- Быстрее! - кричали мы с Алешкой. - Быстрее! Уйдет!
Автобус выскочил из ловушки и запрыгал по бревнам. Мы были готовы перегородить выезд на дорогу, но автобус вдруг вздрогнул и остановился.
Дядя Петя снова завел мотор, рванул и съехал с коварного моста. Недаром по нему не поехал Таратута. Он уже успел проскочить мимо нас, и его мотоцикл, натужен-но гудя, упрямо лез в гору.
Мы сцепили зубы.
Вот он - мотоцикл.
Вот она - коляска с Диком.
Протяни руку и достанешь.
Достанешь, отвяжешь поводок, и Дик снова жив и свободен.
Но достать нелегко. Дорога вывела нас на самый верх, но не успел дядя Петя переключить скорость, как заглох мотор. Машина покатилась назад. Я глянул в окно и обмер: мы ехали по кромке обрыва.
Рассказ десятый
КАК МЫ БЫЛИ ДИПЛОМАТАМИ
Дик спас Алешку.
Дик помог мне.
Он, наконец, был просто собакой, и бросать его в беде мы не имели никакого права. Это было бы предательством. Но как спасти его, не знали ни я, ни Алешка. Даже дядя Петя отказался ехать к Таратуте, узнав, что тому не вернули долг. Он считал, что никаким разговором Таратуту не проймешь. Только время потеряешь да нервы потреплешь. К тому же после погони автобус ремонта запросил. Хорошо еще - с горы не загремели. Дядя Петя вовремя тормоз включил да баранкой крутнул, а то бы быть нам на дне оврага.
- Дела-а-а… - протянул Алешка. - Что же делать-то будем?
Я пожал плечами.
- Таратута теперь убьет Дика и нам отомстит.
- Может, Вовка поможет? - предположил я.
- Нашел помощничка! - сморщился Алешка. - Что большой, что малый - одного поля ягода.
- Вот что, - решительно заявил я. - Силой не взяли, дипломатией возьмем.
- Чем, чем? - прищурил глаза Алешка.
- Дипломатией, - повторил я.
Главное - выдержка. Надо сначала убедить Алешку.
- Нравится тебе Вовка или не нравится, а с ним надо по-хорошему поговорить. Дипломатично. Ясно?
- Яснее ясного! Дипломатия - это когда улыбаешься вместо того, чтобы кулаком треснуть.
Я безнадежно вздохнул.
- Уговорил, будем дипломатами. Только он сам-то согласится на переговоры?
- Согласится, - заверил я, еще не зная, каким образом мы заведем разговор с Таратутой-младшим. Тут надо придумать что-то особенное.
Я взял дома красивую открытку - портрет знаменитой артистки - и вложил ее в конверт. Потом на тоненьком листочке написал молоком:
Вольдемару Таратуте, будущему великому артисту кино.
Предлагаем кучу кинооткрыток.
Обмен по соглашению.
Место встречи - под сосной.
Время встречи - сразу после ужина.
Г. и А.
Послание готово! Осталось переправить его. Но как? Можно передать с тетей Нюрой - почтальоншей, но вдруг его перехватит большой Таратута. Он, конечно, удивится пустому листочку, изорвет его и бросит. Тогда конец нашей дипломатии!
Мимо, изображая из себя новый трактор, бежал Витька, соседский малолеток.
- Рули сюда, - крикнул я ему в окно.
Витька подрулил.
- Конфетку хочешь?
- В обвелтке?
- В обвертке.
- Давай!
Он поймал конфетку и засунул ее за щеку.
- А чего ты заставишь меня делать? - спросил Витька, шмыгнув носом. - Чего?.. Плясать заставишь?
- Не-е-е… Вот письмо… Отнеси его Вовке…
- Алтисту?
- Ему… Стой… Да скажи ему, письмо пусть погреет… Стой… Прямо в руки передай… Да так, чтобы никто не видел…
- Письмо секлетное?..
- Тсс… Дай напишу, а то позабудешь…
Шариковой ручкой я написал на отдельном листочке:
"Подержать над огнем, прочитать и уничтожить!"
- Теперь беги, - подал я письмо Витьке, - да помни про секрет…
- Отнесу, конфетку дашь?
- Дам, дам…
- В обвелтке?
- В обвертке, в обвертке… Беги…
Витька сунул секретное письмо и листочек за пазуху, включил скорость, гуднул и запылил по середине дороги.
…Никогда мы не были такими нетерпеливыми, как в этот раз. Вроде бы и к сосне подошли вовремя, но Вовка не появлялся. Неужели Витька не передал наше письмо? Поди, сломался дорогой его новый трактор, и он свернул на ремонт к себе домой… А, может, открытку видел? В общем ненадежный связной попался. Еще и на наш след наведет. Надо менять место явки. Решили перебраться на речку. Но догадается ли Вовка, куда мы ушли? Как он узнает об этом?
Алешка схватил ветку, разломил ее и выложил на землю стрелу. Я вопросительно посмотрел на него.
- Если он прочитал про индейцев хотя бы одну книгу, то найдет.
Вслед за нами потянулись стрелы, сложенные из палочек или просто начерченные на земле.
Не успели мы спуститься вниз, как увидели на горе Вовку.
- Готовь конфетку Витьке: он выполнил задание, - усмехнулся Алешка, усаживаясь на камень. - В общем, я буду молчать, а ты дипломатию разводи.
Вовка подошел, поблагодарил за приглашение, но об открытках ничего не сказал. Видно, не очень-то они ему нужны. Молчал он и о Дике. Молчали о нем и мы.
Разговор не клеился.
Можно было бы начать с синеньких стеклышек. Спросить, например, почему он без очков ходит и не разбил ли их. Но только я хотел задать ему этот вопрос, как Вовка плавным движением руки достал из кармана очки и посадил их на свой горбатый нос.
Мы с Алешкой переглянулись. Вот ведь как бывает! Были уверены, что осколки из Вовкиных очков, хотели счет за аварию предъявить, а он, оказывается, ни при чем. Чуть впросак не попали. Поневоле в оранжан поверишь.
С какой стороны подойти к нему, я не знал. Вот если бы он в космос захотел, тогда бы другое дело. Может, мы бы и зачислили его в наш экипаж. Но в космос Вовка не хотел. Он мечтал только о кино.
- Знаешь, что? - заговорщически произнес я. - Хочешь, мы тебя с киношным режиссером познакомим?
- Да ну? - недоверчиво сказал Вовка, снимая очки.
- Ей-ей! - постарался я подогреть Вовкино любопытство. - Мы знакомы с одним режиссером. Он еще разные сказки снимает. Про ребятишек. Про зверей. Про чудеса всяческие. Ты смотрел "Туман над болотом"?
- "Туман над озером", - поправил меня Алешка.
- "Туман над озером" смотрел? - наступал я на Вовку.
- Смотрел, - встрепенулся Вовка.
- Так вот - это наш знакомый режиссер снимал. Сейчас он вторую серию снимать будет. "Туман над болотом" называется.
Алешка хмыкнул, но я так глянул на него, что ему больше уже не хотелось хмыкать.
- Не врете? - подался вперед Вовка.
- Нисколечко! - заверил я.
- Ни-ни! - пробурчал Алешка.
- Так вот, - продолжал я фантазировать, - режиссер и говорит: помогите мне найти такого мальчишку, чтобы я его в кино снял.
Вовка приосанился, выдвинул одну ногу вперед, подтянул потуже свой широченный пояс, поправил шляпу.
- И чтобы собака при нем была.
- Надеюсь, вы сказали ему обо мне?
Я с безразличным видом прошелся по берегу.
- Понимаешь, как-то из головы вылетело. Но если хочешь, мы скажем про тебя.
Вовка оживился. Он снял шляпу, расслабил пояс, расстегнул куртку.
- Это же здорово - кино! Я уже давным-давно не снимался, а тут на тебе! Может, он меня на главную роль возьмет?
- Едва ли, - пожал я плечами. - На главную роль нужно с собакой.
- С Диком?
- Да, с Диком.
- С Диком не получится.
- Это почему же - не получится? - не вытерпел Алешка, приподнимаясь с камня.
Вовка застегнул пуговицы, надел шляпу.
- Отец сегодня злой приехал… Откуда, не знаю… Дика привез… Он убегал от нас…
- Ну и что? - торопил Вовку Алешка.
- Он не велел никому к Дику подходить… Ни мне, ни маме… Бил его…
- Ну, а ты?
- А что я?.. Я захотел заступиться - отец меня как котенка отбросил…
- Ну и что? - наседали мы на Вовку.
- Что? Вас бы так, знали бы тогда что…
Больше всего я боялся за Алешку. Я видел, как сужались его глаза, как сжимались кулаки. Еще миг, и он бросится на Вовку. Бросится, хотя Вовка, может, и не виноват.
Я оттер Алешку в сторону.
- Дело твое, - сказал я как можно безразличнее. - Не можешь сниматься - другие найдутся. Знаешь, сколько желающих к тому киношнику приходило? Уйма! Только проверки не выдержали. Один говорить не умел. Другой прыгать. Третий тонуть. Четвертый собак боялся. Он и нас с Алешкой приглашал.
- Вы согласились? - ревниво спросил Вовка.
- Не-е! Отказались, - махнул я рукой. - Ни к чему нам это. Он уговаривал нас. Говорил, что мы по всем статьям подходим. И прыгать умеем, и тонуть, и собак любим. И фотогеничные мы и еще там какие-то… Не уговорил. Не по нам это. Снимемся в кино - знаменитыми будем. Люди проходу не дадут. Открытки разные, автографы будут просить. А мы не любим шума. Главное, в школе на одни пятерки придется учиться. А то как-то неудобно: киноартист - и вдруг двойка в дневнике.
Алешка зло посмотрел на меня и переступил с одной ноги на другую.
- Ну и ну! - закачал головой Вовка. - Ничего вы не смыслите в жизни! Вам в руки счастье катилось, а вы…
Он всплеснул руками.
- Такой случай упустить! Такой случай…
Он колебался. Он не знал, что делать: отец не даст ему Дика. А без Дика его не возьмут в кино.
Я поднялся с камня и кивнул Алешке:
- Пошли. Увидим режиссера, скажем, что мы не нашли подходящего артиста.
Вовка схватил меня за локоть.
- Подождите. Я все умею. И прыгать. И бегать. И говорить! И с собаками водиться! Познакомьте! Познакомьте меня с ним! А?
- Зря время теряем, - сказал я, высвобождая свою руку.
- Я с Диком приду! - в отчаянии закричал Вовка. - С Диком!!!
Мы остановились. Алешка отломил веточку и помахал ей около лица, отгоняя комаров. Он помнил про уговор и молчал. Говорить следовало мне.
- Хорошо! - отрезал я. - Мы замолвим за тебя словечко. Скажем, что у тебя киношный опыт есть. И что собака имеется. Только смотри: не приведешь Дика - кина не будет! Ясно?
- Приведу. Обязательно приведу! - горячился Вовка.
- А отец?
- Что отец?
- Не отпустит.
- Отпустит. Мама нажмет, как миленький отпустит. Она знаете как хочет, чтоб я в киноартисты подался? Не знаете? Она на все готова, только чтоб я в кино снимался. А тут случай! Счастливый случай! Пусть попробуют упустить такой случай! Я им такое устрою - не обрадуются!
Мы поднимались в гору. Тропинка терялась в кустах, и приходилось все время раздвигать ветки. Да еще от крапивы надо было опасаться.
Впереди пробирался Алешка, за ним - я, а за мной Вовка.
Мы знали, что он теперь сделает все возможное, чтобы сохранить жизнь Дику. Хотя бы на время киносъемок.
Если они будут, конечно.
А если нет?
В общем так, - сказал я, остановившись на горе. Мы ждем решения до завтра. Встретимся у сосны. Не придешь, значит не сниматься тебе в кино.
- Приду. Обязательно приду, - залепетал Вовка и бросился в деревню.
Мы посмотрели вслед убегающему Вовке и облегченно вздохнули.
- Нелегкая работа у дипломатов, - сочувственно выдохнул Алешка.
- Нелегкая, - подтвердил я.
- Кулаком легче.
- Кулаком значительно легче.
Наступал вечер. Надо было торопиться домой. Родители, они такие: чуть опоздал - и на улицу не ходи! А без улицы что за жизнь? Так себе - сплошная тоска! Существование!
Рассказ одиннадцатый
МЯГКАЯ ПОСАДКА
По радио передали о запуске космического корабля. С космонавтами. Я так обрадовался, что даже есть расхотелось. Но попробуй выскочи из-за стола! Мама сразу же остановит. Пока свое не съешь, ни о какой улице не думай.
- Интересно, долго они будут летать или нет? - спросил папа.
- Недели две или три, - предположила - мама. - А может, месяц или два. Раньше это было в диковинку, а теперь…
- Все равно жены переживают.
- Жены всегда переживают! - сказала мама, подкладывая папе салату.
- А что - недалеко то время, когда люди к другим планетам полетят, - задумчиво сказал папа.
- Ничего удивительного - прогресс! - вскинула брови мама.
- Возможно, и наш Гера полетит, - сказал папа.
- Наш Гера не полетит, - ответила мама.
- Это почему же? - откладывая вилку в сторону, удивился папа.
- У него совершенно другие наклонности. Художественные. Ты очень плохой психолог, Павел. Герман равнодушен к железякам и разным формулам. Так, сынок?
Рот у меня был забит протертой морковкой, и я промычал что-то невнятное.
- Вот видишь: а ты говоришь, в космос полетит. Желания своих детей надо хорошо знать.
Папа глубоко вздохнул.
- Ну что ж, Герман не полетит, так, может, друзья его полетят. А мы на концерты будем ходить.
Он поблагодарил маму за обед, встал и вышел на веранду. Следом за ним вышел и я. К Алешке еще рано бежать. Мы договорились встретиться вечером, а сейчас еще только обед. Я взял альбом и стал рисовать. Папа присел рядом.
- Интересно, а космический корабль ты можешь нарисовать?
- Запросто! - ответил я и быстро набросал рисунок.
Корабль возвращался на Землю. Он врезался в синеву атмосферы и засиял огненным шаром. Сзади тянулся длинный хвост.
- Молодец! - похвалил папа. - А парашют где?
- Какой парашют?
- Как какой? Корабль надо затормозить. А это непросто. Вот тут-то и нужен парашют. Он погасит скорость, и мягкая посадка обеспечена.
- Можно без парашюта, - возразил я. - Нужен только маленький реактивный двигатель. Как только кабина с космонавтами подлетит к Земле, двигатель включится, и из него вылетит струя огня. Вылетит не сзади, а спереди. Тормоз что надо!
И я нарисовал спускаемый аппарат во время приземления.
- Я смотрю, ты соображаешь кое-что в космических проблемах, - удовлетворенно сказал папа и вышел на улицу.
Я еще немного почеркал, а потом спрятал альбом и карандаши, сказал маме, что мне надо понаблюдать за природой и побежал к сосне.
В руках у меня был зонт. Старый черный зонт. Я нашел его на чердаке среди разной рухляди и до поры до времени не знал, что с ним делать. Разговор с папой натолкнул на великолепную идею. Мы проведем сегодня еще одно испытание. Реактивный двигатель не достать, а парашют - вот он, в руках. Только бы Алешка пораньше пришел.
***
Я не ошибся: Алешка уже ждал меня у сосны.
- Слышал? - встретил он меня вопросом.
- Слышал, - ответил я, догадавшись, о чем он спрашивает.
- Здорово?
- Еще бы! Скоро к другим планетам полетим.
- Кто полетит, а кто и на Земле останется, - двусмысленно произнес Алешка, приглядываясь к моему зонту.
- А ты что, не хочешь лететь?
- Я-то хочу, да только пока подготовимся, люди на всех планетах побывают. И до Оранжада долетят.
- Тогда - за дело! - предложил я, распуская зонт. - Пока Вовки нет, проведем испытание.
- Какое?
- Самое что ни на есть нужное - возвращение на Землю.
- Чур, я первый, - выкрикнул Алешка и полез на дерево.
- Отставить! - скомандовал я.
Алешка от неожиданности свалился на землю.
- Про дисциплину забыл? - строго спросил я, и он невольно подтянулся.
- Объясняю задачу, - продолжал я командовать. - Космический корабль возвращается на Землю. Он вошел в плотные слои атмосферы. Включена тормозная установка. Задание понятно?
- Яснее ясного! - ответил Алешка.
Ответ был не по форме, и я еще раз повторил:
- Задание понятно?
- Так точно, - отрапортовал Алешка, выхватив из моих рук зонт.
- Выполняй, "Беркут"! - сказал я и отошел на наблюдательный пункт к копне душистого сена.
Алешка залез на первый, самый толстый сук, потом поднялся повыше, покачался на ветвях, ухватился за другой сук, подтянулся, хотел забросить на него ногу, но нога соскользнула, и Алешка сорвался вниз. Он проехал по самой густой ветке и шмякнулся о землю.
В два прыжка я очутился рядом с Алешкой. Он страшно сморщился, закрыл глаза и отчаянно махал руками. В таком случае надо оказать самую что ни на есть первейшую помощь. Опустившись на колени, я раскрыл Алешке рот, дернул за язык и стал делать искусственное дыхание. Назад - вперед, назад - вперед. Алешка стал дышать. Сначала часто и отрывисто, потом ровнее и глубже. Он пришел в себя.
Алешка сел и с тоской глянул на испытательную сосну.
- Ну что, первая попытка не удалась? Ко второй приступим?
- Нельзя, - сказал я, делая ему массаж.
- Мне нельзя, а тебе-то можно, - возразил он.
До этого я не додумался. Действительно, почему я решил, что прыгать с парашютом должен только Алешка? Все космонавты с парашютами прыгают. Значит, и я должен прыгать.
Я подобрал зонт, легко взобрался на первый, самый толстый сук, постоял немного и полез выше.
У сосны тоже этажи есть. С каждым этажом сучья становятся все тоньше и тоньше, а ветви все гуще. Внизу остались те, с которых сорвался Алешка, а я лез все выше и выше.
Наконец я остановился и сел, свесив ноги. Буду отсюда прыгать. Отдохну, восстановлю дыхание и прыгну.
Алешка энергично качал головой и размахивал руками, отдавая какие-то команды, но я не понимал его.
Никогда я не взбирался так высоко. По золотистой ржи пробегали дорожки и терялись вдали. Из-за густых развесистых ив выглядывали дома. На дальнем лугу у березовой рощи паслись пестрые коровы, а там, дальше, синел лес.
Красива наша земля сверху. Очень красива. Внизу как-то не ощущаешь всей красоты. Над тобой, задевая за верхушку сосны, проплывают облака. Вдали зеленеют деревья и змейкой извивается река. А вокруг - горизонт, то есть то место, где небо сходится с землей. Не по-настоящему сходится, а "якобы". Так говорила нам Дина Петровна, географичка. Однажды я позабыл сказать слово "якобы", и ответ получился неправильный. Тройку схватил. С тех пор это слово на всю жизнь в память врезалось.
- Прыгай!! - донеслось до меня.
- Сейчас, - нехотя ответил я, пытаясь раскрыть зонт.
Я глянул вниз и растерялся. По телу пробежали противные мурашки, а в душу закралась тоска.
- Мягкой тебе посадки! - пожелал Алешка.
Я и сам хотел, чтобы посадка была мягкой. Но попробуй угадай, как ты брякнешься на землю: мягко или твердо? Алешку вон еле-еле откачал. Так ведь он не с такой высоты прыгал, а тут разика в два повыше. Да и парашют, как назло, не раскрывается.