Нижняя часть лица бледного юноши выглядела так, словно во рту у него когда-то взорвалась мина. Или какой-то безумный резчик по дереву пробовал на его скулах и подбородке остроту своего инструмента. Каждый сантиметр кожи был покрыт безобразными набухшими рубцами. Причем это явно не был несчастный случай: от уголков рта отходили четыре особенно глубоких симметричных шрама, по паре с каждой стороны. Два поднимались к вискам и два тянулись вниз, к шее. Потому на лице сосуществовали сразу две гримасы: чудовищная улыбка Гуинплена и клоунская гримаса вечной скорби.
Анна успокаивающе коснулась плеча Лиды и этим вывела из ступора. Перегнувшись через стол, Лазарь громадной ладонью погладил девушку по волосам и произнес:
– Ну, в любом случае тебе предстояло это увидеть. Хотя можно было бы и не так резко.
– Я есть захотел! – возмутился Валерий. И демонстративно придвинул тарелку. Хотя злорадная ухмылка на искореженных губах явно свидетельствовала, что он доволен произведенным эффектом.
– Кто мог сделать такое? – прошептала девушка. – Это в детстве? Еще до того, как…
– Увы, это случилось гораздо позднее, – вместо Валерия ответил Лазарь. – И сотворить такое мог только другой вечник.
– Но… зачем?
Сидящие за столом обменялись сумрачными взглядами. И Лазарь продолжил:
– Пойми, Лида, вечная жизнь – это не дар, не удовольствие, а тяжелое, подчас невыносимое бремя. Я не буду говорить сейчас о неотвратимости потерь, о вечных скитаниях. Достаточно и сводящей с ума скуки, когда больше не остается желаний и целей. Каждые сто лет приходится создавать себя заново. И при этом оставаться человеком. Не всем это удается. Многие с самого начала встают на путь убийств и беззаконий, уверовав в свою сверхприроду.
– Собственно, это одна из причин, почему мы решили разыскать тебя, – почти извиняющимся голосом произнесла Анна. – Можно было подождать еще лет десять… Но времена меняются. Мы все чаще слышим о нападениях на вечников, все чаще теряем друзей.
– Ты уже в курсе, что мы не в состоянии узнать себе подобных, так сказать, на глазок, – снова вступил Лазарь. – Многие вечники ведут уединенный образ жизни, никак себя не афишируя. Но и среди них есть жертвы, и их каким-то неведомым образом расшифровали. Возможно, все дело в том, что информация сейчас становится все доступней. Ведь и о твоем подвиге в лесу мы узнали из заметки в Интернете. Можно предположить, что некто внимательно отслеживает подобные сообщения, а затем нападает. Вот мы и решили не оставлять тебя без защиты.
– А я, между прочим, – прочавкал Валерий, запихнув предварительно в рот целый ролл, – предлагал не лезть со знакомством, а только понаблюдать со стороны. Больше бы толку вышло. Теперь же, если кто и ошивался поблизости в надежде заполучить нашу девочку мы его спугнули. Да еще и сами засветились.
– Да, вначале мы в самом деле хотели лишь понаблюдать, не сел ли кто тебе на хвост, – пояснила Анна, заглядывая в Лидино побелевшее лицо. – Но, видно, плохие из нас ищейки. Ты начала нервничать, и мы… Лид, ну что ты?
Ее смутил испуганный вид девушки.
– У меня такое чувство, – проговорила Лида, – что на меня в самом деле уже вышли.
– Что?!
Анна превратилась в бледное изваяние. Дрогнула чашка в руках Лазаря, Валерий застыл с набитым ртом.
– Пока вас не было в городе, кое-что произошло. На меня в парке напал какой-то алкаш. Ну, не напал, конечно, просто загородил дорогу и потребовал деньги на опохмелку. Но тут появился мой одноклассник и прогнал его. И вот, этот тип сказал, что привязаться ко мне ему приказали какие-то люди. Именно ко мне, понимаете? Они велели ему меня коснуться…
– Я говорила, что нельзя ее оставлять!
Анна изо всех сил саданула кулаком по столу.
Валерий выразительно закатил глаза:
– Да кому нужна какая-то малолетка? Мы не можем вечно тут торчать. Лично у меня на этот городишко уже идиосинкразия. Даже нервная почесуха началась. – Валерий с азартом поскреб ногтями свои жуткие шрамы.
– Странная история, – задумчиво произнес Лазарь.
– Ты не допускаешь, что это может быть всего лишь совпадением? – с надеждой спросила у него Анна.
– Коснуться – знаковое слово. Сильно смахивает на проверку. Итак, будем исходить из того, что про Лиду уже знают.
– Точнее, подозревают, – вмешалась Анна. – Ведь приставалу обезвредил друг Лидочки… тот черноокий красавец, верно?
Лида коротко кивнула. Валерий сглотнул и закашлялся, торопясь что-то спросить, но Лазарь его опередил:
– Значит, нужно ждать еще одну проверку. Но теперь мы вернулись и будем начеку.
– Возможно, для Лиды будет лучше совсем исчезнуть из города. И немедленно! – решительно заявила Анна.
– Что?! – Такого поворота девушка испугалась куда больше, чем всего предыдущего разговора. – Я не могу, у меня мама… школа.
– Да, жутко важные вещи, – протянул, ухмыляясь, Валерий и смерил Лиду неприязненным взглядом. – Может, тебе стоит еще раз хорошенько полюбоваться на мое лицо, чтобы кое-что осознать? А дальше решай сама. Нянчиться с тобой тут никто не собирается.
Лазарь опустил мощную руку на плечо друга, призывая к спокойствию.
– Лидочка, школы есть и в других городах… и странах. – Анна в который раз провела рукой по ее волосам. – С твоей мамой вопрос уже решен, максимум через пару недель она отправится на лечение. Допустим, ты за это время получишь некое предложение относительно учебы в таком месте и на таких условиях, от которых просто невозможно отказаться. А затем твоя мама присоединится к тебе. Главное, ничего не бойся. Мы тебя не оставим.
– Я не боюсь, – прошептала девушка, чувствуя сильное, до тошноты, головокружение от всего происходящего. – Просто мне надо домой. Мама уже волнуется, наверно.
– Я провожу. – Рыжий гигант поднялся из-за стола, и помещение странным образом сразу уменьшилось и вроде как съежилось.
На улице накрапывал дождь.
– Вызвать такси? – проявил беспокойство Лазарь. – У меня тут машина, но, боюсь, процент алкоголя в крови… а законы нужно соблюдать.
– Я могу умереть от воспаления легких? – ухмыльнулась Лида.
– Вот уж точно нет. Хотя от насморка не застрахована. Вероятно, в целях конспирации наша природа допускает подобную мелочовку.
– Переживу. Нужно проветрить голову.
Профессор истории галантно предложил ей руку и они неспешно побрели по насупившейся от влаги и сумерек улице. С ним было так легко и надежно… наверно, как должно быть с отцом, которого у Лиды никогда не было.
– Лида, а ты когда-нибудь задумывалась о вечности? – вдруг спросил Лазарь.
– Что? – растерялась девушка. – О вечности, то есть?..
– О вечности применительно к своей будущей жизни.
Лида покачала головой:
– Нет, я, наоборот, стараюсь пока не думать.
– Ну, может, это и правильно. Только, знаешь, стоит иногда вспомнить об этом, как некоторые проблемы становятся такими маленькими, просто микроскопическими. Хотя, наверно, в шестнадцать лет все проблемы огромны, как космос. Теперь уж не помню.
– Ну да, я многое преувеличиваю, – призналась Лида. – Наверно, мне нужно хорошенько подумать и разобраться во всем, что случилось в последнее время. И я вот еще хотела спросить о Валерии. Он… с ним…
Она смутилась и смолкла. Но этот юноша с изуродованным лицом и дурным характером внушал ей беспокойство, почти страх. И она хотела знать причину его такой острой к ней неприязни.
– Ну, Валерий – он у нас вроде как трудный подросток, – сказал Лазарь, и Лида прыснула от смеха. – Наш enfant terrible, как выразилась бы Анна. Многие десятилетия он был одержим жаждой мести за разграбленный и сожженный дом, за убитых родителей. Он без устали преследовал все новые поколения потомков своих обидчиков и превращал их жизни в кошмар. Пока не нарвался на тех, кто сотворил с ним то, что ты видела. Это искалечило его лицо, но странным образом смягчило характер. Правда, теперь он рвется мстить новым врагам, так что нам с Анной приходится постоянно быть начеку. Но парень он отличный. И какого бы злодея он из себя ни изображал, ты можешь всегда и во всем на него положиться. Как и на нас, конечно.
– Спасибо, – прошептала Лида и ощутила приближение нового приступа слезливости. – Но почему вы так заботитесь обо мне? Я же вам никто, глупая девчонка, с которой и поговорить-то не о чем…
– А ну, прекращай-ка! – Лазарь вдруг подхватил ее за талию и пару раз высоко подкинул в воздух. Взлетая выше чужого забора, Лида успела заценить чужой быт, вплоть до парников на грядках и ошалевшей морды сторожевого пса на пороге будки. Здоровый гогот огласил округу. – Ты нам теперь вроде как дочка, ясно? Эй, наверху, поняла?!
– Поняла-поняла! – запищала Лида, опасаясь новых полетов. Высоты она побаивалась даже в свете новых данных о себе.
Через пару минут они уже стояли у забора ее дома, и Лиде казалось, что из этой калитки она вышла примерно неделю назад. Столько всего плохого и хорошего произошло с того момента.
– Завтра утром жду тебя на этом месте, – распорядился Лазарь.
– Зачем?
– Отвезу в школу. А что ты думала, теперь мы с тебя глаз не спустим. Если сам не смогу, пришлю Валерия.
– Ой нет!..
– Ладно, шутка. Валерий раньше полудня глаза не продирает, так что будем я или Анна. В одиночку по улицам расхаживать не смей. Поняла?
– Ага, поняла!
И девушка радостным смерчем пересекла двор.
Вера не спала и теперь чутко всматривалась в лицо дочери. А Лида радовалась тому что после общения с друзьями щеки у нее горят, глаза сияют и маме совершенно не о чем беспокоиться. И еще тому о чем пока не догадывалась Вера: скоро маму будут лечить, она обязательно встанет на ноги! Нет, в ее новом положении определенно были свои плюсы.
На уроки сил совсем не осталось. Ладно, сообразит что-нибудь на переменах, не в первый раз. Но компьютер перед сном она все же включила. Отыскала в Википедии Анну Бранденбургскую, родившуюся в 1487 и якобы умершую в 1514 году, и внимательно изучила короткую статью. Сердце болезненно екнуло: оказывается, у Анны были дети, мальчик и девочка… Ставшие впоследствии королем и королевой. Интересно, следила ли Анна за их судьбами, бродила ли тайно под стенами дворцов, чтобы хоть издали взглянуть на их повзрослевшие лица? Как смирилась с их смертью? Думать об этом было слишком горько, да, наверно, и не стоило вовсе. Она ведь пока не знает, как сложится ее собственная жизнь. Укладываясь в постель, Лида тайком от матери прикоснулась рукой к портрету над кроватью и шепнула одними губами:
– Спокойной ночи, Анна!
Но ей самой о покое и мечтать не приходилось. Мысли словно игру в догонялки устроили. Поразительно, но всего за неделю на нее обрушилось все то, о чем мечтает большая часть человечества: вечная жизнь, бесконечная молодость, свобода от людских страхов. Появились замечательные друзья, весь мир открыт перед ней. Не надо больше думать о деньгах… мама будет спасена… Почему же так тревожно замирает сердце, почему отчаянно хочется плакать? Нет ответов на эти вопросы.
Глава 10. Разочарование
Утро выдалось беспокойное – Лида проспала. Ночью пришлось пару раз вставать к Славику, от кашля которого содрогался потолок. Под утро Лида на руках снесла его вниз и поручила заботам Веры, а сама легла досыпать. А проснувшись на полчаса позже обычного, в панике заметалась по дому. Ее ведь ждут!
Вера наблюдала за дочерью не без интереса:
– И что это у нас за аврал с утра? Ради школы ты бы так не убивалась. Не иначе как кто-то уже подпирает наши ворота.
– Там машина стоит, – сиплым голосом заложил родственницу Славик. Он восседал на Вериной кровати, в пижаме и с замотанным горлом. – "Ниссан джити-эр" красного цвета.
– Эй, – нахмурилась Вера, – вообще-то я давала разрешение на романы с ровесниками. О взрослых дядях с крутыми тачками у нас договора не было.
– Да ну, это соседский, – на ходу соврала Лида. – Все, мам, целую, я побежала!
Лазарь встретил ее бодрой улыбкой:
– Проспала, красавица? Ничего, сейчас враз домчим тебя до школы.
– Да уж, – она внимательно оглядела шикарный салон. – Лазарь, а зачем вам такие крутые тачки?
– Не догадываешься? Чтобы на полной скорости утекать от дорожных конфликтов. Избегаем ненужных жертв. Для России особенно актуально. Давай-ка, пристегнись для порядка.
– Не хочу я учиться, – простонала Лида, откидываясь на уютное сиденье и утомленно прикрывая глаза. – Зачем нужна школа таким, как я? Через сто лет все равно будут учить совсем иначе.
– Через сто лет и пойдешь по второму кругу, – утешил ее Лазарь.
И в этот момент, бросив напоследок взгляд в окно, Лида обнаружила там нечто совершенно невероятное: шагах в пяти от их калитки стоял Алеша Санин и, опершись плечом о забор, с интересом разглядывал Лидин утренний транспорт.
– Ой, Лазарь, стойте! – взвизгнула девушка. – То есть стой, пожалуйста!
– Забыла дневничок? – добродушно покосился на нее гигант.
– Нет, но… тут такое дело… в общем, мой одноклассник зашел за мной. Ты ведь не обидишься, если я… с ним?
– А защитить тебя твой одноклассник сумеет, если что? – профессор задумчиво исследовал взглядом фигуру у забора.
– При свидетелях не сунутся.
– Учти, на первый урок точно опоздаешь.
– И что это значит на фоне вечности? – хмыкнула девушка.
– Быстро учишься. Да уж ладно, беги!
Лида спрыгнула на раскисшую от ночного ливня дорогу далеко не уверенная, что совершает разумный поступок. Возможно, Санин пришел для того, чтобы четко и однозначно отвадить ее от собственного дома, облить презрением за вчерашнее дурацкое вторжение, упрекнуть за каждый съеденный кусок. Да даже если извиниться – она вовсе не намерена прощать его. С какой стати? На всякий случай заранее приняла холодный и неприступный вид.
– Из-за чего сорвалась поездка? – полюбопытствовал Алексей. Он даже не сдвинулся с места. Складывалось впечатление, что под Лидиным домом он остановился совершенно случайно. – Небольшая размолвка?
– Да вот, решила сперва узнать, зачем ты протираешь наш забор. Он у нас не такой основательный, как ваш, может ведь и рухнуть.
– Ничего, я и поправить могу, если что. – Алеша отклеился от побуревших влажных досок, шагнул к девушке. – Слушай, я насчет вчерашнего. Мы с Вороном обыскались тебя на нашем участке, хотели уже клумбы перерывать, да тут добрые люди подсказали, что ты вроде как ушла.
Лида раздраженно передернула плечами:
– Не вроде как, а просто ушла, извини.
– Почему? – парень пытливо всматривался в ее лицо. – Не поладила с кем-то из гостей? Или домой срочно вызвали?
От его близости начинало ощутимо потряхивать, челюсть так просто хоть рукой фиксируй. Потребовалось немалое усилие, чтобы выдавить как можно небрежнее:
– Да все в порядке, не бери в голову. Просто мне позвонили, попросили прийти…
– Интересно, кто? Этот тип на "ниссане"? Тогда, конечно, нет вопросов.
– Нет, не он… подруга, – зачем-то принялась лихорадочно выкручиваться Лида. – Ну, помнишь, я тебе рассказывала: подруга детства, а это в машине был ее брат.
– Да все понятно, но стоило сперва попрощаться, не находишь?
Тут она едва не зашипела от возмущения, как брошенный в таз раскаленный утюг: и это говорит тот, кто вчера был взбешен ее приходом, придумать не мог, как поскорее от нее избавиться! Ну, это уж перебор! Очень захотелось сказать что-нибудь такое, чтобы сбить спесь надолго… но Лида слишком мало общалась с противоположным полом и не была обучена тонким хитростям жестокого уничижения парней.
– Ну, так уж вышло, прости, – отрезала она. – Тебя, по-моему, гости не особо волновали, а мне некогда было заниматься поисками.
– Извинения приняты! – заявил нахал. – Ладно, пошли, провожу тебя в школу. Может, к третьему уроку еще успеешь.
Но Лида не тронулась с места.
– Обойдусь без провожатых. Сколько можно вам за мной таскаться? И другу своему передай, чтобы прекращал, хватит, надоело.
"Ты – сама себе враг", – сокрушенно произнес печальный голос в голове.
– Ну, тогда ты проводи меня, – не растерялся Алеша. – Мне в библиотеку нужно и кое-кого из учителей повидать.
– Вообще обнаглел, да? Скажи еще, что не знаешь дороги в школу.
– Да я вообще-то на этой окраине впервые, – охотно подхватил ее мысль Санин. – Вот забрел и не соображу никак, в какую теперь сторону.
– Ну, знаешь! – Лида резко стартанула с места.
Она прошла до середины улицы, потом все же оглянулась. Алеша не отставал, только в отличие от нее тщательно обходил лужи: берег дорогие ботинки.
– Слушай, так ничего не получится, – тихим, но твердым голосом произнес парень. – Нужно вернуться к началу.
– К какому еще началу? К дому что ли?
– Нет, не к дому. К тому началу когда мы с тобой не заедались на каждом слове.
– Ага, к первому классу наверно. Только мы тогда вообще почти не разговаривали. Кстати, еще раз спасибо за строчки.
– Еще раз пожалуйста. И прости, что одна буква под конец вышла кривая – это меня Саня Морозов под руку толкнул. Помнишь, такой стеснительный толстяк, вечно на всех натыкался и все крушил?
Лида попыталась вспомнить, но быстро сдалась, тряхнула головой:
– Нет, я вообще из младших классов мало что помню. И как ты запомнил? Это же сто лет назад было!
– Всего-то девять, Весна, – тихонько засмеялся Алеша. – А я в самом деле все помню. Впервые в жизни удалось оказать услугу девчонке, которая нравится. А еще помню, как за день до того случая доставал своего отца: что хорошего сделать для девочки, чтобы она обратила на меня внимание?
– И что он тебе посоветовал?
– Ну, вообще-то он сказал, что можно особо не стараться: девочки начинают ценить хорошее лишь годков после тридцати. Я, конечно, решил, что отец прикалывается, как обычно. Но на тебя ведь я в самом деле впечатления не произвел?
– Наверно, произвел, если я из всей начальной школы только это и запомнила, – созналась Лида и с трудом сдержала улыбку. – Просто я тогда ничего хорошего от одноклассников вообще не ждала. Во всем видела подвох.
– Это и был подвох.
– Что?!
– Видишь, через столько лет пытаюсь извлечь выгоду из той истории, – хмыкнул парень. – Болтаю с красивой девчонкой, к которой иначе не знал бы, как подступиться.
"Что-то вчера возможность подступиться ко мне тебя мало интересовала".
Настроение снова испортилось. Похоже, Алексей просто морочил ей голову, иначе как еще увязать с происходящим вчерашние злые слова? Они уже вошли в парк, и запах мокрой листвы, который она успела полюбить, на этот раз нервировал, раздражал. От него как-то тревожно ныло в груди.
– Вот тут Марат алкаша в аут отправил. Рассказал он тебе? – Она ткнула пальцем на бегущую сбоку дорожку. Просто потому сказала, что молчание стало уж слишком напряженным.
– Тебе нравится Ворон? – вдруг спросил Алексей, беззаботно пиная носком ботинка почти круглый полированный желудь.
– В каком смысле?
– В обычном. Марат, он, если ты не в курсе, вообще многим нравится.