Она смотрела на меня, прислонившись к двери, и, если бы Берни была здесь, она наверняка сказала бы, что глаза Руби рассказывают ее историю. Я быстро задвинула ящик, но было слишком поздно - печаль, лежавшая между мягкими слоями светлой ткани, вырвалась наружу и повисла в воздухе, как холодный влажный туман. Он окутал нас, полностью наполнив маленькую спальню, и время словно остановилось.
- Прости, Руби… Я не нарочно его открыла. Просто искала свой свитер.
- Вчера я выстирала его и повесила сушиться на крыльце. - Она помолчала и добавила: - Все равно мне пора все убрать из этого ящика.
Я видела, как выпущенный мной туман окутывает Руби. Я хотела сказать ей, что мне очень жаль, что она потеряла своих малышей и что я заставила ее об этом вспомнить. Вместо этого я предложила ей единственное, что мне пришло в голову. Я подошла к полке и сняла с нее тяжелую банку с мармеладом:
- Сначала здесь было тысяча пятьсот двадцать семь мармеладок. Но я вчера съела несколько штук, так что не знаю, сколько теперь их осталось. Возьми все себе.
Руби вытерла глаза тыльной стороной руки и печально улыбнулась.
- Спасибо, - сказала она. - Где ты их взяла?
- Выиграла. Мне повезло.
- Не сомневаюсь, - усмехнулась она и села на кровать, а я села рядом с ней, держа банку на коленях. - Тысяча пятьсот двадцать семь, говоришь?
- Было, - ответила я.
Я наклонила банку, наблюдая, как конфеты перекатываются набок. Красные, зеленые, желтые, розовые, они сыпались вниз, то сталкиваясь, то снова разделяясь, складываясь в причудливые узоры. Хотя я и наклоняла банку, я не могла повлиять на то, что происходило внутри, - только лишь наблюдать.
- Так нечестно, - неожиданно вырвалось у меня. - Он обещал взять меня с собой.
- Знаю. Но в жизни ведь не все честно, верно?
Зазвонил телефон, и Руби вышла из комнаты. Когда она вернулась, в руках у нее был мой красный свитер.
- Мне кажется, он уже достаточно высох. Надень его и иди причешись. Рой сейчас приедет, и вы вместе поедете в Хиллтоп.
Глава 19
Нет
Хотя на улице было холодно, я дожидалась Роя на крыльце. Теперь, зная, что он отвезет меня в Хиллтоп, я больше не сердилась на него. На крыльце рядом с ковриком у двери лежала утренняя газета, я взяла ее и забралась в веревочный гамак, чтобы убить время до приезда Роя. Я постаралась причесаться, как мне сказала Руби, но у меня в волосах осталось еще порядочно колтунов.
Забравшись в гамак, я наугад открыла газету на разделе о науке, где мой взгляд привлекла одна из статей. В ней говорилось о том, что никто не знает, какого цвета на самом деле были динозавры, потому что по костям этого не определить.
Руби вышла на крыльцо:
- Хайди! Тебя Бернадетт к телефону!
Я вбежала в дом.
- Берни, прости, что не позвонила утром. У меня было столько дел, - сказала я. - Я хотела позвонить попозже.
- Ничего, солнышко. Я звоню, потому что нам надо поговорить. - Ее голос звучал серьезно.
- Что такое? - забеспокоилась я.
- Тебе нужно ехать домой. Нам с мамой нужно, чтобы ты приехала домой.
Меньше всего я думала сейчас о возвращении в Рино. В любой момент мог приехать Рой, чтобы отвезти меня в Хиллтоп. Я была уверена, что он узнал что-то важное. Иначе зачем ему заезжать за мной?
- Я пока не могу вернуться, Берни. Мне надо побыть здесь, пока я все не узнаю. Эллиот говорит мамино слово, я тебе уже рассказывала? А Санта-Клаус - на самом деле Трумэн Хилл. Рой сейчас приедет, чтобы меня забрать. Случилось что-то важное, Берни, я это чувствую.
- Возвращайся домой, Хайди, - повторила Бернадетт. - Прямо сейчас.
Я посмотрела в окно и увидела, что у дома остановилась машина Роя:
- Он приехал, Берни. Рой уже приехал, и мне нужно бежать. Я тебе попозже перезвоню и все расскажу. - Я не сказала, чтобы она поцеловала за меня маму и даже не дождалась, чтобы она со мной попрощалась. Повесив трубку, я помахала Руби и выбежала встречать Роя.
- Что это у тебя? - спросил он, когда я залезла на переднее сиденье и закрыла за собой дверь.
Я все еще сжимала в руке газету. Должно быть, я взяла ее с собой, когда Руби позвала меня к телефону.
- Я читала про динозавров, - сказала я.
- И что там написано?
- Оказывается, никто не знает, какого они были цвета.
- А я думал, они зеленые, - удивился он.
- Все так думают, но никто точно не знает, потому что по костям это не видно. Вы показали мои фотографии адвокату?
- Нет, - ответил Рой. - Не показал.
- Почему? - спросила я, поворачиваясь к нему. - Это наше единственное доказательство того, что мама жила в Хиллтопе.
- Все довольно непросто, - покачал головой Рой.
- Что непросто? - не поняла я.
- Все, но лучше поговорим об этом, когда доедем.
- Почему? Почему вы не расскажете мне, что знаете?
- Не мне тебе об этом рассказывать, Хайди. Мы уже почти на месте. Не задавай пока больше вопросов, хорошо? - попросил он.
Я ничего не понимала, но видела, что Рой ничего мне не расскажет. Некоторое время мы ехали молча. Рой включил радио, а я смотрела в окно. В конце концов, он заговорил первым. Когда машина свернула с дороги и начала взбираться на холм, где стоял Хиллтоп, он спросил меня, так ли это важно.
- Так ли важно что? - уточнила я.
- Какого цвета были динозавры.
- Не очень, - сказала я. - Какая разница, какого они были цвета, если они все равно вымерли?
- Это верно, - согласился Рой.
- Но это не значит, что мне не хотелось бы это знать, - сказала я. - А вам?
- Конечно, но похоже, что мы вряд ли когда-нибудь это узнаем.
- Если кто-то действительно захочет узнать, он придумает как, - убежденно произнесла я.
- Думаешь?
Поверь мне, Хайди, в жизни есть вещи, которые ты просто не можешь знать.
- Конечно, - сказала я, сама не готовая еще в это поверить.
Рой выключил мотор и взял свою шляпу с заднего сиденья. Мы оба открыли двери машины. Надев шляпу, он вышел из машины и, запрокинув голову, посмотрел в небо. Я последовала его примеру. Высоко наверху в безоблачном небе сияло солнце. Стая черных птиц плыла по бескрайнему голубому полотну, складываясь в единое целое из маленьких частиц.
Я подумала: интересно, знают ли птицы, что влияют на форму стаи каждый раз, когда меняют наклон крыльев, замедляются или летят быстрее?
Мы поднялись по ступеням, миновав кресла-качалки и горшки с цветами, но, прежде чем зашли в дом, Рой остановился и положил руку мне на плечо.
- Хайди, - сказал он. - Разговор сейчас пойдет о вещах, которые тебе, возможно, будет непросто услышать.
- Единственное, что действительно непросто, - это не знать, - произнесла я. - Мне все равно, что я услышу, лишь бы это наконец была правда.
* * *
- Начнем с Диан Демут? - спросил мистер Диетз.
Адвокат Трумэна Хилла был низеньким лысым мужчиной с голосом, звучавшим так, словно кто-то сжимал его шею каждый раз, как он пытался говорить.
Мы находились в той части кабинета, где стояло красное кресло, в котором я вчера нашла спящего Эллиота. Сейчас в нем сидел Трумэн Хилл, и оно было развернуто спинкой к окну. Также в кабинет принесли три складных деревянных стула, чтобы остальным тоже было где сесть. Мистер Диетз достал из кармана длинный белый конверт, открыл его и вытащил несколько сложенных листов бумаги.
- Согласно окружным архивным записям, Диан Демут родилась здесь, в Либерти, - сказал он. - В записях нет регистрации брака, только рождения. Ребенок женского пола, София Линн Демут, родилась у Диан в больнице Уэст-Либерти тридцать лет назад, двадцать третьего ноября. Согласно медицинскому заключению, ребенок родился со значительными повреждениями. - Он остановился, сложил бумаги и сунул их обратно в конверт.
Наступила неловкая тишина. Рой поерзал на стуле и прокашлялся.
- Я не понимаю, - сказала я. - Кто такая Диан Демут и при чем здесь моя мама?
- Все довольно непросто, - повторил Рой.
Мистер Диетз кивнул, повернулся к Трумэну Хиллу и спросил:
- Как вы хотите действовать дальше, сэр?
Тот, разглядывая свои руки, сложенные на коленях, ответил не сразу. В конце концов тишина стала невыносимой.
- Вы солгали мне о моей матери, - сказала я. - Она здесь жила, и вы это знаете. Почему вы не хотите сказать мне правду?
Трумэн Хилл поднял на меня глаза. Я думала, он будет в ярости из-за того, что я обвинила его во лжи, и ожидала, что его глаза из морского стекла будут гневно сверкать, как вчера, но, к моему удивлению, я увидела, что в них стояли слезы.
- Все это неправильно, - произнес он. - Джентльмены, пожалуйста, подождите за дверью, я хочу поговорить с девочкой наедине.
- Я не хочу оставаться с вами одна, - возразила я. - Рой, не уходите.
Но Рой и мистер Диетз встали со стульев.
- Я не хочу оставаться с ним одна, - повторила я. - Он думает, что я - это кто-то другой.
- Нет, Хайди, - сказал Трумэн Хилл. Теперь он смотрел прямо на меня. - Я прекрасно знаю, кто ты на самом деле.
Глава 20
Ой-ой
- Диан Демут - твоя бабушка, Хайди. А ее дочь, София, твоя мать, - начал Трумэн Хилл.
Еще вчера, стоя перед этим креслом, я услышала, как Эллиот говорит мамино слово. И вот я снова находилась здесь, где время словно остановилось, и в первый раз слышала мамино имя: София.
- Когда Диан пришла ко мне с просьбой о помощи, мне нужно было отослать ее в Роско или дальше на север, в Сиракьюз, где есть государственные интернаты. Вместо этого я позволил ей уговорить себя принять Софию в Хиллтоп на благотворительных условиях. Она жила у нас совершенно бесплатно чуть больше года, и ей было здесь хорошо. Она была счастлива и нашла здесь своего лучшего друга - Эллиота. София и Эллиот были неразлучны. А я был так рад за Эллиота - ведь у него никогда не было друзей, - что не видел, что происходит. Когда Диан пришла ко мне и сказала, что София беременна, сначала я ей не поверил. А когда она обвинила Эллиота в том, что он отец ребенка, я думал, что это невозможно. - Тут он остановился, а потом добавил: - Ведь они сами были как дети.
Я не смотрела на него, пока он говорил. Вместо этого я не отрывала взгляда от цветка рядом с креслом, того самого, с длинными остроконечными листьями и свисавшими со стебельков чудесными цветочками. Я дотянулась до одного из них и сжала его между пальцев. Легко отделившись от стебля, хрупкий цветок рассыпался у меня в руках. Сморщенные лепестки посыпались на ковер, словно крошечные белые слезы. Цветок был настоящим.
- Шансы, что у Софии и Эллиота родится здоровый ребенок, были очень невелики, - продолжил Трумэн Хилл. - Я считал, что будет правильнее прервать беременность. Но Диан отказалась. Она настаивала, что может вырастить ребенка сама. Я не хотел способствовать рождению еще одного ребенка, который не сможет вести полноценную жизнь, - достаточно было видеть, как страдает Эллиот. Диан умоляла меня передумать, а поняв, что я не сдамся, пригрозила обратиться к властям. Репутация Хиллтопа была бы уничтожена, а я потерял бы все, что имею.
Трумэн Хилл подался вперед. Луч солнца, струившегося в комнату через большое окно за его спиной, упал на стекло его часов, и на стене рядом затанцевал крошечный солнечный зайчик.
- Поэтому мы заключили сделку, - продолжил он. - Я дал Диан достаточно денег, чтобы она увезла Софию в другой город, когда подойдет ее срок. Также я согласился ежемесячно присылать ей деньги, чтобы они ни в чем не нуждались. Диан выбрала Рино, и я открыл там счет, устроив так, чтобы квартира и другие траты оплачивались напрямую с моего счета, - так я мог следить, на что тратятся деньги. Она не должна была связываться со мной ни после рождения ребенка, ни когда-либо еще. С того момента я не должен был знать ничего об их жизни. Я заплатил за это небольшое состояние.
У нас был уговор, и за все было заплачено.
- Я ждал, что Эллиот будет скучать по своей подруге, но думал, что со временем он забудет о Софии, как и о многом другом. Если бы я знал, как ошибался, то, возможно, поступил бы иначе. С тех пор как София уехала, Эллиот никогда не был прежним. Он много плакал и бился головой об стену. И словно этого было мало, чтобы я постоянно чувствовал свою вину, все эти тринадцать лет он каждый день повторял имя твоей матери. Он до сих пор о ней не забыл. Моей самой большой ошибкой было считать, что любовь Эллиота недостаточно глубока, потому что у него нет слов, чтобы ее выразить.
Впервые с того момента, как он начал говорить, я взглянула на Трумэна Хилла, моего дедушку. Под его глазами залегли темные круги, словно он не спал всю ночь, и он массировал свой лоб кончиками пальцев. Наши глаза встретились, но я отвела взгляд. Он вздохнул и снова откинулся на спинку кресла.
- Тринадцать лет Диан держала свое слово, и, пока Эллиот все помнил, я изо всех сил старался все забыть. Как вдруг, ни с того ни с сего, из Невады мне стала звонить некто по имени Бернадетт. Я думал, что это Диан, - я даже был в этом уверен. А когда приехала ты, я решил, что она послала тебя, чтобы снова выжать из меня денег. Но денег у меня больше нет. Остался только Хиллтоп, и, когда меня не станет, Хиллтоп будет всем, что достанется Эллиоту…
Трумэн Хилл на некоторое время замолчал, потом поднял на меня взгляд:
- У тебя есть вопросы?
Правда буквально залила меня, нахлынув огромными волнами и затопив все вокруг. Я не могла найти слов. Какие у меня могли быть вопросы? Только один. Тот самый, с которого все началось.
- Что такое "сооф"? - спросила я.
Он печально улыбнулся.
- Так Эллиот звал твою маму, - ответил он. - Он не мог выговорить "София". И твоя мама не могла. Она называла себя…
Я уже знала.
- Сууф И. Я, - сказала я.
- Сууф И. Я, - повторил за мной он, словно говоря: "Да будет так".
* * *
Трумэн Хилл позвал в кабинет Роя и мистера Диетза, чтобы они рассказали мне остальное.
Все эти годы мы не платили за свет и квартиру благодаря тому, что деньги снимались со счета Трумэна Хилла.
- Где сейчас моя бабушка? - спросила я.
По тому, как они перекинулись взглядами, было ясно, что они ждали этого вопроса.
- Хайди, мне очень жаль. Она умерла, - сказал мне Рой. - В Монтичелло по моей просьбе навели справки в Рино и нашли ее свидетельство о смерти.
В документе, который Рой нашел на имя Диан Демут, в графе "причина смерти" стояло "дорожное происшествие".
- Ее сбил автобус.
- Автобус? - переспросила я.
- Смерть констатировали по прибытии в общую окружную больницу в Рино, штат Невада.
- Это было в феврале?
- Да, девятнадцатого числа, - уточнил Рой.
Девятнадцатого февраля Бернадетт нашла маму в коридоре у себя под дверью, со мной на руках.
У меня в голове словно включилось немое кино. Мама и ее мать, Диан Демут, стоят на углу, чтобы перейти улицу. По какой-то причине Диан отвлекается и ступает на проезжую часть слишком рано, как раз когда из-за угла выезжает бело-голубой автобус. Ветер поднимает подол маминого платья, и она пытается придержать его одной рукой. Слышен чей-то крик. Когда мама смотрит на дорогу, Диан лежит на проезжей части. Откуда ни возьмись появляются люди, они собираются вокруг и пытаются ей помочь. Водитель выскакивает из автобуса и расталкивает толпу, затем наклоняется над Диан в поисках пульса. Среди всей этой неразберихи никто не замечает растерянную молодую женщину с широко расставленными голубыми глазами, прижимающую к груди плачущего ребенка, которая спешит дальше по улице в пустую квартиру.
Все, все, все, Хайди, ш-ш-ш.
Но я, конечно, могла только догадываться о том, что произошло на самом деле, потому что, как я наконец начала понимать, в жизни были вещи, которые мы не могли знать наверняка.
Я позвонила Бернадетт без четверти два. Она долго не подходила к телефону - раздалось больше десяти гудков. Сначала я подумала, что, возможно, ее нет дома, но потом поняла, что это невозможно. Бернадетт всегда была дома. Наконец она взяла трубку, но ее голос звучал странно - я подумала, что виновата плохая связь.
- Ты меня слышишь, Берни? - спросила я.
- Да, я тебя слышу, - ответила она. - Я ждала твоего звонка.
- Мне столько нужно тебе рассказать! Ты не поверишь. У мамы есть день рождения, Берни, и имя. У мамы такое красивое имя…
- Не сейчас, милая, - сказала Берни.
Я совсем не ожидала услышать это в ответ. Я думала, что она сразу засыплет меня вопросами, чтобы скорее услышать, что я узнала. Вместо этого она попросила меня позвать Руби.
- Руби? - переспросила я. - Ее здесь нет, Берни, я сейчас в Хиллтопе. Я же говорила, что поеду с Роем.
- А Руби еще не приехала?
- Нет, Берни, у нее сегодня выходной. Она осталась дома, - сказала я.
- Тогда мы поговорим позже, - произнесла она. - Перезвони мне.
- Погоди, Берни, не вешай трубку. Я хочу рассказать тебе про маму, - настаивала я.
- Не сейчас, солнышко. Перезвони мне потом. - Она отключилась.
Я долго стояла, держа в руках телефон и не понимая, что только что произошло. Почему Берни не захотела со мной говорить? Почему ее голос звучал так странно? Должно быть, она не спала всю ночь из-за мамы. Миновав прихожую, я вышла на крыльцо, чтобы собраться с мыслями, - у меня все еще кружилась голова.
В тот день было так холодно, что мое дыхание застывало в воздухе. Я чувствовала запах горящей листвы. Я посмотрела наверх в поисках птиц, но небо было совершенно пустым. Затем я услышала, как к дому подъезжает машина. Это было такси, на заднем сиденье которого я с удивлением увидела Руби.
Я наблюдала, как она расплачивается с водителем через стекло. Затем она вышла из машины и захлопнула дверь, но, вспоминая это сейчас, я, как ни странно, не слышу хлопка. Казалось, во всем мире внезапно убавили звук. Порыв ветра бросил прядь волос на лицо Руби. Волосы забились ей в рот, и она убрала их за ухо.
Молча она быстро прошла к месту, где я стояла, и обхватила меня руками. Внезапно я все поняла. Печальный туман, который я выпустила из ящика комода, пришел совсем не за Руби. Он пришел за мной. Вонзив в меня холодные пальцы, он окутал мое сердце, пока Руби тихо шептала:
- Бедняжка. Бедная, бедная девочка.