Но обескуражить сержанта Кэмба было не так-то просто. Он одарил Марголиса доброжелательной улыбкой. Его собеседник, возможно, счел ее ободряющей, но Берден знал, что улыбка сержанта означает философское смирение перед истиной: чего не встретишь в этом мире.
- Бюро министерства труда находится в пяти минутах хода отсюда, сэр. Пройдите по Йорк-стрит и за магазином "Драгоценности на радость" увидите бюро рядом с гаражом "Ред Стар". Попытайтесь там. А можно дать объявление в местной прессе или наклеить карточку в витрине Гровера.
Марголис насупился. Поражали его глаза - светлые, зеленовато-голубые, цвета птичьих яиц, и, как птичьи яйца, усеянные коричневыми крапинками.
- Я в этом ничего не смыслю, - нерешительно проговорил он; при этом глаза его перебегали с одного предмета броского убранства холла на другой. - Понимаете, хозяйство ведет сестра, но во вторник она уехала, вернее, я предполагаю, что уехала. - Он вздохнул и всем телом навалился на конторку. - Вот еще одна неприятность. Мне кажется, столько забот никогда не сваливалось на меня.
- Министерство труда, сэр, - твердо произнес Кэмб. Он отпрянул, ловя разлетающиеся бумаги, поскольку отворилась дверь и вошел констебль Дрейтон.
Марголис не двинулся с места. Он смотрел, как сержант, разжав хромированный держатель, занялся пополнением скоросшивателя.
- Не понимаю, что себе думает Энн, - беспомощно проговорил он. - Так непохоже на нее - уйти неизвестно куда и бросить меня посреди этого беспорядка.
Берден потерял терпение.
- Нет ли сообщений для меня, сержант? Я еду в Сьюингбери. Вы можете составить мне компанию, Дрейтон, - сказал он.
- Для вас ничего, - сказал Кэмб, - но, говорят, Обезьяну Мэтьюза выпустили.
- Я не сомневался, что это случится, - отозвался Берден.
В автомобиле стоял мощный нагреватель, и Берден почувствовал легкую досаду от того, что Сьюингбери находится в пяти милях, а не в пятидесяти. От их дыхания уже начали запотевать стекла, когда Дрейтон вырулил к Кингсбрук-роуд.
- Кто такой этот Обезьяна Мэтьюз, сэр? - спросил констебль, нажимая на газ, поскольку они уже проехали знак ограничения скорости.
- Вы ведь недавно у нас? Обезьяна - негодяй, вор, мелкий мошенник. В прошлом году его упрятали за решетку за попытку подорвать кого-то бомбой. Устроил небольшой взрыв, сам сделал бомбу. Ему за пятьдесят, маленький, уродливый, имеет массу слабостей, в том числе не может пропустить мимо ни одной юбки.
- Мало похож на человека, судя по описанию, - без улыбки заметил Дрейтон.
- Он похож на обезьяну, - сухо сказал Берден, - если вы это имеете в виду.
Он не был склонен к дружеским беседам, не относящимся к делу. Это все Вексфорд, подумал инспектор, ему по душе Дрейтон, и он не скрывает этого. Стоит начать обмениваться шуточками с подчиненными и вести себя с ними запанибрата, они тут же этим воспользуются. Отвернувшись от Дрейтона и разглядывая холодный холмистый пейзаж за окном автомобиля, Берден ледяным тоном добавил:
- Курит столько, что похож на дымовую трубу, из-за этого вечно кашляет. Околачивается возле забегаловки Пиболда в Стоуэртоне. Советую держать с ним ухо востро. А натолкнетесь вы на него непременно, будьте уверены.
Пусть лучше констебль услышит все это от него, Бердена, без всяких сентиментальностей, чем в причудливо окрашенном изложении Вексфорда. Старший инспектор - любитель особых, "товарищеских", отношений с такими типами, как Обезьяна, он может себе это позволить. А последуй его примеру Дрейтон - кто его знает, куда он зайдет. Берден украдкой бросил взгляд на темный жесткий профиль молодого констебля. Эти чересчур умные, сдержанные молодцы все одинаковы, думал он, сплошные нервы и комплексы под благопристойной оболочкой.
- Первая остановка у Нобби Кларка, сэр?
Берден кивнул. Интересно, до каких пор собирается отращивать свою гриву Дрейтон? Пока не станет похож на барабанщика какой-нибудь модной рок-группы? Конечно, Вексфорд прав - нельзя, чтобы по дождевику и ботинкам всякий кому не лень мог распознать полицейского, но это шерстяное пальто - все-таки слишком. Стоит поставить Дрейтона рядом с этими лохматыми негодяями - и попробуй отличи агнцев от козлищ.
Автомобиль остановился возле небольшой захудалой ювелирной лавки.
- Не на желтой полосе, Дрейтон, - резко сказал Берден, прежде чем констебль поставил машину на ручной тормоз.
Они вошли в лавку. Толстый и очень низенький человек с фиолетовым родимым пятом во всю лысину, сползавшим даже на лоб, поигрывал браслетом и кольцом у стола со стеклянным верхом.
- Чертовски холодное утро, - сказал Берден.
- Ужасное, мистер Берден. - Нобби Кларк, ювелир, иногда покупавший краденые вещи, сдвинулся с места на шаг или два в сторону: из-за малого роста он не видел вошедших через плечо женщины, к безделушкам которой сейчас приценивался. Массивная голова ювелира напоминала какой-то громадный корнеплод вроде брюквы или кольраби, и этому впечатлению весьма способствовало неправильной формы родимое пятно.
- Не спешите, - сказал Берден, - впереди целый день, - и сделал вид, что рассматривает циферблаты каретных часов.
Берден мог поклясться, что женщина, с которой торговался Нобби, из весьма респектабельных. Средних лет, строго одетая. На ней было плотное, ниже колен пальто из твида. Сумочка, из которой она извлекла свои драгоценности, завернутые в тонкий однотонный носовой платок, стоила когда-то недешево. Руки женщины слегка дрожали, и на обеих Берден увидел обручальные кольца. В лавке Нобби не топили, и руки могли дрожать от холода, но вот дрожь в голосе, неуверенность Берден приписал бы только нервам и естественному отвращению, какое подобная женщина должна испытывать, попав сюда.
Второй раз за день Берден удивился тону и произношению.
- Браслет наверняка дорогой, - в голосе женщины слышалось уязвленное самолюбие. - Муж всегда дарил мне очень дорогие вещи.
- Смотря что считать дорогой вещью, - сказал Нобби, и Берден знал, что если бы не их с Дрейтоном присутствие, ювелир вообще не стал бы церемониться. - Я предлагаю вам все, что могу, - десятку за комплект.
В ледяном воздухе лавки выдыхаемый женщиной воздух тут же превращался в облачка пара.
- О нет, наверное, мне не подойдет. - Женщина сжала пальцы, чтобы унять дрожь, но руки по-прежнему плохо слушались ее, когда она заворачивала в платок свои драгоценности, и браслет с легким звоном ударил по стеклу.
- Дело ваше, - сказал Нобби Кларк. Он безразлично смотрел, как защелкнулся замочек сумочки. - Ну вот, мистер Берден, я к вашим услугам.
Берден заговорил не сразу. Он видел, что женщина испытывает чувство унижения, разочарования и причиной тому - скорее пятно на былой любви, нежели уязвленная гордость. Она прошла мимо Бердена с учтивым "простите", натягивая на ходу перчатки и опустив глаза, как ходят обычно монахини. Приближается к сорока, подумал Берден, уже не слишком привлекательна, переживает не лучшие времена. Он придержал для нее дверь.
- Весьма признательна, - поблагодарила она сдержанно, но с легким удивлением, словно когда-то такие знаки внимания были ей не в диковину, но остались в прошлом, и она уже отвыкла от них.
- Так, значит, вы ничего не видели из этого добра? - грубовато спросил Берден, поднося перечень украденных стеклянных предметов прямо к похожему на луковицу носу ювелира.
- Я уже сказал вашему молодому помощнику, мистер Берден.
Дрейтон подобрался, губы сложились в жесткую линию.
- Я считаю, что нужно осмотреть вашу лавку, - произнес констебль. Нобби открыл рот, словно собравшись пожаловаться, и представил на обозрение несколько коронок из золота, не уступавшего по качеству золоту старинных часов. - Только не вопите насчет ордера. Холодно очень, горло застудите.
Обыск ничего не дал. Руки Вердена покраснели, пальцы не гнулись, когда он вышел из внутреннего помещения лавки.
- Ну и ну, прямо пещера Аладдина в Арктике, - пробормотал он. - Ладно, поживем - увидим.
Нобби был не только скупщиком краденого, но и осведомителем. Берден сунул руку в нагрудный карман, где лежал бумажник, слегка деформировавший идеальные очертания нового костюма.
- Вам нечего сообщить нам?
Нобби наклонил свою огородную голову набок.
- Обезьяна Мэтьюз вышел, - с надеждой в голосе сообщил он.
- Расскажите о том, чего я не знаю, - отрезал Берден.
Когда они вернулись в участок, входная дверь на пружине, открывавшаяся в обе стороны, поддалась не сразу - примерзла. Сержант Кэмб сидел за машинкой спиной к конторке. Сунув палец в струю теплого воздуха, вырывавшуюся из вентиляционного отверстия, он, судя по выражению лица, целиком ушел в свои мысли. Увидев Вердена, он с той яростью, которую допускала его медлительная воловья натура, выпалил:
- Всего только минуту назад я от него избавился.
- От кого?
- От того шута, который пришел, когда вы уходили.
- Вам не следовало так располагать к себе беднягу, - рассмеялся Берден.
- Наверно, он думал, что, проторчи он тут достаточно долго, я пошлю сержанта Пича прибраться у него в доме. Он живет в особняке Куинс-Коттедж по улице Памп-Лейн, живет с сестрой, только она взяла да и сделала ему ручкой. Ушла во вторник на вечеринку и не вернулась.
- И он явился сюда искать домработницу?
Берден был слегка заинтригован, но решил, что незачем пополнять список пропавших без вести, если можно этого избежать.
- "Я в растерянности", - говорит этот чудак. "Прежде Энн никогда не уезжала, не оставив мне записки". Энн - то, Энн - се. Вот и спрашивай: разве я сторож брату своему?
Сержант любил поболтать, и Берден невольно подумал: задержался ли бы Марголис здесь так долго и так ли подробен был бы его рассказ, окажись на месте Кэмба кто-нибудь менее разговорчивый.
- Старший инспектор на месте? - спросил он.
- Только что пришел, сэр.
На Вексфорде было серое пальто, то самое страшное серое пальто, которое никогда не окажется в чистке в холодные дни, потому что оно вообще с чисткой не знакомо. Цвет и фактура материала - это была пальтовая ткань в рубчик - усиливали сходство обладателя пальто со слоном. В этот момент старший инспектор тяжело спускался по лестнице, запихнув руки в карманы, сохранявшие, даже будучи пустыми, форму кулачищ, любивших там находиться.
- В путь туда, где можно чего-нибудь перекусить, сэр? - спросил Берден.
- Почему бы нет? - Вексфорд толкнул дверь, она не поддалась, и он толкнул еще раз. Чуть заметно усмехнувшись, Кэмб с самодовольным видом повернулся к пишущей машинке.
- Есть что-нибудь новенькое? - спросил Берден.
Ветер с удвоенной силой свирепствовал среди ваз с гиацинтами.
- Ничего особенного, - ответил Вексфорд, нахлобучивая шляпу поглубже. - Обезьяна Мэтьюз вернулся.
- Неужели? - изобразил удивление Берден и поднял руку, чтобы стереть с лица первые ледяные капли вновь зарядившего дождя.
3
Старший инспектор Вексфорд в пятницу утром сидел за своим столом розового дерева и читал еженедельное приложение к "Дейли телеграф" - верный признак прямо-таки кладбищенского затишья в Кингсмаркхеме. Перед старшим инспектором стояла чашка чая; теплое дыхание системы центрального отопления вызывало ответные теплые чувства. Наполовину задернутые домотканые шторы отгораживали комнату от мира, в котором хлестал дождь. Вексфорд скользнул взглядом по заметке о пляжах Антигуа, нагнул пониже колпак лампы на гибкой стойке. В его маленьких глазках цвета точильного камня мелькала насмешка, когда они задерживались на более сочной, чем обычно, рекламе верхней одежды или белья. Сам он носил серый двубортный костюм с отвислыми карманами и мешками под мышками. Он листал страницу за страницей - одно и то же. Его не интересовали лосьоны после бритья, кремы для волос, диеты. Дородный, тяжелый, он смирился с судьбой - всегда быть толстяком.
За две страницы до конца Вексфорд наткнулся на статью, которая заинтересовала его. Он неплохо разбирался в искусстве, и новая мода вложения средств в живопись не оставляла его равнодушным. Он рассматривал цветные фотографии двух картин и художника, нарисовавшего их, когда вошел Берден.
- Все, как видно, спокойно, - сказал Берден, с одного взгляда заметивший и "Уикэнд Телеграф" и сваленную кучей корреспонденцию Вексфорда. Он зашел за спину старшему инспектору и заглянул через его плечо.
- Секундочку, - сказал он. Что-то в его голосе насторожило Вексфорда. - Этот тип был здесь вчера. - И Берден ткнул пальцем в фотографию художника.
- Кто? Руперт Марголис?
- Надо же - художник! Я подумал, просто пижон.
Вексфорд усмехнулся:
- Здесь говорится, что он гений двадцати девяти лет от роду, а его картина "Рассвет небытия" только что куплена галереей Тейт. - Вексфорд снова опустил глаза на страницу и принялся читать: "Марголис, чье "Изображение грязи" вполне в духе "театра жестокости", пользуется в своей работе угольной пылью и чайными листьями, помимо красок. Его увлекает волшебное многообразие текстур, создаваемых различными материалами на холсте вне их привычной среды" и т. д. и т. п… Ну-ну, Майк, соберитесь. Давайте-ка пораскинем мозгами. Что он здесь делал?
- Искал кого-нибудь для помощи по хозяйству.
- Очень мило - мы превращаемся в бюро добрых услуг, так, что ли? "Бюро Бердена: дворецкие напрокат!"
Отсмеявшись, Берден продолжил чтение вслух с абзаца, располагавшегося как раз под толстым пальцем старшего инспектора:
"Некоторые из лучших работ Марголиса родились во время двухлетнего проживания в Ибизе. Вот уже год он и его сестра Анита живут в Суссексе. Марголис работает в переоборудованной в мастерскую гостиной дома, называемого Куинс-Коттедж, в Кингсмаркхеме. Именно здесь, в этом старом доме XVI века, под кроваво-красным айвовым деревом после шести месяцев мучительных родов он дал жизнь своему шедевру. Прихотливая фантазия художника нарекла его детище "Ничто"".
- Похоже на статью по акушерству, - поморщился Вексфорд. - Нам это не подходит. Уж если рожать, то мы должны родить что-то.
Но Берден весь ушел в приложение - теперь журнал лежал у него на коленях.
- Интересная штука, - пробормотал он. - "Аниту, в прошлом фотомодель и известную в Челси чаровницу, часто видят в белом спортивном автомобиле "эл-пайн" на Хай-стрит в Кингсмаркхеме - она делает закупки для дома…" Никогда ее там не видел, а судя по тому, что здесь написано, ее трудно не заметить: "Двадцати трех лет, темноволосая, изысканная, с завораживающими зелеными глазами - та самая Энн с портрета Марголиса, за который некий южноамериканский коллекционер предлагал художнику две тысячи фунтов. Ее преданность вдохновила Марголиса на создание нескольких из его лучших работ, и именно эта преданность, как говорят, стала причиной разрыва помолвки Аниты с поэтом и прозаиком Ричардом Фэрфаксом".
Вексфорд вертел в руках стеклянную статуэтку, почти такую же, как в кабинете Вердена. Вместе со столами розового дерева и домоткаными шторами эти украшения были частью имущества, приписанного к полицейскому участку.
- Почему бы вам самому не покупать "Телеграф", если эта газета вам так нравится, - проворчал он.
- Я читаю ее только потому, что речь о наших местах, - сказал Берден. - Просто чудеса творятся вокруг, а мы и не знаем.
Вексфорд нравоучительно процитировал:
- "О, скольких самоцветов чистый свет рассеивает мрак в глубинах моря!"
- Я ничего не знаю насчет мрака в глубинах моря, - Берден болезненно воспринимал колкости по адресу родного города. Он закрыл приложение и продолжал: - А она в самом деле самоцвет. Темноволосая, изысканная и завораживающие зеленые глаза. Ходит на вечеринки и не возвращается домой…
Вексфорд бросил на Вердена внимательный тяжелый взгляд, а его вопрос прозвучал, как выстрел:
- Что вы сказали?
- Я сказал, что она ходит на вечеринки и не возвращается домой. - Берден с удивлением посмотрел на старшего инспектора.
- Это я слышал. - Острое беспокойство ощущалось в нетерпеливости Вексфорда. Поддразнивающие интонации, звучавшие в его голосе при чтении статьи, улетучились, легкая игривость уступила место собранности. - Я слышал, что именно вы сказали. Мне интересно, что заставило вас сказать эти слова. Как вы узнали об исчезновении?
- Я же рассказывал: гений приходил сюда искать прислугу для дома. Потом из разговора с Кэмбом выяснилось, что сестра гения на исходе вторника отправилась на вечеринку и с той поры он ее не видел.
Вексфорд медленно поднялся из-за стола. На грубо вылепленном лице его ясно виделось замешательство и что-то еще. Сомнение? Страх?
- На исходе вторника? - проговорил он нахмурясь. - Вы уверены, что это было во вторник вечером?
Берден не привык к загадкам между своими.
- Послушайте, сэр, отчего паника? Он ведь даже не заявил об ее исчезновении.
- Паника, черт побери! - Вексфорд почти кричал. - Майк, если ее зовут Энн и она исчезла во вторник вечером, это очень серьезно. Фотографии ее там нет? - Вексфорд выхватил приложение у Вердена и опытным глазом быстро просмотрел его от корки до корки. - Ни одной, - он не скрывал досады. - Держу пари, что и у брата тоже нет.
- С каких это пор мы стали разводить пары только потому, что некая девица, симпатичная и, возможно, богатая, принимает решение укатить с приятелем? - Берден был само терпение.
- С этих самых пор, - бросил в ответ Вексфорд. - С этого утра, с этой минуты.
Утренняя почта Вексфорда напоминала кучу мусора, но он безошибочно вынул из нее нужный конверт и протянул Вердену.
- Мне все это не по душе, Майк. - Вексфорд вытряхнул из конверта сложенный вдвое листок плотной бумаги. Прозрачная стеклянная безделушка цвета индиго отбросила на листок расплывчатый чернильно-синий блик. - Безделье кончилось, - добавил он.
Поверх журнала лежало анонимное письмо, написанное шариковой ручкой с красной пастой.
- Вы сами знаете, сколько таких опусов мы получаем каждый день, - сказал Вексфорд. - Я уже собирался выкинуть этот в корзину для мусора.
Обратный наклон, крупные буквы - писавший явно старался изменить почерк. Великолепная бумага, да и в тексте ничего непристойного. И все же Берден ощутил отвращение. Оно относилось единственно к трусости автора и его желанию пощекотать себе нервы, находясь в сторонке.
Он прочитал про себя письмо:
"Девушка по имени Энн была убита в здешней округе между восемью и одиннадцатью часами вечера во вторник. Это сделал невысокий темноволосый молодой человек, и у него черная машина. Зовут Джеф Смит".
С гримасой неприязни швырнув письмо на стол, Берден осмотрел конверт.
- Опущено в Стоуэртоне, - проговорил он. - Вчера, в двенадцать пятьдесят. Не очень осмотрительно с его стороны писать от руки. Обычный прием таких людишек - вырезать нужные слова из газет.