- Здорово! - отозвался Дихтер. - Ну, и как? Проверил? Классно за пособником арабов сами арабы и поохотились в Еврейском Квартале. У тебя в Эйлате рвануло? Ну, что ж - теперь еще и в Иерусалиме стало стабильнее и безопаснее. Скажи, не возникает впечатление, что все происходящее - это звенья одной цепи? Что кто-то намеренно уводит нас в сторону? Помнишь, где прячут лист? В лесу! Это классика, ничего нового! И для того, чтобы понять, что происходит, надо разобраться, а с чего все началось? Еще раз спрашиваю - кто дал распоряжение молчать о происходящем? Премьер?
На этот раз собеседник иронично хмыкнул.
- Послушай, Ави, мы знаем друг друга много лет. Если бы я мог сказать тебе правду, я бы ее сказал. Но я ее не знаю. Это все. Клянусь, мы во всем разберемся!
- Правильно. Мы во всем разберемся! - Дихтер сделал ударение на "мы". - Мы! Потому, что теперь это и мое личное дело. Я обещал Египтянину помощь и обеспечивал его безопасность…
- Моими людьми.
- Да. Твоими людьми. Что это меняет? Не так давно они были моими людьми. И они погибли, потому что я послал их туда.
- Я послал.
- Мы послали, - сказал Дихтер жестко. - Я знаю, что ты сам прекрасно со всем разберешься. Но я не помощь тебе предлагаю. Я уверен: хочешь найти тех, кто устроил взрыв в Эйлате - копай дело Каца. Дай мне всю сводку за неделю на мейл, включая то, на что ты не должен был обращать внимание…
- Меня сожрут.
- Это еще под вопросом, - заметил Дихтер взвешено. - Сожрут - не сожрут, посмотрим. А вот если ты такую сводку мне не дашь - тебя сожру я. Лично. Несмотря на многолетнюю дружбу. Веришь, что я на это способен?
- Верю.
- Сводку дашь?
- Ты меня без ножа режешь…
- Я еще и не начинал.
- Хорошо, - сказал собеседник без особого энтузиазма. - Дам я тебе сводку. Надеюсь, напоминать о том, что все, что в ней содержится, имеет гриф "Совершенно секретно", тебе не надо…
Дихтер ухмыльнулся.
- Ты это серьезно?
- Я это очень серьезно, Ави. Ты, конечно, страшен, но те, кто на меня давит… Если бы мне кто-то сказал, что в моем кресле может быть так некомфортно, я бы послал его подальше.
- Еще заплачь!
Плечом прижимая трубку к уху, Дихтер извлек из лежащего рядом портфельчика лэптоп и откинул экран.
- Давай файл…
- Ави, мне нужно время… - начал было голос, но Дихтер перебил его:
- Тебе нужно просто отправить письмо…
- Чтоб тебя… - в сердцах сказала трубка. - Вот же бультерьер… Не говори, что я тебя не предупреждал.
Из динамиков компьютера донесся мелодичный перезвон.
Секунд тридцать Ави Дихтер разглядывал сводку событий. Лицо его лишилось обычного дружелюбного выражения, на скулах заиграли желваки, зеленые глаза потемнели, рот сжался в узкую линию.
- Перезвоню, - буркнул он, и бросил трубку на сидение.
Почти сразу же телефон начал звонить, и Дихтер с удивлением посмотрел на экран. Анонимный звонок? На эту карточку? В высшей степени странно! Этот номер был известен достаточно узкому кругу лиц. Ни один из них не имел привычки пользоваться анонимным соединением. Пока не имел.
Он было протянул руку к телефону, но раздумал отвечать и просто выключил звук звонка. Файл заботил его куда больше, чем неизвестный собеседник.
Боже мой! Он уже успел забыть, что означает быть директором такого ведомства! Даже прошедший через фильтры аналитического отдела список происшествий мог вогнать человека неподготовленного в жесточайшую депрессию. Дихтер не знал, что именно ищет, но опыт сам выбирал ложащиеся в гипотезу факты из длинного списка.
Как же им удалось столько дней держать в тайне резню в старой крепости? И кто додумался держать ее в секрете? Ведь все признаки террористической атаки налицо! А как страна должна реагировать на угрозу? Правильно, как всегда - мгновенно и жестоко бить в ответ! Но никто никого не бьет, пресса молчит - потому что не знает ни хрена. Армия берет Мецаду в кольцо, но не для того, чтобы покарать агрессора, а для того, чтобы скрыть сам факт агрессии. И это Израиль?
Дихтер зло помотал головой.
В это невозможно поверить! Не было! Не было высоты, с которой можно было отдать такой приказ! Премьер - слишком зависимая и прозрачная фигура. Во всяком случае, Ави не знал премьера, способного взять на себя подобный поступок. Безопасней было бы прогуляться ночью по Газе. Человек, который допустил подобный просчет - это даже не политический труп.
Дихтер поймал себя на мысли, что его "замкнуло". "Замкнуло", как много лет назад, когда он воспринимал свою работу очень лично, не только разумом, но и душой и сердцем. Он дрожал внутри, как дрожит охотничья собака, почувствовав кровь зверя на тропе. Его даже пробила испарина, хоть климатическая установка в "лендкрузере" держала температуру на уровне 22 градусов. Он "стал на след". Человеку, который ежедневно связан с насилием, которому приходится отдавать приказы, убивающие одних людей, чтобы сохранить жизнь другим, нельзя уметь сопереживать. Приказ, который отдается в порыве эмоций, зачастую приводит к ужасным последствиям. Кто говорил: месть - это блюдо, которое подают холодным? Жаль, что действовать рассудочно получается далеко не всегда. Но как же сладко, забыто сладко - стать на след. Как приятно ощутить себя молодым и горячим, будучи уже мудрым и всесильным. Ну, почти всесильным…
Он унял дрожь и провел руками по чуть влажным седым вискам. Спокойно. Смотрим дальше. Что у нас еще есть?
Ага. Трупы. Ясно. Ясно. Ясно. Ага… Сколько хороших, молодых ребят положили! И ради чего?! Узнаю, обязательно узнаю! Список жертв. Протоколы опознания, но все документарные, по фотографиям, по личным делам. Ни одного опознания близкими. Значит, родственники ничего не знают, им не сообщали. Хороши дела. А вот и чужак… И не один… Можно к гадалке не ходить - работа Египтянина! Кто же вы, ребята? Откуда появились? Парашюты типа "крыло". Ну, по крайней мере, с тем, как вы появились ночью на вершине горы, все ясно. Никаких документов. Никаких этикеток. Экспертизы по зубам в деле пока нет. Отпечатки? Вот, значит, как, дорогие гости! Круто, ничего не скажешь! Не из нашей базы, спасибо ФБР. И для чего вы приехали в нашу деревню, господа? Неужели умереть у себя вам показалось неинтересным?
Тела в пустыне - да что он там, боевые действия вел? Это не наше. И это. И это. Вот… Это, определенно, наше! Что же тут произошло? А это что?!! О, Господи! Это не авария на шоссе. Это мясорубка. Очевидцы, много очевидцев. Как, интересно, наше ведомство сумело закрыть всем рот хотя бы на пару дней?
Он замер, несколько раз щелкнул клавишей, переходя со страницы на страницу. Он был удивлен. ОЧЕНЬ удивлен!
В столкновении принимал участие самолет. Причем, не просто самолет - боевой образец новой "эфки". Пилот допрошен - объяснил, что совершал тренировочный полет. Ага… Неплохая получилась тренировка. Можно пособие писать: "Применение реактивной струи для уничтожения боевой техники и личного состава врага". И кто у нас этот шутник-пилот? Незнакомая фамилия. А начальник у тебя кто?
Дихтер улыбнулся.
Ну, кто б сомневался! Все свои!
Оставленный на сидении телефон снова беззвучно мигал дисплеем.
Аноним. Ну, ладно, аноним, ответим! Интересно, кто это нарушат субординацию?
- Слушаю!
- Здравствуйте, господин Дихтер.
Голос показался ему совершенно незнакомым. Пожилой человек - хорошо за шестьдесят или даже больше. Речь поставлена, интонации выверены. Так говорят люди имеющий большой опыт публичных выступлений. Однозначно не оле. Цабар.
- Здравствуйте, - ответил Дихтер без особого дружелюбия.
Память его в этот момент перебирала тысячи голосов, которые он слышал за многие годы. Никто не совершенен, но вероятность узнать собеседника, хоть небольшая, но была.
- Не буду отнимать у вас время, - продолжил звонивший, - тем более, что вы сейчас заняты очень интересным файлом…
Дихтер непроизвольно оглянулся.
Джип продолжал бодро двигаться во втором ряду. Вокруг никого не было. То есть, машины конечно были, но в окна "лендкрузера" никто не заглядывал, не было такой технической возможности.
- Ответов на вопросы вы не получите. В принципе, вы человек разумный, и должны удовлетвориться результатом - с сегодняшнего утра информационная блокада снята.
- Вот как, - мрачно протянул Дихтер.
- Также нет никаких ограничений на действия в отношении уже известных вам лиц. То, что сейчас происходит с ними, не имеет к нам никакого отношения. Совсем. Вам этого достаточно?
- Нет.
Пожилой человек на том конце линии вздохнул.
- В принципе, я ожидал услышать нечто подобное…
- Хорошо, что я вас не разочаровал.
- На самом деле, ничего хорошего в этом нет, - недовольно возразил старик. - Поверьте мне на слово, вам никогда не найти ответов на интересующие вас вопросы, если мы не этого захотим.
- Значит, мне придется сделать так, что бы вы захотели.
- Вы переходите границы, - заметил собеседник.
- Простите, я просто их не знаю. Вы знаете, кем я был?
Старик хмыкнул.
- И кто я теперь?
- Не слишком умные вопросы.
- И все-таки?
- Конечно, господин Дихтер. Мы знаем о вас все. Возможно, даже больше, чем вам хотелось бы.
- Отлично, - сказал Ави.
У него появилось дикое желание выпить. И закурить. Или лучше выпить и закурить.
- Тогда послушайте меня, аба. Я за свою жизнь много раз слышал о государственных интересах. Более того, я отдал годы жизни, чтобы защищать эти интересы. Я знаю, что такое секретные операции. Я знаю, что такое по-настоящему секретные операции. Умение молчать - это одно из профессиональных качеств, без которого нельзя быть ни офицером спецслужбы, ни политиком. Но когда подобное происходит на территории моей страны, с гражданами этой самой страны, а страна и ее самые лучшие в мире контрразведчики и самые честные в мире журналисты как в рот воды набрали - по-моему, творится что-то непотребное! Никакого отношения к интересам державы не имеющее. Так что правду я буду искать так настойчиво, как смогу. А я смогу, вы мне поверьте, аба.
Старик помолчал.
- Ну, хорошо… Никакого отношения к интересам Израиля это не имеет, господин Дихтер. Ваше право верить мне или не верить, но нам просто надо было исполнить один очень старый договор. Он не касался непосредственно лиц, к которым вы проявляете интерес. Он не касался государственных интересов. Но не исполнить его было бы крайне сложно. И вопрос не в репутации…
- Тогда в чем?
- Увы, - ответил старик. - Вы вольны строить гипотезы, предположения, но напрямую я вам большего сказать не могу. Сохранить мотивы в тайне - это не мой каприз. Это традиция. Я вынужден снова просить вас поверить мне на слово. Так было нужно. Мы вынудили всех сделать так, как сделано, чтобы сдержать некогда данные обещания. Но более вмешиваться не намерены. Действуйте.
- Ясно, что ничего не ясно, - сказал Дихтер. - Но и за то - спасибо.
- Всего доброго, господин Дихтер. Надеюсь, что вы не будете пытаться докопаться до ничего не значащей информации.
- Аба, - позвал Дихтер негромко. - А ведь я узнал ваш голос…
- Да? - осведомился собеседник спокойно после короткой паузы. - И что это меняет?
- Ничего.
- Совершенно с вами согласен. Желаю вам успехов, Ави. До свидания.
В трубке зазвучали гудки.
Дихтер откинулся на прохладную кожу сидения и на несколько секунд закрыл глаза.
Услышанное и сказанное действительно ровным счетом ничего не меняло.
Важно было то, что руки у него развязаны, и теперь у тех, кто стоит за событиями последних дней, будут проблемы. Большие проблемы. Остается только понять, кто именно за этим стоит… Ну, с этим мы обязательно разберемся!
Улыбка слегка искривила его узкий рот.
Дихтер набрал на клавиатуре номер телефона и снова поднес трубку к уху.
Он был в своей стихии. Как же он любит эту работу!
Иудея. Окрестности Ершалаима
30 год н. э.
Труп, вылежавший почти два дня под камнями в небольшой пещерке на склоне оврага, пахнул так, что Иегуду едва не стошнило, едва он отвалил вход.
Иегуда старался дышать ртом, но сладковатая вонь гниющей плоти была слышна все равно. Еще здесь пахло то ли лисьей, то ли собачьей мочой - звери ночью приходили сюда, пытались раскопать мертвечину, но не смогли.
Иегуде повезло - убивать никого не пришлось, хотя он был готов к тому, чтобы сделать это. Правда, пришлось идти за Мусорные ворота, чтобы в долине Гееномской найти подходящий труп, но сравнивать эти два греха по тяжести не стал бы даже самый рьяный из книжников.
На Ершалаимской свалке, исходившей вонючим дымом круглый год, можно было отыскать что угодно, в том числе и следы чужих преступлений. Как во всяком большом столичном городе, в некоторых кварталах можно было нарваться на нож или на грабителя с удавкой и кое-кто нарывался. Преступники хоронили в Гинноме свои жертвы, женщины - незаконнорожденных детей. Этого человека убили неподалеку от Ершалаима. Задушили, ограбили и бросили на свалке, даже не прикопав - такое случалось, убийцы спешили.
Идущие в Храм паломники обычно проявляли друг к другу терпимость, даже разбойники в дни праздников становились верующими и набожными людьми и не причиняли зла. Но бывали исключения. Одно из таких исключений вот уже сутки дожидалось своей дальнейшей судьбы во мраке пещеры, заваленное камнями.
Иегуда, глотая подступающую рвоту, оттащил труп к стоящему на краю обрыва цветущему багрянику и вернулся в пещеру за веревкой и приготовленной для покойника одеждой.
Он не ошибся. Ночь действительно выдалась холоднее предыдущей. Дыхание вырывалось из груди облачком светлого пара. Стыли пальцы. Взобраться на багряник оказалось легче легкого, а вот продвинуться по горизонтальной, нависшей над провалом ветке так далеко, как это требовал замысел, оказалось сложнее. Один раз Иегуда чуть не сорвался, но все-таки дополз, уже забыв о холоде, покрывшись противным липким потом страха. Было бы глупо догнать собственную судьбу - рухнуть вниз на обломки камня и разбиться вдребезги.
Веревку через ветвь он перебросил и, осторожно вернувшись обратно к стволу, спрыгнул на землю и начал переодевать труп. Мертвец был его сложения, но гниение уже раздуло плоть, суставы закоченели, и надеть на покрытое трупными пятнами тело кетонет оказалось делом сложным и длительным. Когда Иегуда закончил с этим, луна уже поднялась над горами, залив окрестности холодным стылым светом. Цветущий розовым багряник в один миг стал белым, словно сотни и тысячи лепестков его покрылись инеем.
Иегуда соорудил петлю, затянул ее на шее мертвеца (губы Иегуды в этот момент читали молитву, сердце колотилось в груди), проверил, крепко ли привязан к стволу второй конец веревки. Потом он сосчитал шаги до провала. Расчет казался верным. Он с усилием поднял труп и быстро, почти бегом, потащил его к краю обрыва. Шесть с половиной шагов в обнимку с источающей гнилостный смрад плотью стоили Иегуде нечеловеческого напряжения. Добравшись до края, он с отвращением оттолкнул от себя труп и тот исчез из виду, полетев вниз. До камней было более полусотни локтей, веревка же, которой был привязан за шею покойник, едва достигала десяти.
Ветка багряника прогнулась, хрустнула, но не сломалась. Иегуда глянул с обрыва вниз - тело плясало и раскачивалось, шея покойника явно была сломана, значит, завтра-послезавтра плоть расползется от жары и туловище с головой полетят на камни отдельно друг от друга. Труп будет невозможно опознать…
Иегуда, несмотря на всю тягостность момента, усмехнулся.
Невозможно опознать - это не помеха тому, кто труп обязательно опознает. Вернее, пустит слух, кто и почему повесился на недавно зацветшей ветке багряника. Люди редко верят правде, но очень доверяют слухам.
Это я только что умер, подумал Иегуда. Это я болтаюсь там с разорванным хребтом. Меня найдут с разъятым от удара о скалы чревом. А человек, который сейчас уйдет отсюда - вовсе не я. Надо придумать ему имя. Родителей. Судьбу. Ведь ему придется с кем-то говорить, рассказывать кое-что о прошлом, делиться планами…
Интересно, каким он будет, этот человек?
Он еще раз посмотрел на мертвого Иегуду и принялся спускаться вниз, к дороге.
Имени у него пока не было, но он уже думал, как назовется. Это было словно при рождении - новое имя, новая жизнь, новые города… Луна светила ярко, воздух холодил кожу, в Гефсимании уже вовсю заливались соловьи, и песнь их была по душе Человеку Без Имени.
Как и было договорено заранее, Иосиф га-Рамоти ждал его возле своей семейной гробницы.
Глава 10
Иудея. Окрестности Ершалаима
30 год н. э.
- Долгий день, - сказал га-Рамоти сдавленным голосом. - Ты выглядишь, как настоящий прокаженный…
Он сидел на камне неподалеку от своего склепа и пил вино из меха.
- Праздничное вино, - отметил Иосиф, отхлебывая. Его дорогая бело-голубая одежда была грязной и все еще влажной, на груди виднелись винные пятна, похожие на брызги крови. Рукав одеяния был запачкан кровью настоящей, и Иегуда знал, чья это кровь. - Сегодня праздник, Иегуда. Помнишь? Сегодня начинается Песах. Выпьешь?
Иегуда молча присел на землю рядом с камнем и, взяв у га-Рамоти мех, сделал несколько больших глотков. Вино действительно было прекрасно. Настоящее праздничное вино - терпкое, густое, пахнущее солнцем и ягодами винограда. Дорогое - такое пьют лишь в богатых домах, таких, как у Иосифа.
Некоторое время они сидели молча, лишь передавали друг другу бурдюк с напитком, делая по очереди несколько глотков. Иегуда с удовольствием бы захмелел, но вино пилось, словно вода. Ноздри все еще забивал запах гниющей плоти, и избавиться от него было невозможно.
- Почему ты не послушал моего предупреждения? - спросил га-Рамоти. - Я посылал тебе письмо и знаю, что раб передал его по назначению…
Иегуда пожал плечами.
- Я благодарен тебе, Иосиф. Но это не я тебя не послушал.
- Ты будешь удивлен, узнав, сколько людей хотело спасти его. И каких людей.
- Спасти можно того, - сказал Иегуда, делая еще глоток, - кто хочет спастись. Он хотел спасения не от тебя, не от Никодима или Афрания. Он хотел, чтобы народ стал на его защиту. Народ, за который он хотел отдать жизнь…
- Он отдал, - заметил га-Рамоти.
- Но на его защиту не стал никто…
Они снова замолчали.
Воздух бы наполнен запахами свежей травы, молодой листвы и соловьиными голосами. Это был аромат наступившей весны. Пустыня уже отцвела и снова взялась тусклой коричневой коркой, но в горах под Ершалаимом весна только набирала силу.
- У тебя есть деньги? - спросил га-Рамоти.
- На первое время есть.
- Я принес тебе еще. Возьми, здесь золото и серебро. Золота больше - должно хватить надолго.
Упавший возле бедра Иегуды кошель тяжело звякнул.