Госпожа Леви сняла пальто, валенки и с наслаждением опустилась в кресло, протянув озябшие ноги к огню. Она молча пила чай, все еще с удивлением рассматривая преобразившуюся кухню. Из спальни, нарушив неловкое молчание, вдруг раздался голос отца; - Видишь, мать, сколько тут дел сделано без тебя! Что ты скажешь на это?
- Я никак не пойму, что все это значит?
В тоне матери было что- то необычное, от чего Мария покраснела и чуть не подпрыгнула от радости.
"Оказывается, господин Гольбрук был прав. Я, кажется, действительно угодила ей. Наверное, Иисус тоже доволен?.. "
Вдруг раздался веселый свист, и Тип прямо- таки влетел в кухню. На этот раз трудно было сомневаться в эффекте - Тип был просто в восторге.
- Какая ты молодец, Мария! Да наша ли это кухня? Тут так же красиво, как у Тома Минтурна! - восхищался он.
В этот вечер в доме чувствовалось какое- то приятное, доселе небывалое, веяние. Госпожа Леви не ворчала, не жаловалась, а Мария в свою очередь старалась всячески угодить ей. Тип выложил на стол яблоки, полученные от господина Броуна, так что ужин вышел на славу.
Казалось, что и эта семья, наконец, вступила в новую эру мира и благополучия. Все чувствовали себя счастливыми и спокойными.
Общее внимание привлек учебник грамматики, который принес Тип.
Мария рассматривала книгу с особым любопытством. Увидев это, Тип неожиданно спросил:
- Хочешь, я буду учить тебя грамматике?
- С удовольствием! - радостно согласилась Мария. И они тотчас же принялись за дело. Таким образом началось обучение Марии, которая не могла ходить в школу, потому что должна была помогать матери.
Вечер прошел быстро. В девять часов Тип ушел в свою каморку.
Больной отец тоже спал, и только Мария никак не могла решиться лечь.
Ей казалось, что наступил удобный момент поговорить с матерью о новом Друге, найденном ею. Она не знала с чего начать и ждала, чтобы мать первая что- нибудь сказала. Ее желание вскоре исполнилось.
- Мария, скажи, для чего это ты затеяла такую уборку?
- Чтобы было чисто и… чтобы доставить тебе удовольствие…
Этот ответ показался матери необычным, и она долго не могла ничего сказать. Только после некоторого молчания она снова спросила:
- А что побудило тебя сделать это? Мария поняла, что наступил подходящий момент высказаться.
- Я хотела угодить Иисусу, - произнесла она дрожащим голосом, - господин Гольбрук говорил, что Бог будет доволен мной… если я буду помогать тебе по дому, слушаться тебя… - Мария замолчала, потом с усилием продолжала:- Я хочу быть послушной Богу, потому что люблю Его…
Теперь, сказав все, что должна была, Мария почувствовала еще большую радость. Мать сидела неподвижно, прикрыв глаза рукой.
- Спокойной ночи, мама, - тихо сказала Мария, поняв, что мать ничего больше у нее не спросит.
- Спокойной ночи! - ответила та дрогнувшим голосом.
Марии так хотелось обнять и поцеловать мать, но она не посмела этого сделать. Погасив свет, Мария тихонько склонилась на колени у своей постели и искренне помолилась, прося Бога о покаянии матери.
Так добрые слова, сказанные господином Гольбруком, нашли свое место в сердце Марии и принесли первый, прекрасный плод в ее жизни.
Глава 18
Делая добро, да не унываем; ибо в свое время пожнем, если не ослабеем.
(Галат.6:9)
Тип как- то зашел в комнату отца, поправил подушки, дал ему лекарство от кашля и, подсаживаясь к больному на кровать, спросил:
- Папа, помнишь, ты говорил мне, что господин Брей учился с тобой в одной школе?
- Да, - подтвердил тот, - наши отцы были соседями, и мы всегда вместе ходили в школу. Мы даже были в одном классе и оба хорошо учились. С тех пор многое изменилось… Тогда мой отец был гораздо богаче его, а теперь наоборот, он богат, а я - беден.
- Какой он был тогда? Наверное, его сын Вилли сильно похож на него!
- Я не знаю Вилли, но его отец был хороший озорник, и мы вместе проделывали много шалостей. Я с ним дружил, а другие мальчики его боялись. А впрочем, и я ему подчинялся… Скажу откровенно, что для моей будущности эта дружба принесла большой вред.
- Папа, знаешь ли ты, что господин Брей стал совсем другим?
- Как?
- Теперь он приходит на молитвенное собрание, молится вслух. Он стал такой добрый!..
- Неужели? Если это правда, то он в самом деле очень изменился.
Раньше он всегда смеялся над верой в Бога.
- Он сам об этом рассказывал, но теперь он вовсе не такой, как был прежде.
- Что же произошло?
- Это случилось несколько недель назад. Тогда каждый вечер были собрания. На одном из них господин Брей раскаялся перед Богом во всех своих грехах. С тех пор он всегда молится вслух и жизнь его совсем переменилась.
Господин Леви глубоко вздохнул и, помолчав, произнес:
- Я очень рад за него… ему так не хватало этого.
Только бы он устоял…
- Бог поможет ему, я уверен в этом, - твердо сказал Тип. - Значит я не ошибся, думая, что вы были хорошими друзьями. Вчера вечером он с таким волнением молился о тебе!..
Встрепенувшись от услышанного, господин Леви пристально посмотрел на Типа.
- Господин Брей молился обо мне?
- Да.
- Но почему ему пришла такая мысль - молиться обо мне?
- Я попросил в собрании… молиться о тебе… Я так хочу, чтобы ты стал христианином! Я всегда молюсь о тебе! Когда же я попросил других поддержать меня, то господин Брей первый помолился. Тебя ведь это не сердит? Там все просят молиться о тех, кого любят…
- Нет, конечно, нет! Наоборот, мне кажется, что я более, чем кто- либо, нуждаюсь в молитве… Скоро обо мне нельзя уже будет молиться…
Тип ничего не ответил.
- Так и ты за меня молишься? - снова спросил отец.
- Да. Я молюсь о тебе каждый день. Мне очень хочется, чтобы ты познал Господа.
Больной долго молчал и наконец вымолвил:
- Я очень рад, что ты стал христианином! Мой отец был хорошим человеком и сделал все, что мог, чтобы воспитать меня, но из меня ничего доброго не вышло. Я попусту потратил свою жизнь и ничему полезному не научил своих детей… А ты, несмотря на это, стал честным… Значит, когда вырастешь, будешь надежной опорой матери. А за меня не стоит молиться, поздно. Я слишком далеко зашел, чтобы возвратиться на прежний путь…
- Папа, ты сильно ошибаешься! - воскликнул Тип. - Бог никогда не говорит, что нам поздно каяться! Напротив, Он призывает всех погибших и уставших от греха. Он может из злого сердца сделать доброе. Я долго молился о Марии, и все безуспешно. Тогда господин Гольбрук сказал мне, что, может быть, я молюсь, а сам не надеюсь быть услышанным. Это была правда! Я стал молиться иначе, от всего сердца, и Бог мне ответил! Вот поэтому я уверен, что Он услышит мою молитву и о тебе. Я прошу Его сделать тебя христианином, и буду просить, пока Он не ответит мне.
На лице господина Леви отразилось страдание, а в уголках глаз блеснула еле заметная слезинка и скатилась по исхудалым щекам.
- Мне кажется, что я близок к смерти, - прошептал он, - я все отдал бы, чтобы быть готовым к этому, но теперь поздно… Всю жизнь я знал об истинном пути, но не следовал по нему… Теперь же должен пожинать то, что когда- то сеял.
- Папа, в Библии нет ничего подобного! - суверенностью убеждал Тип. - В прошлое воскресенье господин Гольбрук говорил нам, что человек всегда может обратиться к Богу. Господь не смотрит на возраст. Он прощает и молодых, и старых. Иисус любит всех!
- Я другого мнения, - возразил больной. - По- моему, нечестно всю жизнь презирать и не слушаться Бога, а ухватиться за Христа только из- за страха перед смертью. Это ведь не нравится Богу!
Тип не знал, как правильно ответить. Рассуждения отца казались ему неверными, но он не находил слов, чтобы убедить его. Грустный и озабоченный, он ушел в школу.
Возле почты Тип неожиданно встретил господина Гольбрука. Именно он- то и нужен был ему.
- Господин Гольбрук, у меня есть к вам один очень важный вопрос! - обратился он сразу же, не теряя времени.
Добрый пастор всегда был рад помочь каждому и потому пригласил Типа идти вместе.
- Скажите мне, что вы сказали бы человеку, который противился Богу всю жизнь, а перед смертью утверждает, что теперь нечестно отдаться Ему в последний час?
- Я сказал бы, что если он обкрадывал Бога всю жизнь, то это еще не причина украсть у Него последний год своей жизни. Если он не прав был сорок лет, то к чему продолжать быть неправым еще один год? Чем скорее он смирится, тем будет лучше. Тип с облегчением вздохнул.
- Как я сам об этом не подумал? Я чувствовал, что его рассуждения неверны, но не знал, что ответить… Господин Гольбрук пристально посмотрел на Типа.
- Как ты думаешь, примет ли меня твой отец сегодня?
- Думаю, что да, - не колеблясь, ответил Тип. - Если бы вы объяснили ему то, что сейчас сказали мне! Я был бы очень рад…
Тип пошел дальше. Обернувшись, он увидел, что пастор направился к их дому, и в его сердце снова затеплилась надежда на спасение отца: он молился о нем, говорил о Христе, теперь господин Гольбрук побеседует с ним… Остается одно; с упованием ожидать его покаяния…
Глава 19
Кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть.
(1Кор.10:12)
Том Минтурн, стоя на высоком табурете, прикреплял красивую гирлянду вокруг большой доски, висящей на стене. В класс вошел господин Бернс.
- К экзамену все готово! - объявил Том, соскакивая с табуретки.
- Обстановка вполне соответствует этому, - добавил учитель. - Надеюсь, то же самое можно сказать и о ваших знаниях.
Полюбовавшись на работу Тома и мимоходом сказав ученикам несколько ободрительных слов, он, между прочим, спросил Типа:
- Ну что, Эдуард, не страшно тебе?
- Нет! - улыбнулся Тип.
И в самом деле, он был полон нетерпения и веселого ожидания.
Учебный год закончился, и начинались экзамены. Многие ученики усердно занимались этой зимой, но ни один из них не работал так много, как Тип. Он первый раз в жизни ожидал этот день с удовольствием. До сих пор, будучи на счету невежды и лентяя, Тип, обыкновенно, совсем не появлялся на экзаменах. Если же и приходил, то проваливался самым блестящим образом и принимал свою неудачу совершенно беззаботно. Теперь же все было по- другому: Тип принадлежал к лучшему отделению школы и смотрел немного снисходительно на противоположный лагерь, во главе которого стоял Боб Тернер.
Для Типа этот день был вовсе немаловажен. Хотя он и не догнал еще своих сверстников, которые должны были экзаменоваться только завтра, Тип все же сознавал, что его успехи настолько велики, что не останутся незамеченными.
Сегодня мать, чтобы доказать свое участие и внимание, собственноручно причесала Типа и пришила к его куртке чистый воротник.
Да и как можно было не заметить перемену, происшедшую в нем? Теперь никто не сомневался, что Тип стал прилежным, хорошим учеником.
Раздался звонок, и ребята заняли свои места. В стороне поместились преподаватели, пришедшие послушать экзамен. За столом сидели экзаменующие во главе с господином Гольбруком. Отделение, в котором учился Тип, первым было вызвано для чтения. Лицо Типа сияло, глаза блестели - он умел читать правильно, бегло. Много труда и терпения стоило ему выучиться этому, все же Тип достиг того, что ни один ученик в его классе не читал так хорошо, как он.
По окончании экзамена совет экзаменующих решил, кто из учеников может перейти в, так называемый, класс истории. Сердце Типа усиленно забилось, когда господин Гольбрук приготовился читать имена этих счастливчиков. Их оказалось только двое: Томас Джонс и Эдуард Леви.
- Молодец, Тип! - воскликнул Том Минтурн, подходя к нему во время перерыва. - Как я рад, что ты переходишь в класс истории! Это трудный предмет, но зато такой интересный!
А Тип весело смеялся и, слушая поздравления одноклассников, изредка бросал самодовольные взгляды в сторону Боба и его товарищей.
"Какое счастье, - думал Тип, - не слышать больше своего имени вместе с именем Боба!"
Диктовка была также триумфом для Типа - он написал без единой ошибки. Оставался только экзамен по арифметике, и испытание будет окончено. Тип чувствовал, как волнение все больше и больше охватывает его. Отделение, к которому он принадлежал, по этому предмету прошло за зиму деление и перешло к дробям. Тип уверенно ответил правило - недаром же он настойчиво занимался! Но вот его вызвали к доске. Он должен был решить задачу на деление, До двенадцати часов оставалось десять минут. "Еще немного, - думал Тип, - и мое имя появится на почетной доске, рядом с именами тех, кто без ошибок сдал экзамены!" Рука его дрожала, мысли в голове начали путаться. Вот сейчас он кончит! Но что же это?.. Ответ неверен! Где же ошибка? Неужели начинать все сначала? Тип чувствовал, с каким напряжением все смотрели на него… В углу раздался сдержанный смех. Что же делать, что делать? В эту минуту он услышал спокойный голос учителя:
- Успокойся, Эдуард! Пересмотри последнее вычитание. В тридцать одном сколько раз по девять?
Фред Гольбрук сидел совсем близко от доски. Взволнованный и растерянный Тип слышал, как он прошептал: "семь" и, не раздумывая, с лихорадочной поспешностью ответил:
- Семь раз!
Раздался общий смех. Сконфуженный, в полном отчаянии, Тип уронил мел на пол и со злобой повернулся к одноклассникам. Часы пробили двенадцать… Все было кончено - Тип не попал на почетную доску.
Экзамен закончился. Ребята расходились и лишь некоторые из них окружили Типа.
- Эх, Тип! - сказал ему Том. - Ну подумал бы минуту! Ты, наверное, справился бы с этой задачей.
- Конечно справился, если бы не этот негодяй Фред! - дрожа от гнева, сказал Тип.
- Что- что? - вмешался Вилли. - Как же он тебе помешал?
Стоя рядом с ними, Фред холодно и гордо смотрел на выходящего из себя Типа.
- Что он сделал? Да подсказал неверный ответ, чтобы сбить меня с толку! Впрочем, Фред сам отлично об этом знает, спросите лучше у него!
И Тип, вне себя, выбежал вон.
Том Минтурн был поражен. Неужели Фред, его лучший друг и самый честный мальчик в классе, был способен на такую низость? Но если он не виновен, значит Тип сказал неправду?
- Фред, в чем дело? - наконец спросил Том.
- Если ты хочешь знать в чем дело, обратись к Типу, он, наверное, знал, что хотел этим сказать!
Выйдя из школы, Боб и его компания окружили Типа. Случай подразнить бывшего товарища был слишком хорош, и они не хотели пропустить его.
- Бедный мальчик, не знал сегодня урока! - заговорил Боб жалобным голосом. - Не плачь, я тебе конфетку дам!
- Держи язык за зубами! - с яростью ответил Тип.
- Как жаль! - насмехался Боб. - Малыш так много зубрил! Он так мило причесан и чисто оделся! Не плачь, ты испортишь хороший вид!..
Побледнев, Тип оглянулся. Голос его был неузнаваем.
- Боб! Если ты скажешь еще хоть одно слово, то я тебе покажу, что умеют мои кулаки! Лучше оставь меня в покое… - и Тип произнес ужасное бранное слово.
Неужели это Эдуард Леви сказал такое слово? Тот, который исповедовал и чтил имя Божие? Как только оно у него вырвалось? Сам не помня себя, Тип, закрыв лицо руками, со всех ног бросился прочь…
Многие ребята были свидетелями этой сцены: Фред, Том, Вилли и другие. Когда Тип исчез, Фред с презрением сказал:
- А еще и христианин называется! Вы говорили, что Тип изменился! Не раз я слышал от него красноречивые проповеди, и все- таки, хотя я и не умею проповедовать, никогда в жизни не говорил таких ругательств.
Какой это был ужасный день! На всю жизнь Тип запомнил его.
Прибежав к пруду, он бросился под старую иву, которая начинала уже покрываться почками и, пригнув голову к коленям, предался стыду и горю… Как он мог сказать такое слово? С того дня, когда Тип обратился к Богу, он всегда остерегался этого греха, всегда страшился поддаться старой привычке - сквернословию, и потому часто молился об этом. Последнее время Тип как- то ослабил свою бдительность и ему казалось, что этот грех больше не представляет для него никакой опасности. Сегодня утром Тип чувствовал себя таким сильным, что забыл попросить помощи Божьей. Боясь потерять хотя бы одну минуту, он готовился к экзаменам и не нашел времени попросить у Господа силы для предстоящего испытания. Поэтому неудивительно, что он так споткнулся. Что же теперь делать? Как он презирал и ненавидел себя! Простит ли Бог когда- нибудь его?
Да, Бог может простить. В глубине сердца Тип был уверен в этом.
Все же он чувствовал себя таким низким и скверным, что не смел даже просить прощения… В отчаянии он не вспомнил о том, что Бог послал Иисуса не для праведников, а для грешников.
Между тем время шло и Тип услышал звон колокола, возвещавший о начале урока. Однако он не обратил на него никакого внимания: ему было не до школы…
Тип открыл Библию, чтобы найти в ней помощь и свет. Первые, попавшиеся слова, были из 116 псалма: "Хвалите Господа, все народы". Нет, это было не для него. Он перелистнул несколько страниц и прочитал: "Веселитесь о Господе и радуйтесь, праведные". Нет, нет! Не о радости ему надо думать теперь, на сердце у него камень… Тип продолжал листать, жадно ища слова помощи. "Господи! не в ярости Твоей обличай меня, и не во гневе Твоем наказывай меня", - вот что ему нужно! Эта молитва словно для него написана! Весь псалом соответствовал его внутреннему состоянию. Предпоследний стих: "Услышал Господь моление мое; Господь примет молитву мою!" Тип перечитывал несколько раз и наконец с рыданием упал на колени.
- Дорогой Иисус, прости меня! Прости за те слова, что вырвались из уст моих сегодня! Я люблю Тебя и не хочу больше грешить, не хочу говорить плохие слова и бесчестить Тебя! Прости меня, Боже!..
Короткий весенний день кончился. Наступил вечер. Тип пришел домой, наколол дров, отнес работу матери в магазин, поужинал и поднялся в свою комнату. На душе у него было спокойно, но все же очень грустно. Несмотря на то, что был четверг, он не собирался идти на молитвенное собрание, хотя Мария и звала его.
- Не сегодня, - коротко сказал он ей. Типу было страшно очутиться перед господином Бернсом и пастором, которому Фред, конечно, уже все рассказал. Он еще раз перечитал псалом, который так помог ему и, намереваясь лечь спать, стал на колени помолиться. Но тут его ожидала новая трудность.