- Говорю вам, ныне исполнилось писание сие, слышанное вами. Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное. Оно близко, при дверях. Покайтесь и веруйте.
Вот оно! Даниил жадно глядел на говорящего. Скажи нам, что момент настал! Скажи нам, что делать! От напряжения у юноши аж перехватило горло.
Но Иисус продолжал говорить тихим, спокойным голосом. По толпе побежал шепоток. Остальные тоже ждали непроизнесенных слов. Что он имеет в виду? Он сказал - пленным освобождение. Почему же не призывает их вооружиться против тех, кто их пленил? Покайтесь, он говорит. Чем покаяние поможет против римлян? Даниил разочарованно и недоуменно прислонился к стене. Огонь в его сердце угас. Да, минуту назад голос звучал как боевая труба. И к чему же он звал?
Что думает Симон? Даниил держался поближе к другу, стараясь не потеряться в огромной толпе, валившей из синагоги.
- Скажи мне, зилот он или нет? - вырвался у него вопрос, только они остались одни.
- А ты как считаешь?
- Право, не знаю. А почему они пытались его убить в Назарете?
- Одни говорят, он богохульствовал. Другие утверждают - он назвал себя помазанником Божьим, он - сын простого плотника. Они прямо в ярость впали.
- Как же ему удалось спастись?
Симон замедлил шаг:
- Точно не скажу, хотя стоял рядом и все видел. Сам знаешь, как бывает в толпе, понятия не имеешь, что происходит, а все равно бежишь вместе со всеми. Стыдно признаться, у меня тоже в руке оказался камень. Они потащили его к утесу, хотели столкнуть вниз. Но на самом краю все вдруг отхлынули, и вот он стоит совсем один и глядит на них. Не знаю, как остальные, но я вдруг такой стыд почувствовал ужасный - с камнем-то в руке. Тогда он спокойно пошел вниз с холма, и никто его пальцем не тронул.
- Но он не дрался, не пытался защититься?
- Нет. Даже не рассердился. Он просто… понимаешь, он не боялся. В жизни не видел ни в ком такой храбрости.
Странно… Даниилу хотелось, чтобы незнакомец дрался, защищался. Утро в синагоге принесло какое-то непонятное разочарование. Он еле отрывал ноги от земли, тащась рядом с Симоном.
- Не могу я понять, - признался он наконец. - О чем это он - Царство уже при дверях?
Симон продолжал идти, уставившись в землю.
- Не знаю, - ответил задумчиво. - Но собираюсь узнать.
У перекрестка Симон свернул:
- Я зайду завтра. Плащ - твой, старый, но может еще пригодиться.
Даниил медленно шел по залитой полуденной жарой улице, исподтишка посматривая на встречных и сам поеживаясь от слишком пристальных взглядов. В дом бабушки он вернуться не спешил.
Неожиданно мирный покой субботы прервал звук военного рожка. Все вокруг немедля пришло в движение, каждый в ужасе старался побыстрее убраться с дороги. Рядом с Даниилом две женщины с маленьким мальчиком бестолково метнулись с одной стороны улицы на другую. Молодая рванулась обратно, таща за собой ребенка, старшая закричала. Им едва удалось спрятаться, как показалась римская центурия на рысях, только пыль из-под конских копыт. Четверо солдат в арьергарде внезапно натянули поводья, остановились. Приближалась пешая колонна солдат.
Даниил наблюдал, от ярости он был неспособен даже двинуться. С вершины горы они совсем иначе выглядят. Теперь их ясно видно. Не римляне, предатели самаряне, наемники на службе у Цезаря. Он смотрел на грубые, зверские лица, одно за другим, глядят прямо вперед, головы не повернут. Вот бы ударить по такому лицу - хотя бы одному. Он наклонился, поднял камень, заорал:
- Язычники!
Чья-то ладонь закрыла ему рот. Рука схватила за плечо, потянула назад. Он ударился спиной о стену, двое мужчин встали перед ним, закрывая от солдат. Они держали его крепко, и юноша пришел в себя, замер, не пытаясь сопротивляться. Даниил знал - все случилось так быстро, что ни один солдат не заметил. Отряд скрылся вдали, калиги выбивали четкий ритм.
- Ушли, - выдохнул кто-то. - Слава Всевышнему, ничего не произошло.
- Не этого надо благодарить, - раздался голос.
Внезапно державшие его руки исчезли.
- Ты что, одержимый? - прошипел один из мужчин.
- Еще одна горячая голова! - насмешливо отозвался другой.
Мужчина шагнул ближе, вгляделся в лицо Даниила.
- Откуда ты, парень? Ты же нездешний, верно?
Юноша бросил на него угрюмый взгляд:
- Я Даниил бен Иамин.
- Сын Иамина? Того, который…?
- Да.
- Кому, как не тебе, знать… Хочешь снова навлечь несчастье на всех нас?
- Я их презираю, - воскликнул Даниил. - Я поклялся…
- Не слишком шуми о своих клятвах, - оборвал его мужчина. - От вас, зилотов, одни неприятности. Из-за вас все селения в Галилее сожгут как Сепфорис.
Даниил знал - он вел себя ужасно глупо, но признаться в этом - ни за что. Оттолкнул стоящего рядом и с гордым видом пошел по дороге к узкому проулку, ведущему к дому бабушки.
На закате чистый, высокий звук рога объявил конец субботы. Бабушка тут же задула субботний светильник, тот, что горел с самого его прихода. Потом бережно завернула его и убрала до следующей недели. Домик теперь освещался только маленьким огоньком - фитилек плавал в крошечной плошке с маслом, а вокруг сгустились тени. Даниил с облегчением подумал - пора устраиваться на ночлег на крыше дома.
Но спать не хотелось. Он пробездельничал целый день - и теперь не мог найти себе места. Зато есть хотелось ужасно, хотя бабушка и сестра почти не тронули еду - все оставили ему. Он сидел на крыше и глядел на селение, оно, казалось, бурлит и кипит внизу, как огромный котел с похлебкой. Как же он ненавидит эти душные, зловонные улицы, жалкие, сгрудившиеся домишки. Как же ему ненавистна эта развалюха, то и дело задремывающая бабушка, беспрерывно бормочущая Лия. Здесь, в селении, никому и дела нет до его мечты о свободе. Симон предпочитает разговоры, все чего-то ждет, не решаясь действовать.
А этот человек в синагоге, Иисус из Назарета! В первое мгновение, когда он заговорил, ему, Даниилу, показалось… Нет, никакого толку. Слова, слова, опять одни слова.
Но он знает того, у кого хватает отваги на действия. Рош им всем покажет - только дай. Вот наберет побольше людей - настоящую армию, и эти трусливые поселяне еще будут умолять, чтобы их тоже взяли. А когда настанет час, он, Даниил бен Иамин, им тоже покажет. Они разобьют римлян, прогонят последнего римского солдата, и он вернется домой. Построит новый дом для бабушки и сестры, еды будет вдоволь, настанет хорошая жизнь. Тогда не надо будет разбегаться по сторонам при виде чужого войска, оглядываться через плечо, бояться даже шепотом заговорить. Всякий сможет идти по улице смело и свободно.
В темноте Даниил спустился вниз по лестнице. Услышал слабенький звук - колокольчик маленькой козочки, наверно, шевельнулась во сне. Замер на мгновенье в нерешительности. Лия, пожалуй, расстроится - проснется утром, а брат снова исчез. Нет, надо идти. Настанет день - он вернется, и тогда они будут вместе.
Вот уже узкие улочки селения позади, юноша направил свой путь к холмам. Он шагает быстро, уверено перепрыгивая с камня на камень. К полуночи удалось добраться до крутого подъема - там, наверху, его пещера. Сердце так и бьется от радости. Начал карабкаться наверх по почти отвесному склону и увидел - темный силуэт, неясный на фоне неба, отделился от камня, огромная фигура беззвучно двигается вниз, к нему. В тусклом свете видна лишь белая полоска - широкая, во весь рот улыбка.
- Эй, Самсон! Я вернулся!
Глава 5
Месяц Нисан приближался. Начиналось время уборки урожая. На склонах холмов у подножья горы жнецы - мужчины, женщины и дети - медленно двигались по полям, засеянным ячменем. Длинные лохматые колосья падали на землю под ритмичными взмахами серпов. С высокогорных наблюдательных постов люди Роша следили за поселянами, обсуждая между собой, с какого плохо охраняемого поля утащить причитающуюся им долю. В прошлые годы Даниил всегда радовался весне, но сейчас не мог найти себе места. Его не оставляла досада - чтобы сделать один приличный меч, приходится несколько дней трудиться с рассвета до заката. Он жаждал той минуты, когда можно наконец перестать ковать мечи и вместо этого пустить их в дело. Он уже устал от бесконечного ожидания - а Рош, похоже, не торопится.
День за днем разведчики приносили вести о проходящих по дороге караванах. Рош - каждый раз, когда меньше всего ожидали - выкрикивал приказ, и тогда все приходило в движение. Даниил отдавался недолгой битве с яростью, которую столько времени копил против римлян. А потом на душе оставался странный осадок. И чего они добились? Приблизился ли долгожданный день? Той ночью, на крыше бабушкиного дома, все было ясно и понятно - он знал, на что надеяться и к чему стремиться, зачем он здесь, в банде Роша. А теперь оказывается - большинству и дела нет до высокой цели, они точь-в-точь как поселяне - ни о чем, кроме жратвы, и думать не могут.
Он часто в одиночку бродил по горным тропкам, надеялся - вдруг встретит того паренька из деревни. Но нет, Иоиль бен Есром уже давно живет в большом доме в Капернауме. У них обоих одна и та же мечта, и тогда казалось - стоит только мальчишке решиться, и он вступит в банду Роша. Вдруг, если он снова появится… Именно такие Рошу и нужны, нетерпеливые, горячие, те, кому не страшен риск. Постепенно родился план, и еще пару дней спустя Даниил собрал всю свою храбрость и пошел к Рошу. Вожак выслушал, маленькие черные глазки насмешливо сверкнули.
- А ты хоть раз был в Капернауме? - спросил он.
- Нет. Но почему бы не попробовать. Уверен, я его найду.
Рош задумался.
- Ну хорошо, - в конце концов согласился он. - Ты сумеешь за себя постоять. Но слишком не надейся. Этому мальчишке есть что терять. Я про него все разузнал. Дедушка был богат, как сам Седекия. Ладно, иди. Он бы нам пригодился в Капернауме.
Даниил пустился в путь задолго до рассвета, взяв с собой подаренный Симоном плащ. На этот раз прощание с Самсоном прошло легче. Теперь великан понимал - юноша вернется. Темная тропа не сулила неожиданностей, ноги Даниила уверенно, сами собой прыгали с камня на камень. С первыми лучами солнца горы оказались позади, теперь он шел по широкой, гладкой равнинной дороге. На востоке разгорался золотистый свет, над горизонтом расходились розоватые и бледно-аметистовые лучи. Из оливковой рощи донеслась трель жаворонка, нежный, чистый, сладостный звук устремился к еще чуть туманному небу. По обеим сторонам дороги защебетали коноплянки и зяблики. В одно мгновенье все изменилось - взошло солнце. Перед Даниилом, куда ни бросишь взгляд, расстилались бесконечные поля горчицы, кусты с золотистыми цветами так разрослись, что могли скрыть даже человека.
Юноша догнал идущий по дороге караван. Понукаемые усталыми погонщиками, медленно тащились верблюды. Сквозь вонь верблюжьего пота пробивался незнакомый аромат, сладкий и пряный, запах сочился из мешков, нагруженных на животных. Когда совсем рассвело, дорога заполнилась селянами, спешащими на рынок. Они толкали перед собой маленькие юркие тележки, тащили на плечах громадные корзины с овощами. Даниил почувствовал - город близко, сердце забилось быстрее.
Дорога пошла вниз, вдали виднелось Тивериадское море, сверкающее на солнце словно гигантская лазоревая драгоценность. К берегу притулился городок, скученная масса темных каменных домишек. Над крышами вьются прозрачные дымки. Даниилу уже чудится гул тысячи голосов. В полном восторге от увиденного он заторопился, больше не ощущая усталости от оставшегося позади долгого пути.
Было еще раннее утро - спешить некуда, можно поискать Иоиля попозже. Столько всего надо посмотреть. Даниил бродил по улицам, вдыхал оживленную суету - цвета, запахи, звуки. На рынке селяне сгружают кабачки, огурцы и дыни. Торговцы болтают на тарабарских языках, раскладывая товары на прилавках - глиняные кувшины, яркие ткани, плетеные корзины. Он заметил четырех старцев. Фарисеи. Гордые лбы увенчаны филактериями, на плечах талесы. Идут важно, следят заботливо, чтобы не задеть бахромой талесов никого из прохожих - малейшее прикосновение нарушает предписанную фарисеям чистоту. В толпе промелькнул чернокожий раб, торопящийся по делам хозяина. Интересно, он говорит на том же языке, что и Самсон? Ему, Даниилу, все равно не понять.
Добрел до гавани - сколько же тут лодок, рыбачьих плоскодонок, барж, красивых галер для развлечения богатых горожан. Баржи стоят на приколе у берега, нескончаемый поток полуголых людей грузит на них тяжеленные мешки с зерном, корзины с фруктами, которые привезли сельские жители. Теперь понятно, куда день за днем исчезает все то, что выращено в их деревне. Все идет на прокорм ненавистного города, он выстроен Иродом к югу отсюда и назван Тивериадой в честь римского императора. Даниил вдруг вспомнил о своем пустом желудке - Рош дал ему немало полезных советов, но позабыл снабдить даже медной монеткой, значит, еды купить не на что.
Чуть поодаль сушатся рыбачьи лодки, после ночной работы рыбаки вытаскивают улов на берег. Тяжелые сети поблескивают на солнце. Женщины вышли встретить мужей, одни раскладывают рыбу на плоских камнях и присаливают, другие растягивают сети для просушки. Повсюду пахнет сырой рыбой. Тут до Даниила донесся дразнящий запах - несколько семей запалили костерки, принялись жарить рыбу на завтрак.
- Хочешь есть, парень?
Даниил смутился, кто-то заметил, с какой жадностью глядит он на рыбу. Молодая женщина в красно-синей головной повязке улыбнулась приветливо и положила маленькую рыбку на пальмовый лист. Он попятился:
- У меня нет денег.
- А кто говорит про деньги? Тут рыбы хватает, сам видишь. Бери, не стесняйся.
До чего же вкусно, хрустящая, чуть отдающая дымком корочка.
Молодая женщина с восхищением окинула его взглядом:
- И откуда такой прекрасный незнакомец появился?
Смущенный юноша пробормотал название своей деревни.
- Ждешь, пока учитель придет? - спросила она.
- Нет.
- А стоило бы. Из-за него не жалко и на работу опоздать.
- Какой учитель?
- Плотник. А, вот и он, - женщина обернулась и позвала подругу. - Пойдем. Он сейчас начнет говорить.
Даниил взглянул с любопытством. Недалеко от них собралась кучка рыбаков, и отовсюду спешат, бросив сети, остальные. Даже кое-кто из тех, что трудится на баржах, побросали работу и присоединились к рыбакам. Несмотря на собирающуюся толпу, Даниилу удалось разглядеть человека в середке. Тот самый, который в синагоге проповедовал. Стоит на берегу среди рыбачьих лодок в длинном белом хитоне, улыбается, окликает знакомых мужчин по имени. Здесь, на солнцепеке, он совсем не такой серьезный, как в синагоге. На вид сильный, уверенный в себе, веселый. Что-то сказал, и стоящие поблизости расхохотались. Даниил постарался протолкаться поближе - хотелось все хорошенько разглядеть.
До чего же он сильный. Нет, дело не в мускулах, у рыбаков мускулов побольше. Но от него исходит какая-то другая мощь - кажется, сам воздух вокруг полон необычайной жизненной силой. И снова, как в то утро в синагоге, у Даниила мурашки побежали по коже, глаза засверкали. Оглянувшись вокруг, он заметил - глаза у всех сияют, каждый стремится пробраться поближе.
Из толпы что-то выкрикнули, Даниилу не разобрать. Иисус поднял руку, призывая к молчанию:
- Что такое Царство Небесное? Царство Небесное подобно купцу, ищущему хороших жемчужин, который, найдя одну драгоценную жемчужину, пошел и продал всё, что имел, и купил ее. Еще подобно Царство Небесное неводу, закинутому в море и захватившему рыб всякого рода…
Звякнул металл, отвлекая внимание Даниила. Повернувшись, он заметил в толпе двух солдат. Они проходили мимо и остановились, с любопытством поглядывая на проповедника и слушателей. Даниил привычным жестом плюнул на землю. Стоящие поблизости рыбаки недоуменно глянули на него. Ясно было, он им помешал больше, чем присутствие солдат. Один из солдат окинул юношу презрительным взглядом. Иисус как будто вообще ничего не заметил. Конечно, он видел высокие шлемы с плюмажами, но голос оставался таким же спокойным. Даниила охватил гнев. Он больше не желал ничего слушать. Эти двое, так близко, их надменный вид просто бесит юношу. Он повернулся и зашагал прочь.