– Попробуй, – сказал Остин, ехидно улыбаясь и глядя в мясистое лицо мужчины, – но тогда и твоя тупая голова покатится по полу вместе с его головой.
Для пущей убедительности Остин поднял топор. Он был примитивным, но вполне пригодным для выполнения высказанной угрозы: выполненный из прочной углеродистой стали и с лезвием настолько острым, что топорик вполне можно было использовать в качестве метательного оружия. Он был похож на острый клюв горного орла, а защитный металлический ободок предохранял руку воина.
Негодяй подумал. Казалось, только сейчас он осознал, что действительно лишится головы, если посмеет посягнуть на жизнь антиквара или Скай. Стало быть, нужно было сперва разделаться с мужчиной, а потом уже заняться остальными. Остин положительно оценил многозначительную паузу, прекрасно понимая психологию большого и сильного человека, который склонен недооценивать слабых и беспомощных.
Человек с мясистым лицом сделал выпад в сторону Остина и взмахнул палашом, описав круг в воздухе. Остин успел подумать, что недооценил мерзавца. Несмотря на огромный вес и редкую физическую силу, выпад оказался не слишком быстрым. Остин интуитивно отпрянул, одновременно выбросив руки вперед и вверх, защищая голову топориком. Лезвие звякнуло по металлической поверхности рукоятки топора, тело Остина пронизала острая боль от сильного удара, однако он все же сумел остановить клинок в нескольких дюймах от себя. Отбросив руку нападающего, он перехватил рукоятку и изо всей силы взмахнул топором, как легендарный Луисвилльский Лентяй. Отчаянный поступок был продиктован как желанием спасти свою жизнь, так и стремлением покончить с негодяем.
Острое лезвие топора могло бы разрубить здоровяка, если бы тот не успел отклониться. Только сейчас Остин сообразил, что для умелого обращения со средневековым оружием одной физической силы явно недостаточно. В результате такого мощного броска Остин на мгновение утратил равновесие и повернулся вокруг себя, как центрифуга, после чего с большим трудом удержался на ногах.
Верзила не ожидал такой свирепой атаки и на какое-то время опешил от неожиданности, но быстро пришел в себя. Увидев, что Остин потерял равновесие и едва не свалился, он резко изменил тактику. Выставив перед собой острый клинок, сделал выпад и чуть было не достиг цели. Острый конец палаша вонзился в грудь Остина, разорвав рубашку. Тот отпрянул, подставив противнику бок, и посмотрел на рану, из которой потекла кровь. Еще бы несколько дюймов, и ему был бы конец.
Остин отвел от себя лезвие и предпринял ответную атаку, но промахнулся. К этому времени он уже почувствовал вес топора и мог правильно рассчитать силу удара. Ведь это оружие в давние времена играло такую же роль, как сейчас винтовка М-16. С его помощью можно было сбить противника с ног, стащить рыцаря с коня, пробить его доспехи и в конце концов поразить противника насмерть. Длинная рукоятка топора давала Остину значительное преимущество, но им нужно уметь воспользоваться.
Громила с мясистым лицом тоже учился на своем опыте. Слегка приподняв клинок, он отошел к столу, который был завален самыми разнообразными боевыми шлемами. Почувствовав, что отступать дальше некуда, он приготовился к отражению атаки.
Остин сделал выпад, взмахнул топором. Мужчина резко отшатнулся, толкнул своей массой стол, и металлические шлемы с грохотом посыпались на пол. Этот шум напугал его больше, чем не совсем удачный выпад Остина. Собравшись с силами, он взревел, как раненый лев, и бросился в атаку, яростно размахивая клинком. Остин стал отступать, чувствуя, как пот заливает ему глаза. Уступая бешеному натиску противника, он пятился до тех пор, пока не уперся спиной в стену.
Громила победно захохотал, поднял палаш и приготовился нанести последний удар, не оставив противнику ни малейшего шанса. А припертый к стене Остин лихорадочно обдумывал ситуацию. Он понимал, что следующий удар он вряд ли сможет отразить с помощью топора, поэтому решил взять инициативу в свои руки и упредить противника. Улучив благоприятный момент, Курт взмахнул топором, выбросил вперед руку и нанес удар в адамово яблоко здоровяка, вложив в этот удар всю свою силу. Тот крякнул, выпучил глаза, а потом издал истошный вопль.
Остин контролировал свои движения, но во время этого удара он невольно поставил себя в уязвимое положение. Громила отчаянно хватал ртом воздух, однако толстая шея спасла ему жизнь. Он переложил клинок в другую руку и ухватился свободной рукой за длинную рукоятку. Остин пытался нанести еще один удар, но тот крепко держал оружие и не позволил ему размахнуться.
Тогда Остин изловчился и ударил противника коленом в пах. Убийца снова крякнул, но не отпустил секиру. "Похоже, у него железные яйца", – подумал Остин и, схватившись за рукоятку обеими руками, попытался вырвать топорик из рук врага. Это заставило мужчину бросить свое оружие и вцепиться в топорище второй рукой. Сейчас они были похожи на дворовых мальчишек, которые борются, вцепившись в бейсбольную биту. Правда, цена победы была слишком высока – побежденного ждал гроб.
Постепенно стало сказываться превосходство громилы в физической силе и массе тела. Он крепко держал секиру обеими руками и так же эффективно использовал в качестве рычага. Несколько раз дернув топор, в конце концов он вырвал его из рук Остина.
Остин растерянно огляделся. В комнате было немало старинного оружия, но добраться до него было практически невозможно. Убийца с ухмылкой двинулся вперед. Остин отступал, пока не уперся спиной в стену. Толстяк еще больше осклабился и занес секиру для удара, который мог бы рассечь Остина пополам.
В этот момент Остин заметил, что нападающий утратил бдительность и оставил незащищенным свой живот. Он согнулся и всей своей массой нанес удар головой в пах противника. Тот громко охнул и выронил из рук топор. По всему было видно, что удар пришелся как нельзя более кстати. Мужчина побледнел, как стена, жадно хватал ртом воздух, а потом его и без того пухлое лицо покраснело и стало как будто еще больше. Он явно переоценил свои возможности и недооценил врага. Это подвигло мерзавца на более решительный шаг. – он сунул руку под пиджак и вынул пистолет с глушителем.
Остин интуитивно прикрыл лицо руками, приготовившись получить пулю с близкого расстояния. Вдруг зловещая улыбка на лице здоровяка сменилась гримасой боли, а в правом плече появилась острая стрела. Пистолет выпал из его ослабевшей руки.
Остин обернулся и увидел Скай с арбалетом в руках. Она уже взяла вторую стрелу и вставила ее. Убийца удивленно посмотрел на Остина, который поспешил подобрать упавший на пол пистолет, потом перевел взгляд на Скай. В следующую секунду он издал оглушительный рев и, подхватив с пола первый попавшийся шлем, ринулся к выходу, сорвав на бегу штору.
Остин осторожно последовал за ним, держа пистолет наготове. Через мгновение послышался звон дверного колокольчика, но, когда Остин выскочил на тротуар, там уже никого не было. Он вернулся в магазин, аккуратно запер за собой дверь и направился в кабинет владельца. Скай уже возилась с хозяином. Остин помог антиквару подняться на ноги. Лицо его было покрыто синяками и ссадинами, ноги дрожали, но в целом он выглядел нормально.
– Ты никогда не говорила, что умеешь так метко стрелять из арбалета, – заметил Остин, пристально посмотрев на Скай.
Она стояла неподвижно, с каменным от страха лицом.
– Я и сама не могу поверить, что попала, – откровенно призналась Скай. – Просто зажмурилась и направила арбалет в его сторону, вот и все. – В этот момент ее взгляд упал на красное пятно, расплывшееся на его рубашке. – Ты ранен?
Остин внимательно осмотрел рану.
– Ничего страшного, небольшая царапина, но кто-то должен купить мне новую рубашку.
– Вы прекрасно справились с Фошаром, – сказал Дарнье, стряхивая пыль с колен и локтей.
– О чем вы? – не понял Остин.
– Я имею в виду это смертельное оружие, – пояснил антиквар. – Оно называется Фошар. Это оружие пятнадцатого века и представляет собой сочетание копья с боевым топором. Даже в жестокие Средние века предпринимались попытки запретить это оружие, так как им легко искалечить противника. Ужасные раны практически обрекали человека на смерть. А это экземпляр особой убойной силы – за счет усиления боевой части топора. Вы чем-то удивлены?
– Нет, просто я впервые услышал это слово, а недавно слышал подобное имя…
– Я нахожу вашу беседу о средневековом оружии чрезвычайно интересной, – вмешалась Скай, – но не лучше ли подумать, что делать дальше?
– Можно вызвать полицию, – снова предложил Остин.
Дарнье встрепенулся и настороженно посмотрел на своего спасителя.
– Я бы предпочел не втягивать в это дело жандармов, – поморщился он. – Знаете, некоторые мои покупки и клиенты…
– Да, Скай уже проинформировала меня на этот счет. Вы правы, полиция может просто не поверить в эту историю про какого-то здоровяка, который нападал на нас с палашом в руке и требовал какой-то шлем.
Торговец антиквариатом облегченно вздохнул и оглядел разгромленный кабинет.
– Никогда не думал, что мой офис может стать местом для воссоздания битвы при Азенкуре.
Скай задумчиво смотрела на разбросанные по полу шлемы.
– Его здесь нет, – сказала она растерянно.
Дарнье слабо улыбнулся, подошел к противоположной стене и нажал на деревянную панель. Открылась прямоугольная дверца. Там находился большой металлический сейф, который он открыл быстрым набором цифр. Сунув внутрь руку, вытащил шлем и протянул его Скай:
– Эта маленькая вещица доставила мне немало волнующих моментов.
– Сожалею, что навлекла на тебя такие неприятности, – улыбнулась Скай. – Этот негодяй поджидал меня в квартире и, видимо, прослушал твой телефонный звонок. Я даже представить себе не могла…
– Ты ни в чем не виновата, – отмахнулся тот. – Я ведь сам сообщил тебе по телефону, что хотел бы повнимательнее изучить этот предмет. Мне показалось, лучше всего закрыть магазин на некоторое время и провести несколько дней на моей вилле в Провансе. Был бы очень рад видеть вас обоих в качестве гостей. Я беспокоился о тебе с тех самых пор, как появился этот вурдалак.
Скай подумала.
– Спасибо за приглашение, но у меня сейчас очень много работы. После смерти Рено наш факультет какое-то время будет находиться в состоянии полнейшего хаоса. Оставь шлем у себя и работай с ним, сколько душе угодно.
– Ладно, но ты все-таки подумай о своей безопасности. Можешь провести эту ночь в моей квартире.
– Тебе лучше принять приглашение месье Дарнье, – поддержал его Остин. – А завтра мы могли бы встретиться и обдумать дальнейшие действия.
Скай сказала, что ей все равно придется вернуться домой и взять там некоторые вещи. Остин отвез ее домой и попросил посидеть в машине, а сам осмотрел квартиру. Вряд ли убийца решил вернуться сюда с раной на шее и пробитым стрелой плечом, но… Казалось, негодяй обладает низким порогом болевой чувствительности и вообще отличается непредсказуемым поведением.
Скай уже заканчивала собирать вещи, когда зазвонил мобильный телефон Остина. Он несколько минут говорил с кем-то по телефону, а потом выключил его и хитро ухмыльнулся.
– Это был самый настоящий дьявол, – со вкусом произнес он. – Только что мне сообщили, что мы стали жертвой личного секретаря Расин Фошар. Завтра мне назначена встреча с самой дамой.
– Фошар? – удивленно воскликнула Скай. – Я сразу заметила твою странную реакцию на название этого средневекового оружия. А в чем, собственно, дело?
Остин коротко рассказал ей о своем посещении авиационного музея и о той связи, которая, по всей видимости, существует между найденным в леднике человеком и семейством Фошаров.
Скай быстро застегнула сумку.
– Я хочу пойти с тобой.
– Не думаю, что это хорошая идея, – возразил Остин. – Там может быть опасно.
Скай рассмеялась в ответ:
– Опасно? Эта старая дама может быть опасной?
– Да, звучит глупо, – признал Остин, – но вся эта история с ледяным человеком, таинственным шлемом и мерзавцем, который убил Рено и чуть было не угробил нас… Думаю, что семья Фошар готова на все ради достижения своих целей, и мне очень не хотелось бы втягивать тебя в это опасное дело.
– Я уже втянута в него, Курт, – настаивала Скай. – Сначала меня загнали под ледник, потом обыскали мой кабинет в университете, потом перерыли все в квартире. И все это из-за того самого шлема, который я привезла из-под ледника. А моего лучшего друга Шарля Дарнье убили бы из-за него, если бы не ты. – Она грозно скрестила на груди руки и упрямо посмотрела Курту в глаза. – Кроме того, я специалист по средневековому оружию и могу оказаться полезной при этом разговоре.
– Весьма убедительный аргумент, – улыбнулся Остин, напряженно обдумывая все "за" и "против". – Ну ладно, но только при одном условии: я представлю тебя в качестве своего ассистента и под вымышленным именем.
Скай наклонилась вперед и поцеловала его в щеку:
– Ты не пожалеешь.
– Ладно, – повторил Остин и развел руками. Его все еще терзали сомнения, но вместе с тем он понимал, что в ее словах была доля правды.
Скай была весьма привлекательна, и время, проведенное в ее компании, вряд ли можно было назвать безвозвратно потерянным. Кроме того, до сих пор не было никаких доказательств существования непосредственной связи между семейством Фошаров и громилой, которого он про себя окрестил "мясником". В то же время в ушах Остина до сих пор звучали предостережения Гроссе, высказанные им в адрес семейства Фошаров. И звучали они как набат:
"Поговаривают, что у них туманное прошлое".
Глава 16
Фермер напевал душещипательную версию песенки "Сувенир", когда красный свет ударил в ветровое стекло и весь его грузовик задрожал от сотрясающего воздух рева. Он резко вывернул руль вправо и направил доверху загруженную машину в кювет. Автомобиль уткнулся тупым носом в твердую поверхность канавы, сверху полетели тяжелые деревянные клетки. От сильного удара они рассыпались, и в ту же секунду окрестности огласились писком перепуганных до смерти цыплят. Водитель грузовика с трудом вылез из машины и погрозил вслед кремового цвета самолету с изображением орла на хвосте. Через несколько минут он бросился в канаву, чтобы укрыться от второго захода самолета, – тот пролетел так низко над землей, что вызвал настоящий куриный переполох.
Самолет тем временем снова высоко взмыл и совершил триумфальный переворот. Пилот так громко смеялся над бедным фермером, что чуть было не потерял контроль над машиной. А когда немного успокоился, вытер рукавом выступившие от смеха слезы на глазах и полетел низко над виноградниками, раскинувшимися на сотни акров в обоих направлениях. Он нажал на кнопку, и из-под обоих баков под крыльями на виноградники рассеянными облаками полетели пестициды.
Выполнив задание, он снова взмыл вверх и полетел в другом направлении. Вскоре поля виноградников закончились. Началась полоса леса, за которым виднелись многочисленные озера с темной водой, которые придавали поверхности земли какой-то меланхолический вид и нагоняли тоску. Самолет пролетел над верхушками деревьев и направился к четырем невысоким вершинам, которые виднелись над покрытой лесом горой.
По мере приближения вершины постепенно превращались в высокие сторожевые башни, обрамляющие толстую каменную стену горного массива. Вокруг этой стены вилась река, берега которой были украшены нерукотворными зелеными садами. Самолет пронесся над красной крышей шато, потом поднялся, пролетел над лесным массивом, вновь спустился и в конце концов приземлился на зеленой поляне неподалеку от "ягуара", припаркованного у самого конца посадочной полосы. Едва пилот вылез из кабины, к самолету устремилась неизвестно откуда появившаяся группа техников наземной службы, они быстро затолкали самолет в небольшой кирпичный ангар.
Не обращая никакого внимания на работу техников, Эмиль Фошар направился к автомобилю широким шагом атлета, поигрывая натренированными мускулами под черным летным костюмом из тонкой эластичной итальянской кожи. Подойдя к машине, он снял очки и молча вручил их своему шоферу вместе с перчатками. Все еще ухмыляясь при воспоминании о растерянном лице перепуганного фермера, он плюхнулся на мягкое заднее сиденье автомобиля и налил себе стакан коньяка из встроенного в салон бара.
Фошар имел классические черты лица героя немого кино. Однако, несмотря на свое физическое совершенство, Эмиль Фошар был далеко не привлекательным человеком. Взгляд пронзительных черных глаз почему-то напоминал взгляд кобры, а правильные, почти безупречные черты лица – мраморную статую, в которую вдохнули жизнь, позабыв о простой человеческой доброте.
Местные фермеры давно поговаривали, что Фошар – человек, который заключил сделку с самим сатаной, а другие допускали возможность того, что он и есть самый настоящий дьявол. Многие люди с трудом выносили на себе его отстраненный зловещий взгляд.
"Ягуар" мчался по шоссе, которое пролегало по узкой аллее, будто в каком-то тоннеле из зелени; потом стал подниматься вверх, проехал по небольшому арочному мосту над речкой, скользнул в ворота, встроенные в каменной стене, и припарковался у главного входа в шато.
Фамильный замок Фошаров напоминал огромный средневековый рыцарский замок, полностью лишенный каких бы то ни было архитектурных изысков, характерных для зданий эпохи позднего Возрождения. Это было огромное монолитное сооружение с высокими сторожевыми башнями по углам и резными бойницами по всему периметру. Большие окна имели стрельчатую готическую форму, а замысловатый орнамент и выпуклые рельефы вокруг них не могли скрыть в целом воинственный и даже агрессивный характер этого средневекового сооружения.
Перед огромной резной двустворчатой дверью замка стоял крупный человек с чисто выбритым лицом, чем-то напоминавшим морду бульдога. Непостижимым образом он втиснул свое огромное крепкое тело, напоминающее корпус холодильника, в черный мундир дворецкого.
– Ваша мать в оружейной комнате, – сообщил он скрипучим голосом. – Она уже ждет вас.
– Не сомневаюсь в этом, Марсель, – сказал Эмиль, бесцеремонно отодвигая дворецкого в сторону. Марсель был командиром небольшой армии, которая окружала его матушку, как преданная преторианская гвардия. Даже Эмиль не мог подойти к ней близко без того, чтобы не оказаться в поле зрения кого-то из охраны. Многие телохранители его матери с покрытыми шрамами лицами когда-то были самыми настоящими бандитами, а некоторые, например сам Марсель, имели длинный послужной список в качестве офицеров Иностранного легиона. Большую часть времени охранники оставались вне пределов видимости, но Эмиль всегда чувствовал их незримое присутствие. Он прекрасно знал, что за ним всегда следят. Именно поэтому он презирал телохранителей своей мамаши, которые порождали в его душе неприятное чувство постороннего соглядатая в собственном доме. Более того, они вызывали у молодого человека страх, ведь он не имел над ними никакой власти.