От этих слов доктор вздрогнул и повернул к ней изумлённое лицо.
– Ваша… тётя! – воскликнул он.
– Да! – Лицо Поллианны осветилось огромной радостью. – Ах, доктор, вы даже не представляете, какая это красивая история! Ну просто роман! Я… Я вам сейчас всё расскажу! – вдруг решительно воскликнула она. – Правда, Мистер Пендлтон просил меня хранить всё это в тайне, но я думаю, это не важно. Даже если он узнает, что вам всё известно, он не рассердится. Он лишь просил хранить это в тайне от неё.
– От неё?
– Ну да. От тёти Полли. Ведь он, конечно, хочет, чтобы она узнала всё от него самого, а не от меня! Что поделаешь, любовь!
– Любовь! – как только доктор произнёс это слово, его лошадь вдруг понесла словно бешеная, как будто рука, державшая поводья, вдруг рванула их с огромной силой.
– Ну да, – радостно кивнула Поллианна. – В каждом романе непременно бывает любовь. Я сама это только недавно узнала от Нэнси. А ещё она мне рассказала, что много лет тому назад у тёти Полли был жених, но они поссорились. Мы сначала не знали, кто он. Но потом Нэнси сумела определить, что это Мистер Пендлтон.
Доктор вдруг успокоился. Его рука, державшая поводья, расслабилась и упала к нему на колено.
– Ах, вот оно что! Да, я не знал, – тихо сказал он.
И Поллианна, видя, что они скоро приедут, поспешила закончить свой рассказ:
– Да. И как же я теперь рада! Всё сложилось просто отлично! Сначала Мистер Пендлтон попросил меня переехать к нему жить, но разве я могла вот так запросто взять и бросить свою тётю Полли?! После всего, что она для меня сделала, понимаете?! А потом он рассказал мне о том, как когда-то хотел предложить ей руку и сердце, и я поняла, что он хочет этого и поныне! Ах, как же я обрадовалась! Ведь теперь, когда он решил с ней помириться, всё будет просто замечательно! Мы с тётей Полли вместе переедем к нему жить, а может быть, он переедет жить к нам. Конечно, тётя пока ничего не знает, и мы ещё должны обсудить некоторые подробности. Именно для этого он, скорее всего, меня сегодня и пригласил.
Доктор вдруг выпрямился. На губах его появилась загадочная улыбка.
– Да. Тогда понятно, почему Мистер Пендлтон ожидает вас с таким нетерпением, – кивнул он, остановив двуколку у ворот.
– Смотрите, смотрите, там в окне тётя Полли! – вдруг воскликнула Поллианна, но через секунду добавила: – Ах, нет! Мне показалось…
– Вовсе нет. Она ушла, – сказал доктор. Улыбка вдруг исчезла с его губ.
Отправившись после обеда с визитом к Джону Пендлтону, Поллианна сразу же увидела, как он взволнован.
– Поллианна, – тотчас же начал он. – Я сегодня глаз не мог сомкнуть, пытаясь понять, что всё это значит! С какой стати вы вчера решили, будто я собираюсь жениться на вашей тёте?!
– Но как же, вы ведь когда-то были женихом и невестой, и я так обрадовалась, узнав, что вы всё ещё её любите!
– Я – люблю?! Вашу тётю Полли?!
Услышав явное изумление в его голосе, Поллианна широко распахнула глаза.
– Но ведь… Но ведь Нэнси сказала, что вы встречались!
– Много понимает ваша Нэнси! – усмехнулся Мистер Пендлтон.
– Так значит… Так значит, вы никогда её не любили? – с глубоким разочарованием в голосе произнесла Поллианна.
– Упаси Господь!
– И у нас не получится как в романе?
Ответа не последовало. Мистер Пендлтон угрюмо смотрел в окно.
– Боже, как мне жаль! А я-то думала: как всё замечательно сложилось! – чуть было не плакала Поллианна. – Я так мечтала переехать к вам жить – вместе с тётей Полли!
– А теперь вы отказываетесь? – спросил, отвернувшись, Мистер Пендлтон.
– Разумеется, да! Я не могу бросить тётю.
Тогда он обернулся к ней. Лицо его было свирепо, как накануне.
– А теперь потрудитесь-ка вспомнить, Поллианна, что задолго до того, как вы стали жить у вашей обожаемой тёти, у вас была родная мать! Это ей я много лет тому назад мечтал предложить руку и сердце!
– Моя мамочка!
– Да. Я не собирался всё это вам рассказывать, но, возможно, в конечном итоге будет лучше, если вы узнаете.
Джон Пендлтон сделался бел, как полотно. Он едва мог говорить. Испуганная Поллианна, открыв рот от изумления, неотрывно смотрела на него широко распахнутыми глазами.
– Я любил вашу мать. Однако она меня – нет. И через некоторое время она уехала с вашим… с вашим отцом. До этого я просто не знал, как это… как это больно! Весь мир, казалось, погрузился во тьму. Я блуждал в этой тьме наугад … Впрочем, это неважно. С тех пор я долгие годы жил как старик. Я был нелюдим и брюзглив, и никто в целом мире меня не любил, потому что любить меня было невозможно. А ведь мне ещё нет и шестидесяти лет, Поллианна! Но затем однажды в моей жизни появились вы, дитя моё! Вы, словно одна из этих так любимых вами хрустальных подвесок, вдруг наполнили мою безотрадную старческую жизнь золотистыми, фиолетовыми и алыми искорками неугасимой радости! Однако вскоре мне стало известно, кто вы, и тогда я решил, что мне лучше отказаться от наших встреч. Я не хотел, чтобы вы… напоминали мне свою мать. Далее вы знаете. Я понял, что вы мне необходимы. И с тех пор я нуждаюсь в вас ежесекундно. Поллианна, теперь вы согласны?
– Но, Мистер Пендлтон, я… Я не могу бросить тётю Полли! – глаза Поллианны были затуманены слезами.
На лице Мистера Пендлтона отразилось нетерпение.
– А как же я? Вы думаете, я смогу чему-нибудь радоваться – без вас?! Поймите, Поллианна, ведь только с вашим появлением в моей жизни я стал хотя бы наполовину радоваться тому, что живу на свете! Но если бы вы согласились стать моей дочерью, я бы радовался всему! И я бы сделал всё, чтобы и вы, моё сокровище, тоже радовались! Любое ваше желание будет законом. И все мои деньги, до последнего цента, пойдут на то, чтобы доставить вам радость.
Поллианна была потрясена.
– Что вы, Мистер Пендлтон, разве я позволю вам тратить ваши деньги на меня?! Вам, столько лет копившему их для язычников!
Лицо Мистера Пендлтона приобрело тусклый красноватый оттенок. Он хотел было что-то сказать, но Поллианна всё ещё продолжала:
– Кроме того, обладая такими средствами, как ваши, вы и без меня вполне можете всему радоваться! Ваша замечательная щедрость приносит людям столько радости, что, глядя на них, вы и сами просто не сможете оставаться равнодушным! Какие подвески вы подарили мне и Миссис Сноу! А золотой слиток, который вы преподнесли нашей Нэнси на день рождения! А…
– Ах, оставьте! Всё это мелочи! – перебил её Мистер Пендлтон. Лицо его сделалось багровым – ничего удивительного, если вспомнить ту "замечательную щедрость", благодаря которой он приобрёл известность в былые годы! – Всё это сущие пустяки, но даже они – даже они являются только вашей заслугой! Всё это не моя, а ваша щедрость. Да, ваша! – повторил он, видя ужас и протест на её лице. – И всё это только лишний раз доказывает, как я в вас нуждаюсь, – добавил он, и в голосе его снова послышалась мольба и нежность. – И если мне ещё когда-либо суждено играть в вашу игру, Поллианна, то мне суждено играть в неё с вами!
Бедная малышка изо всех сил наморщила лобик в напряжённом раздумье.
– Но тётя Полли всегда была так добра ко мне, – начала было она, однако Мистер Пендлтон резко прервал её речь. Уже хорошо знакомая Поллианне раздражительность вновь исказила его лицо. Нетерпимость, сметающая на своём пути любые препятствия, слишком долго была неотъемлемой частью характера Джона Пендлтона, чтобы теперь он так легко и без борьбы отказался от своих замыслов.
– Да уж, кто бы сомневался! Но поверьте, Поллианна, она даже наполовину не нуждается в вас так, как я! – заявил он.
– Ах, ну что вы! Я уверена, она радуется тому, что у неё есть…
– Радуется! – снова перебил её теперь уже не на шутку раздражённый Мистер Пендлтон. – Да она вообще хоть умеет радоваться?! Держу пари, что нет! Она просто "выполняет свой долг"! У неё, видите ли, "обострённое чувство долга"! Я в своё время этого её "долга" здорово хлебнул! Конечно, последние двадцать лет мы с ней далеко не друзья, но я ведь знаю её как облупленную! Да кто её не знает! Не тот она человек, чтобы "радоваться", Поллианна! Ей этого не дано. А вы просто возьмите да и спросите её, нельзя ли вам ко мне переехать! Сами увидите, с какой лёгкостью она вас отпустит! И тогда – ах, дитя моё, как же я буду вам рад! – заключил он в порыве чувств.
Глубоко вздохнув, Поллианна встала.
– Хорошо, Мистер Пендлтон, я задам ей этот вопрос, – задумчиво произнесла она. – Не то чтобы мне претит мысль поселиться в вашем доме, но…
Она не договорила. Затем, немного помолчав, добавила:
– Как я рада, что ничего ей вчера не рассказала! Ведь тогда мне казалось, будто вы желаете, чтобы и она тоже…
Джон Пендлтон печально улыбнулся.
– О да, Поллианна, это верно! Ты умница, что сохранила всё в тайне!
– Я только доктору рассказала. Но он, конечно, не считается.
– Доктору! – тотчас обернувшись, воскликнул Джон Пендлтон. – Надеюсь, не доктору Чилтону?
– Как раз ему. Он приехал сообщить мне, что вы сегодня желаете меня видеть, и я…
– Господи, что за странный… – пробормотал Мистер Пендлтон, откинувшись на спинку стула. Затем он вдруг выпрямился и не без любопытства спросил:
– И что же сказал на это доктор Чилтон?
Поллианна глубокомысленно нахмурилась.
– Честно говоря, я не помню. Кажется, ничего особенного… Ах да, он сказал, что понял, почему вы ожидаете меня с таким нетерпением.
– Ах, вот оно что! – произнёс Джон Пендлтон. И Поллианна задумалась, что может значить его загадочная улыбка.
Глава 21
Ответ на вопрос
Когда Поллианна вышла от Джона Пендлтона и начала спускаться с холма, спеша домой, она заметила, что небо затянуто тучами. Казалось, приближалась гроза. На полдороги её встретила Нэнси с зонтиком. Однако к тому времени облака уже отнесло в сторону, и похоже было, что ливня всё же не будет.
– Кажись, их несёт на север, – со знанием дела заявила Нэнси, взглянув на небо. – Вообще-то я так и знала, но Мисс Полли велела мне взять вот этот зонт и выйти вам навстречу. Она о вас беспокоится!
– В самом деле? – рассеянно бросила Поллианна. Она тоже пыталась определить, куда же несёт облака.
Нэнси слегка фыркнула.
– Вы, кажется, не поняли, – с обидой в голосе заметила она. – Я говорю, что ваша тётя о вас беспокоится, Поллианна!
– Ах! – вздохнула малышка, тотчас вспомнив, какой тяжёлый вопрос ей вскоре предстояло задать тёте. – Мне так жаль! Я не хочу, чтобы она расстраивалась!
– Ну, а я только радуюсь, – совершенно неожиданным образом заявила Нэнси. – Да, радуюсь!
Поллианна бросила на неё изумлённый взгляд.
– Радуешься, что тётя Полли из-за меня расстроилась?! Но Нэнси, так играть не по правилам! Есть вещи, которым нельзя радоваться! – возразила она.
– А я и не играю вовсе, – ответила Нэнси. – И не думаю. Просто… Просто ты ещё дитя и не понимаешь, что это значит, когда тётя Полли о тебе беспокоится!
– Ну почему же? Беспокоится – это значит беспокоится. Ну, то есть ей… очень грустно и всё такое, – стояла на своём Поллианна. – А что ещё это может значить?
Нэнси вскинула голову.
– Ну так слушай. Это значит, что твоя тётя наконец-то стала мало-помалу спускаться на грешную землю и жить как люди, а не просто "исполнять свой долг"!
– Что ты, Нэнси! – возразила поражённая этими словами Поллианна. – Тётя Полли всегда исполняет свой долг. У неё – у неё очень обострённое чувство долга! – сама того не желая, повторила она слова, сказанные полчаса назад Джоном Пендлтоном.
Нэнси засмеялась.
– Да, с этим у неё всегда был полный порядок! Но с тех пор, как у нас поселилась ты, она стала другой!
Поллианна изменилась в лице. Обеспокоенно нахмурив брови, она сказала:
– Ах, Нэнси, именно об этом я и хотела тебя спросить. Ты думаешь, тёте Полли нравится, что я у неё живу? А если бы я взяла и захотела уйти – она бы меня отпустила?
Нэнси бросила быстрый взгляд на её задумчивое личико. Она уже давно ожидала и боялась этого вопроса. Она просто не знала, как на него ответить – как ответить честно, при этом не нанеся ребёнку жестокую обиду. Однако теперь – теперь, когда в связи с отправкой зонтика некоторые её смутные подозрения превратились в твёрдую уверенность, Нэнси встретила этот вопрос во всеоружии! Она была уверена, что отныне может с чистой совестью утешить истосковавшуюся по душевному теплу малышку.
– Что? Нравится ли тёте Полли, что ты у неё живёшь!? Не хочет ли она, чтобы ты ушла?! – негодующе воскликнула Нэнси. – Да разве не про это я тебе только что толковала?! Или это не она велела мне брать зонтик и мчаться как оглашенной только из-за того, что на небе появилось маленькое облачко?! Не она приказала мне снести вниз все твои пожитки, чтобы у тебя была красивая комната?! Знаете, Мисс Поллианна, потрудись вы вспомнить, как ей сперва претило…
Как раз вовремя прикусив язык, Нэнси была вынуждена сымитировать приступ удушающего кашля.
– А сколько ещё всего она для тебя сделала – просто не счесть! – едва отдышавшись, затараторила она. – Сотни пустяков, по которым видно, как она смягчилась и подобрела! И кот, и собака, и даже то, как она теперь со мной говорит, и… Да разве всё сочтёшь! Ах, Мисс Поллианна, просто нет слов, чтобы сказать, как она была бы несчастна, если бы вы ушли! – закончила Нэнси с непоколебимой уверенностью, весь смысл которой был в том, чтобы надёжнее скрыть чуть было не вырвавшееся у неё опасное признание. Однако внезапная радость, осветившая лицо Поллианны, превзошла все её ожидания.
– Ах, Нэнси, как же я рада! Ты даже не представляешь, как я рада, что тётя Полли… Что тётя Полли меня любит!
"Теперь я её ни за что не брошу! – подумала Поллианна немного спустя, поднимаясь по лестнице к себе в комнату. – Я всегда знала, что мне хочется жить с тётей Полли. Но я и сама не понимала, как мне всегда хотелось, чтобы тётя Полли… Чтобы тётя Полли хотела жить со мной!"
Поллианна знала, что теперь перед ней стоит нелёгкая задача – сообщить о своём решении Джону Пендлтону. Она заранее думала об этом с ужасом. Бедняжка очень привязалась к этому человеку, и ей было его безумно жаль – быть может, потому, что ему было так жаль самого себя! Ей было жаль всей его долгой, одинокой и безотрадной жизни. Особенно больно ей было думать, что виной всему её мать. Она подумала о том, что вскоре сломанная нога Мистера Пендлтона окончательно срастётся, и в его огромном сером доме опять воцарится тишина. И тогда мебель снова покроется пылью, каминная решётка потускнеет, а книги на столе будут свалены беспорядочной грудой. Её сердце ныло при мысли о его одиночестве! Ах, как бы ей хотелось отыскать кого-нибудь, кто мог бы… И вдруг она вскочила и вскрикнула от радости: у неё возникла блестящая идея!
При первой же возможности Поллианна помчалась к Джону Пендлтону. Вскоре она уже сидела рядом с ним в библиотеке. Его длинные худые руки покоились на подлокотниках старинного кресла, а у ног его лежал верный пёс.
– Итак, Поллианна, суждено ли мне до конца дней моих играть в вашу игру? – ласково спросил он.
– О да, сэр! – воскликнула малышка. – Я придумала, что принесёт вам самую огромную радость в мире, и…
– С вами? – тотчас же осведомился Джон Пендлтон, и в уголках его рта появилась едва заметная суровость.
– Н-нет, но…
– Поллианна, вы же не для того пришли, чтобы меня разочаровать! – прервал он её проникновенным голосом.
– Я… Я просто не могу иначе! Честное слово! Тётя Полли…
– Она… вам запретила?
– Я… Я её не спрашивала, – с жалким видом пролепетала бедняжка.
– Поллианна!
Поллианна опустила глаза. Ей было невыносимо видеть исполненный страдания взгляд своего друга.
– Так значит, вы даже не стали у неё спрашивать!
– Я не смогла, сэр. Просто не смогла, – чуть слышно ответила бедная малышка. – Видите ли, я и так… всё узнала. Тётя Полли хочет, чтобы я с ней жила, и я… я тоже хочу у неё остаться! – набравшись смелости, призналась она. – Вы даже не представляете, сколько всего она для меня сделала! И ещё я думаю… Я думаю, что она иногда тоже начинает радоваться, и даже очень многому! А вы ведь знаете, что раньше такого с ней не бывало! Вы мне сами рассказывали! Ах, Мистер Пендлтон, разве я могу бросить свою тетю Полли – теперь?!
Последовала долгая пауза. Только потрескивание огня в камине нарушало тишину. Наконец Мистер Пендлтон сказал:
– Нет, Мисс. Конечно, нет. Теперь вы не можете её оставить. И я не стану более просить вас… об этом, – последние слова он произнёс так тихо, что Поллианна едва расслышала.
– Ах, Мистер Пендлтон, но вы ведь ещё не знаете всего остального, – вновь воодушевившись, напомнила ему малышка. – Того, что принесёт вам самую огромную радость в мире!
– Для меня в этом мире больше нет радости, Поллианна.
– Не скажите, сэр. Вы ведь сами мне говорили: "Дом становится домом при условии присутствия в нём женщины, которой ты отдал руку и сердце, или при наличии в нём ребёнка". А я могу устроить так, что в вашем доме будет жить один маленький мальчик! Видите ли, совсем недавно я познакомилась…
– Как будто мне нужен кто-то, кроме вас! – исполненным негодования голосом возразил Мистер Пендлтон.
– Это вы сейчас так говорите. Но когда вы его увидите… Ах, я уверена, что вы просто не сможете оставить его в беде! Потому что вы очень добрый… А иначе вы бы не стали дарить нам с Миссис Сноу хрустальные подвески, а Нэнси – золотой слиток! А сколько денег вы накопили для язычников, и…
– Поллианна! – грубо перебил её Мистер Пендлтон. – Давайте раз и навсегда покончим с этим бредом! Я уже раз десять пытался вам объяснить, что никогда в жизни я не копил денег для язычников. За все свои годы я не пожертвовал им ни цента!
Он вскинул подборок и весь внутренне напрягся, ожидая увидеть в глазах Поллианны горькое разочарование. Однако, к его изумлению, ничего подобного он не увидел. В её глазах было лишь удивление – и радость!
– Ура, ура, ура! – воскликнула она, захлопав в ладоши. – Как же я рада! Ну, то есть, – тотчас густо покраснев, поспешила уточнить она, – то есть, не то чтобы мне не жаль бедных язычников, просто я не могу не радоваться, узнав, что вам не нужен, как всем другим, только индийский мальчик! Я радуюсь тому, что вам вполне придётся по душе и Джимми Бин! Я ведь теперь поняла, что вы согласны его взять!
– Взять – кого?!
– Джимми Бина! Ну, для того, чтобы в вашем доме было наличие ребёнка! Представляете, как он будет рад им стать?! На прошлой неделе мне пришлось сообщить ему, что даже в моём благотворительном комитете на Западе никто не хочет его брать. Боже, какое же разочарование ему довелось пережить! Но теперь, как только я ему всё расскажу, – как же он будет радоваться!
– Да? А я нет! – решительно воскликнул Мистер Пендлтон. – Поллианна, вы несёте полную чушь!
– Вы хотите сказать… что вы… что вы тоже не станете его брать?..
– А что же ещё, по-вашему, я хочу сказать?!
– Но благодаря ему ваш дом станет домом! – пролепетала Поллианна. Казалось, она вот-вот заплачет. – К тому же, если с вами будет жить Джимми, вы уже больше никогда в жизни не будете одиноки!
– В этом я не сомневаюсь, – возразил Мистер Пендлтон. – Вот только я предпочитаю одиночество!