Так что им пришлось смириться. Но на следующий день по дороге из школы они решили сделать крюк и пройти мимо Технического института.
- Вдруг мы ее встретим!
Розальба, узнав об этом, тоже захотела пойти. Они подошли к институту, как раз когда прозвенел звонок и молодежь, в основном парни в модных брюках для гольфа, двинулась вниз по лестнице.
И вот в толпе мелькнула копна огненно-рыжих волос, которые ни с чем не спутать.
- Вот она! - сказала Приска. Сердце у нее бешено колотилось. Она затащила своих подруг за какую-то машину.
- Ты нас не познакомишь? - удивленно спросила Розальба, которая ожидала, что их представят учительнице.
- Тс-с!
Синьорина Мундула, не подозревая, что за ней шпионят, прошла так близко, что до нее можно было дотронуться.
- Правда красавица? - спросила Приска, когда ее кумир удалился.
- Она косит, - сказала Элиза.
- Неправда. У нее просто глаза близко посажены. Это придает ей такой таинственный вид.
- Она похожа на Морин О'Салливан, - заметила Розальба.
- На кого, на кого? - недоверчиво спросила Приска.
- На Джейн. Подругу Тарзана . Ты что, не помнишь?
- Как ее зовут? - поинтересовалась Элиза.
- Я не знаю. Я постеснялась спросить, - призналась Приска.
Девочки уставились на нее в недоумении.
- Я спрошу у дяди Казимиро, - заявила Элиза.
"Интересно, почему это она просила передать привет не ему, а дяде Леопольдо? - размышляла тем временем Приска. - Может быть, она давно его не видела, а с дядей Казимиро только что разговаривала по поводу этих уроков?"
Синьорину Мундула звали Ундина, и ни одно женское имя не казалась трем подругам таким прелестным и подходящим своей хозяйке.
Все следующие дни они только о ней и говорили.
- Странно, почему она еще не замужем? Ей, наверное, лет двадцать пять, не меньше, - удивлялась Розальба.
- У такой женщины должна быть толпа поклонников, - говорила Приска. - Наверняка все ее ученики тоже в нее влюблены.
- Может быть, она ждет настоящую большую любовь, - предположила Инес, к которой обратились с этим вопросом как к специалисту. - Может быть, в этом городе нет никого, кто был бы достоин ее…
- Ах, был бы тут принц, или американский летчик, или цыган-скрипач с горящим взором! - вздыхала Приска. - Я бы бросилась к его ногам и не вставала, пока не вырвала бы у него поцелуй для синьорины Мундулы.
- Дядя Казимиро, видать, совсем бесчувственный, раз он знаком с ней столько лет и никогда за ней не ухаживал, - заметила Элиза.
- А может, он за ней ухаживал, а она ему отказала, - предположила Розальба.
Глава пятая,
в которой Приска узнает, что такое разочарование и ревность
Каждый понедельник, среду и пятницу Приска взлетала по этой пахнущей капустой лестнице с таким чувством, будто это была лестница в небеса. И всегда к радостному предвкушению встречи примешивалась легкая тревога. А вдруг синьорина Мундула на этот раз ее разочарует? Вдруг она будет не такая красивая, не такая милая? Вдруг она скажет или сделает что-то не так?
- Ну, это еще не конец света. Помни, что идеальных людей не бывает, - пыталась образумить ее Розальба.
Но синьорина Мундула была самим совершенством, и с каждым днем Приска влюблялась все сильнее.
Порой она удивлялась, как таким скромным и простым родителям (у ее отца была столярная мастерская на первом этаже дома, в котором они жили) удалось произвести на свет и воспитать такое неземное создание, утонченное, хрупкое и светлое, как алебастровая лампа.
Приска читала в сказках про детей, которых подменили в колыбели феи или эльфы. Это бы, конечно, все объяснило, но в жизни так не бывает.
Как ни странно, Приска, которая обычно была такой непосредственной ("нахальной", как говорила бабушка Тереза), оставшись с глазу на глаз со своим кумиром, не осмеливалась выразить восхищение. Она, наоборот, все время молчала и краснела по самому пустячному поводу.
- Давай, не стесняйся! Я же тебя не съем! - говорила ей учительница. - Мужчины все-таки ничего не понимают в детях. Представь себе, Казимиро предупреждал меня, что ты - настоящая чума!
Вернувшись домой, Приска вместо того, чтобы решать примеры по математике или зубрить биографию очередного героя, отдавшего жизнь за воссоединение Италии, исписывала целые страницы своих ежедневников стихами, посвященными "удивительной, необычайной, потрясающей, неописуемой Ундине, дочери пены морской и пегасов".
В школе она сидела осоловевшая и безучастная ко всему, даже к очередным козням учительницы и нападкам Звевы и Алессандры.
Она мечтала совершать героические поступки, которые вызвали бы восхищение ее богини. Она мечтала жертвовать собой, страдать ради нее, мечтала о том, как умрет за Ундину, и будут пышные похороны с трубами и барабанами, как на Страстной неделе, и Ундина и дядя Леопольдо будут идти за ее гробом и безутешно рыдать.
И вот наконец случай пострадать представился на самом деле, но не совсем так, как она себе это воображала.
Но, хоть душа Приски и была охвачена этой новой страстью, она не бросала свое канареечное яйцо. По ночам страх раздавить его мешал ей в слезах обнимать подушку, как делали в кино влюбленные героини. Но в остальном высиживание ничуть не портило ее отношения с синьориной Мундулой. Даже наоборот: эта ее привычка прижимать левую руку к туловищу, эти осторожные движения, которые получались уже сами собой, укрепили ее новую репутацию девочки спокойной, послушной и немного сонной.
Прошло уже больше месяца с тех пор, как она взяла сироту под свое крыло, и теперь, по мнению Габриеле, рождение птенчика было уже не за горами.
- Слушай внимательно, не стучит ли он уже клювом в скорлупку. Тогда тебе надо будет немедленно вынуть яйцо из ваты, иначе птенчик задохнется.
Приска надеялась, что признаки приближающегося рождения не появятся в школе во время уроков, иначе придется делать вид, что ей срочно надо в туалет, и прятаться там. Но гораздо хуже, если они появятся во время урока математики, где она один на один с синьориной Мундулой и выдумать благовидный предлог значительно труднее.
Вот если бы птенчик вылупился дома, это было бы вообще идеально, к примеру, после ужина, когда у Антонии и Инес нашлось бы время для помощи и необходимых советов.
Однажды в пятницу синьорина Мундула встретила ее со светящимся от радости лицом. Она была похожа на зажженный светильник из розового опала.
- Сегодня никаких занятий, Приска! Сегодня нам надо кое-что отпраздновать! Со мной произошло нечто прекрасное! Давай же, поздравляй меня и обнимай!
Приска растерянно подошла к ней. Обнять ее? Разве может простой смертный прикасаться к богине, тем более сжимать ее в объятьях? Ей вспомнилась история Семелы, матери Диониса, которая была сожжена за то, что хотела посмотреть на Зевса во всем блеске его величия (и ее сыну, бедному сироте, пришлось пройти через огонь, воду и медные трубы, как рассказывалось в сборнике мифов дяди Леопольдо).
- Обними меня! - повторила синьорина Мундула, и пока Приска стояла столбом, протянула руки, привлекла к себе и сжала в объятиях. От нее очень приятно пахло. Она сжала ее изо всех сил.
КРАК! - сделало яйцо. Приска взвизгнула.
- Что случилось? Я сделала тебе больно?
- О Боже! Оно разбилось! - задыхаясь, сказала Приска, шаря руками под сорочкой.
- Что? Что разбилось? Да что с тобой?
Онемев от удивления, Ундина уставилась на Приску, которая, совершенно обезумев, вырвалась из ее объятий и крутилась волчком, пытаясь отстегнуть узелок от сорочки.
- Что там у тебя внутри?
- Мое яйцо! - сказала Приска дрожащим голосом. И протянула узелок ей. - Вы откройте, я боюсь.
- Яйцо! Несносная девчонка, зачем ты его туда засунула?
- Я его высиживала.
Она с ужасом представляла себе, что окажется внутри свертка.
- Откройте же его! - умоляла она. - Может быть, птенчик был уже готов родиться, уже сформировался… Может, мы еще можем спасти его… положить в инкубатор.
Синьорина Мундула взяла сверток и с большой осторожностью развернула его. Вата была пропитана липкой желтоватой кашицей, которая воняла… воняла… тухлыми яйцами!
- Боже праведный, Приска! Сколько же ты его там держала?
- Больше месяца! - рыдала Приска. - А теперь я его раздавила, да? Он умер?
- О, святая простота! Нет, он не то чтобы умер. Его никогда и не существовало. Где ты взяла это яйцо?
- В клетке. Его мама выкинула его из гнезда.
- Видишь ли, скорее всего, она сделала это не со зла, а потому, что высиживать его было бессмысленно. Это было не оплодотворенное яйцо, из которого получается эмбрион, а потом птенчик… Это было всего-навсего такое яйцо, из которого жарят яичницу…
- А я все это время…
- Да, ты высиживала белок и желток, которые в конце концов испортились. Ты не чувствуешь, как воняет тухлыми яйцами? Ох, Приска, какая же ты дурилка!
Когда объект твоей страсти, вместо того чтобы восхищаться, над тобой смеется - это просто ужасно. На свете нет ничего более унизительного. Приска вытерла слезы тыльной стороной ладони, всхлипнула и попыталась сменить тему.
- Вы говорили, что я могу вас поздравить. Что же случилось с Вами такого прекрасного?
- Я влюблена, девочка моя. И теперь я наконец-то узнала, что он тоже в меня влюблен.
- Кто он?
- Не будь такой бестактной! Мы решили пока никому об этом не рассказывать. Тебе я рассказала, потому что… потому что сегодня я так счастлива, что не могу молчать… А еще потому, что ты мне нравишься; ты такая молчаливая и сдержанная, и я уверена, что ты никому не разболтаешь. Ты ведь правда никому не скажешь, Приска?
- Клянусь! Отсохни у меня язык! - торжественно пообещала Приска, но сама скрестила за спиной пальцы, чтобы клятва была недействительной.
- Впрочем, очень скоро ты все узнаешь, - добавила синьорина Мундула.
- Скажите хотя бы, знаю ли я его.
- Может, и знаешь. А может, и нет, - подмигнула ей Учительница. - Потерпи чуть-чуть! Обещаю, на нашей свадьбе ты будешь держать шлейф. В качестве компенсации за то, что из-за меня разбилось твое яйцо.
- И Элиза тоже. Моя подруга Элиза Маффеи.
- И Элиза тоже. Можешь быть уверена.
Глава шестая,
в которой Звева пишет интересное сочинение
- Я думаю, это дядя Казимиро, - сказала Розальба, придирчиво разглядывая свое отражение. - Ай! Больно!
- А ты не верти головой, - ответила Приска, которая пыталась заплести подруге две куцые косички.
- Нет! - сдалась наконец она. - Они еще слишком короткие.
- А я вам говорю, это не он, - вмешалась Элиза. - Если бы это был он, он был бы веселым и довольным. А он в последнее время очень раздражительный… Огрызнулся на бабушку Мариуччу, поссорился с дядей Леопольдо, который взял его галстук без спроса.
- А может, это кто-то не отсюда? Может, иностранец? - предположила Розальба.
- Ковбой… индийский принц…
- Да ладно тебе, Приска! Где бы она их встретила? На собрании преподавателей Технического института?
- Слушайте, - предложила Элиза. - Есть только один способ узнать, кто это. Надо застать их вместе. Когда они целуются, например.
- Надо выследить Ундину, - сказала Розальба.
Но это, конечно, было невозможно. Прежде всего потому, что учительница задавала им с каждым днем все больше билетов, так что на прогулки времени почти не оставалось. К тому же влюбленные, скорее всего, встречаются после ужина, когда девочек отправляют в свои комнаты собирать портфель на завтра и ложиться спать, и можно даже не заикаться о том, чтобы выйти на улицу в это время.
Единственное, что они могут сделать, - это смотреть во все глаза и слушать во все уши.
В школе девочкам приходилось с такой скоростью писать и переписывать бесконечные билеты, что они едва успевали перевести дух. Между Подлизами и Сорванцами поневоле установилось перемирие.
Только Звева как будто совсем не участвовала в этой гонке. Написав несколько страниц, она начинала вертеться за партой, жаловаться, что ей скучно что у нее вспотели руки, что на пальцах мозоли, что обломался кончик пера, что у нее свело ногу судорогой…
"И чего она придумывает? - с презрением думала Приска. - Если бы я была учительницей, я бы не верила ни одному ее слову…"
Но учительница ей верила или делала вид, что верит.
- Иди в коридор размять ноги, дорогая. Эмилия Дамиани даст тебе тетрадку переписать дома.
На следующий день Звева под предлогом, что ей пришлось переписывать (правда, чаще всего почерк был взрослым), не могла рассказать наизусть билет. И бедная Эмилия, тетрадка которой все время лежала у подруги, тоже. А Звева отстала уже на 25 страниц. Но ей было наплевать, у нее даже находилось время, чтобы дразнить одноклассниц и отвлекать их от занятий.
Однажды учительница задала тему сочинения в классе: "Какой сюрприз".
Звева, которая обычно после объявления темы добрых полчаса чесала голову пером, смотрела в пустоту и мучила Эмилию, тут же бросилась писать с ехидной улыбочкой. Она сдала сочинение раньше всех, так что учительница успела взглянуть на него, дожидаясь остальных работ.
Приска, которая уже закончила черновик и дала пальцам отдохнуть, перед тем как переписывать набело, видела, как синьора Сфорца его читала. С каждой строчкой выражение ее лица менялось: от скучающего к внимательному, от внимательного к довольному, а потом - просто расплылось. Поскольку Звева никогда не отличалась ни хорошим правописанием, ни оригинальностью суждений, Приска гадала, что же ей так понравилось. Ждать, пока тайна раскроется, ей пришлось недолго.
Синьора Сфорца собрала все тетради и сложила в портфель. Все, кроме Звевиной. Ее она взяла в руки и торжественно сказала:
- Я хочу прочитать вам сочинение Звевы Лопез дель Рио не столько потому, что оно очень хорошее, сколько потому, что в нем рассказывается новость, которую, думаю, всем будет интересно узнать. Не думайте, что я выгнала вашу одноклассницу Реповик с легким сердцем. Я не раз спрашивала себя, что же с ней будет в жизни, если она останется такой же строптивой ленивицей. Но, кажется, она тоже нашла свою дорогу. Достойный способ зарабатывать себе на хлеб. Вот послушайте!
Она поправила очки на носу и начала читать, исправляя по ходу самые грубые ошибки.
"Тема сочинения: Какой сюрприз!
Давеча я ездила к бабушке, которая живет в огромном особняке в деревне Озуни. Это очень старинный двухэтажный дом с двадцатью комнатами - спальнями и гостиными, двумя мраморными лесенками, старинными коврами и мебелью, портретами наших предков и, конечно, со всеми современными удобствами. Еще там есть большой двор с конюшней, потому что мой дедушка любит лошадей. А у бабушки есть сад с аллеями, и фонтанами, и оранжереями".
- Вот расхвасталась! - прошептала Марчелла Розальбе. - Неизвестно еще, правда ли это. Никто не видел эти хоромы!
- Озио! Слушай внимательно! - одернула ее учительница. И продолжила:
"Чтобы содержать в порядке такой большой дом, бабушке нужно много слуг. Но теперь прислуга уже не та, что раньше. Сейчас слуги дурно воспитаны, если сделать им замечание, грубят в ответ, тащат все, что плохо лежит, и все поголовно страшные лентяи. Мой дедушка всегда говорит, что до войны все было не так и что сейчас, когда эта шваль свергла короля, всякий бродяга возомнил себя героем, и надо поставить их на место.
Но с моей бабушкой слуги не осмеливаются даже пикнуть, она-то умеет с ними обращаться. Неслучайно она происходит из рода Вичере, который правил этим островом, еще когда его населяли племена первобытных дикарей.
Сюрприз поджидал меня, когда мама захотела выпить кофе и позвонила в колокольчик. Угадайте, кто вошел с подносом в наряде горничной в голубом платье, белом переднике и наколке? Реповик Иоланда! Собственной персоной! Не знаю, узнала ли она меня, потому что все время смотрела в пол и ни разу не поднимала глаз. Бабушка сказала:
- Это новенькая. Она у меня недавно. Она еще совсем неотесанная, но я ее воспитываю.
Тогда мама сказала:
- Может, пришлешь ее нам, когда научишь хорошим манерам? В городе так сложно найти хорошую прислугу! Все ужасно распущенные.
И бабушка ответила:
- Не торопись! Надо еще посмотреть, как она поддается дрессировке. Пока она еще чуть-чуть строптивая, но я очень надеюсь укротить ее.
После этого Реповик Иоланда ушла на кухню, не попрощавшись, но мне кажется, что краешком глаза она меня увидела и узнала. И может быть, даже будет прислуживать в нашем доме. Вот так сюрприз!"
Розальба так возмутилась, что не могла говорить. Элиза с тревогой смотрела на Аделаиде, но она подняла крышку парты и спряталась за ней, опустив голову.
Марчелла Озио подняла руку и сказала:
- Но Иоланда еще маленькая! По закону до 14 лет нужно ходить в школу. Ее могут арестовать, бабушку Звевы…
- Арестовать! Как же! Только за то, что сделала доброе дело и приютила эту негодяйку с улицы? И запомните… Слушай внимательно, Гудзон! Это и к тебе относится!.. Запомните, тому, кто должен зарабатывать себе на хлеб в поте лица, начинать лучше раньше.
- К тому же это вовсе не правдивая история. Я все придумала! - сказала Звева со злорадным огоньком в глазах.
Глава седьмая,
в которой девочки творят в честь прекрасной Ундины
Таинственный возлюбленный синьорины Мундула не только не охладил Прискин пыл, но и возвысил ее в глазах Розальбы и Элизы. Теперь и они были очарованы этим удивительным созданием с огненной шевелюрой.
Розальба устраивала засады у Технического института, чтобы хорошенько ее рассмотреть. Потом возвращалась домой и принималась делать наброски карандашом, углем и пастелью. Она рисовала глаза, носы, профили, губы, волнистые пряди волос… Ей хотелось сделать как можно более точный портрет Ундины. Это будет ее первая работа маслом. Она попросит у мамы холст и краски, когда в совершенстве овладеет искусством изображать эти нежнейшие черты. А Приска однажды заявила:
- Сегодня ночью я никак не могла заснуть и сочинила задачу в честь Ундины.
- Ты, наверное, хотела сказать "поэму", - поправила ее Элиза.
- Нет. Задачу. Вот, почитай… Элиза стала читать:
Один синьор работал водопроводчиком, на самом деле он был обнищавшим японским самураем, и звали его Мирокази.
Он работал сантехником, чтобы поскорее заработать много денег. Ведь он задумал выкупить изумрудную диадему, которую его покойная мать вынуждена была продать ростовщику, чтобы оплатить больницу, когда заболела. Если она пролежала в больнице 9 дней, палата стоит 70 лир в день, плюс 200 лир за медицински, услуги за весь период и 10 лир на чай медсестре, какой долг был у мамы самурая? (……)