Все второе отделение Приска, выпрямившись на бархатном сиденье, проплакала, залив слезами кружевной воротничок. Но никто не обратил на это внимания. Многие женщины и девочки в театре плакали над жестокой судьбой бедной мадам Баттерфляй.
МАРТ
Глава первая,
в которой Элиза становится примерной ученицей, а Приска усыновляет сироту
С уходом Иоланды в 4 "Г" вернулись покой и мир. Всесильность учительницы, которая может с легкостью выгнать "провинившуюся" ученицу, заставила всех забыть ее слабость по отношению к Элизе и позорный плевок. В конце концов она победила, и так будет всегда, если какой-нибудь ученице еще взбредет в голову с ней ссориться.
Какая там кровавая расправа! Элиза была так подавлена последствиями своей хулиганской выходки, что опять превратилась в образцовую ученицу. Теперь она боялась. Но не за себя, а за Аделаиде.
Пару месяцев назад Розальба дала ей почитать сборник рассказов, и в одном рассказе говорилось о юном принце, наследнике богатого и могущественного короля. Среди слуг у этого принца был простой мальчишка, в обязанности которого входило получать удары кнутом за своего знатного маленького хозяина, когда его наставники решали его наказать.
Тогда Элизу это страшно возмутило, а теперь она сама чувствовала себя эгоистичной принцессой-недотрогой, за гадкие выходки которой доставалось другим.
Она была уверена, что, если опять набедокурит, синьора Сфорца исхитрится обвинить во всем Аделаиде, чтоб и ее выгнать из школы.
Сама Аделаиде, оставшись одна на своей отдельной парте в глубине класса, старалась вести себя как можно лучше. Она сидела на уроках тише воды ниже травы, внимательно слушала и вытягивала шею, пытаясь увидеть хотя бы кусочек доски. Когда синьора Сфорца что-нибудь спрашивала, она поднимала руку, и хотя ее никогда не вызывали, не падала духом и тянула руку снова и снова.
Она даже раздобыла где-то новую форму, конечно, слегка поношенную и слишком большого размера, зато целую, без пятен и со всеми пуговицами.
- Мадемуазель хочет, чтоб мы лопнули от зависти к ее элегантному платью! - отпустила замечание Звева, и Приске, как обычно, ужасно захотелось ее лягнуть. Но она сдержалась, потому что тоже боялась навлечь гнев учительницы на Аделаиде. К тому же, когда высиживаешь яйцо, драться не стоит.
Дело в том, что канарейки Прискиной мамы снесли пять яиц и стали их любовно высиживать, но потом им вдруг надоело, и они выкинули их из гнезда. Четыре яйца разбились, перепачкав пол клетки. Но Инес удалось спасти пятое, красивого серо-голубого цвета, и она отдала его Приске, которая решила его усыновить.
Она осторожно обернула его слоем ваты и положила в полотняный мешочек, в каких дарят конфеты на крестины.
Сначала она положила яйцо на батарею в своей комнате. Но Габриеле сказал:
- Ты видела, что птицы, когда высиживают яйца, никогда не улетают из гнезда? Тут нужна постоянная температура, а батареи на ночь отключают…
Тогда Приска решила хранить яйцо подмышкой - раз именно сюда ставят градусник, значит, тут теплее всего.
Она прицепила узелок к майке булавкой и каждый раз, когда принимала душ или переодевалась, аккуратно перекладывала мешочек с яйцом в какое-нибудь теплое местечко.
Приска, которая обычно ворочалась во сне, как уж на сковородке, научилась спать неподвижно, свернувшись на правом боку (яйцо было слева). Куда подевался ее богатырский сон? Она то и дело просыпалась с мыслью: "О Господи, яйцо! Я его раздавлю!"
Итак, она хранила его в целости и сохранности уже шесть дней и не собиралась рисковать, затеяв драку со Звевой.
Теперь Приска благодарила Бога, что дядя Леопольдо поручил ей сидеть и развлекать Олимпию. А что, если ей выпало бы мыть машину или выколачивать книги о подоконник? Как бы она тогда справлялась с яйцом?
Вообще-то, когда история с рождественскими подарками так неприятно закончилась, дядя Леопольдо позвал девочек и предложил им простить долг. Но Элиза гордо ответила:
- Извини, но ты же все равно потратил свои тридцать тысяч лир. И никто тебе их не возвращал.
И настояла на том, чтобы исполнить взятые на себя обязательства. Приске с Розальбой, которые с радостью бы согласились на великодушное предложение доктора Маффеи, теперь не оставалось ничего другого, как последовать примеру Элизы.
К счастью, Пасха в этом году выпадала на конец марта. Приска надеялась, что к тому времени ее птенец тоже уже вылупится. Конечно, она не раз видела только что вылупившихся канареек и знала, какие они уродливые и лысые, без единого перышка, эдакие с огромными выпученными глазами, но все равно представляла себе пушистого желтого цыпленка с пасхальной открытки.
Глава вторая,
в которой учительница делает объявление
Так обстояли дела, когда синьора Сфорца сказала, что хочет поговорить с родителями учениц, и продиктовала для них сообщение, которое нужно было записать в дневник: она собирает всех в субботу вечером в доме синьора Голинелли, папы Ренаты, который любезно предоставил в их распоряжение свою гостиную.
Дети на это собрание не приглашались, но дядя Леопольдо сказал Элизе:
- Учитывая, что там будут говорить о вещах, которые тебя касаются, правильно будет, если ты пойдешь со мной и сможешь высказать свое мнение.
Она была там единственная из всего класса. На собрании не было даже Голинелли, которая жила в этой квартире. Наоборот, жена инженера, увидев Элизу, сказала ей:
- Тебе будет скучно… Пойди лучше поиграй с Ренатой.
Но Элиза помотала головой и крепко прижалась к дяде.
Кроме хозяина дома и доктора Маффеи, мужчин на собрании не было. Пришли только мамы. Некоторые из них были уже знакомы и сразу принялись сплетничать и болтать о вещах, не имеющих никого отношения к школе. Другие, как мама Анны Пиу или мама Паолы Марради, держались в стороне. Мама Луизеллы прислала записку, в которой извинялась, что не может прийти. Ей нужно дошить красное бархатное платье для Звевы.
- Девочка завтра идет на детский праздник и хочет во чтобы то ни стало надеть новое платье, - сказала синьора Лопез, довольная тем, что для портнихи пожелания клиентов важнее материнского долга.
Когда все собрались, синьора Сфорца села во главе стала, откашлялась и попросила минуточку внимания.
- Возможно, вам известно, - начала она, - что в "Благоговении" я обычно перепрыгивала со своими ученицами через пятый класс и готовила их к вступительному экзамену в среднюю школу уже в конце четвертого класса. У меня никогда не возникало сложностей с тем, чтобы пройти за год программу четвертого и пятого классов, и на экзаменах мои ученицы всегда получали лучшие оценки.
Мамы закивали. Бывшие ученицы синьоры Сфорца славились на весь город своими успехами.
- Все эти месяцы, - продолжала учительница, - я размышляла, стоит ли поступать так же с вашими девочками. Я сомневалась в их уровне знаний, не была уверена, что они это потянут.
Она замолчала, чтобы отпить глоток вермута, заставив всех несколько секунд терзаться вопросом, действительно ли их дочери глупее учениц "Благоговения".
Синьора Сфорца вытерла рот вышитой салфеткой и продолжала:
- Должна признать, что предыдущие три года синьорина Соле поработала на славу, возможно, благодаря тому, что класс был заранее прекрасно подобран. Я убедилась, что уровень у девочек очень хороший, у них прочная база и заниматься они умеют. Поэтому довожу до вашего сведения: я решила, что они тоже будут перепрыгивать через пятый класс. Мы уже очень продвинулись по программе, и у меня не возникнет никаких сложностей с тем, чтобы за оставшиеся несколько месяцев пройти все, что нужно к экзаменам.
Раздались одобрительные возгласы. Синьора Голинелли стала передавать поднос с вермутом и закусками. Но туг Дядя Леопольдо поднял руку, прося тишины, и спросил.
- Простите, а можно узнать, в связи с чем вы приняли такое решение?
- В связи с чем?.. Господи, это же ясно как день! - возмутилась синьора Мандас. - Так девочки выиграют целый год.
- В каком смысле выиграют? - спросил доктор Маффеи. - Мне кажется, они его теряют. Теряют пятый класс начальной школы.
- Доктор, не шутите, - укорила его в шутку жена профессора Артома, мама Вивианы. - Теряют, выигрывают… Это все игра словами. А на самом деле девочки поступят в среднюю школу на год раньше, чем их сверстницы.
- Вот именно. И потеряют целый год детства.
- Да что вы говорите! Мне кажется, это прекрасная идея! - взвизгнула синьора Лопез дель Рио.
Тогда синьора Кокко, мама Анджелы, робко подняла руку.
- А наши?
- Что ваши?
- Наши дочки. Им нужно сдать экзамен за пятый класс, а потом они будут поступать не в среднюю школу, а на курсы профессионального образования.
Присутствующие застыли в замешательстве. Учительница сидела бесстрастно, как сфинкс, и молчала. Тишину нарушила хозяйка дома, она сказала сухо, как будто ей нагрубили:
- Сколько вас?
- Ну… смотрите. Моя, Меле, Агата Фьори, Анна Пиу, Марради, Луизелла Урас… а еще эта новенькая, что живет возле Старого рынка. Гудзон! Гудзон Аделаиде…
"Кролики в полном составе", - подумала Элиза. Кроме, конечно, Марчеллы и Розальбы, которые сидели на первой парте и колебались между Кроликами и Сорванцами.
Синьора Голинелли быстро сосчитала по пальцам.
- Семь против двадцати двух. Кажется, вас меньшинство. По правилам демократии…
- При чем тут демократия? Мы жертвуем собой, посылая детей в школу, чтобы они получили аттестат о начальном образовании. Это государственная школа или нет? - возразила синьора Кокко, которая привыкла разбивать комья земли мотыгой и не отступала перед трудностями.
- Она права, - поддержал ее дядя Леопольдо.
Синьора Сфорца не ожидала встретить сопротивление. Она рассчитывала только на похвалы и благодарности и напустила на себя вид оскорбленного достоинства, отчего ее лицо казалось еще более кислым.
- Успокойтесь, синьора. И успокойте своих… хм… коллег. Значит, с вашими дочками я продолжу программу четвертого класса, а на следующий год, если, конечно, их переведут в пятый класс, они попадут к новой учительнице.
Дядя Леопольдо спросил у Элизы:
- А ты что хочешь делать? Хочешь перепрыгивать через пятый класс или ходить в него, как другие?
- Что за глупости! - возмутилась синьора Пунтони. - Элиза такая умная и прилежная. Вы же не хотите послать ее на курсы профессионального образования…
- Она сама должна выбрать, - настаивал дядя.
- А что будут делать Приска и Розальба? - спросила Элиза.
- Конечно, перепрыгивать, - решительно заявила синьора Пунтони.
- Естественно, перепрыгивать, - сказала синьора Кардано, которая во время всех этих споров любовалась закатом за окном и не понимала, чего тут ссориться.
- Тогда я тоже буду прыгать, - сказала Элиза.
Глава третья,
в которой ученицы тренируются перед прыжком
С тех пор класс разделился на две части, которые учились по разным программам.
Кроликам учительница задавала простые задания, которые проверяла на лету, и почти никогда их не вызывала. Она уделяла им время, только когда остальные писали сочинения на уроке, и говорила шепотом, чтобы не мешать "прыгуньям".
А остальным диктовала бесконечные экзаменационные билеты, которые надо было заучивать наизусть. На долгие обсуждения и объяснения времени уже не было. К вступительным экзаменам нужно было подготовить длиннющий список билетов. Туда входили стихотворения, книги, теоремы, биографии и еще куча билетов по истории, географии и естествознанию.
Учительница Сфорца умела мастерски сводить каждый билет к одному тетрадному листу: "народы Европы", "герои, отдавшие жизнь за воссоединение Италии", "млекопитающие", "ежемесячные рассказы учителя из повести "Сердце" Эдмондо де Амичиса", "великие итальянские художники", "фазы луны", "ведение домашнего хозяйства", "вулканы", ""Пегая лошадка" Джованни Пасколи", "стежок крестиком", "электричество". Приска долго убеждала остальных Сорванцов, что эти билеты учительница не писала каждый день специально для них, как она утверждала, а составила их однажды двадцать лет назад для барышень из "Благоговения".
Но как бы то ни было, тетрадки и головы с каждым днем забивались новыми словами.
Розальба возмущалась:
- Мне не нравится так учиться. Как попугаи какие-то.
Память у нее была не очень, и она не могла запомнить что-то, если не понимала до конца. Ей приходилось каждый билет перечитывать по десять-двадцать раз. Так что на то, чтобы рисовать, кататься на роликах, ходить в гости или в кино на фильмы про Тарзана, которые она обожала, совсем не оставалось времени.
А Марчелле Озио - которая на год всех младше, так что, закончив школу, выиграет (или потеряет?) два года, - наоборот, достаточно было разок взглянуть на билет, чтобы уже запомнить его навсегда. Когда учительница ее вызывала, она вставала, клала руки на парту, запрокидывала голову назад, закрывала глаза и барабанила билет без выражения на одном дыхании, выстреливая слова как пулемет:
- Чезаре Баттисти родился в Тренто в семье тра-та-та тра-та-та тра-та-та…
- Северная граница Испании проходит по Бискайскому заливу тра-та-та тра-та тра-та-та…
Приска с восхищением наблюдала за ней со своей парты. У нее тоже была хорошая память, но она рассказывала билеты часами, потому что ей нравилось говорить с выражением, чтобы все знаки препинания было слышно, особенно знаки вопроса, с паузами и активно жестикулируя (правда, сейчас из-за этого яйца гораздо меньше, чем обычно).
Учительнице это быстро надоедало, и она прерывала Приску:
- Достаточно-достаточно! Я вижу, что ты выучила!
А Аделаиде смотрела на нее вытаращив глаза, и хотя она занималась по другой программе, но однажды ее засекли за тем, что она вполголоса повторяет самые удивительные моменты из билета о жизни Джузеппе Мадзини и о смерти Аниты в сосновой роще Равенны.
- Ты чего это, Рапунцель? Вздумала поступать в университет? - съязвила Алессандра.
Но у нее тоже теперь на всякие козни времени было в обрез.
Глава четвертая,
в которой Приска заводит новое знакомство
15 марта синьора Сфорца вызвала в школу синьору Пунтони.
- Что опять натворила эта поганка? - сразу встревожилась Прискина мама.
- Ничего. Наоборот, я ею очень довольна. Я уверена, что она получит высший балл по итальянскому, истории и другим предметам. Кроме математики - в ней она слабовата…
- Она не знает математику? - спросила мама. - Она отстает? Не умеет решать задачи? Нахватала двоек?
- Нет, нет. На "удовлетворительно" она без труда дотягивает. Но если бы была прилежнее, могла бы получать восьмерки и девятки. Конечно, я понимаю, что сейчас ей и так приходится много заниматься для экзаменов… Но грех портить прекрасный табель шестеркой.
- Грех, что и говорить! - вздохнула синьора Пунтони, которая так и не поняла, что она может с этим сделать. Это же очевидно: тот, у кого хорошо с родным языком и литературой, как у Приски, не может быть силен в математике.
- Если бы ей кто-то помог помимо школьных занятий… Если бы она могла иногда брать уроки… - рискнула учительница.
- Конечно! - сказала синьора Пунтони с облегчением; она всегда боялась, что учительница скажет, что Приска слишком странная, слишком строптивая, чтобы учиться в школе. - Все уроки, какие вы сочтете нужным! Может быть, даже вы сами, синьора… За отдельную плату, разумеется…
- Нет, - сдержанно ответила учительница. - Я из принципа не даю частных уроков.
Так что им пришлось искать другого репетитора. Они нашли синьорину М у ндулу по рекомендации дяди Казимиро.
Приска была совершенно не в восторге от того, что теперь придется тратить три часа в неделю на эти дурацкие уроки:
- Мама, я точно не сорвусь на экзамене, вот увидишь. Конечно, я не делаю таких успехов, как Розальба, но как-нибудь сдам.
- У тебя нет никакого самолюбия! Как-нибудь! Ты должна получить хотя бы восемь, чтобы не испортить табель.
Приске пришлось смириться.
Синьорина Мундула жила на шестом этаже старого дома в самом центре. На лестнице стояла полутьма, и на площадках сильно пахло капустой.
В первый раз Приску провожала Инес, которая держала ее за руку и крепко сжимала в знак сочувствия. Она тоже была уверена, что Приске не нужны никакие репетиторы.
Они поднялись на последний этаж, отдышались и позвонили в дверь. Открыла им толстая неопрятная старуха в мокром фартуке.
- Здравствуйте, синьора. Это дочка адвоката Пунтони, - скороговоркой произнесла Инес. Она подтолкнула Приску вперед, повернулась и отправилась восвояси, оставив ее наедине с незнакомкой.
"Это и есть учительница? - растерянно думала Приска. - Или ее домработница?"
- Входи-входи! - сказала женщина. - Моя дочь сейчас подойдет.
Она провела Приску в маленькую комнату, то ли гостиную, то ли столовую, со столом, накрытым зеленой клеенкой.
Приска злилась и немного побаивалась. А вдруг новая учительница злая? А вдруг она такая же неряха, как ее мама? Она проклинала синьору Сфорцу за эту идею с репетитором по математике.
И тут дверь открылась и случилось чудо. Синьорина Мундула оказалась молодой и о-о-очень красивой!
Эта была самая красивая женщина, которую Приска когда-либо видела, кроме разве что киноактрис.
Он была высокая, стройная, элегантная, хотя одета была в простой домашний свитер и юбку. У нее была очень светлая кожа и волнистые огненно-рыжие волосы, сколотые черепаховым гребнем на правом виске и ниспадающие на плечи. Чудные близко посаженные глаза, светло-карие, прозрачные, как стеклянные глаза кукол. А на щеках, когда она улыбалась, появлялись две ямочки ("Это ангелы ее ущипнули во сне за щеки", - сказала бы Антония).
Она могла быть кем угодно, но не учительницей математики. Она вообще была не похожа не учительницу.
К тому же она оказалась очень милой.
- Ты, значит, крестница Леопольдо? - сказала она просто и пожала Приске руку как взрослой.
Сразу после урока Приска, вместо того чтобы идти домой, помчалась к Элизе, чтобы все ей рассказать:
- Она похожа на ирландскую фею! Знаешь, как из сказки…
- Какие примеры она тебе давала? - спросила Элиза, которая как раз проходила признак делимости на девять и сейчас больше интересовалась математикой, чем женской красотой.
Приска нетерпеливо отмахнулась от глупого вопроса. Из урока она не запомнила ровном счетом ничего, кроме лица синьорины Мундулы, голубой жилки на виске, хрипловатого голоса, белых тонких рук, которые так изящно держали карандаш, скрещенных ног и пряди волос, которая постоянно падала ей на лоб, несмотря на гребень… А ее милый смех и заговорщицкий тон - хотим мы или нет поразить этих больших профессоров-экзаменаторов? Тебе придется серьезно поработать.
- Она потрясающая! - вздохнула Приска. - Тебе обязательно надо с ней познакомиться. Может, ты тоже будешь ходить к ней на занятия?
Но дядя Леопольдо считал, что Элизины отметки достаточно хороши, а на средний балл ему было наплевать.
- Мне гораздо важнее, чтобы у тебя оставалось время поиграть на свежем воздухе. Когда ты последний раз каталась на велосипеде?
- У нее столько уроков, безобразие просто! - неодобрительно вставила няня.
- Вот именно. Только репетитора нам не хватало!