У выхода Джорджия помогла мне найти мою новую "маму", дружелюбную женщину по имени Диди Монро. Я без труда завязала с ней разговор о погоде и, когда мы вместе заходили в автобус, помахала Джорджии на прощание.
- Кто это девушка? - спросила меня Диди.
- Сестра, - сказала я, и на этот раз знала, что лгу, потому что мне слишком тяжело принять правду. Сестра - это тот, кого ты всегда будешь знать, что бы ни случилось.
- А, ясно, - кивнула она. - Я заметила, что вы похожи.
Погода была плохая, и в автобусе стоял полумрак. Я включила лампочку над своим сиденьем, осветившую мои колени мягким теплым светом. Потом открыла карман рюкзака, достала фотографии Хиллтоп-Хоума и снова просмотрела их. Незнакомые лица на них уже стали мне знакомы - чужие и в то же время нет. Я остановилась, дойдя до фотографии, которую разорвала на две части - позже мы с Берни склеили ее снова, - и долго разглядывала ее, положив поверх остальных. Затем закрыла глаза и попыталась представить улыбающуюся женщину в красном свитере.
- Привет, бабушка, - сказала я вслух.
И отчетливо услышала ее голос, отвечающий мне:
- Привет, Хайди! Наконец-то ты пришла!
Глава 13
Синий
Автобус доехал до Либерти за два с половиной часа, и я оказалась там около трех часов дня. Всю поездку я тихо просидела на своем месте, словно любое движение заставило бы мой страх воспламениться. Я представляла, как огромная рука внутри меня сжимает тревогу, словно пружину.
Диди, похоже, была не против того, что я молчала. Она была занята тем, что вязала длинный шарф для своего племянника, жившего в Олбани, где, по ее словам, зимой было так холодно, что мысли замерзали у тебя в голове, прежде чем ты успевал что-либо подумать.
Мы сделали всего одну остановку между Либерти и Нью-Йорком - в Монтичелло. Там я в последний раз пересела на другой автобус.
Мне хотелось есть, и я нашла киоск, в котором продавались горячие крендели и газировка, и заказала два кренделя и маленький стакан лимонада. Когда пришло время платить, я обнаружила, что боковой кармашек моего рюкзака пуст, а все мои деньги исчезли.
Я нашла телефон и еще раз позвонила Берни.
- Пожалуйста, - прошептала я, - пожалуйста, ответь.
Но связи по-прежнему не было.
Я снова запаниковала. Берни, мама и Джорджия покинули меня, а теперь и удача от меня отвернулась. Почему я не послушала Берни, когда она уговаривала меня подождать, пока я не стану старше?
Делать было нечего, и мне пришлось вернуться в автобус и надеяться, что что-то изменится к лучшему, когда я доеду до Либерти. Взяв себя в руки, я нашла себе новую "маму", Нэнси. У нее с собой была толстая книга с закладкой в середине, а на шее она носила цепочку с очками. Нэнси почти ничего не сказала мне, когда мы вместе зашли в автобус, но у нее с собой было домашнее печенье с шоколадной крошкой, которым она поделилась со мной, когда мы сели. Я съела всего одно, так как мой желудок опасно сжимался. Что, если я приеду в Либерти и не смогу дозвониться до Берни? Похоже было, что удача ускользнула от меня, когда она была мне нужнее всего. Я подумала о том, чтобы попросить денег у Нэнси, но не смогла на это решиться. Я хотела к Берни. Я хотела снова быть собой. Счастливой, веселой и у себя дома.
Двадцать минут спустя водитель объявил:
- Либерти! Остановка "Либерти"!
С дрожащими руками и гулко стучащим сердцем я вышла из автобуса. Когда я вытащила свой чемоданчик из багажного отделения и поставила его на тротуар, начался дождь. Водитель подтянул брюки и, не глядя на меня, залез обратно в автобус. Двери захлопнулись, автобус отъехал от остановки и исчез за углом.
Вместо остановки здесь из потрескавшегося прямоугольника в тротуаре торчал железный столбик с табличкой. Укрыться от дождя было негде. Остальные пассажиры вскоре разошлись вместе с улыбающимися людьми, встречавшими их на остановке. Я стояла на главной улице Либерти, штат Нью-Йорк, и ветер продувал меня насквозь, словно я вовсе не существовала. С фонарных столбов свисали выцветшие американские флаги и обрывки старых рождественских гирлянд.
Неподалеку к стене магазина с заколоченными окнами был прибит замызганный телефон-автомат. Я позвонила Бернадетт, ни на что особенно не надеясь, но больше мне делать было нечего.
- Оплаченный звонок от Хайди, - тихо сказала я.
И на этот раз нас соединили.
- Хайди! Ох, слава богу, Хайди! - Бернадетт расплакалась. - Где ты? У тебя все хорошо? Я до смерти перепугалась. - Она снова всхлипнула. - Ох, Хайди, Хайди…
Я знала, что должна сказать ей, что у меня все в порядке и что я в Либерти в целости и сохранности, но, когда я услышала ее голос, силы изменили мне. Узел в животе, сплетавшийся там с момента, когда связь с Берни пропала в Шайенне, и затянувшийся до отказа, когда я обнаружила, что у меня украли деньги, наконец ослаб, и все, что я сдерживала до сих пор, поднялось на поверхность.
Я стояла, сжимая ногами свой чемодан, и рыдала в трубку. Я совсем расклеилась и не могла вымолвить ни слова, только всхлипывала, а Бернадетт на другом конце тоже плакала и в то же время пыталась утешить меня.
- Ч-ш-ш, тише, тише, милая…
Я вцепилась в трубку, безутешно плача.
- Хайди, - сказала Берни, когда мы обе наконец немного успокоились. - Тебя кто-то обидел? С тобой что-то не так, Хайди?
- Нет, Берни, меня никто не обидел, но…
У меня снова брызнули слезы.
- Скажи мне, что случилось, Хайди, - упрашивала Бернадетт. - Скажи, что такое.
Я шмыгнула носом и откашлялась:
- Ничего не случилось, Берни, я здесь.
В Либерти. Но все не так, как я думала. Все по-другому.
- Что значит "по-другому"?
- Как будто что-то заканчивается, вместо того чтобы начинаться, - сказала я.
- Как это? - спросила она.
- Когда я ехала в автобусе, то понимала, что я в пути. Но теперь я приехала, и я как будто нигде. Никто даже не знает, что я здесь.
- Неправда, Хайди. Я знаю, что ты там, - убежденно сказала Берни. - Слава богу, я снова знаю, где ты. Я как раз смотрю на место на карте, где ты сейчас стоишь. Ли-бер-ти. Я, считай, тебя почти вижу. Вот я машу тебе рукой. Видишь меня? На мне розовый халат, у меня беспокойный вид, и я не спала две ночи подряд.
Я невольно рассмеялась. Так хорошо было снова слышать ее голос.
- Вот и славно. - Берни облегченно вздохнула. - Ты и не представляешь, как я о тебе беспокоилась, солнышко, но без телефона я не могла позвонить даже в полицию. И рассказывать тебе не хочу, что я передумала за эти два дня. Ох, Хайди… Господи, если бы с тобой что-то случилось, я бы себе в жизни этого не простила.
- Со мной все в порядке, Берни, но у меня украли все деньги. Мне теперь нечем заплатить за такси.
- Это не самое страшное, - заверила она. - Не переживай, солнышко, я придумаю, как переслать тебе деньги.
Я услышала, как мама зовет Берни. У нее был очень расстроенный голос.
- Что с мамой? - спросила я.
- Ей тяжело приходится, бедняжке, - вздохнула Берни.
- А что такое? - Я внезапно заволновалась. - С мамой все хорошо?
- Да, солнышко, но у нее в последнее время очень сильно болит голова.
А мама уже вовсю кричала:
- Детт! Детт!
- Прости, - сказала Бернадетт, - я просто не знаю, что и делать. Мне надо идти к ней, пока она себя не поранила. Она без меня не может, Хайди.
- Я тоже без тебя не могу, - прошептала я. Но мама закричала еще громче, и думаю, Берни вряд ли меня услышала.
- Перезвони через десять минут, - быстро произнесла она. - Я постараюсь ее успокоить. Мы поговорим про деньги и что-нибудь придумаем. Все, я бегу к ней. Извини.
- А если я снова не смогу до тебя дозвониться? - с беспокойством спросила я.
Но Берни уже отключилась.
Я повесила трубку и вытерла нос закатанным рукавом своего красного свитера. Он уже не пах Берни и домом. Я бы предпочла остаться на месте и подождать десять минут, чтобы перезвонить ей, но накрапывавший до этого дождик превратился в ливень. Мои джинсы насквозь промокли и липли к ногам, а с волос капала вода. Здесь было намного холоднее, чем в Рино.
Я огляделась, но не увидела стоянки такси, а спросить было не у кого. Город, казалось, совершенно опустел. Полыхнула молния. Я вздрогнула, услышав раскаты грома, и спрятала руки в рукава свитера. Увидев на другой стороне улицы магазинчик, в котором горел свет, я взяла чемодан и поспешила к нему.
Лысый мужчина за стойкой читал газету. Он взглянул на меня, когда я вошла, поднял очки на лоб и замер в ожидании.
- Скажите, пожалуйста, где здесь служба такси "Эй-Би-Си"? - спросила я.
- Через два здания дальше по улице, - пробурчал он, едва заметно кивнув, - так, чтобы очки снова упали ему на нос.
Я снова вышла на улицу. Новая вспышка молнии раскроила небо, и последовавший удар грома был таким сильным, что в здании позади меня задрожали окна. С неба лились потоки воды, и на пути к маленькой двери через два дома от магазина, который я не заметила раньше, я перепрыгнула несколько огромных луж. На двери висела выцветшая картонная табличка - "Служба такси, Эй-Би-Си"".
- Сколько стоит доехать до Хиллтоп-Хоума? - спросила я, закрывая за собой дверь и вытирая лицо мокрым рукавом.
- Хиллтоп? - удивился мужчина за стойкой, внимательно меня оглядывая. - А разве они не закрылись?
- Нет, - сказала я.
- Что ж, тебе виднее, но это довольно далеко. Пятнадцать долларов.
Я уже знала цену, но пыталась выиграть время. Мне нужно было перезвонить Берни через несколько минут. Может, если я позвоню ей отсюда, она сможет как-нибудь уговорить мужчину отвезти меня в Хиллтоп бесплатно? Я огляделась в поисках телефона и увидела на стойке банку, полную древнего мармелада, такого старого, что конфеты выцвели и потрескались. К банке была приклеена бумажка с надписью:
"УГАДАЙ, СКОЛЬКО В БАНКЕ КОНФЕТ, И ВЫИГРАЙ ИХ ВМЕСТЕ С БЕСПЛАТНОЙ ПОЕЗДКОЙ НА ТАКСИ!"
- Можно подержать банку? - спросила я мужчину.
Он кивнул в сторону банки вместо согласия.
- Думаешь, повезет? - усмехнулся он.
Думала ли я? Играя в автомат в Рино и покупая лотерейные билеты с Джорджией, я не думала, что мне повезет. Удача не была ощущением - она просто была, как воздух. Потом, когда оборвалась связь с Рино и я не могла дозвониться до Берни, да еще у меня украли деньги, я почувствовала, что мое везение закончилось. Что оно покинуло меня. Я ощущала его отсутствие, как чувствуешь пустоту на месте выпавшего зуба, до которого не можешь перестать дотрагиваться языком.
Мужчина наблюдал за тем, как я взяла банку и медленно повернула ее в руках. Здесь были все цвета радуги, как в маминой коробке с карандашами. Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Внезапно я оказалась дома, за кухонным столом, в "школе" вместе с Берни. Перед нами лежали книги и тетради.
"Синий!" - радостно закричала мама из соседней комнаты.
"Молодчина, Пикассо!" - крикнула Берни ей в ответ. Затем она с улыбкой повернулась ко мне.
- Одна тысяча пятьсот двадцать семь, - произнесла я.
Когда я открыла глаза, мужчина внимательно смотрел на меня.
- Это твой ответ? - спросил он.
Я кивнула. Он открыл ящичек кассы и достал из-под подноса с монетами небольшой кусочек картона. При взгляде на него у мужчины отвисла челюсть. Он уставился на картон, словно не в силах поверить своим глазам, а затем протянул его мне. Там маленькими черными буквами было написано число, которое я угадала.
- Чтоб я… Но как ты это сделала?!
Я улыбнулась. Выходит, удача все-таки не отвернулась от меня. Я стояла, держа в руках огромную банку мармелада, и думала: то, что ты чего-то не чувствуешь, еще не значит, что этого нет.
- Отвезите меня, пожалуйста, в Хиллтоп-Хоум, - сказала я.
Мужчина покачал головой и прищелкнул языком:
- Как я и говорил, насколько мне известно, он больше не работает, но, в конце концов, это твое дело, куда ты хочешь ехать. Ты же сыграла и поездку выиграла. Сыграла и выиграла, сечешь? У меня все равно рабочий день закончился, так что я сам тебя отвезу.
"Такси" - старый потрепанный автофургон с перевязанным веревкой задним бампером - было припарковано на другой стороне улицы, рядом с автобусной остановкой. Я залезла на заднее сиденье вместе с чемоданом, рюкзаком и банкой с мармеладом. Мне нужно было перезвонить Берни, но дождь все не прекращался, и я решила, что лучше будет доехать до Хиллтопа и позвонить ей оттуда.
- Тебя там кто-нибудь ждет? - спросил меня мужчина, повернув ключ зажигания и включив дворники на полную мощность. - Имей в виду, поездка бесплатная только в один конец. Надеюсь, тебя встретят с большим полотенцем и хорошенько вытрут. - Он хмыкнул, глядя на меня в зеркало заднего вида.
Я посмотрела в окно и увидела под дождем девочку. Ее длинные спутанные волосы обрамляли узкое, серьезное лицо. На долю секунды я спросила себя, кто она и что делает здесь совсем одна, а затем мы обе открыли рот, когда я поняла, что смотрю на саму себя в отражении стекла. Это была я. Хайди Я.
Глава 14
Красивый
Дом не был похож на тот, что на фотографии, - обветшалый, без ставней на окнах и выкрашенный в темно-зеленый цвет вместо белого. Только указатель был тот же: ХИЛЛТОП-ХОУМ, ЛИБЕРТИ, НЬЮ-ЙОРК.
- Вот и приехали, - произнес водитель, останавливаясь в начале длинной неасфальтированной дороги, ведущей к дому вверх по холму. - Ты уверена, что он еще открыт?
- Уверена, - кивнула я. - Видите, в окнах наверху горит свет.
- Да, правда. Я как-то давно подвозил сюда клиента и помню, что там на холме негде развернуться. Так что, может, дойдешь сама, раз дождь уже перестал?
Я согласилась и вышла из машины.
- Здорово ты угадала с конфетами, - сказал водитель перед тем, как уехать. - Ох, чего бы я только не отдал хоть за капельку такого везения во время игры в "бинго"!
Я осталась на дороге, глядя на дом, до которого проделала такой длинный путь, а он глядел на меня в ответ полузакрытыми глазницами окон и скалился прутьями железных перил на крыльце.
Слушай, что говорят глаза, Хайди.
Но, глядя на лицо Хиллтопа, я ничего не слышала.
Хотя Хиллтоп-Хоум находился всего в пятнадцати минутах езды от центра Либерти, гроза либо обошла его стороной, либо еще не дошла сюда. Небо было зловещего свинцово-серого цвета, но земля была сухой. На пути вверх по холму внезапно подул резкий ветер, запутавшийся в корявых сучьях хвойной тсуги. "Сооф" - прошептали ее ветви, качаясь у меня над головой, и в этот раз я не зажала уши. Я была рада слышать здесь мамино слово - оно напоминало мне, зачем я приехала. Поднимая ботинками облачка мелкой бурой пыли, я ускорила шаг, спеша вверх по холму.
Взбежав по широким ступеням крыльца, мимо цветов в горшках и двух кресел-качалок с плетеными сиденьями, выкрашенными белой краской, я подошла к двери, квадратные стекла которой с внутренней стороны закрывала кружевная занавеска. Я постучала, но никто не ответил. Поставив чемодан и банку с мармеладом на крыльцо, я постучала еще раз. Не дождавшись ответа, я повернула дверную ручку и шагнула внутрь.
Затхлый воздух в прихожей пах сыростью, как шкафчик с аптечкой у Берни, когда его только откроешь. В прихожей почти не было мебели, кроме обитого искусственной кожей дивана с большими круглыми кнопками на сиденье и пары таких же кресел.
- Здравствуйте! - сказала я. И через минуту спросила: - Есть здесь кто-нибудь?
Никто не ответил - тогда я направилась на звук голосов дальше по коридору. Я прошла мимо просторной кухни по левую сторону коридора, в которой над длинной стойкой висели большие кастрюли и сковородки. По правую руку я увидела ванную с черно-белым кафельным полом. Затем я миновала маленькую комнату, похожую на кабинет, с телефоном и печатной машинкой. Голоса становились все ближе, и раздавались они из-за высокой деревянной двери в другом конце коридора. По мере того как я подходила ближе, я начала различать обрывки разговора. За дверью звучала пластинка или, возможно, кто-то играл на гитаре.
- Дэвид, хочешь быть сыром? - услышала я женский голос.
По крайней мере, так это прозвучало. Я почувствовала себя неуютно от того, что подслушиваю.
- Здравствуйте! - сказала я, надеясь, что женщина за дверью меня услышит, но дверь была слишком толстой, а внутри слишком шумели, чтобы кто-то обратил на меня внимание. Я посмотрела направо, в маленький кабинет с печатной машинкой и телефоном. Теперь я заметила, что там стоял большой серый шкаф, до отказа набитый папками кремового цвета, так что у него не закрывались ящики. Здесь были сотни папок, каждая с маленькой синей этикеткой, на которой, возможно, было написано имя.
Хайди, разузнай все, что сможешь.
Я хотела бы сказать, что сомневалась, как поступить дальше, но на самом деле я не усомнилась ни на секунду. Я знала, что поступаю плохо, но меня подстегивала мысль, что правда, за которой я приехала так далеко, могла быть в одной из этих папок.
Зайдя в кабинет и закрыв за собой дверь, я поняла, что он намного больше, чем мне показалось сначала. В глубине кабинета был небольшой закуток с цветным ковриком на полу. Здесь стояли растения в тяжелых глиняных горшках и повернутое ко мне спинкой красное кресло, сидящему в котором открывался чудесный вид на покрытый лесом холм.
Дома в Рино у нас в квартире было мало света и цветы росли плохо. Мы пытались выращивать плющ, толстянку и даже авокадо, которое прорастили, положив проткнутую зубочистками косточку в банку с водой. Но в конце концов цветы всегда засыхали. Берни заказала по одному из своих каталогов несколько искусственных растений и расставила их на подоконниках, чтобы оживить обстановку. Иногда она даже прыскала их духами.
- Пчелок не порадует, а меня очень даже, - говорила она, нажимая на выцветший розовый шарик старого флакона для духов, доставшегося ей от бабушки.
Цветы в кабинете Хиллтоп-Хоума были такими красивыми, что я засомневалась в том, что они настоящие, особенно тот, что стоял рядом с креслом. У него были длинные, изящные, темно-зеленые остроконечные листья, а с кончиков стебельков свисали такие красивые маленькие белые цветы, что я не смогла удержаться.
Я пересекла комнату, ступив на ковер, и уже собиралась дотронуться до одного из цветков, чтобы пощупать его лепестки, как вдруг замерла в ужасе, зажав рот ладонью, чтобы не закричать. Я была не одна. В кресле сидел мужчина.
- Простите, я не хотела вам помешать, я думала… я не подумала, - заикаясь, произнесла я. - В прихожей никого не было, когда я вошла, и…
Голова мужчины была повернута в другую сторону, и мне понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что он не отвечает, потому что крепко спит. Затем я услышала ровный звук его дыхания и увидела, что его грудь мерно поднимается и опускается. В тот момент я могла бы развернуться и уйти или же рискнуть и сделать то, что собиралась в самом начале, - порыться в папках, чтобы найти что-нибудь про маму. Вместо этого я на цыпочках обошла кресло, чтобы посмотреть на его лицо.