- Кавефса, щебе дощтатофно, - проговорил я.
- Хм-м, - протянула она, игнорируя моё замечание. - Ты носишь брекеты!
Чем дальше, тем хуже. В этот момент мне захотелось быть где угодно, только не здесь. И тут она вдруг сказала:
- Мне нравится, когда носят брекеты. Они придают личности изюминку.
Итак, девичьи пальцы исследуют изюминки моих зубных брекетов. И как, скажите на милость, к этому относиться? Мы теперь что - вроде как парочка, что ли? Может, засовывание пальцев в чужой рот у слепых то же самое, что у зрячих… ну, вы знаете… первая база? Или это совсем другая игра, правил которой я не знаю? Какой-нибудь там крикет. Я однажды видел матч, но ничего не понял. Ну и вот, стою с пальцами этой девчонки на моих зубах, чтó, как я полагаю, таки является первой базой в крикетном матче, и раздумываю: а что будет, если ей вздумается провести более глубокие исследования моих изюминок?
Но тут она убрала руки. Я вздохнул с глубочайшим облегчением.
- Ну так как, - спросил я. - Тебе понравилось, что ты увидела?
Она улыбнулась.
- Угу. Да, мне понравилось.
А не настала ли теперь моя очередь для исследований? Но я постеснялся спрашивать.
- Привет, Энси!
Я подскочил. Шва застал меня врасплох. Интересно, как долго он торчит здесь и что видел?
- Тьфу ты! Вечно подбираешься, как вор!
- А я всё раздумывала, когда же ты его заметишь, - сказала Лекси.
Я вихрем развернулся к ней.
- Ты знала, что он здесь?!
- Конечно. Я слышала его дыхание. Как он тебя назвал?
- Никак, это просто кличка.
- Она видела меня! - обрадовался Шва. - Подумать только! Она видела меня!
- Не видела она тебя, она слепая!
- Но она знала, что я здесь! - Шва переполнял восторг. - Эй, Энси, может, мы проведём ещё ряд экспериментов, с участием Лекси на этот раз? Удостоверимся - может, у неё иммунитет к "эффекту Шва"? Кто знает, а вдруг это наследственное? Потому что её дед тоже, как правило, замечает меня.
Лекси заулыбалась.
- Энси? Он назвал тебя Энси?
Я вскинул ладони вверх. Поговорка "третий - лишний" подходила к данной ситуации как нельзя лучше; а у меня возникло чувство, будто тут уже не третий, а целая очередь лишних - наподобие цифр после запятой в числе π.
- Шва, а тебе собак прогуливать не надо?
- У меня целый день впереди.
- Ты не собираешься нас познакомить? - поинтересовалась Лекси.
Я вздохнул, сдаваясь.
- Лекси, это Шва. Шва, это Лекси.
- Кельвин, - сказал он. - Очень приятно.
В этот момент Благоразумие и Зависть начали потихоньку беситься со скуки. Мы отправились домой, и я отвёл их наверх один. Вернувшись на улицу, я обнаружил, что Лекси ощупывает лицо Шва.
- Эй! - завопил я и кинулся к ним бегом.
- Я хотел, чтобы Лекси увидела меня, - сказал Шва, - так же, как она видела тебя.
- А с чего ты взял, что ей хочется тебя видеть?
Лекси, наморщив брови, продолжала ощупывать кончиками пальцев физиономию Шва.
- Хм-м… это интересно.
- Что? - встрепенулся Шва. - Что там?
- Н-не знаю. Это как… Я словно не могу получить ясное представление. Твоё лицо как будто…
- Невидимое? - предположил я.
- Нет, - ответила Лекси, подыскивая верное слово. Лицо Шва она ощупывала куда тщательнее, чем моё. И хотя она прикоснулась и к его губам, в зубы ему она не полезла. Если бы она это сделала, меня бы хватил удар, хотя и не могу в точности сказать, почему.
- У него лицо какое-то… чистое, без примесей, - сказала она. - Словно сливочное мороженое.
Рот Шва разъехался в улыбке.
- Да ну? У меня лицо как мороженое?
- Как сливочное мороженое, - напомнил я. - Оно безвкусное.
- Ничего подобного, - возразила Лекси. - Вкус есть, только очень тонкий.
- Никто не любит сливочное мороженое без наполнителей! - сказал я.
- Вообще-то, это моё любимое, - сказала Лекси.
Шва, с лица которого не сходила счастливая улыбка, бросил на меня ликующий взгляд. Фу, пакость.
А теперь давайте кое-что проясним. Я только-только познакомился с Лекси, и она, в общем, не мой тип. Мы слишком разные. В смысле я итальянец, а она слепая. Но видеть, как её пальцы скользят по мордуленции Шва… Не знаю… Со мной сделалось что-то непонятное.
Мы с Лекси пошли на ланч в ресторан Кроули. Омар за счёт заведения. Шва, как и следовало ожидать, материализовался около стола и попытался влезть в нашу компанию, но я был настороже: быстренько привёл ему двух очередных собак на выгул. Как только я сунул поводки в руку Шва, метрдотеля накрыла истерика; он начал вопить об антисанитарии и инструкциях службы охраны здоровья, после чего живо выгнал Шва с его питомцами через чёрный ход.
- Друг у тебя прикольный, - сказала Лекси, когда Шва ушёл.
- Угу, - буркнул я. - Скорее приблажный.
И тут же почувствовал весьма неприятный укол вины за то, что, по сути, предаю Шва.
Лекси тонко улыбнулась, и на мгновение я забыл, что она слепа, потому что на самом деле эта девочка видела всё.
9. Может, французы поступают правильно? Потому что лучше бы мне отчекрыжили голову гильотиной
Из плохой стрижки жизнь превратилась в экзамен по алгебре. Алгебраическое выражение только тогда обретает смысл, когда продерёшься через все действия до самого конца; смухлевать и подогнать под ответ не получится. Но это ещё ничего. В ту же секунду, когда в уравнение вводится новая переменная, сложность возрастает многократно. Я хочу сказать, что решение для одного простого х было и без того нелёгким, но когда в уравнении появились ещё и Лекси со Шва, пришлось искать решение для x, y и z. Когда всё запутывается до такой степени, лучше положить карандаш на парту и признать своё поражение.
Проблема в том, что Шва - не совсем обычная переменная. Он больше смахивает на i - воображаемое число. На квадратный корень из отрицательного числа, чего существовать не может, но тем не менее каким-то совершенно невообразимым образом существует. Шва - он на грани между существованием и не-существованием; вот почему, думается мне, он так вцепился в нас с Лекси.
Шва позвонил мне на следующее утро и зазвал к себе на ланч. Я был занят, писал реферат для урока обществоведения по истории высшей меры наказания - тема вовсе не скучная, если учесть, что среди прочего речь в реферате шла о таких весёлых вещах, как усекновение головы и казнь на электрическом стуле - но ведь это было воскресенье! Воскресенье и домашнее задание сочетаются так же хорошо, как вода с огнём. Кстати, была такая казнь в эпоху раннего средневековья - осуждённого топили в воде. И была другая, где его поджаривали на костре.
Принимая приглашение на ланч, я ещё не знал, что у Шва поджарят меня самого.
Дверь мне открыл мистер Шва; в этот раз на нём был не его замызганный малярский комбинезон, а джинсы и рубашка, впрочем, на них тоже там и сям виднелись пятна краски. В руке он сжимал мясницкий нож.
- Тебе кого?
Если бы пятна на его одежде были красными, я, наверно, убежал бы отсюда впереди собственного крика.
- Я друг Кельвина. Энси.
- Ну конечно! Думаю, Кельвин в школе… хотя стоп, если бы он был в школе, то и ты тоже, так что, наверно, он всё же не в школе.
- Сегодня воскресенье.
- А, ну да! Заходи.
Я ещё раз покосился на нож и вошёл, хотя внутренний голос всячески протестовал и сопротивлялся.
Шва возился на кухне - упорядочивал жёлтые стикеры на холодильнике.
- Привет, Энси! - Это было сказано таким счастливым тоном, что я подумал, не выиграл ли он в лотерею.
- На, выпей колы, - предложил он и сунул банку мне в руку. - Папа готовит сосиски с бобами на ланч.
Мистер Шва, обрадовавшись, что ему напомнили, чем он занимается, вернулся на кухню.
- Энси, - сказал Шва, - пойдём, покажу тебе кое-что, - и потащил меня в свою комнату, где на кровати покоилась коробка с коллекцией скрепок.
Шва запустил в неё руку и осторожно вытащил маленький пакетик.
- Ручаюсь, такого ты ещё никогда не видел!
Вещица в пакетике когда-то, видимо, была латунным штифтом или чем-то в этом роде, но сейчас, сломанная и почерневшая, не была похожа вообще ни на что. Шва держал пакетик так, будто опасался, что штуковина внутри в любую секунду распадётся на атомы.
- Похоже на птичью какашку.
- Это очень-очень старая скрепка. - Улыбка Шва стала ещё шире, она шла теперь от одного уха к другому, и создавалось впечателение, будто его нижняя челюсть подвешена на петлях, как в керамических посудинах для печенья, сделанных в форме головы. - Она с "Титаника"!
Я вылупился на него в ожидании, что сейчас он заржёт, мол, "здорово я тебя разыграл!", но он и не думал смеяться.
- Да откуда у тебя скрепка с "Титаника"?
- Я писал в Новую Шотландию, в музей мореходства, шесть раз, - принялся рассказывать Шва. - Я знал - у них тонны всякого хлама с "Титаника" в запасниках; просто это такой мусор, что его неинтересно выставлять на стендах. Они не отвечали, и тогда я накропал письмо якобы от моего доктора; написал, что, мол, у меня редкое психическое заболевание…
- И с последним проблеском сознания ты пожелал заиметь скрепку с "Титаника"?
Шва закивал.
- Сам никак не поверю, что они на это купились.
- Не думаю, что купились. Просто они уже не чаяли, как от тебя избавиться.
Улыбка начала сходить с лица Шва, пока не исчезла совсем.
- Хочешь, я отдам тебе эту скрепку? - спросил он.
- Мне? Ради неё ты пошёл на такие ухищрения, а теперь вдруг решил отдать? С чего бы это?
- Ладно, не хочешь эту, возьми другую. - Он принялся копаться в коробке и вытаскивать из неё один пакетик за другим. - Как насчёт вот этой - ею был скреплён первый контракт Майкла Джордана? Или вот этой - говорят, она стягивала листы отчёта о вскрытии трупа пришельца? Я купил её на eBay.
- Эй-эй, тпру, тормози. - Я выхватил пакетик из его пальцев, и коробка слетела с кровати, рассыпав содержимое по всему полу.
- Ой, извини, Шва.
- Ничего.
Одну вещь в жизни я заучил очень твёрдо: не бывает бесплатных ланчей. Так же, как не бывает бесплатных скрепок. Мы стояли и смотрели друг на друга.
- Выкладывай, чего тебе надо? - потребовал я.
Он вздохнул таким глубоким безнадёжным вздохом, какой испускает осуждённый за несколько секунд до казни. Хотя, признаюсь, воочию казни я никогда не видел.
- Энси, оставь её мне!
- Её? Ты о чём? Или о ком?
- О Лекси, о ком же ещё! Пожалуйста, отдай её мне!
Он умоляюще схватил меня за руку. Я высвободился.
- Она человек, не вещь! Как я могу "отдать её тебе"?
- Ты знаешь, что я имею в виду! - Шва заметался по комнате, словно приговорённый, ждущий помилования от губернатора, который в этот момент, возможно, играет в гольф и в ус не дует. - Мы созданы друг для друга! Ведь ты же понимаешь! Невидимый парень плюс незрячая девушка - это же совершенное сочетание! Я даже как-то читал об этом в книжке.
- Ты слишком много читаешь! Иди лучше кино посмотри. В кино невидимки всегда остаются без девушки. И вместо этого, как правило, становятся злодеями и погибают страшной, мучительной смертью.
- Не всегда, - возразил Шва.
- Всегда. К тому же ты не совсем невидимый, только наполовину. Так что… ну, не знаю… может, тебе стоит поискать девчонку с одним глазом?
И тут он изо всей силы врезает мне по плечу, я от души врезаю ему обратно. Оба стойко не трём ноющие плечи, хотя больно - будь здоров! Мелькает мысль: "Неужели сейчас по-настоящему подерёмся?"
- Слушай, - говорю я, - Лекси поступит, как сама посчитает нужным! И к тому же это меня Кроули нанял ей в провожатые, не тебя!
- Но… но… - Рот Шва открывается и закрывается, как у аквариумной рыбки. - Но она сказала, что я как сливочное мороженое…
- Подумаешь! Я итальянское джелато, а два шарика в одном рожке не помещаются! - Правда, чисто технически это не так, но суть Шва ухватил.
Тогда он взывает к святому - к дружбе:
- Энси, ты мой лучший друг. Я тебя как друга прошу! Пожалуйста…
Вот когда для меня запахло жареным - огонь уже лизал мне пятки. Потому что хотите верьте, хотите нет, но совесть я ещё не потерял. Но с другой стороны, во мне и эгоизма пока что предостаточно.
- Не проси, - отрезал я.
В этот момент в комнату заглянул ничего не подозревающий мистер Шва и весело провозгласил:
- Ребята, ланч готов. Сосиски с бобами!
Он ушёл, так и не заметив ни нашей разборки, ни рассыпанных по полу скрепок. Я опустился на колени и начал подбирать пакетики.
- Они в каком-то порядке у тебя идут или как?
- Или как. - Шва ушёл на кухню, оставив меня наводить порядок.
За столом мы почти не разговаривали, а о Лекси - так и вообще ни слова. Шва съел всё, что лежало у него на тарелке, но при этом - поверьте, я там был и знаю, о чём говорю - вид у него был как у человека, вкушающего свою последнюю в жизни трапезу.
* * *
Однако Шва не сдался. Для парня, известного своей незаметностью, его вдруг стало повсюду слишком много. Как-то он умудрялся выгуливать кроулиевских собарей по три штуки за раз, не превращаясь при этом в подобие собачьих нарт. То есть он справлялся с работой очень быстро и присоединялся к нам с Лекси, где бы мы ни были и чем бы ни занимались.
Я проявил недюжинную изворотливость, изобретая для нас с Лекси всяческие забавы. Сам поражаюсь, каким я становлюсь умным, если в деле замешана девчонка. Я даже возмечтал, что, может быть, во мне скрыт некий великий сверхразум, активировать который может только общество девочки - наподобие того, как доктор Баннер становился Могучим Халком под воздействием ярости.
Как-то под вечер у меня возникла блестящая идея поиграть в "Назови предмет", которая состоит в том, чтобы правильно определить ту или иную вещь на ощупь.
- Мы в школе многое изучаем с помощью тактильных ощущений, - предупредила меня Лекси. - У меня весь мир сидит в кончиках пальцев.
Поскольку у неё в этом было преимущество, я выбирал для неё причудливые предметы, например, жеоду или пистутовский протез коленной чашечки. Для меня же Лекси выбирала обычные домашние вещи, потому что единственное, что я могу узнать на ощупь - это выключатель в туалете, когда мне нужно туда в середине ночи. Да и то - в половине случаев я умудряюсь врубить фен.
Как только Шва припёрся после выгула псов, Лекси немедлено пригласила играть и его. Я не сдвинулся с места, так что ему некуда было присесть, но он всё равно влез. Я грозно уставился на него исподлобья.
- Пытаешься испепелить меня взглядом, Энси?
Он знал, почему я так смотрю. Просто дал Лекси понять, что мы с ним на ножах.
- Да ладно вам, - сказала та. - Мы же все друзья!
Я нацепил на глаза повязку, и игра началась. Не игра, а сплошное позорище. В тот момент, когда я опростоволосился в очередной раз, не в силах опознать штопор из швейцарского ножа, к нам подкатил Кроули. Я посмотрел на него из-под повязки. Старикашка одарил меня своим фирменным презрительным взором и проговорил:
- Этот простофиля не способен даже штопор определить! Лексис, общение с таким дурнем может затупить твой интеллект.
Я широко улыбнулся ему и пропел:
- Детки, поприветствуем нашего любимого клоуна!
Старый Весельчак набычился ещё больше.
Когда Кроули укатился и я вручил Лекси следующий таинственный артефакт, она прошептала, так чтобы её обладающий кошачьим слухом дед не услышал:
- Иногда мне кажется, что дедушка умер задолго до моего рождения.
- А? - Я слегка ошалел, услышав такое странное высказывание.
Лекси продолжила громко:
- Хочешь меня провести? Думаешь, я спутаю эту штуку с квортером? - Это она про предмет в своей руке. - Как бы не так! Это доллар Сакагавеи.
Само собой, она была права.
Услышав, что дверь в комнату старика закрылась, Лекси проговорила:
- Ты только посмотри, как он здесь живёт, в этой душной пещере! Разве это жизнь? Вот почему я приезжаю к нему в гости. Родители с удовольствием отправили бы меня в другое место, когда уезжают из страны, но я никуда не хочу, только сюда. Не теряю надежды его перевоспитать.
Пока Шва пытался разгадать, что же это у него в руках, я размышлял над тем, что сказала Лекси. Не думаю, что Кроули можно перевоспитать. Папа как-то говорил мне, что люди с годами не меняются, только их бзики становятся ещё бзикастее. Кроули ещё будучи пацаном наверняка считал стакан наполовину пустым и лучше ладил со своей собакой, чем с соседскими ребятами. За семьдесят пять лет жизни полупустой стакан высох, как череп антилопы в пустыне, одиночество превратилось в отшельничество, а одна собака размножилась до четырнадцати.
- Солонка-мельница! - наконец определился Шва.
- А вот и нет, - возразила Лекси. - Это шахматный ферзь.
- Твой дедушка таков, как есть, - сказал я. - Живи своей жизнью, и пусть он живёт как хочет. Или, скорее, не живёт.
- А я не согласен, - встрял Шва. - Я считаю, что человека можно изменить, но для этого часто требуется нанести ему травму.
- Мозговую? - спросил я и тут же раскаялся, вспомнив об отце Шва.
- Травмы бывают всякие, - проговорила Лекси. - Они могут тебя изменить, но не всегда в лучшую сторону.
Она подала мне следующий предмет - что-то, смахивающее на авторучку.
- Ну, если травму специально направить куда надо, - сказал Шва, - то она может изменить тебя к лучшему.
- Ага, навроде радиации, - заметил я.
Оба замолчали, ожидая моих объяснений. Это было проще сказать, чем сделать, поскольку часть моего мозга, отвечающая за интуицию, на три шага опережает ту, что отвечает за мышление. Это как с молнией и громом - сначала одно, затем другое. Но ведь бывает, что молния сверкнёт, а грома так и не последует. Вот и я - выпалю что-нибудь вроде бы умное, а попроси меня объяснить - и будешь ждать, пока вселенная снова не схлопнется в одну точку.
- Так мы слушаем, - подбодрила меня Лекси.
Я тянул время, крутя в пальцах непонятный артефакт.
- Ну, вы знаете, радиация… - И тут до меня дошло разом: и что я имел в виду, и что у меня в руках. - Радиация она как… лазерная указка! - Кажется, на каком-то подсознательном уровне я знал это всё время.