Расположенный на набережной "Гранд Вавилон", несмотря на свои благородные размеры, был отчасти сдержан в росте несколькими колоссальными соседями. В нем было всего лишь триста шестьдесят мест, в то время как два отеля, расположенные в окрестности с четверть мили, насчитывали по шестьсот сорок мест каждый. С другой стороны, "Гранд Вавилон" был единственным в Лондоне отелем, в котором постоянно использовался по-настоящему отдельный вход для царственных особ. В "Гранд Вавилоне" считали день потерянным, если в отель не прибывал по меньшей мере немецкий принц или какой-нибудь индийский махараджа. Когда Феликс Вавилон, в честь которого и вне всякой связи с названием Лондона был окрещен отель, когда Феликс Вавилон основал отель в 1869 году, он задумал его как пристанище для особ королевской крови, и именно в этом был секрет его триумфального успеха.
Сын богатых владельцев отелей и финансистов из Швейцарии, он установил тесную связь с должностными лицами нескольких европейских дворов, не жалея денег на представительство. Несколько королей и немалое число принцев звали его попросту Феликсом, а об его отеле говорили фамильярно - "у Феликса", и Феликс находил, что все это чрезвычайно выгодно для дела.
В "Гранд Вавилоне" был следующий распорядок. Основой основ являлась осмотрительность, всегдашняя осмотрительность, а также покой, простота и уединенность. Само здание напоминало какой-то безымянный дворец. Никаких золотых букв на крыше, не было даже вывески у входа. Вы идете по одной из маленьких боковых улочек, отходящих от Стренда, и видите перед собой простое коричневое строение с двумя дверьми из красного дерева, перед каждой из которых стоит служитель. Двери бесшумно открываются, вы входите и оказываетесь "у Феликса".
Если вы собираетесь стать гостем, то вы или ваш посыльный передаете вашу визитную карточку мисс Спенсер. Ни под каким видом не спрашивайте о тарифах. Упоминать о ценах в "Гранд Вавилоне" считается дурным тоном: цены здесь огромные, но никто никогда даже не заикается о них. В заключение вашего пребывания в отеле вам подносят счет, короткий и безо всяких излишних подробностей, и вы платите, не говоря ни слова. Вы встретились с величавой цивильностью, вот и все. Никто не приглашал вас приехать, никто не выражает надежды, что вы приедете вновь. "Гранд Вавилон" далек от подобных маневров - он выигрывает соревнование тем, что игнорирует их, и поэтому он почти всегда заполнен на протяжении сезона.
Если есть на свете вещь, которая более чем что бы то ни было другое досаждает "Гранд Вавилону", то это опасение, что его могут сравнить или по ошибке принять за американский отель. Стилю "Гранд Вавилона" решительно противопоказан американский стиль еды, питья и жилья, размещения постояльцев и прочая, - но в особенности американская привычка употреблять крепкие напитки. Зная все это, нетрудно понять негодование Жюля, когда мистер Теодор Рэксоул потребовал принести ему "Поцелуй ангела".
- Приехал кто-нибудь с мистером Теодором Рэксоулом? - спросил Жюль, продолжая разговор с мисс Спенсер. Он с презрительной отчетливостью выговаривал каждый звук имени гостя.
- Мисс Рэксоул. Она в сто одиннадцатом номере.
Жюль помолчал, поглаживая рукой бакенбарды, лежащие на его ослепительно белом воротнике.
- Где она? - как бы не расслышав, повторил он свой вопрос, на этот раз сделав особое ударение.
- В сто одиннадцатом номере. Я ничего не могла поделать. На этом этаже нет больше номеров с ванной и гардеробной. - В голосе мисс Спенсер звучали извиняющиеся нотки.
- Почему вы не сказали мистеру Теодору Рэксоулу и мисс Рэксоул, что мы не можем поселить их?
- Потому что Вава был поблизости и мог это услышать.
Только три человека во всем мире могли помыслить о том, чтобы именовать мистера Феликса Вавилона игриво, но многозначительно - Вава; эти трое были Жюль, мисс Спенсер и Рокко. Выдумал это Жюль. Никто, кроме него, не имел для этого достаточно остроумия и дерзости.
- Вам бы лучше проследить за тем, чтобы мисс Рэксоул нынешней же ночью сменила номер, - сказал Жюль после очередной паузы. - Но предоставьте это мне: я наведу порядок. Au revoir! Уже без трех восемь. Сегодня вечером я сам должен следить за ужином в столовой.
И Жюль удалился, медленно и задумчиво потирая белые руки. У него была особенность потирать руки странным движением, как бы моя их, и это действие означало, что в воздухе витает нечто необычное и возбуждающее.
Ровно в восемь изысканный ужин был сервирован в salee a manger - этом простом и одновременно роскошном помещении, отделанном в ослепительно белых и золотых тонах. За маленьким столиком возле одного из окон сидела в одиночестве молодая женщина. Ее платье говорило: "Париж", в то время как ее лицо безошибочно утверждало: "Нью-Йорк". Это было самоуверенное и очаровательное лицо - лицо женщины, привыкшей всегда делать только то, что ей нравится, когда ей нравится и как ей нравится; лицо женщины, которую сотни представителей золотой молодежи научили искусству истинного очарования и легкомысленности и которую двадцать или около того лет избалованности отцом приучили считать себя коронованной особой. Такие женщины производятся только в Америке, но своего расцвета они достигают только в Европе, которая представляется им континентом, созданным Провидением для их развлечения.
Юная леди у окна неодобрительно просмотрела карточку меню. Затем она оглядела столовую и, полюбовавшись на ужинающих, решила, что помещение само по себе, скорее, небольшое и простенькое. Затем она взглянула в открытое окно и сказала себе, что, несмотря на то что Темза в сумерках выглядит вполне сносной, но все же не идет ни в какое сравнение с Гудзоном, на берегу которого ее отец выстроил сельский домик ценой в сотню тысяч долларов. Затем она вернулась к меню и, скривив хорошенькие губки, сказала, что здесь, оказывается, нечего есть.
- Извини, что заставил тебя ждать, Нелла.
Это был мистер Рэксоул, неустрашимый миллионер, заказавший "Поцелуй ангела" в курительной "Гранд Вавилона". Нелла - ее настоящее имя было Хелен - осторожно улыбнулась своему родителю, оставляя за собой право браниться, если она почувствует к этому расположение.
- Ты всегда опаздываешь, отец, - сказала она.
- Только во время каникул, - добавил он. - Что здесь есть съедобного?
- Ничего.
- Ну тогда возьмем его. Я страшно проголодался. Я никогда не бываю так голоден, как в то время, когда по-настоящему бездельничаю.
- Consomme Britannia, - начала она читать меню, - Saumon d’Ecosse, Sause Genoise, Aspics de Homard… О Боже! Кто захочет эти ужасные яства в такой вечер?
- Но, Нелла, здесь лучшая кухня в Европе, - запротестовал он.
- Слушай, отец, - прервала она его безо всякой, казалось, связи с предыдущим разговором, - ты забыл, что завтра день моего рождения?
- Забыл ли я, что завтра день твоего рождения, о самая драгоценная из дочерей?
- О самый исполнительный из отцов, - отвечала она нежно, - я хочу, чтобы в этом году ты ограничился самым дешевым подарком, какой когда-либо дарил мне на день рождения. Но получить его я желаю сейчас же.
- Хорошо, - сказал с терпеливостью многострадальна готовый ко всякой неожиданности отец, которого Нелла долго и тщательно тренировала. - Что это такое?
- А вот что. Давай закажем на сегодняшний ужин бифштекс и бутылку "басса". Это будет просто замечательно. Мне это очень понравится.
- Но, моя дорогая Нелла, - воскликнул он, - бифштекс и пиво "у Феликса"! Это невозможно! Более того, молодой женщине, которой всего лишь двадцать три года, не пристало пить "басс".
- Я сказала: бифштекс и "басс", и именно в двадцать три! Завтра мне будет уже двадцать четыре.
И мисс Рэксоул показала свои маленькие белые зубки.
Раздалось вежливое покашливание. Над ними стоял Жюль. Он выбрал их стол, чтобы обслужить самому, должно быть, из чисто авантюрного духа. Обычно сам он никогда не прислуживал за ужином. Единственное, что он делал, - присматривал за работой других, как капитан на мостике во время вахты. Постоянные гости отеля бывали польщены, когда Жюль лично занимался их столами.
Теодор Рэксоул на мгновение заколебался, а затем небрежно заказал:
- Бифштекс на двоих и бутылку "басса".
Это был самый смелый поступок в жизни Теодора Рэксоула, и он потребовал от него большого самообладания, в котором у него не было недостатка.
- Этого нет в меню, сэр, - сказал Жюль невозмутимо.
- Не важно. Достаньте. Мы хотим именно это.
- Очень хорошо, сэр.
Жюль направился к служебной двери и, едва лишь заглянув в нее, тут же вернулся обратно.
- Мистер Рокко выражает вам свое почтение, сэр, и сожалеет, что не в состоянии предоставить вам сегодня бифштекс и "басс", сэр.
- Мистер Рокко? - небрежно спросил Рэксоул.
- Мистер Рокко, - твердо повторил Жюль.
- А кто такой мистер Рокко?
- Мистер Рокко - наш шеф-повар, сэр. - Жюль произнес это с выражением человека, у которого спросили, кто такой Шекспир.
Двое мужчин смотрели друг на друга. Казалось невероятным, чтобы Теодору Рэксоулу, могущественному Рэксоулу, владеющему тысячами миль железных дорог, несколькими городами и шестьюдесятью голосами в Конгрессе, мог быть брошен вызов официантом или даже целым отелем. И все же это было так. Когда побежденная Европа прижата к стене, то даже целый полк миллионеров не может развернуть ее флангом. Жюль сохранял спокойное выражение сильного человека, уверенного в победе. Его лицо говорило: "Ты ударишь меня когда-нибудь, но не в этот раз, мой дорогой нью-йоркский друг!"
Что же до Неллы, знающей своего отца, то она предвидела занимательный оборот событий и доверчиво ожидала своего бифштекса. Она не чувствовала голода и могла позволить себе ожидание.
- Извини меня, Нелла, я выйду ненадолго, - спокойно сказал Теодор Рэксоул. - Буду через две секунды.
И он быстро вышел из salle a manger. Никто в комнате не узнал миллионера, поскольку в этот первый за двадцать лет визит в Европу он был еще неизвестен Лондону. Но если кто-нибудь из встречных признал бы его и увидел выражение его лица, то наверняка содрогнулся бы в ожидании взрыва, который может снести в Темзу весь "Гранд Вавилон". Жюль предусмотрительно отступил в угол. Он сделал свой выстрел, теперь очередь была за противником. Долгий и разнообразный опыт научил Жюля, что гость, вступивший в поединок с официантом, почти всегда терпит поражение - у официанта слишком много преимуществ в этом состязании.
Глава II
Как мистер Рэксоул добился своего ужина
Есть все же, несмотря ни на что, люди с непоколебимой привычкой делать все на свой собственный лад, и встречаются они даже среди гостей аристократических отелей. И Теодор Рэксоул издавна привык поступать именно так, за исключением тех случаев, когда его единственная дочь Хелен, девушка, выросшая без матери, предпочитала думать, что его путь перехлестнулся с ее собственным; в таких случаях Теодор капитулировал и отступал. Но если случалось так, что Теодор и его дочь двигались в одном и том же направлении, что бывало достаточно часто, тогда только небо могло помочь тому, кто имел несчастье встать на их пути. Жюль, несмотря на свои способности и наблюдательность, не обратил внимания на угрожающе вздернувшиеся подбородки, как у отца, так и у дочери, иначе он, возможно, решил бы вопрос с бифштексом и "бассом" иначе.
Теодор Рэксоул направился прямо в холл при входе в отель и вошел в святилище мисс Спенсер.
- Я хочу видеть мистера Вавилона, - сказал он, - без промедления, сейчас же.
Мисс Спенсер не спеша подняла соломенного цвета голову.
- К сожалению, это… - начала она свою обычную формулу. Это была часть ее ежедневных обязанностей - укрощать и отсылать обратно гостей, требующих личной встречи с мистером Вавилоном.
- Нет-нет, - быстро сказал Рэксоул. - Я не желаю слышать никаких "к сожалению". Речь идет о деле. Если вы обычный отельный служитель, я вручу вам пару соверенов, и дело будет сделано. Если же вы решительно против всяких взяток, то я просто скажу вам: я должен сейчас же увидеться с мистером Вавилоном по делу чрезвычайной важности. Мое имя - Рэксоул, Теодор Рэксоул.
- Из Нью-Йорка? - спросил из-за двери голос с легким иностранным акцентом.
Миллионер резко обернулся и увидел очень низкого, похожего на француза человека, лысого и седобородого, одетого в длинное, превосходно сшитое пальто. Из-за стекол пенсне на тонкой серебряной цепочке глядели голубые глаза, выражавшие, казалось, почти девичью невинность.
- Есть только один Рэксоул, - кратко ответил миллионер.
- Вы желали видеть меня? - осведомился вошедший.
- Вы Феликс Вавилон?
Человек поклонился.
- В настоящий момент я желаю видеть вас более чем кого бы то ни было на всем свете, - сказал Рэксоул. - Я безо всяких преувеличений сгораю от желания видеть вас, мистер Вавилон. Мне необходимо для беседы всего лишь несколько минут. Я уверен, что за это время сумею уладить свое дело.
Мистер Вавилон жестом пригласил миллионера в боковой коридор, в конце которого находилась личная комната владельца отеля - настоящее чудо убранства: мебель и гобелены в стиле Людовика XV; как и большинство неженатых людей с большими доходами, мистер Вавилон имел пристрастие к чрезвычайно дорогим вещам.
Хозяин и гость сели визави. Надо сказать, что и на этот раз Теодору Рэксоулу посчастливилось, как обычно везет миллионерам, ибо мистер Вавилон взял за правило не допускать до встречи с собой никаких гостей, сколь бы заслуженными, влиятельными или настойчивыми они ни были. Если бы он в нужный момент случайно не вошел к мисс Спенсер и если бы на него не произвело впечатление нечто необычное в облике миллионера, то даже вся американская энергия и изобретательность мистера Рэксоула не помогли бы ему добиться встречи с владельцем "Гранд Вавилона" этим вечером. Теодор Рэксоул, разумеется, и не подозревал, какой счастливый случай помог ему. Всю заслугу он приписал себе.
- Несколько месяцев назад я читал в нью-йоркских газетах, - начал Теодор, даже не откашлявшись, - что ваш отель, мистер Вавилон, должен был быть продан компании с ограниченной ответственностью, но случилось так, что сделка не состоялась.
- Да, не состоялась, - откровенно ответил мистер Вавилон, - и по той причине, что посредник между мной и предполагаемой компанией захотел получить большой тайный доход, но я отказался от подобного профита. Он твердо стоял на своем, я стоял на своем - в итоге дело зашло в тупик.
- Договорная стоимость была удовлетворительной?
- Вполне.
- Могу я узнать, какова была цена?
- Вы покупатель, мистер Рэксоул?
- А вы продавец, мистер Вавилон?
- Да, я продавец, - сказал Вавилон. - На прежних условиях. Цена составляет четыреста тысяч фунтов, включая стоимость арендованной земли и передачу прав на деловые связи. Но я продаю только с тем уговором, что покупатель в будущем не передаст отель за более высокую цену в собственность компании с ограниченной ответственностью.
- Позвольте задать вам один вопрос, мистер Вавилон, - сказал миллионер. - Каков был ваш средний доход за последние четыре года?
- Тридцать четыре тысячи фунтов ежегодно.
- Покупаю, - сказал Теодор Рэксоул, довольно улыбаясь. - И мы можем, если вы не возражаете, составить контракт тотчас же.
- Вы быстро приняли решение, мистер Рэксоул. Но, возможно, вы все же захотите подольше обдумать его?
- Напротив, - Рэксоул посмотрел на часы. - Я размышлял над ним целых шесть минут.
Феликс Вавилон поклонился, как человек, давно привыкший к эксцентричности богачей.
- Вся прелесть широкой известности, - продолжал Рэксоул, - состоит в том, что вам не надо беспокоиться о предварительных объяснениях. Вы, мистер Вавилон, возможно, знаете обо мне все. Я хорошо знаю о ваших делах. Каждый из нас может взять другого в качестве гаранта, не наводя справок. Действительно, купить отель или железную дорогу так же просто, как купить часы, при условии, что покупатель и продавец в сделке равны.
- Совершенно верно, - улыбаясь, согласился мистер Вавилон. - Не набросать ли нам небольшой неформальный контракт? Есть несколько деталей, которые следует обдумать. Хотя вы, наверное, еще не успели поужинать и, возможно, предпочтете оставить до окончания ужина и саму сделку, и связанные с ней мелкие вопросы.
- Я не ужинал, - сказал миллионер как-то особенно значительно, - и хочу в этой связи просить вас о любезности. Не могли бы вы послать за мистером Рокко?
- Вы хотите увидеть его, это естественно.
- Хочу, - сказал миллионер и добавил: - Чтобы заказать мой ужин.
- Рокко - большой человек, - пробормотал мистер Вавилон, берясь за колокольчик и не обратив внимания на последние слова собеседника. - Передайте мистеру Рокко мое почтение, - сказал он посыльному, явившемуся на его вызов, - и если его это не затруднит, то я был бы рад видеть его здесь на несколько минут.
- Что вы даете Рокко? - осведомился Рэксоул.
- Две тысячи в год и обхождение как с послом.
- Я дам ему посольское обхождение и три тысячи в год.
- Это будет мудро, - сказал Феликс Вавилон.
В это время в комнату чрезвычайно тихо вошел Рокко - человек лет сорока, худощавый, с длинными тонкими руками и необычайно длинными шелковистыми усами каштанового цвета.
- Рокко, - сказал Феликс Вавилон, - позвольте мне представить вам мистера Теодора Рэксоула из Нью-Йорка.
- Я очень рад, - сказал Рокко, кланяясь. - Как ви назваль его? Миллионер?
- Вот именно, - подхватил Рэксоул и быстро продолжил: - Мистер Рокко, я хочу уведомить вас раньше, чем всех других, что я приобрел отель "Гранд Вавилон". Если вы сочтете возможным позволить мне воспользоваться вашими услугами, то буду счастлив предложить вам в качестве вознаграждения три тысячи в год.
- Три, ви сказаль?
- Три.
- Я очень рад.
- А теперь, мистер Рокко, вы меня в высшей степени обяжете, если приготовите для меня простой бифштекс, и пусть Жюль - я непременно хочу, чтобы это был Жюль, - подаст его минут через десять с бутылкой "басса" на стол номер семнадцать в столовой. И окажите мне честь отобедать со мной завтра.
Мистер Рокко вздохнул, поклонился, пробормотал что-то по-французски и удалился.
Пятью минутами позже продавец и покупатель "Гранд Вавилона" подписали краткий документ, начертанный на почтовой бумаге с маркой отеля. Феликс Вавилон не задал ни одного вопроса, и это героическое отсутствие любопытства или удивления на его счет произвело на Теодора Рэксоула большее впечатление, чем что бы то ни было иное. Много ли найдется в мире владельцев отелей, спрашивал он себя, которые могут вот так оставить бифштекс и "басс" без единого слова комментария?