- Сева, я знаю, о чем ты говоришь. Но без этого футбола и всякой чехарды можно обойтись. Они здоровые, крепкие мальчики, а у тебя порок сердца.
- Ну, вот я никуда и не гожусь, мамочка, - грустно усмехнулся Сева.
Мать заволновалась.
- Это совсем не нужно внушать себе. Это пройдет, с годами ты окрепнешь, на рисковать сейчас - просто глупо.
- Ну ладно, ладно, мама! Я ведь так сказал… Просто я боюсь, что мне никогда ничего такого не сделать. Вот как наши герои.
- Конечно, не всякий может быть героем. Сева, но я думаю все-таки, что в каждом честном человеке непременно есть это геройство… непременно есть… Ой, Сева, - вдруг вспомнила мать, - у нас плитка зря горит, мы же хотели чай пить. И вечно мы с тобой заговоримся!
Она бежала с чайником в кухню и на цыпочках возвращалась обратно:
- Тише, Севочка, весь дом уже спит, только мы с тобой никак не угомонимся. И каждый день так. Завтра же сделаю строгое расписание.
Но строгое расписание не помогало. Мать приходила с работы поздно, за день у обоих накапливались разные новости - времени для разговоров не хватало.
- Сева, пей чай и ложись спать… Положи, положи книжку. Я не буду тебя слушать.
- Подожди, мама. Я только один вопрос… Почему это говорят, что трус умирает много раз, а храбрый один раз? Как ты это понимаешь, мама?
- Как я это понимаю?.. - подняв глаза вверх и сморщив лоб, начинала мать и вдруг, спохватившись, сердито обрывала себя: - Никак не понимаю! Опять ты меня в длинный разговор втягиваешь, Сева…
Когда Сева был болен, мама вставала ночью, осторожно щупала ему лоб, утром торопилась приготовить еду и, уходя, уговаривала сына, чтобы он не переутомлял себя чтением и не выдумывал себе никаких занятий.
- А мне сегодня лучше, мама! Куда лучше! - каждый день заявлял ей Сева. - Ты не беспокойся!
Сегодня в первый раз Севе было позволено выйти. Он решил зайти к Саше Булгакову и узнать у него, что задано на завтра, так как Лида уже два дня не приходила.
Закутавшись теплым шарфом, Сева вышел на улицу. Непрочный мартовский снег сбивался под ногами в грязные комья. Саша Булгаков жил недалеко. Сева хорошо знал его улицу и дом, так как в прошлом году, когда Саша был болен, Сева приносил ему уроки. Но теперь, по рассеянности, мальчик долго путался, заглядывая в чужие дворы и припоминая номер дома. Наконец в одном дворе он узнал одноэтажный флигель, где жил Саша.
"Сейчас погреюсь, возьму уроки, узнаю все новости!"
Во дворе маленькая девочка в теплом платке с длинными пушистыми концами усаживала на санки крепкого, толстого мальчугана в больших валенках.
- Положи ноги на санки, а то они будут по снегу ехать. Ну, положи свои ноги! - хлопотала она.
Малыш, опираясь на санки, шевелил тяжелыми валенками.
- Да не поднимаются они, - уверял он девочку. Какой-то высокий мальчик в шапке, без пальто подскочил к мальчугану, вытащил его из санок, сел на них верхом и крикнул:
- Н-но! Поехали!
Девочка схватила за руку малыша и замахнулась на мальчика.
Когда Сева вошел в длинный коридор, со двора послышался громкий плач, и тотчас в углу открылась дверь, из нее выскочил Саша. Не заметив товарища, он пробежал по коридору и бросился к девочке.
Сева выглянул во двор. Чужой мальчик дергал девочку за пушистые концы платка и, сидя верхом на санках, кричал:
- Н-но! Поехали, поехали!
Малыш сбоку старался столкнуть обидчика с санок.
- Эй, ты! Брось! - сердито закричал Саша.
Мальчик вскочил, отбежал в сторону и, кривляясь, завизжал:
- Ох, ох! Деточек обидели. Караул! Нянечка пришла!
- Дурак! - вытирая носовым платком мокрые щеки сестренки, крикнул ему Саша. - Связался с малышами! Попробуй только тронуть их еще раз!
- Еще раз, еще два!.. А что ты мне сделаешь?
- Тогда посмотришь! - показал ему кулак Саша.
Он был очень рассержен и тяжело дышал. Сева уже хотел поспешить ему на помощь, но дверь в коридоре снова открылась, из нее вышла женщина, поставила на порог ведро с мыльной водой и, крикнув: "Сашенька, вынеси помои!" - поспешно ушла.
- Го-го-го! Сашенька, вынеси помои! Постирай пеленочки! - запрыгал мальчишка.
Сева увидел красное, злое лицо Саши. Не замечая товарища, Саша схватил ведро и молча, не оглядываясь, потащил его по двору, сопровождаемый насмешками. Сева поспешно вышел и решительными шагами направился к обидчику.
- Ты подлый человек! - сказал он, поднося к его носу свой худенький кулак, и, круто повернувшись, направился к воротам.
У ворот он услышал, как, возвращаясь назад и позвякивая пустым ведром, Саша презрительно говорил мальчишке:
- Ну, и что ты этим доказал? Что ты этим доказал? Я на тебя плевать хочу! Ты хулиган. Я с тобой даже связываться не буду. А за ребят когда-нибудь так дам, что своих не узнаешь!
"Расстроился, - подумал Сева. - Хорошо, что меня не видел, а то ему неприятно было бы…"
Он тихонько пошел по улице к своему дому.
В этот день была суббота. Для Саши это был самый трудный день в неделе. В субботу мать купала ребят. Придя из школы, Саша наливал ванночку, менял воду, выносил помои, укладывал в кроватки выкупанных ребятишек. В такую-то минуту и попал к нему Сева. А перед этим, сразу после уроков, Одинцов и Васек Трубачев звали Сашу на каток.
- Пойдем! Ведь последние зимние денечки. Скоро каток растает! - уговаривали они его.
- Да не могу я сегодня. Мать ребят купает. Давайте завтра пойдем.
- Ну, завтра! Я и коньки в школу принес, чтобы домой не заходить, - говорил Одинцов.
- А я вообще не люблю откладывать. Решили - значит, пойдем, - заявил Трубачев. - Это у тебя всегда дела какие-то находятся. Пусть мать сама купает. При чем тут ты?
- Чудак! - усмехнулся Саша. - А кто же ей помогать будет? Одной воды сколько натаскать надо! И вообще… она моет, а я вытираю. Ведь у нас мал мала пять штук… Одна Нютка самостоятельная.
- Фью! - свистнул Васек. - Так это ты их и до ночи не перемоешь.
- Да пойдем! Скажи матери - может, она завтра их выкупает? - спросил Одинцов.
- Ну ладно! Зайдем ко мне. Вы постоите, а я спрошу, - согласился Саша.
Ребята зашли. Пока Саша бегал спрашиваться, Васек говорил Одинцову:
- Чудак Сашка: вечно со своими ребятами нянчится!
- Ну, - протянул Одинцов, оглядываясь на Сашину дверь, - ему же нельзя иначе. У них отец целый день на работе, а детей куча.
Саша вышел:
- Ребята, идите! Мне никак нельзя: завтра воскресенье, отец дома, - ему тоже отдохнуть надо.
- Значит, не пойдешь? - хмуро спросил Васек.
- Не могу.
- Ну ладно! Идем, Трубачев! - звякнув коньками, сказал Одинцов.
Саша с сожалением посмотрел им вслед и открыл свою дверь. В кухне над плитой поднимался пар, на двух стульях стояла детская ванна.
- Кого первого? - не глядя на мать, спросил Саша.
- Меня! Меня!.. - запрыгали вокруг него малыши.
- Витюшку, - сказала мать.
На кровати ползал малыш с закрученной на спине рубашонкой. Он протянул к брату пухлые ручки и что-то залепетал.
Но Саша молча стащил с него рубашонку и, пока мать пробовала локтем воду, удерживал подпрыгивающего на кровати малыша.
- Расстроился, Сашенька? - спросила мать.
- Еще бы… Товарищи на каток пошли, а я тут как банщик какой-то…
- Ну что же, иди тогда. Я сама как-нибудь, - вздохнула мать.
- "Сама, сама"! Давай уж скорей, что ли! - с раздражением сказал Саша.
Мать взяла у него из рук голого малыша:
- Иди!
- Да чего ты еще! Знаешь ведь, что не пойду. Сажай лучше!
Через минуту Саша смотрел, как Витюшка ловит мыльные пузыри и, подняв из воды толстую ножку с короткими розовыми пальчиками, изо всех сил тащит ее к себе.
- Смотри, смотри, мама! Он думает, это игрушка. Неужели и я такой был?
Глава 17
"СО СВОИМ ПРОФЕССОРОМ"
С утра гуляла по городу метель. Был конец марта. Этот сердитый месяц яростно нападал на прохожих, забивая снегом меховые воротники и шапки. Дул резкий ветер, и, хотя мороза не было, ребята прибегали в школу замерзшие.
Грозный, весь засыпанный снегом, в широком тулупе и меховой шапке, стоял на крыльце, как дед-мороз, и, размахивая платяной щеткой, командовал:
- Наклоняй голову! Давай воротник!.. Эк, зима на тебя насела!.. Ну, беги грейся!
Русаков пришел с Мазиным. Они встретились за воротами своего дома и шли вместе. По дороге Русаков упрекал Мазина, что тот уж слишком занялся учебой:
- Тебе только подучиться сказали, а ты совсем в книгу носом зарылся. А тут у одних овчарка пропала… Я уже на след напал.
- Некогда мне чужую собаку искать! - буркнул Мазин. - Если б Сергей Николаевич вызвал меня да поставил мне хорошую отметку, а то он все только с места меня спрашивает…
- Значит, так и будешь до конца года к Трубачеву шататься? А в землянку скоро вода затекать начнет, что я там один сделаю?
- Говорю, некогда мне сейчас.
- Тебе все некогда… У меня, может, отец скоро женится, а тебе и на это наплевать, - обиженно сказал Петя.
- Не женится.
- Почему это?
- А почему женится?
- Почем я знаю. Только он сам сказал: "Скоро к нам моя жена переедет, люби ее", - неожиданно сообщил Русаков.
- Так уже, значит?
- Наверно, уже, - вздохнул Петя. - Теперь мне вдвое доставаться будет - от двух родителей сразу.
- А какая она? - забеспокоился Мазин. - Посмотреть надо. Хорошую женщину сразу узнать можно.
- Узнаешь ее! Начнет отцу на меня наговаривать. Ведь она мачеха. Читал сказку про Золушку? Ведь ее даже на экскурсию во дворец не брали. Хорошо, ей фея помогла, а мне кто помогать будет?
- Обойдешься без дворца, лишь бы не дралась она, - задумчиво сказал Мазин.
Петька растерянно заморгал ресницами и покрутил головой:
- Если вдвоем будут меня драть, так… ого!
- Вдвоем, вчетвером! Не морочь мне голову… При Советской власти таких мачехов нет!
- "Мачехов"? - засмеялся Русаков. - Неправильно говоришь.
- А ты не учи! - рассердился Мазин. - Сам небось ни одной речки на карте не можешь найти.
- Ладно, пускай я пропаду и чужая овчарка пропадет, раз ты с географией связался, - сказал Русаков и, бросив товарища, пошел вперед.
В этот день последним уроком была география. На большой перемене Трубачев подошел к Мазину и сказал:
- Если вызовут тебя, не трусь. А чего не знаешь, говори прямо: не знаю.
Мазин кивнул головой. Он был расстроен ссорой с Русаковым. Печальное, вытянутое лицо товарища вызывало в нем раздражение и сочувствие.
"Мачеха у него там еще какая-то…" - озабоченно думал он.
Сергей Николаевич пришел веселый, потер руки и сказал:
- Весной пахнет! Сердится старушка-зима. Проходит ее время. Конец марта!
В классе было чисто, уютно и тепло.
Дежурные Одинцов и Степанова старались вовсю. Они пришли в школу раньше всех, облазили все углы, вытерли пыль. Валя Степанова принесла из дому чистую, выглаженную тряпочку для доски.
А когда Одинцов ловко и красиво развернул перед учителем карту, Сергей Николаевич пошутил:
- Совсем как в сказке цветистый ковер раскинул!
Одинцов сел. Учитель посмотрел в записную книжку и вдруг сказал:
- Мазин и Трубачев!
Трубачев вспыхнул и встал. Мазин сидел впереди. Он неловко вылез из-за парты, одернул курточку и, обернувшись к Трубачеву, сказал:
- Пошли!
Ребята фыркнули. Сергей Николаевич улыбнулся.
- Со своим профессором, - пошутил он.
Оба мальчика стали у доски.
Сергей Николаевич перелистал учебник географии.
Класс затих. Только Русаков беспокойно вертелся на парте, быстро-быстро обкусывая на левой руке ногти и не сводя испуганных глаз с товарища.
- Ну, Мазин, как теперь твои дела? - спросил Сергей Николаевич.
Мазин медленно повернулся к Трубачеву:
- Как мои дела?
Ребята снова засмеялись. Сергей Николаевич покачал головой:
- Я не Трубачева спрашиваю. Ты мне сам отвечай, как ты чувствуешь: прибавилось у тебя знаний или нет?
Мазин пристально посмотрел на карту:
- Прибавилось.
- Выберешься ты теперь из Белого моря без посторонней помощи?
- Выберусь.
- Хорошо. А если мы тебя, скажем, из Ленинграда в Белое море пошлем?
- Поеду, - сказал Мазин и взял указку. - По Беломорско-Балтийскому каналу поеду, вот так… - Он проехал по каналу и остановился в Архангельске. - Есть. Пять суток потратил.
- Немного, - сказал Сергей Николаевич. - А если б не было Беломорско-Балтийского канала, как бы ты поехал?
Мазин показал длинный путь вокруг северных берегов Европы и тотчас уточнил время:
- Семнадцать суток потратил.
- Хорошо, Мазин! Я вижу, что ты действительно окреп. Теперь расскажи нам все, что ты знаешь о Беломорско-Балтийском канале. А если ты ошибешься, то Трубачев тебя поправит.
Мазин ровным и бесстрастным голосом начал рассказывать:
- Беломорско-Балтийский канал тянется на триста километров.
- На двести, - поправил его Трубачев.
Он стоял выпрямившись, под рыжим завитком лоб его стал влажным, глаза блестели.
- На двести километров, - спокойно поправился Мазин и взял указку. - Канал соединяет Онежское озеро с Белым морем…
Мазин обращался с картой вежливо и осторожно.
Ребята, облокотившись на парты, внимательно следили за указкой, двигающейся вдоль канала. Петя Русаков вертелся, нервно потирал руки и обводил всех торжествующим взглядом. "Ну, как Мазин? Вот вам и Мазин!" - говорили его взволнованные глаза.
- Хорошо, Мазин! Пожалуй, тебе и Трубачев не нужен, а? - сказал Сергей Николаевич.
- Нет, пусть стоит. Я к нему привык, - заявил Мазин.
- Отвыкай. Трубачев всю жизнь не будет стоять с тобой рядом… Трубачев, садись!
- Пусть стоит! - тревожно выкрикнул Русаков.
Все головы повернулись к нему. Он смутился и юркнул под парту.
Отпуская Мазина, Сергей Николаевич похлопал его по плечу и сказал:
- Совсем хорошо, Мазин! Я очень рад за тебя. Я вижу, ты поймал быка за рога. Смотри не упускай его больше! А Трубачеву скажи спасибо… Трубачев!
Васек вскочил. Учитель посмотрел на его взволнованное лицо:
- Молодец!
Когда Сергей Николаевич вышел, в классе поднялся шум.
Русаков бросился к Мазину и, забыв утреннюю размолвку, обнял его:
- Здорово, Колька!
Ребята тоже радовались:
- Вот так жирняк!
- Повезло тебе!
- Держись крепче за Трубачева!
- Привяжи к себе веревочкой! - добродушно острили они.
Толстые щеки Мазина лоснились и набегали на нижние веки, щелочки карих глаз лениво и ласково глядели на ребят.
- А насчет мачехи твоей я подумаю, - улучив минуту, ни с того ни с сего шепнул он Русакову.
Саша и Одинцов поздравляли Трубачева.
- Здорово подогнал его! А я боялся - у меня прямо в ушах зазвенело, когда Сергей Николаевич вас обоих вызвал, - сказал Саша.
- А Русаков-то? Вот кто вертелся, как карась на сковороде!
- Верный товарищ! Преданный, как собака! - восхищенно сказал Саша. - Такой - на всю жизнь!
- А мы трое? Не на всю жизнь? - ревниво спросил Одинцов.
Васек вспомнил морозный вечер и огромную желтую луну над снежным прудом.
- Я за нас троих головой ручаюсь!
- Я тоже, - тихо сказал Одинцов.
- А обо мне и говорить нечего! - радостно улыбнулся Саша.
Все трое вошли в класс растроганные и счастливые. После уроков Васек бежал домой, размахивая сумкой и толкая прохожих.
"Молодец! Молодец! Молодец!" - повторял он про себя.
Во дворе для охлаждения он бросился в сугроб и, вывалявшись в снегу, предстал перед теткой.
- Тетя Дуня, я молодец!
- Вижу, - сказала тетка и, повернув его обратно, сунула ему щетку: - Обчистись в сенях, молодец!
Глава 18
ВАЖНЫЙ ВОПРОС
Зима наконец устала. Она притихла, порыхлела, а на небо вышел новый хозяин - весеннее солнце. Ребята, расстегнув пальто, шли из школы. В толпе слышались веселый насмешливый голос Одинцова, ленивые замечания Мазина, смех ребят. Звонко перекликались девочки. На каждом углу толпа редела; уходившие домой долго пятились задом, сожалея о том, что приходится расставаться.
Лиде Зориной тоже не хотелось расставаться с товарищами. Она прыгала у своей калитки и все уговаривалась да уговаривалась с подружками о каких-то пустяках на завтра.
Наконец все голоса смолкли. Лида быстро побежала по дорожке. Она была взволнована больше всех. Митя выздоровел, и сегодня на сборе поставили на обсуждение ее заметку об отношениях девочек с мальчиками. Об этом необходимо рассказать маме, а если не маме, которая еще не скоро придет с работы, то хотя бы кому-нибудь.
Но дома обычно в это время бывали только соседи: старичок бухгалтер Николай Семенович и молоденькая Соня, ужасная копуша, которую Лида долго будила каждое утро.
Наверно, им тоже очень интересно послушать, как прошел сбор.
У крыльца стоял какой-то высокий молодой человек в лыжном костюме, с широким смешным носом и темным пушком на верхней губе. Он нетерпеливо поглядывал вокруг и время от времени, постукивая двумя пальцами в Сонино окошко, басил:
- Сонечка, поторопитесь!
- Сейчас! Сейчас! - кричала в форточку Соня. Лида замедлила шаг и на всякий случай вежливо кивнула головой:
- Здравствуйте!
- Привет! Привет! Вы из школы? Какая смена? - деловито осведомился юноша.
- Я в первой смене, но сегодня после обеда у нас был сбор.
- Ого! Это, значит, часиков пять уже! Сонечка, поторопитесь!
- Может, и не пять, но у нас сегодня разбирали очень важный вопрос, - задерживаясь на крыльце, сказала Лида.
- Важный вопрос? Ого! Какой же это вопрос? - поглядывая на Сонино окошко, спросил юноша.
- Это, знаете, о дружбе девочек с мальчиками. У нас в классе… - охотно начала Лида.
- О дружбе девочек с мальчиками? Это очень важный вопрос… Сонечка, поторопитесь! Сонечка, ведь мы же опоздаем! - подбегая к окну и не обращая больше внимания на Лиду, закричал он.
Соня высунула в форточку розовое лицо и сделала сердитые глаза:
- Не кричите на весь двор, а то никуда не пойду!
- Сонечка!..
Лида открыла дверь и вошла в кухню.
- А, школьница наша пришла! - закричал из своей комнаты бухгалтер Николай Семенович. - Это хорошо! А то я уж всякую надежду потерял ее увидеть сегодня.
- Я на сборе была, - улыбнулась Лида. - У нас вожатый Митя наши дела разбирал.
- Дела разбирал? - копаясь в корзинке с бумагами, рассеянно сказал Николай Семенович. - Хорошо бы, чтоб этот самый Митя и мои дела разобрал, а то я никак не разберу… Никак не разберу никаких своих дел, - глядя на заваленный бумагами стол, развел руками Николай Семенович. - Проклятая память! Такая небольшая синенькая тетрадка была у меня, и не знаю, куда делась. Куда делась? - потирая двумя пальцами лоб и глядя на Лиду светлыми близорукими глазами, пожаловался Николай Семенович.