- Там что-то написано… Что это? Знаки, слова, буквы? - Вопрос был обращен к самому себе, поскольку истолковать надпись ему не удалось.
- Возьмем пробы, - сказал Бейер.
- Проверю с "Ассидомен", с коммуной… не знаю уж, кто из них хозяйничает в этом лесу… Разрешаешь пошевелиться?
Бейер обменялся взглядом с одним из криминалистов.
- Тропу видишь?.. Иди посередине.
Винтер медленно пошел вдоль берега озера. Попались несколько сосен, но на них никаких меток не было. Он, во всяком случае, не заметил. "В этом есть какой-то смысл, - подумал он. - Не люблю убийц, оставляющих метки на деревьях. Или на стенах".
Он посмотрел на озеро. Зеркальная гладь воды, птицы с рассветом утихомирились. Неужели здесь не было ни одного рыболова-любителя? И никто не катался на лодке? А может, убийца сам приплыл на лодке, оставил труп и исчез?
- Проверьте пляж, - сказал он, вернувшись. - Он мог быть на лодке.
- Прав, - согласился Бейер. - Может, ты и прав.
Винтер вернулся на парковку. На заборе висело объявление. "Общество рыболовов-спортсменов в Гетеборге извещает, что для рыбалки в озере нужна желтая карта". Надо узнать, что это за карта и у кого она есть.
Налево на щитах - план зоны отдыха и парка. На буросской дороге движение заметно оживилось. Еще одно объявление - лед на озере может быть тонким. Очень своевременно в такую жару. Забыли убрать, что ли?
Через два часа предварительные работы на месте преступления закончили. Было еще довольно рано. Криминалисты налепили на открытые участки кожи прозрачный тейп, чтобы зафиксировать возможные следы, оставленные убийцей: волосы, волокна ткани, пыль… все, что угодно. Теперь они дожидались машину из похоронной службы. Те наконец подъехали, затолкали труп в пластиковый мешок на молнии и увезли в морг Восточной больницы, там им займутся судебные медики. Скоро закончат строительство новой судебно-медицинской лаборатории, а пока - Восточная больница.
Труп положили на прозекторский стол из нержавеющей стали. Свет операционных ламп был не менее ярким, чем утреннее солнце, бившее Винтеру в глаза, пока он ехал вслед за труповозкой.
Здесь присутствие смерти было еще более определенным. Женщина словно умерла второй раз. Лежа в этой чертовой канаве, она еще имела какую-то связь с миром живых, а теперь - все. Мертво светится лицо, восковая кожа прозрачна и тоже мертва.
Пиа Фреберг и двое криминалистов начали раздевать тело. Прозрачный тейп, закрывающий обнаженные участки кожи, пока оставили на месте. Йоран Бейер не прерываясь бубнил что-то в диктофон. Винтер прекрасно знал, что именно он бормочет: фиксирует характер одежды, ее состояние, возможные повреждения. Криминалисты осторожно складывали все в бумажные пакеты.
Наконец тело раздели, и Пиа приступила к вскрытию. Сначала внешний осмотр. Настала очередь Пии бормотать в диктофон - состояние кожи, внешние повреждения. Вспышки фотоаппаратов следовали одна за другой. Винтер расслышал, как она описывает типичные оборонительные повреждения на предплечьях - он и сам их заметил, когда тело еще лежало в канаве. И мелкие кровоизлияния, на которые он обратил внимание еще на месте преступления. Так называемые петехии, возникающие при удушении, когда резко повышается капиллярное давление в голове, ломается язычная кость и отток крови от головы нарушается. Если это и есть причина смерти. Наверное… что ж еще? Под водолазкой на шее обнаружились массивные кровоподтеки.
Трупные пятна на груди, животе и передней поверхности бедер. Она лежала на спине, когда ее нашли, так что пятна должны быть сзади. Значит, ее убили, а труп перенесли. А может, она сама повесилась и попросила кого-то отнести ее тело в канаву?
Вряд ли. В такую версию поверить трудно. Хотя - чем черт не шутит.
Но что несомненно - после смерти она как минимум час пролежала на животе. Кровообращение прекратилось, и кровь под действием силы тяжести переместилась в нижние участки тела.
Криминалисты взяли у трупа отпечатки пальцев.
Пие Фреберг, по представлению Йорана Бейера, предстояло произвести так называемое расширенное вскрытие - довольно дорогая штука. Она работала, не поднимая головы. Где-то было включено радио - сквозь приоткрытую дверь доносились звуки музыки. Он втайне надеялся, что Пиа найдет какие-то признаки, способные облегчить идентификацию: татуировки, шрамы от ожогов или операций, пирсинг. Ничего - синюшно-фиолетовая кожа с белыми пятнами. Запаха Винтер не чувствовал.
- Волосы никогда не красила, - неожиданно сказала Пиа Фреберг.
Винтер промолчал и посмотрел на лицо убитой. Попробовал представить себе его живым - мимику… улыбку, гримасу.
- Сколько ей лет? Примерно?
- Около тридцати… навскид, точнее скажу позже. Может быть, старше, может, моложе. Кожа превосходная. Никаких морщин ни у глаз, ни у рта.
- Редко смеялась?
- Похоже, у нее не было особых причин для смеха.
Почему она так сказала?
- Ладно, хватит о грустном, - произнесла Пиа. - Ты останешься до конца?
- Еще немного побуду.
- А я пошел. - Бейер начал снимать халат. - Я тебе позвоню, - бросил он Винтеру.
Тот кивнул и опять уставился на мертвое лицо. С закрытыми глазами оно выглядело старше.
Под операционными лампами казалось, что тело убитой насквозь пронизано светом.
Пиа начала осмотр внутренних органов, вычерпала в пластиковый пакет содержимое желудка, взяла пробу мочи и крови из бедренной вены.
Винтер вышел из прозекторской и позвонил Рингмару.
- Что ты там застрял? - первым делом спросил Рингмар.
- Надеялся получить хоть какую-то зацепку для идентификации.
- Да, конечно… Народ сейчас делает татуировки в самых неожиданных местах. А горошины эти… пирсинг… даже говорить неудобно. Нашел что-нибудь?
- Макияжа нет.
- Что?
- Она не пользовалась макияжем.
- А это так необычно - не пользоваться макияжем?
- Зависит от круга общения… В приличном обществе довольно обычно, но она, похоже, к приличному обществу не принадлежала.
- Что ты хочешь сказать?
- Не из богатых. Даже более того - из небогатых. А еще точнее, из бедных. Одежда самых дешевых марок. А может, я и ошибаюсь.
- А Бейер что говорит?
- Бейер не говорит ничего.
- Мой клиент поразговорчивей.
Винтер вспомнил силуэт на парковке. Он успел пообщаться со свидетелем всего несколько секунд и передал его Рингмару.
- И что он сообщил?
- Он держит машину на парковке.
- А чем он там занимался в три утра?
- Говорит, был на вечеринке в Хеленевике. Выпил, говорит, пару лишних рюмок и побоялся въезжать в город - решил остаться на парковке и вздремнуть, чтобы спирт выветрился.
- Это он и мне сказал…
- Утверждает, что это правда.
- А ты попросил его дыхнуть в трубочку?
- Сразу же. Он пил, но к моменту пробы осталось совсем немного. Уже никто бы его не задержал за пьяное вождение.
- Хорошо… И что он говорит? Что он видел?
- Он уже начал дремать, но захотел помочиться. Пошел к канаве и заметил ее.
- Как?
- Говорит, поссать не успел - вижу, что-то лежит. Подошел поближе и… сразу позвонил нам по мобильнику.
- Надо проверить звонок.
- Само собой.
- А во сколько это было?
- Без четверти четыре. Примерно. Если хочешь, позвони в ОПС, они тебе скажут точно.
- А больше он ничего не видел?
- Нет. Никто ни проходил, не приходил, не уходил, не пробегал, не убегал.
- А остальные машины?
- Занимаемся.
- Утренняя молитва переносится на полчаса.
- Собрать всех?
- Всех. Это ты хорошо сказал - всех. Всех-всех.
Он вернулся в прозекторскую. Женщина на столе так и оставалась безымянной. В большинстве случаев имя убитого выясняется сразу или почти сразу; от этого, конечно, событие не становится менее отвратительным, но по крайней мере для жертвы все ужасы уже позади, и живые могут похоронить своих мертвых.
- Хорошие зубы, - сказала Пиа. - Не идеально белые, но в отличном состоянии.
- Остается надеться, что кто-то заявит об исчезновении… Пожалуйста, пришли мне протокол как можно быстрее.
- Как всегда.
- Ты молодец, Пиа. Замечательно работаешь.
- Такие комплименты вызывают у меня подозрения.
Винтер промолчал и пошел к двери. Он хотел пить и почему-то очень устал.
- А что ты делаешь вечером, Эрик? - Вопрос Пии догнал его уже на выходе.
Он остановился и поглядел на нее. Она приводила в порядок стол.
- Я-то полагал, ты опять замужем, или как это у вас называется…
- Все пошло псу под хвост. Опять, как ты говоришь.
- Не думаю, что…
- Нет, конечно. - Она не дала ему закончить фразу. - Забудь. Ты прав. Да я и спросила больше для того, чтобы ты не закапывался в это дело по уши. Наберись сил.
- Вечером буду спать и разговаривать с Ангелой о будущем, - ответил он на уже снятый вопрос. - И размышлять об этой девице.
- И еще одно… чтобы тебе хватило тем для раздумий. Она не девица. Рожала. Может, даже не раз.
- У нее есть дети?
- А вот этого я сказать не могу. Не знаю, как обстоит дело сейчас, но она рожала.
- Когда?
- И этого не скажу. По крайней мере пока. Но это хорошо заметно по ее…
- Не надо деталей, - сказал Винтер. - Потом.
Ему стало не по себе. Где-то есть ее дети. Это может помочь следствию, или же… Думать об этом не хотелось.
7
Начальник охраны обмахивался сложенным вдвое бланком, который вполне мог быть "Протоколом следствия по делу о тяжком преступлении". Подобные бланки валялись повсюду, и в ближайшие дни на его девственно-чистом, натертом до блеска столе появится целый сугроб таких бумажек.
В коридоре для ожидающих пахло солнцем и потом, а справа - перегаром. Какой-то шутник повесил рядом с объявлением о вакантных местах в уголовной полиции плакат: море и пальмы. Под зазывным тропическим пейзажем спал парень с открытым ртом, из которого на подлокотник кресла непрерывной струйкой стекала слюна. Похоже на фокус. "Мог бы выступать с этим номером", - подумал Винтер, входя в лифт, и нажал кнопку третьего этажа, где находился его кабинет.
Закрыв за собой дверь, он с отвращением провел рукой по лицу - щетина начала раздражать. Он словно очнулся по дороге из больницы в управление. Две химические субстанции в его организме затеяли соревнование, кто кого: адреналин в крови и пот на спине. Дело было необычным. Он чувствовал это, но объяснить не смог бы. Знакомое волнение. Впереди месяцы работы.
Не находя себе места, он пошел в комнату отдыха. Еще из коридора Винтер учуял запах только что сваренного кофе. Он налил полную кружку и посмотрел в окно - утро уже полностью вступило в свои права. Машины медленно двигались в пробке, похожие на чешуйки гигантского разноцветного ящера. Термометр за окном так и остановился на цифре "27". Винтер взглянул на часы - всего-то двадцать минут девятого. "Купальный сезон для меня закончился", - подумал он и огорчился.
Комната для совещаний постепенно заполнялась народом. У приехавших с места преступления вид был довольно помятый. Остальные нетерпеливо ждали информацию. Чувство это можно было бы назвать предвкушением, но слово, конечно же, неуместное. Рингмар уже написал на белой доске "визуальные данные". Винтер крутил ручку в руках и думал, как поточнее определить настроение собравшихся. Естественно, не предвкушение - чего там предвкушать? Это было… словно белый, неисписанный лист бумаги… Он по крайней мере надеялся, что их профессионализма хватит, чтобы не наделать ошибок в самом начале. Он всегда на это надеялся.
"После летних каникул мы увиделись снова", - мысленно напел он на мотив какого-то танго и нарисовал большой "X" на доске.
- Неизвестная женщина, около тридцати, по-видимому, удушение, найдена между половиной четвертого и без четверти четыре утра свидетелем, с которым мы еще поговорим сегодня, чуть позже, - сказал он и перевел дыхание. - Никаких подозрений в его адрес нет, но кто знает…
- Как он связался с полицией? По мобильнику? - спросила Сара Хеландер.
- Да, - кивнул Рингмар.
- Могу продолжать? - Винтер посмотрел на свой "X", взял фломастер и начал набрасывать эскиз, не прерывая рассказа. - Ее нашли вот тут. - Кружок на доске. - На карту посмотрим потом, я рисую примерную схему. Если чуть-чуть продолжать по буросскому шоссе, попадаешь на перекресток - повороты на Гуннебу и Хеленевик… - еще кружок, - но пока подождем. Значит, как я уже сказал, нашли ее здесь, в канаве. За канавой густой заболоченный кустарник. Его рассекает старая буросская дорога.
- Там же наша база, - вспомнил Хальдерс.
- Да. - Винтер помолчал. - На этой дороге, как все знают, наша спортивная база.
- Я там отмечал сорокалетие, - сказал Хальдерс. - Было очень спортивно… А вчера там никакой пьянки не было?
- Что-то было… - кивнул Рингмар. - Коллеги что-то праздновали, но вроде бы не поздно.
- Что значит - не поздно? - спросил Меллерстрём.
- Вообще-то разошлись своевременно… но последний уехал рано. В четыре утра. На такси.
- Ни хрена себе… - начал было Хальдерс, но Рингмар его прервал:
- Мы с ними обязательно поговорим.
- От этой канавы, по-моему, не больше нескольких сотен метров до нашей усадьбы, или как? - спросил Бергенхем.
- Не больше, - согласился Винтер. - Хорошо, что они уже не пользуются стрельбищем.
- Там же еще собачник рядом! - не унимался Хальдерс.
- Точно. Сразу за перекрестком. С ними тоже поговорим.
- С собачками? - с невинным видом уточнил Хальдерс.
- И с собачками, если понадобится. - Винтер не улыбнулся. - Там еще полно всяких строений вдоль дороги. Это самое стрельбище в Эргрюте, не больше двухсот метров, гольф-клуб, жилой дом на перекрестке старой буросской дороги и улицы Франца Перссона. - Он наносил на схему маленькие квадратики.
- И не забудем про банду пьяных снютов, - продолжил Хальдерс полюбившуюся тему.
Винтер не обратил внимания на его замечание. Он нанес на схему последние штрихи и повернулся к собравшимся.
- Место обнаружения трупа и место преступления не совпадают, - сказал он. - В канаву ее перетащили не раньше чем через час-два после наступления смерти. Когда мы приехали, она была мертва не меньше восьми-девяти часов. Вот здесь мы и стоим. И ждем заключения судмедэксперта.
- Сексуальное преступление? - спросил Хальдерс. Он чувствовал себя на редкость бодрым - поспал несколько часов после ночного бдения, и усталость как рукой сняло.
- Пока не знаем. Одежда в порядке. Пиа не заметила каких-либо признаков сексуального насилия.
- А других свидетелей нет? - поинтересовался дотошный Янне Меллерстрём. Он отвечал у Винтера за регистрацию материалов - все, что проходит по делу, должно быть занесено в базы данных.
- Как раз с этим сейчас и начнем работать… Нет никаких добровольных свидетелей. Кроме того, что дожидается нас этажом выше.
- Четыре машины, - сказал Рингмар. - На парковке было четыре машины. Две из них числятся в угоне.
- Это хорошо, - одобрил Лapc Бергенхем, и все поняли, что он хотел сказать. Угнанная машина могла указать дорогу от места преступления до места обнаружения тела.
- Все тачки прошерстим сегодня же.
- А владельцы нашлись? - подала голос Сара Хеландер.
Винтер внимательно посмотрел на Сару. На последнем деле она незаметно для всех вошла в ядро следственной группы, и ему хотелось бы иметь ее рядом постоянно, а не как заемного сотрудника из группы Рингмара.
- Двое владельцев очень рады - мы как-никак обнаружили их машины… По крайней мере говорят, что рады. А двое других… посмотрим.
- А вот еще такой вопрос - почему они вообще ставят там машины?
- Вот именно, - подхватил Вейне Карлберг. - Кому приходит в голову оставлять машину на ночь на какой-то Богом забытой парковке?
- Узнаем, - коротко ответил Винтер.
- А у нее есть какие-то оборонительные повреждения?
Сара Хеландер. Молодец.
- Да… она, очевидно, сражалась за свою жизнь. Повреждения на предплечьях есть, но подождем заключения медиков - появились они этой ночью или раньше. Вот фотографии. - Он положил на стол тонкую пачку снимков. - Можешь посмотреть.
- Значит, неопознанный убитый объект… - пробормотал Хальдерс.
- Она рожала… то есть у нее были дети… Вероятно, это нам как-то поможет, - сказал Винтер.
Никто не откликнулся на его слова - все словно погрузились в размышления. Винтер оглядел помощников и приступил к тому, что они называли "озадачиванием". Ему не хотелось затягивать оперативку. Сегодня надо действовать как можно быстрее - чем свежее след, тем больше шансов. Эти часы могут стать самыми важными во всем следствии.
С регистром на исчезнувших уже работали. Рутинная процедура: если кто-то заявлен как исчезнувший, первым делом выясняют, у какого зубного врача он лечился. История болезни передается в отдел судебно-медицинской одонтологии. Это самый верный способ опознания трупа. Делают рентгеновский снимок зубов и сравнивают его с зубными картами исчезнувших.
Сейчас Винтер ждал ответа.
Естественно, пробу на ДНК-анализ они тоже взяли.
Начали, как всегда, с "внутреннего" следствия - надо просмотреть все регистры, грамотно сформулировать запрос для компьютера… много чего надо. Компьютер всего лишь машина; все зависит от того, правильно ли поставлена задача.
Следовало также убедиться, не числится ли женщина в каком-нибудь из криминальных регистров - не задерживалась, не привлекалась. Не засветилась ли по какому-то уголовному делу, может, была судима или осуждена. Тогда помогут отпечатки пальцев… Но вероятность очень и очень мала.
Если повезет, ее опознает кто-то из рингмаровских информаторов. Во всяком случае, они опубликуют ее фотографию в газете… Фотография эта лежала перед Винтером на столе. Непонятно, как исхитрился фотограф, но на снимке убитая женщина казалась еще принадлежащей к их миру, а не к тому, другому. Хотя и видно, что она мертва.
Может, хватится кто-то из близких. Но мы не имеем права сидеть и дожидаться, пока кто-то даст о себе знать.
Итак, она - мать…
Надо обойти всех живущих поблизости от озера. Почтальоны… Кто еще бодрствует по ночам?
Такси. Пусть Хальдерс займется такси. Хальдерс поморщился. Все знали, что он интересуется автомобилями, но сейчас по лицу его ясно читалось, что он считает это бессмысленным.
- Знаю, тебе кажется это пустой тратой времени, - отреагировал на его гримасу Винтер, - но это должно быть сделано.
- На сей раз, может, и не совсем пустой, - неожиданно согласился Хальдерс. - Пара-тройка заказов с нашей базы точно были. Но, мать их, таксисты могли бы и сами позвонить, если что-то видели. Раньше было лучше.
Да, раньше было лучше. Раньше ему достаточно было снять трубку и набрать номер… Он и сейчас его помнил, 170-30-30, и диспетчер немедленно передавал по линии: "Все, работавшие ночью, позвоните Винтеру". Это упрощало дело.