Глава одиннадцатая
Весело разговаривая, Махкам-ака и мальчик незаметно дошли до детского дома. Но у ворот Витя вдруг остановился, испуганно глядя на Махкама.
- Ну что же ты? Идем!
- Вы сами... вы сами разве не говорили, что не будете меня выгонять? - сказал Витя и заплакал.
-А кто тебя выгоняет?! - Махкам-ака присел, чтобы быть одного роста с сыном.
-Зачем же вы тогда привели меня сюда? - Витя показал пальцем на детдом.
Махкам-ака только теперь сообразил, в чем дело. Он никак не ожидал, что Витя так все это воспримет. Вот что значит не разбираться в детской душе! Кузнецу стало жаль мальчика.
-Послушай, сынок.- Он вытер Вите слезы.- Помнишь день, когда ты приехал сюда?
Витя кивнул головой.
-Вот и сегодня привезли детей, точно таких же, как ты. А что, если среди них найдутся твои товарищи? Ты ведь называл их имена?
-Вова, Валя,- напомнил Витя.
-А вдруг они приехали?
-Не могут они приехать,- горько, как взрослый, сказал Витя.- Вову вместе с мамой увели фашисты. А Валя тоже не может...
-Но приехали другие. Пойдем-ка посмотрим.
Махкам-ака за руку повел Витю в ворота. Витя шел нехотя, все еще не веря отцу.
День был ясный, светило солнце. Земля после ночного дождя еще не успела просохнуть, и теперь от нее поднимался пар. Приехавшие дети группами стояли у здания столовой. Разговаривали все сразу, шум был, как на птичьем базаре. Мальчики постарше вертелись около арб, нагруженных тюками с одеждой, одеялами и подушками, а те, что поменьше, раздевались и складывали свою одежду на землю.
Во двор набилось много взрослых. Судя по тому, что большинство из них были с кульками и пакетами, эти люди пришли сказать детям ласковое слово, угостить сладостями, ободрить их. Были тут, вероятно, и такие, что хотели заранее присмотреть ребенка и потом взять его в свой дом.
-Не признаешь, сынок, товарищей? Не видно? - Махкам-ака решил отвлечь Витю от печальных мыслей, так как мальчик по-прежнему молчал и жался к нему.
Витя хмурил брови, рассматривал детей.
-Можно мне подойти к ребятам? - вдруг попросил он.
-А почему же нет? Конечно, можно. Иди,- разрешил Махкам-ака.
Витя недоверчиво взглянул на него, но все же направился к детям.
-Ассалому алейкум, амаки,- совсем рядом услышал Махкам-ака приветливый женский голос.- Что вы хотели?
Махкам-ака обернулся и увидел молодую, нарядно одетую женщину. Кажется, в прошлый раз ее здесь не было.
-Ва алейкум ассалом! Хотел бы вот взять ребенка,- сказал Махкам-ака, испытывая снова сильное волнение.
-Хорошая мысль, отец. А жена ваша тоже здесь?
-Она не смогла прийти. Очень занята.
-А кого вы хотите взять: мальчика или девочку? И поменьше или постарше? - по-деловому быстро уточнила женщина.
-Все равно, доченька.
-А ребенка какой национальности вы предпочитаете?
Махкам-ака бросило в дрожь от негодования, он даже побледнел:
-Я пришел не на скотный базар, доченька.
-Но позвольте, папаша...
-Никаких но! - решительно возразил кузнец.- Если я буду молчать, вы, похоже, и дальше будете расспрашивать, худой или полный мне нужен, остроносый или курносый, верный или желтый... Дети все одинаковы! Все они дети человека! Поняли?
У женщины задрожала тетрадка в руке, она смутилась:
-Я ведь спросила только...
-Никогда не делите детей на белых и черных! Нашелся вот на свете один такой выродок и сколько несчастий навлек на людей. Но он еще понесет кару за это!
Махкам-ака резко повернулся и пошел к Вите. Женщина удивленно смотрела ему вслед.
Подойдя к детям, Махкам-ака увидел, что Витя всхлипывает и тяжело дышит, а какая-то девочка держит его тюбетейку, сильно испачканную грязью. Махкам-ака протиснулся среди ребят и оказался возле своего мальчика.
-Что здесь произошло? - спросил он.
Витя молчал, зато со всех сторон, перебивая друг друга, заговорили дети.
-Он хвастает, что у него есть папа!
-Я сказала: "Какая у тебя красивая тюбетейка!" - а он сразу: "Не трогай! Испачкаешь!"
-Хвалится своей одеждой!
Махкам-ака все понял и начал успокаивать детей, с обидой глядевших на Витю. Он взял сына за руку и отвел в сторону. И тут вдруг заметил белокурую девочку, не сводившую с него глаз.
-Как тебя зовут, доченька? - Махкам-ака погладил девочку по растрепанной головке.
-Галя.
Девочка настороженно глядела на Витю, который, насупившись, стоял за спиной Махкама-ака:
-Это ваш сын?
-Сын... А ты будешь моей дочкой? Будешь? - Кузнец ласково привлек к себе девочку, провел ладонью по ее худенькой спине.
-Буду,- тихо вымолвила Галя.
-Очень хорошо, доченька. Теперь познакомься с братиком.
Галя протянула Вите руку, назвала свое имя. Витя подал ей руку нехотя, смотрел исподлобья.
-Галя! Галя! Ты что, уходишь?! - К девочке подбежал белолицый мальчик с огромными черными глазами.
-Ухожу, Абрам.- Галя улыбалась, лицо ее светилось радостью.
-Насовсем уходишь? - растерянно спросил Абрам.
Галя молчала. Тогда заговорил Махкам-ака:
-Насовсем она уходит. Но если хочешь видеть Галю, приходи к нам.
Абрам опустил голову, давно не стриженные, спутавшиеся волосы закрывали ему лицо. Он повернулся и, не оборачиваясь, побрел к толпе детей. Махкаму-ака стало как-то не по себе. И тут вдруг Галя кинулась за мальчиком, догнала, что-то быстро сказала ему и вернулась обратно.
-Дядя, возьмем с собой Абрама! Он очень, очень хороший мальчик! - Она смотрела на Махкама-ака умоляющими глазами.
Кузнецу показалось, что взгляд детских глаз проник в самое его сердце, на всем свете не нашлось бы, наверное, человека, который смог остаться равнодушным к мольбе девочки.
-Абрам, сынок, иди скорее к нам! - крикнул Махкам- ака.
Абрам оглянулся, несколько секунд постоял в нерешительности и вдруг подбежал к кузнецу.
-Вот и молодец!
-Дядя, а можно я вас буду называть папой? - держась за полу халата Махкама-ака, спросила Галя.
-Можно, доченька.
-А я? - засверкал глазами Абрам.
-И ты тоже!
Витя продолжал стоять надувшись и смотрел на Галю и Абрама весьма холодно.
-Постойте здесь, я сейчас вернусь.- Махкам-ака направился в кабинет директора. На двери висела табличка с надписью: "Т. Назарова". Женщина приветливо кивнула кузнецу - видимо, узнала его; узнал ее и Махкам-ака. Около стола стоял заплаканный мальчик. Одетый опрятно и хорошо, он не походил на вновь прибывших детей.
-Входите, пожалуйста.- Назарова поднялась из-за стола.- А ты пока поиграй, но не уходи, хорошо? Я тебя позову.- Она похлопала мальчика по плечу и проводила его до двери.- Подумайте, отец, что бывает на свете. Только девять дней назад его взяла к себе одна супружеская пара, а сегодня он вернулся обратно.
-А почему вернулся? - Махкам-ака прикрыл дверь кабинета: мальчик стоял в коридоре.
-Твердит одно и то же: "Потерял сестренку". Просит найти ее. В семью, которая его приютила, вероятно, возвращаться не хочет, хотя прямо этого и не говорит. Я спрашиваю:: "Тебя не обижали там?" В ответ он горько плачет и опять твердит свое.
А вы бы все же порасспросили,- задумчиво сказал Махкам-ака и заговорил о своем: - Зашел к вам, чтоб вон этих малышей записали за мной.- Через открытое окно Махкам-ака показал на Галю и Абрама, стоявших по-прежнему вместе, но поодаль от Вити.
- Ого, еще двое! Удивительно добрая у вас душа! Пойдемте!
Они вышли во двор.
- Санобар! - позвала Назарова одну из воспитательниц.
Подбежала женщина, недавно разговаривавшая с Махкамом-ака.
- Пусть товарищ не ждет документов. Я сама их принесу ему домой. Просто запишите имена и фамилии девочки и мальчика,- распорядилась Назарова.
-Как же это? Я могу, если необходимо, и подождать,- забеспокоился Махкам-ака.
-Не волнуйтесь. Документы еще не разобрали. Все будет как полагается,- вежливо, но твердо повторила Назарова.
-Ну, спасибо. Пойду обрадую жену,- сказал Махкам- ака, а потом тихо, чтобы не услышали дети, попросил директора: - Вижу я, сильно обидели того ребенка, который ждет вас. Если он оказался в плохой семье, скажите мне. Уж как- нибудь сумеем облегчить его участь.
-Благодарю вас, отец. Но ведь и без него у вас теперь трое.
-А время-то какое! И не сомневайтесь, приводите ребенка к нам, если нужно будет.
Махкам-ака попрощался с Назаровой, взял Галю на руки. Девочка доверчиво обвила его щею худенькими ручонками.
Абрам и Витя шли рядом, но не разговаривали. Галя радостно махала им рукой. Когда они вышли на большую улицу, Витя буркнул Гале:
-Ну, слезай. Так ты совсем умаешь моего папу!
Шутливо, стараясь подделаться под Галин голос, Махкам-ака пропищал:
-Не умаю! Я ведь легкая, как пушок!
Девочка рассмеялась, еще крепче обнимая Махкама-ака за шею. Засмеялся и Абрам. Даже Витя не сдержал улыбки, хоть и отвернулся, пряча лицо.
Глава двенадцатая
Были и песни, и пляски, и веселые, нарядные люди, и голуби в безоблачном синем небе. И вдруг все исчезло, все кончилось. Точно черные тучи заволокли небо, спрятали солнце, и стало трудно дышать...
В открытых машинах приехали фашистские офицеры. В центре площади солдаты сколотили виселицы. Привели двух мужчин со связанными за спиной руками, поставили их на ящики, на шеи им накинули петли, и офицер ногой в блестящем сапоге выбил ящики у них из-под ног.
Потом женщин, стариков и детей фашисты погнали на работу. На поляне за березовой рощей людей заставили копать длинную траншею. Когда траншея была готова, офицер выстроил всех в два ряда над самой ямой. И начался треск... Ужасный треск...
Абрам упал, придавленный большим и тяжелым телом какого-то старика. И вдруг стало тихо. Тихо и страшно. Было даже слышно, как где-то вдали беспечно журчит ручеек. Абрам поднял голову. Вначале он увидел зеленую траву и желтый одуванчик на тонкой ножке, потом множество спящих вповалку людей. Мальчик с трудом встал и огляделся вокруг. Чуть сбоку спала мама. Он приблизился к ней, наклонился и вздрогнул: глаза у мамы были выколоты. И Абрам закричал во весь голос: "Мама! Мама!.."
От звонкого крика задрожали стекла в окнах, и все мгновенно проснулись. Галя вскочила, прижалась к Мехринисе.
А ту трясло в ознобе. Махкам-ака пытался успокоить Абрама.
-Лампу зажги,- сказал он жене, но Мехриниса не могла двинуться.
Махкам-ака сам зажег лампу.
Абрам задыхался, стонал, но глаз не открывал. Первой, кажется, пришла в себя Галя.
-Вы испугались, мама? - заботливо спросила она Мехринису.
-Ложись, доченька.
-А вы не бойтесь. У Абрама бывает так. Было и в дороге. Ой, и ты тоже испугался, Витя? - Галя заметила, что Витя таращит глаза и ничего не понимает.
-Подумаешь... испугался. Думал, воры лезут,- сердито ответил Витя.
-Дада, положите Абрама в постель.- Галя советовала серьезно, деловито, как взрослая.
Махкам-ака ходил из одного конца комнаты в другой, прижав к груди Абрама, и никак не мог успокоиться.
-Он уже опять заснул, дада. Положите его.
Махкам-ака послушался девочку, уложил Абрама. Галя склонилась над братом, погладила по голове.
-И почему ты кричишь, Абрам? Здесь дада, мама, мы все. Ни один фашист тебя не тронет...
-Пускай он спит, доченька,- сказал Махкам-ака.
Галя не отходила от Абрама.
-Нет, нет, пусть лучше проснется. А то опять ему будет сниться страшный сон.
Абрам открыл глаза и увидел перед собой Галю.
-Мы доехали, Галя?
-Куда доехали? Мы уже дома. Дада с нами, мама.
Абрам закрыл глаза и уткнулся головой в подушку, а Галя заплакала:
-Бедненький Абрам... Ему по-прежнему фашисты снятся.
-Иди ко мне, доченька.- Мехриниса обняла Галю.- И не плачь. Абрам проснулся, сейчас уснет снова. И сны будут сниться ему только хорошие.
-В вагоне он тоже так кричал,- сквозь слезы рассказывала Галя и льнула к матери.
Махкам-ака погасил лампу. Опять стало темно и тихо. Дети вскоре заснули, а муж и жена не могли спать, ворочались, вздыхали и думали об одном и том же: как лучше справиться с такой большой семьей?
Внезапно с улицы донесся гул машины и голоса людей. Встревоженный Махкам-ака начал торопливо одеваться.
-Куда вы? - забеспокоилась Мехриниса.
-Тише, дети могут проснуться. Выйду посмотрю. Кто- то, видно, приехал,- шепотом ответил Махкам-ака.
На цыпочках он вышел во двор и сразу же узнал голоса Абдухафиза и Арифа-ата. "Что же могло случиться ночью? А что-то определенно случилось!" Махкам-ака открыл калитку. Улица тонула в темноте - фонарей не было, луна спряталась за тучи.
Махкам-ака пригляделся. У соседней калитки двигались люди. Кузнец подошел к ним ближе и различил Арифа-ата.
-Что случилось, ака?
-Эвакуированных привезли. Оставлять их до утра под открытым небом не хотелось. Намаялись люди... Ночь почти вся впереди. Пусть отдыхают.
Незнакомый человек стаскивал с машины тяжелый узел.
-Погоди, этот узел понесем вместе.
Ариф-ата поспешил на помощь, подхватил узел с другой стороны, и вдвоем они потащили его в дом Таджихон. Махкам-ака понял, что его помощь здесь уже не нужна.
Вскоре подъехала еще одна машина, и по тротуару застучали костыли Абдухафиза. С ним была и Икбал-сатанг. Последнее время Махкам-ака сильно недолюбливал эту женщину, но сейчас подумал: "А ведь иногда и она становится отзывчивой и доброй".
-Уста, ассалому алейкум! И вас, оказывается, мы разбудили,- с виноватой ноткой в голосе сказал Абдухафиз, увидев кузнеца.
-Нужно было разбудить раньше - помог бы...
-Вы теперь человек многодетный. Все время в хлопотах. Беспокоить вас просто неприлично,- заметила Икбал-сатанг с усмешкой.
"Все-таки ужалила!" - подумал Махкам-ака, но промолчал.
Однако Абдухафиз со смехом заметил подошедшему Арифу-ата:
-Придется еще раз собрать актив в совете. Некоторые граждане, а особенно гражданки, до сих пор не понимают, какого уважения заслуживают люди, взявшие эвакуированных детей под свой кров.
Икбал-сатанг сделала вид, что это сказано не о ней.
-Слушай, Абдухафиз, ты будешь с утра занят, твой секретарь тоже. А как же с хлебными карточками для приезжих? - озабоченно спросил Ариф-ата.
-С этим управится Икбал-апа. Другого выхода нет.- Абдухафиз посмотрел на Икбал-сатанг, и та поспешно закивала головой.- Вам придется взять двух мальчиков, апа, и вместе с ними пойти по дворам, чтобы уточнить, сколько человек в каждой семье, и составить поименные списки.
-Всего к нам прибыло двадцать семь семей,- со знанием дела сообщила Икбал-сатанг.
-Это известно. Надо уточнить, сколько человек в этих семьях.
-А что, Абдухафиз, с дочерью Шахабиддина? Ты уже назначил похороны? - спросил Ариф-ата.
-Еще ничего не решил,- ответил Абдухафиз и потер ладонью уставшее лицо.
Махкам-ака замер на месте - до того неожиданной была эта весть.
-Где же нашли девушку? - хрипло и с трудом выговорил он.
-Вы еще не слыхали?! - всплеснула руками Икбал- сатанг.- Нашли ее в Сырдарье. Привезли только вечером. Так изменилась, что трудно и опознать.
-И она... мертвая? - еле выдавил из себя Махкам-ака.
-Как же быть ей живой, если ее нашли в реке! Ее уж и узнать-то нельзя. Не придумаем вот, как отдать тело матери, Она с ума сойдет от горя,- хмуро пояснил Абдухафиз.
-О аллах! И как только она попала туда, бедняжка! - Махкаму стало холодно, он передернул плечами.
...Закрыв на цепочку калитку, кузнец шел по двору, тут к нему спустилась с крыльца Мехриниса.
-Неужели ее в Сырдарье нашли? - В ужасе Мехриниса воздела руки к небесам.- О горе! Несчастная мать! Нет, не вынесет она такой беды. А тут еще похоронную получила.
-И откуда ты все знаешь? - удивился Махкам-ака.
-У калитки в темноте стояла, когда вы разговаривали.
-Человек тверже стали, все выдерживает,- грустно проговорил кузнец.
Они вошли в дом. Дети крепко спали. Махкам-ака осторожно откинул одеяло и лег на свое место рядом с Абрамом. Мехриниса погасила лампу.
-О страдалица... Какое горе! У матери слез не хватит...- шептала Мехриниса.
Махкам-ака лежал молча, смотрел в темноту, тяжело вздыхал. Вспомнился Шахабиддин. Сколько лет было прожито с ним бок о бок... Вместе чаевничали, готовили плов, вместе ходили на собрания. В махалле Шахабиддин пользовался всеобщим уважением. Мечтал о женитьбе сына, о внуках. А теперь вот и самого нет, и дочери нет... О аллах!.. Что заставило такую цветущую девушку пойти на самоубийство? А может быть, какой-нибудь злоумышленник утопил ее?..
Мехриниса не сдерживала слезы. Она снова и снова вспоминала Салтанат... В тот день девушка подошла, смущенно поздоровалась, не поднимая головы, передала письмо и так застенчиво улыбнулась... Бедная, бедная Кандалат-биби - потерять такую дочь! Есть ли на свете горе ужаснее?!
Мехриниса нервничала все сильнее. А что, если Икбал- сатанг проболталась о письме, которое девушка по ошибке отдала Мехринисе? Что, если сообщила она о Салтанат не только в милицию, но и ее матери? Как посмотрит Мехриниса тогда в глаза несчастной?.. Ведь, наверное, и Кандалат- биби будет думать, что беда произошла из-за Батыра. Ну и каналья же ты, Икбал-сатанг!