- Меня пустили к вам пообщаться, - сообщила она от порога. - Взяли слово, что не буду помогать готовить побег - и разрешили.
- Издеваются, - сообщил Рувим племяннику. - Пользуются моим беспомощным положением - и издеваются.
- Они знают, что у тебя в планах еще вертолет, пароход и небоскреб, - улыбнулся Шагровский. - И заранее боятся. Поставьте, пожалуйста, кресло между нами и уберите ширму, - попросил он медбрата по-английски.
- Хорошая новость, - продолжила Арин, устраиваясь поудобнее. - Зайда с сыном отпустили. Все обвинения сняты. Они уехали домой. Зайд пытался еще и винтовки назад забрать, но не получилось - не вернули. Оставили, как вещественное доказательство до конца следствия.
- Что-то мне подсказывает, что у него есть еще несколько, - сказал профессор. - На все случаи жизни… Он что-нибудь передавал?
- Передавал, - подтвердил от дверей Ави Дихтер. Он, как и Шагровский, говорил по-английски практически без акцента, пожалуй, даже чище, чем Валентин.
Бывший глава "Шабак" был одет в белые полотняные брюки и легкую льняную "шведку" - мирный израильский пенсионер, приехавший в Хайфу на экскурсию. Не хватало только элегантной шляпы из итальянской соломки.
- Передавал, что ждет вас на обед у себя в доме, сразу после выздоровления. Всех троих. И если вы не придете, то он очень обидится. Я второй день веду опознание тех, на кого он уже обиделся, так что на вашем месте я бы принял приглашение. Всем - привет!
- Здравствуй, Ави, - сказал Кац. - Мне положено при виде тебя уронить на простыни скупую мужскую слезу благодарности, но я лучше просто скажу, что чертовски рад тебя видеть.
- Я счастлив, что могу частично вернуть тебе долг…
- Нет никакого долга, - нахмурился Рувим. - Я сделал то, что был должен. И хватит об этом. И если ты еще когда-нибудь…
- Мне тоже приятно тебя видеть, - перебил профессора Дихтер. - Мне всех вас приятно видеть живыми и относительно здоровыми. И еще - у меня к вам куча вопросов. Думаю, что имею право получить откровенные ответы.
Он взял стул и уселся рядом Арин, так, чтобы видеть всех троих.
- Мне нужно знать все с самого начала, потому что ничего подобного на территории Израиля еще не случалось. Никогда. В недоумении не только я. Премьер, если не врет, тоже в недоумении. Министр внутренних дел - тоже ни сном ни духом. Все всё отрицают и при этом прячут глаза. Я понимаю, что мне врут или недоговаривают, но сделать ничего не могу. В общем, получается такая вот удивительная штука… Оказывается, то, что на нашей территории резвились какие-то непонятные боевые подразделения - это почти нормально. Небольшой недосмотр. Мол, никто ничего не знал, а когда узнали - были ужасно удивлены. Просто магия какая-то! Темные силы!
- Скажу тебе больше, - ухмыльнулся Кац. - Эти темные силы без проблем арестовали целого тат-алуфа, когда он решил оказать нам помощь… Получали информацию о наших передвижениях еще до того, как мы сами знали, куда будем двигаться. Очень могущественные темные силы.
- Они и мне звонили, - сообщил Дихтер, со всей серьезностью глядя на Рувима. - Очень убедительные и спокойные ребята. Возрастные. И если я правильно опознал по голосу одного из них - совершенно несветские, уважаемые люди. Объяснили, что я никогда не узнаю всей правды. Только мне, в данном случае, вся правда и не нужна. Мне нужна информация, а выводы я сделаю сам. Времени у нас полно. Одна просьба - если кто-то из вас чувствует усталость и не может больше говорить - намекните, и мы прервемся. Здесь вы в безопасности, под охраной ВМФ и "Шабака", даже Гиора предложил свою помощь, но охранять вас еще и с воздуха… это уже чересчур.
Ави улыбнулся по-домашнему, такой себе милый дядечка, вызывающий исключительно расположение. Профессор, знавший Дихтера несколько с другой стороны, улыбнулся в ответ и слегка, так чтобы это видел только Ави, покачал головой.
- Итак, кто начнет?
- Пожалуй, я… - вызвался Кац.
- Минуточку! Разговор будет записываться, - предупредил Дихтер, предостерегающе подняв ладонь. - Но эта запись будет полностью под моим контролем. И работать с ней будут только те, кому я доверяю, как тебе, Рувим. Йофи?
Он подождал, пока все трое кивнули, и лишь после этого подал профессору знак говорить.
И Рувим Кац начал рассказ.
Время летело незаметно. Несколько раз в беседу вступали Арин и Валентин, описывая свои приключения. Упомянув о файлах со сканами рукописи, отправленных с компьютера Зайда, Валентин попросил принести ноутбук и, спустя несколько минут у него на откидном столике уже стоял подключенный к местному вай-фаю лэптоп. Попытка соединиться с файлообменником закончилась ничем, браузер постоянно выдавал ошибку соединения. Дихтер перезвонил Вадиму Горскому, и Шагровский сбросил адрес не отвечающего сервера на почтовый ящик отдела электронной разведки.
- Если информация есть, то Горский ее достанет, - заверил Дихтер. - В принципе, вы должны и его благодарить, именно Вадим определил, что диск, на котором была информация о вашем участии в терактах, фейковый. И хакера вычислил он.
Они прервались на обед, который подали в палату не санитары, а аккуратно стриженные и строго одетые ребята с протокольно вежливыми выражениями лиц, а после еды снова принялись сводить концы с концами, обмениваясь фактами и гипотезами, благо ни в том, ни в другом недостатка не было.
Горский позвонил по "Скайпу" минут через тридцать.
- Поставь экран так, чтобы я вас всех видел, - попросил он, и когда Шагровский развернул лэптоп, сказал:
- Шалом, господа и дамы! Всех присутствующих знаю, кого по фотографиям, кого лично. Преамбула закончена, перехожу к делу. На этот раз новостей у меня три. Первая, малоприятная - с флешкой, которую мы нашли в одежде Шагровского в "Йосефтале", сделать ничего не получилось. То, что она намокла - полбеды, а вот то, что наполовину расплавилась, когда наши друзья попали в окно термическим зарядом… В общем - ничего. Даже фрагментов нет. Вторая новость - это сервер, на который вы сбросили сканы документа. Она еще хуже. Когда стало ясно, что хранилище недоступно уже несколько суток, я отыскал физический адрес дата-центра, на котором установлен этот сервер. Это в Испании.
- Ты связался с ними? - спросил Дихтер.
- Естественно! И вот тут-то и узнал самое интересное. В ночь после того, как наши археологи сбросили туда файлы, дата-центр уничтожили.
- Как? - удивился Шагровский.
- Очень просто, - сообщил Горский. - Выжгли. Электромагнитная мина. Нечто подобное мы нашли дома у хакера, который работал на ваших оппонентов. Устройство генерирующее мощнейший электромагнитный импульс. Настолько мощный, что метров на триста от точки срабатывания не остается ни одного бита информации, только то, что на оптических дисках. Кто-то вырубил охрану и подбросил такую штуку прямо в здание. Там до сих пор разбираются с клиентами.
- Это из-за наших файлов? - недоверчиво спросила Арин. - Как они узнали?
- Ну, я, конечно, гений, - ухмыльнулся Горский, - но не могу не признать, за другую команду тоже играл профессиональный игрок. И ресурсы он использовал, мягко говоря, серьезные. Я даже не берусь сказать, какие деньги, и какие связи были задействованы, чтобы получать мгновенный доступ к информации. Но разберусь, я почти уверен, что разберусь…
- Значит, - сказал профессор Кац, - вся информация утрачена окончательно. Ни контейнера, ни флешки, ни хранилища. Только наши свидетельства… Не хочу вас огорчать, друзья, но даже при наличии электронных копий нам мало кто поверит. Без них у нас вовсе нет шансов. Никаких. Нас просто назовут шарлатанами.
Все замолчали, обдумывая сообщение Горского и слова археолога.
- Пока мы не найдем контейнер с оригиналом, - продолжил Кац, - я бы рекомендовал не упоминать о рукописи ни одним словом. Будто бы ее нет и никогда не существовало.
- Но мы сообщили о ней в университет, - возразила Арин. - И… она же существует, Рувим! Как можно об этом молчать?
- Легко, - сказал профессор без тени иронии. - Это Валентин может не знать, но ты то знаешь - в археологии доказать историчность документа, который есть одиночным свидетельством, практически невозможно. Нужно три или четыре независимых источника информации, чтобы его признали фактом. У нас нет подтверждения описанных в рукописи событий. Никаких. У нас нет доказательств того, что эта рукопись аутентична. У нас нет углеродного анализа, но если бы и был, это ровным образом ничего бы не изменило. У нас нет перевода. Те крохи, что мы перевели в поле - это даже не капля в море, так, несколько слов. И, самое главное, у нас нет никаких доказательств существования рукописи как таковой. Ни электронных, ни физических. Слова, слова, слова… Выйди с таким праздничным набором на трибуну и расскажи мировому сообществу нечто подобное. Расскажи про все, что случилось за эту неделю. Расскажи, что нашу экспедицию расстреляли охотники за древними рукописями. Расскажи, что мы втроем положили две дюжины профессиональных убийц… и можешь больше никогда не появляться в приличном обществе.
- Сожалею, - развел руками Ави Дихтер. - Если Рувим прав, а я в этом не сомневаюсь, то случилось то, что случилось… У вас нет ничего. Я вам поверю. Вадим поверит. Но это ничего не решит…
- Я же сказал, что новостей три, - вмешался Горский. Было слышно, как его пальцы бегают по клавиатуре компьютера. - Три, дамы и господа! Не две! Я не сказал, что все пропало окончательно, но мне пришлось изрядно потрудиться!
- Ты сукин сын, - сказал Дихтер. - Настоящий сукин сын! Что ты от нас утаил?
- Я же гений, - протянул Горский примиряюще. - А гений имеет право на странности. Ты меня не поймешь, а профессор поймет. Ну, хотелось мне увидеть, как вытянутся у вас физиономии! Хотелось своей минуты славы в научном обществе! Бегая за головорезами, такого не испытаешь, не та аудитория! Что тут плохого? Мне удалось установить владельца того сервера, на который Валентин и Арин слили файлы на хранение. Небольшая частная фирма, занимающаяся систематизацией и хранением информации, регистрация у нее лондонская, но это офшор…
- Не томи! - попросил Ави. - Что дальше?
- Фирма профессиональная, в ней знали о том, что информация может быть утеряна по не зависящим от дата-центра обстоятельствам…
- Зеркало… - догадался Шагровский. - У них был резервный накопитель информации!
- Совершенно верно, - подтвердил Горский. На его лице играла довольная кошачья улыбка. - У них был второй сервер, на который постоянно делался бэк-ап, и таким образом при срабатывании импульсного устройства они потеряли всего лишь десятиминутный хвост на пару сотен гигабайт, а не все свое цифровое добро!
- Ты нашел файлы? - спросил Дихтер, едва сдерживаясь, чтобы не показать компьютерщику кулак.
- Даже напрягаться не пришлось… Все у меня. Ловите!
Горский картинно занес руку над клавиатурой и после секундной паузы нажал кнопку ввода.
Компьютер Шагровского мелодично звякнул, требуя подтверждения приема сообщения.
- Файлы я ужал до разумного размера. Оригиналы у меня на диске, получите по первому требованию, - продолжил начальник отдела электронной разведки и внезапно перешел на русский. - Теперь им никакая бомба не страшна, так что, ребята, я откланиваюсь. Если что - обращайтесь! Ави! Я тебе нужен?
Он снова перешел на английский.
- Ну… Знаешь ли… - пробурчал Дихтер. - Не нужен.
И добавил через полсекунды уже доброжелательнее:
- Спасибо. Впечатлил.
- Всегда рад, - сказал Горский, улыбаясь, и отключился.
Лэптоп звякнул еще раз, сигнализируя, что пакет принят. На экране развернулся сканированный лист пергамента. По желтовато-коричневому фону бежали маленькие аккуратные буквы. Буквы складывались в слова, слова - в предложения, предложения - в историю, которая до сих пор не закончилась, хотя началась 2000 лет назад.
Шагровский гнал курсор со страницы на страницу, до тех пор, пока не дошел до последнего скана. На этом листе буквы утратили аккуратность и строки наползали друг на друга. По краю пергамента виднелись блеклые коричневые разводы.
- Погоди, - попросил профессор. - Валентин, остановись здесь. Ави, будь добр, передай мне компьютер. Это последняя страница?
Валентин кивнул. Арин подкатила свое кресло поближе к нему, взяла Шагровского за руку, и тот с благодарностью пожал ее узкую, прохладную ладонь.
- Я до сих пор жив, потому что в мине осталась вода, - прочел Рувим Кац. - Но мучиться мне недолго. Я не знаю, дотяну ли до утра…
Иудея
Крепость Мецада
18 нисана 73 года н. э.
… или все закончится еще до рассвета. Никогда не думал, что тело мое сможет так долго противостоять смерти. Я старик, меня должен был убить возраст, никому не по силам носить чрезмерный груз прожитых лет, а умираю я от меча Элезара Бен-Яира. Так подобает уходить воину, а я никогда не был воином, кроме тех моментов, когда меня принуждали к тому обстоятельства. Умереть от руки Элезара - это все равно, что быть убитым самим собой. В молодые годы я бы тоже зарезал старика, который стал между мной и тем, во что я верю.
Прошло трое суток с того момента, когда Мецада пала. Пожар еще не потушили, я ощущаю запах гари и слышу ругань римских солдат. Ни одного слова на моем родном языке. Ни одного. В мине темно и днем, и ночью. Я зажигаю факел для того, чтобы писать, но слишком быстро теряю силы, и тогда я гашу огонь и засыпаю в темноте.
Есть не хочется, только пить, но вода не утоляет жажду. В животе у меня горит огонь, и я знаю, что это пламя сожрет меня с минуты на минуту. У меня дрожит рука, все сложнее…
Пока я еще могу.
Я приходил к нему еще раз. Тогда восстание уже началось. Кровь лилась по всему Израилю. Много крови. Сначала мы побеждали, и я думал, что Иешуа был прав. Что Неназываемый помогает нам. Потом победы кончились. Рим карал нас за неповиновение огнем и мечом. Я шел в Ершалаим и решил навестить га-Ноцри в месте его упокоения.
Я нашел пещеру по известным мне знакам - скала, похожая на хвост ласточки, и огромный валун, напоминающий разбитое куриное яйцо. Подъем дался мне куда тяжелее, чем почти четыре десятка лет тому назад, но я все же поднялся по тропе и пошел вглубь каменного лабиринта. Галереи вели вниз, путь был долог, и я сам не знаю, как не заблудился. Но я нашел его там, где оставил.
Я отдал Иешуа кольцо, которое все эти годы носил на шее, ведь это было его кольцо, а я - всего лишь хранитель, и сам одел на палец такое же - грубое, выкованное в дешевой кузнице из куска серого железа. Мы оба были смертниками, только я пока еще оставался в живых.
И еще я положил рядом с ним табличку, точную копию той, что была на его кресте - я сам вырезал буквы на ней, на латыни и на арамейском. Я не мог поместить его высохшее тело в оссуарий, но принес ему надгробие. Мне не хотелось, чтобы Царь остался безымянным, он того не заслужил. Римляне, сами того не желая, назвали его истинным именем - INRI.
Пещера была могилой, склепом, последним пристанищем для мертвой плоти, но не для него - цари так не умирают. Он остался снаружи, там, где шли дожди, дули ветра, светило солнце и луна. Он был жив, пока люди верили в то, что он жив, пока помнили о нем. Здесь лежали кости. Всего лишь кости. Он воскрес, как мечтала Мириам. Он вернулся, как рассказывали шалухим.
Он и сейчас с теми, кто верит. Я знаю правду о смерти, поэтому умираю в одиночестве. Без веры. Без надежды на прощение. Без надежды на то, что воскресну в день Страшного Суда. Я знаю, что смерть - это навсегда и, думаю, он тоже это знал, но не побоялся. И я не боюсь.
Если я все-таки ошибаюсь, и Яхве, в которого так верил Иешуа, есть, и кто-то записал в Книге Судеб все сделанное мной за долгую, долгую жизнь…
Пусть добрых дел в чаше весов окажется больше.
Лихорадка сжирает меня. Факел почти догорел, а рассвета все нет и нет. Ночь без конца. Во тьме скрывается Ничто. Когда оно положит руку ко мне на плечо, я опущу стило и закрою гвиль внутри футляра. Мои слова переживут меня. Вначале было слово. Что в конце?
Мне трудно дышать, я больше не слышу своего сердца. Факел чадит, и темнота застит мне глаза.
Я, Иегуда бен-Иосиф, Проклятый. Я тот, кто обрек его на смерть.
Я исполнил то, что обещал ему, и до сих пор не знаю, правильно ли сделал.
Есть замыслы, которые не охватишь обычным разумом, в них можно только поверить.
Я поверил - и стал предателем.
Но я не предавал.
Днепропетровск
2009–2012
Примечания
1
Сарис (иврит) - то же, что евнух (др. греческий), кастрат.
2
Триклиний (лат. triclinium) - пиршественный зал, столовая, выделенная в отдельную комнату под влиянием греческой традиции. Римляне ели, возлежа на ложах-клиниях (лектус триклиниарис). В доме могло быть несколько триклиниев. В триклиниях как правило располагалось три ложа буквой П; если их было два, это называлось биклиний.
3
Лакониум - одна из разновидностей теплых бань. В лакониуме поддерживается умеренная температура +40…60 °C и невысокая влажность - до 30 %.
4
Хибру - иврит.
5
Аба(иврит) - отец.
6
Римляне ели, возлежа на ложах-клиниях.
7
("Сапожок") Прозвище римского императора Гая Цезаря Германика (37–41). Он воспитывался и вырос в Германии, в военном лагере; мать одевала его в миниатюрную солдатскую униформу. Калигула - уменьшительное от "калиги" - обувь римских легионеров.
8
Пергола (итал. pergola) - садовое устройство, наборная конструкция из повторяющихся секций арок, соединённых между собой поперечными брусьями, для защиты прохода от палящего солнца. Она может быть как отдельно стоящим сооружением, так и частью здания, закрывающим открытые террасы.
9
Кве́стор (от лат. quaestor, от quaerere - букв. "расспрашивать", "расследовать") - один из римских ординарных магистратов. Были первоначально лишь общими помощниками консулов без какой-либо специальной компетенции. Пока уголовная юрисдикция находилась в руках консулов, квесторы, как их помощники, производили предварительное следствие (quaestores parricidii).
10
Лука, 10:1 "после сего избрал…и других семьдесят и послал их по два перед лицом своим во всякий город и место, куда сам хотел идти". Некоторые исследователи считают, что Иешуа в качестве пророка-царя назначил собственный синедрион и разослал его членов по городам своего царства, чтобы подготовить их к своему коронационному шествию.
11
Нахаль (ивр.) - ручей.
12
Галабея - часть облачения арабов - длинная верхняя рубаха из хлопчатобумажной ткани.
13
Куфия - арабский головной убор, известный под жаргонным названием "арафатка".