- Свободная конкуренция таксистов отрыгивается следователям, - изящно сформулировал Хальдерс. - Эти новые таксистские фирмы… Сколько из них белых? Черные, желтые… зеленые. Многие пройдут проверку иммиграционного управления? А сколько вообще не говорят по-шведски? Конечно, они не будут никуда звонить, тем более в полицию.
Винтер отвернулся к доске, но Хальдерс упорно продолжал:
- Возьми хоть убийство весной в Рамбергете. Сколько таксистов проехало мимо той ночью? Двадцать? Тридцать? И сколько из них позвонили? Ноль!
Хальдерс обвел взглядом коллег. Слушают они или нет?
"Иммиграционное управление, - подумал Винтер. - Женщина могла быть и не шведкой. И тогда… бесчисленные акты, Интерпол… Спокойно, Винтер. Пробьемся".
Он посмотрел на небогатый набор стрелок и цифр на своей схеме. С чего-то надо начинать.
Время подошло к одиннадцати. Они сидели в кабинете Винтера. Винтер открыл окно и курил свою сигариллу. Дым поднимался к потолку, а потом красивыми кольцами опускался на них же. Открытого окна дым словно не замечал.
Рингмар закашлялся, и Винтер пригасил окурок в пепельнице.
- Теперь уже точно… поздравляю с возвращением из отпуска.
- Я все равно заскучал. Отпуск, знаешь…
- Надо иметь хобби. Проводить свободное время с толком.
- Я ездил на велосипеде и купался, - сообщил Винтер. - И слушал рок. Вот и сделаю рок своим хобби. Джаз - работа, а рок - хобби. Но понимаешь… сразу не привыкнешь. Требует времени.
- Да уж… - сказал Рингмар.
Винтер схватился было за недокуренную сигариллу, но раздумал. За окном то и дело слышались звуки подъезжавших и уезжавших патрульных машин и презрительный хохот чаек, сопровождавший всю эту суету.
- Никаких заявлений о пропаже… - произнес Винтер. - Пока. Это может быть плохо, а может и хорошо.
- И что здесь хорошего?
- Где-то она была… меньше суток назад. С кем-то встречалась, разговаривала. Кто-то ее видел. Я имею в виду, кроме убийцы.
- Может, сегодня заявят. Попозже. Или завтра.
- До этого от зубов никакого прока.
- Нам нужен ее зубной врач.
- Нам нужен ее зубной врач. Нам нужно ее имя, нам нужно знать, где она жила… прежде всего имя. Неприятное ощущение… что-то в этом есть недостойное. Человек без имени. У тебя нет такого чувства?
- У меня нет.
- А у меня всегда, когда труп неопознан. Знаешь… словно бы нет ей упокоения.
Рингмар кивнул.
- Я бы подождал денек с газетами и афишами.
- Афишами? Ты имеешь в виду - листовками? Флайерами?
- Афиши, листовки и флайеры. Парни в Лондоне так работают, и мне бы хотелось попробовать у нас.
- Дает результат?
- Что?
- Там у них… в Лондоне… дает все это результат?
- Честно говоря, не знаю.
- Ну-ну…
- Сегодня набросаю текст.
- А снимок?
- Честно говоря, не уверен… Как ты думаешь, этот подойдет? - Винтер взял со стола фотографию мертвого лица и повернул к Рингмару. - Не совсем обычно, конечно… но это альтернатива.
- Дай посмотреть. - Рингмар потянулся за снимком, поизучал его несколько секунд и вернул Винтеру.
- Не особенно симпатично… но если другого выхода нет, придется публиковать. Портрет свежеубитой женщины… Первый раз в Гетеборге.
- А помнишь историю со взрывом в Вюртемберге? В Германии? Пластический хирург собрал физиономию, как пазл, и они официально опубликовали снимок. Что-то в этом есть.
- Чего-то в этом нет… Как-то цинично, что ли…
- Взрыв еще циничнее.
Рингмар встал, расправил спину, поднял руки и застонал.
- У меня уже вечер, - сказал он грустно.
- Возьми себя в руки… День только начался.
- И еще эта пресс-конференция… - Рингмар снова сел и положил ногу на ногу. Его брюки цвета хаки и сорочка в мелкую клеточку выглядели несравненно элегантнее садовых шорт и выцветшей футболки Винтера. Винтер почесал бедро под штаниной. Надо принять душ и поесть.
- Пресс-конференция? Кто принял решение? Биргерссон?
- Нет… Велльман.
Хенрик Велльман был одним из шефов гетеборгской полиции. Он, как это громко называлось, отвечал за инфраструктуру. Это к нему обращались, когда требовались деньги на поездки, новые машины и тому подобное. Над ним был только главный полицеймейстер - Юдит Сёдерберг. А выше - Господь Бог.
- Наверное, сам придет, - улыбнулся Винтер.
- Ты должен его понять. Убита молодая женщина, труп не опознан. Риксдаг еще не работает. Хоккейный сезон не начался. Пресса голодна как волк. Летнее убийство…
- Летнее убийство… - эхом повторил Винтер. - Мы замешаны в классическое летнее убийство. Мечта таблоидов.
- Это все из-за жары, - сказал Рингмар. - Все из-за этой чертовой жары.
- Осеннее убийство, - прикинул Винтер. - Если это вообще убийство. Нет, это, конечно, убийство, но пока официально убийством не признано. И скоро мы установим ее личность… Да, может, и неплохо повстречаться с нашими медиаприятелями.
- В четырнадцать часов. Увидимся.
Рингмар вышел. Винтер прикурил новую сигариллу "Корпс" и ровно десять секунд смотрел в потолок. Потом набрал номер Бейера, но шефа криминалистов на месте не оказалось.
У нее должна быть по крайней мере комната. Или дом. Или квартира. Нет имени, так пусть хотя бы будет жилье. Если они не найдут жилье, возможности идентификации сведутся к минимуму.
Он открыл верхний ящик стола и достал стопку фотографий с места обнаружения трупа. Попытался представить, что происходило за несколько минут до того, как труп бросили в канаву. Ее могли принести и с другой стороны, через кустарник, через этот чертов заболоченный кустарник. Для здорового мужика - ничего невозможного. Она весит… весила не больше пятидесяти килограммов. Синяки на шее оставлены скорее всего большими сильными пальцами на больших сильных руках… но это пока под вопросом.
Ее несли. Никаких признаков, что тело волокли, не найдено - ни на траве, ни на парковке, ни на тропинке. Парковка… Скорее всего ее привезли на парковку, вытащили из машины и отнесли в канаву. Пожалуй, так и было. Какая машина? Вполне возможно, одна из тех, что там стояли. Одна из украденных. Почему бы нет? Скоро они это узнают. Кто-то кого-то убивает, выходит на улицу, угоняет машину, сует в нее труп и уезжает. А как бы ты поступил, Эрик, если бы кого-нибудь убил? Отвез на озеро Дель? Почему именно туда? Кто из известных уголовников любит душить свои жертвы? Что-то связано именно с этим местом… Не там ли несколько лет назад бушевали сатанисты?
Озеро… А если они и вправду приплыли на лодке? Прибрежная линия почти десять километров, полно народу. Ночь, конечно, но в такую жару многие выходят подышать. Как можно незаметно приплыть на лодке?
А вдруг кому-нибудь пришло в голову побегать ночью вдоль озера? Истинные джоггеры со временем не считаются… и вообще, никто не знает, что у них в голове.
Выбор места для трупа всегда полон смысла, хотя сам преступник об этом не знает.
Он выбирает и тем самым дает нам нить. Что-то заставило его поехать именно туда. Может, что-то в его прошлом.
Место. Начнем с места. И прежде всего начну я. Я начну именно с места и поеду туда прямо сейчас, не откладывая.
Он положил конверт со снимками и встал так быстро, что закружилась голова.
"Ортостатический коллапс", - вспомнил он термин, слышанный когда-то от Пии.
Голод прошел, но поесть все равно надо. Он заехал в китайский ресторан на Фолькунгагатан, быстро перекусил и выпил не меньше литра воды.
Сорочки и платья немногочисленных посетителей насквозь промокли от пота. Никто уже не обращал на это внимания.
8
Винтер посмотрел на часы и включил радио. Новости. "У полиции пока нет никаких следов…" Это правда. Кто бы ни сказал эти слова репортеру с "Радио Гетеборг", не погрешил против истины. Никаких следов.
Он поставил климат-контроль на двадцать два градуса. Сейчас нельзя простужаться. Странно, в машине казалось, что на улице прохладно, но стоит открыть дверцу - жар как из доменной печи.
В парке крутилось колесо обозрения. Интересно, сколько лет он уже там не был?
Асфальт размяк, из-за колеблющегося в воздухе марева он казался мокрым. Размытые контуры встречных машин, почти сливающиеся с дорогой. Направо он заметил щит - температура воздуха тридцать семь градусов, асфальта - сорок девять. Ничего себе.
На подъеме за перекрестком на Каллебеке он увидел на другой стороне дороги двоих полицейских в форме. Один приветливо махал автомобилистам, другой держал видеокамеру.
Миновав их, Винтер посмотрел в зеркало. Камера была направлена в его сторону. Почему? Они же снимали движение на встречной полосе. Но парень зачем-то повернулся ему вслед. Или не ему, а кому-то другому, но повернулся. Значит, он попал в видеозапись, и не только он, а все ехавшие с ним в одном направлении, хотя дорожных полицейских интересовало встречное движение.
На перекрестке Винтер свернул к озеру и двинулся по буросской дороге. Из-за жары народу почти не было - пустые газоны, пустые парковки.
Он собрался уже остановиться у места находки, но решил сначала проехать по старой дороге и повернул под виадук. На поле паслись лошади. Скаковые, сразу видно. Миновав пару больших хуторов, он заехал на парковку, вышел и закурил "Корпс", присев на горячий капот.
Из головы не выходил полицейский с камерой. Может быть… Совсем недавно кто-то говорил, что дорожная служба патрулирует и ночью. С камерами ночного видения. Он даже получал какую-то рассылку на этот счет. А ранним утром?..
Где они были ночью? Интересно, эти тесты проводятся везде или только в восточной части города?
Если бы съемки велись в последние двадцать четыре часа, дорожники сами бы ему позвонили. Будь этот мир немного получше, они связались бы с ним. Но мир такой, какой есть, и в реальности пройдут дни, а то и недели, пока у них хватит сообразительности сложить два и два. Ошибки, недопонимание и халатность, допущенные в первые часы следствия, очень трудно исправить потом. А они случаются, эти ошибки, и довольно часто. Полицейские тоже люди.
Реорганизация в девяносто пятом еще добавила неразберихи. Полицейские стали рассуждать, как звери: это мой ревир, а это твой. Я в твой не суюсь, и ты в мой не суйся.
Он достал из машины телефон и позвонил в отдел дорожной полиции. Представился и попросил соединить с комиссаром.
- Вальтер занят.
- Как долго он будет занят?
Винтер почти увидел небрежное пожатие плеч.
- Я спросил: как долго он будет занят?
- А кто вы, я не понял?
- Комиссар Эрик Винтер. Исполняющий обязанности начальника следственного отдела.
- А ни с кем другим не хотите поговорить?
- Я уже сказал, с кем хочу поговорить.
- Вальтер заня…
- Следствие по убийству! Немедленно пригласи Вальтера Кронвалля!
- О’кей, о’кей, подождите…
Прямо над ним пролетел самолет, заходя на посадку на Ландветтер, совершенно беззвучно, словно паря на фоне блекло-голубого, выцветшего от жары неба. Звук двигателей он услышал, только когда самолет почти скрылся за горизонтом. А это что… косуля? Нет, скорее всего олень. В сотне метров от него, почти не заметный на фоне бурой выгоревшей травы. Зверь прянул в сторону, но Винтеру так и не удалось различить его контуры. Так, дуновение ветерка, не более того.
Он впервые заметил, что кузнечики стрекочут в определенном ритме. Стрекот нарастает, ослабевает, нарастает, ослабевает… Откуда у них чувство ритма, к тому же коллективное? Сигарилла давно погасла.
- Кронвалль слушает.
- Эрик Винтер.
- Я был занят.
- Ты и сейчас занят.
- Что?
- Ты занят разговором со мной, Вальтер. Мне нужно знать, стояли ли у вас этой ночью камеры наблюдения на буросском шоссе. Ночью и ранним утром, еще до рассвета. Темно было…
- Скоростной контроль?
- Тебе лучше знать.
- А в чем дело?
- Ты что, ничего не слышал про убийство? Задушили женщину…
- Да-да, я слышал… Хотя внутренняя коммуникация у нас, сам знаешь…
Он замолчал. Наверное, листал рапорты.
Винтер ждал продолжения. Пот начал щипать глаза, он залез в машину и вытер лоб тыльной стороной ладони.
- Значит… снимали ли мы поблизости… когда темно-темно… когда темнее темного… э-э-э… Может, и снимали. Вообще у нас такого оборудования нет, но иногда берем напрокат у вертолетчиков… Тестировали. Тестирование оборудования - важная… ух, какая важная часть нашей неусыпной… Пока ничего нет. Надо спросить подотдел в Херланде.
- Можешь проверить прямо сейчас?
- Только сейчас и могу… если ты хочешь увидеть запись…
- Это как?
- А разве комиссар не знает состояния дел? Ребята в видеомашинах проверяют запись, сматывают на начало и передают сменщикам. Но если повезет… сменщики выезжают не сразу… Я же сказал, это всего лишь тест. Часть нашей неусып…
- Они стирают запись?
- Конечно. Здесь, в дорожной полиции, наши ресурсы настолько ограничены, что только неусыпная работа…
- Пожалуйста, не тяни. Свяжись с ними сразу.
- Я тебе перезвоню.
Эрик сунул телефон в нагрудный карман, вышел из машины и несколько раз отжался, используя капот в качестве опоры. Суставы похрустывали. Надо больше двигаться. "Если я хочу вечно оставаться самым молодым комиссаром в полиции, надо больше двигаться. Бергенхем приглашал поиграть в бенди в зале… Дурацкая мысль, а почему бы нет? Или бегать через день. До Лонгедрага и обратно. Хотя я и так все лето крутил педали…"
Он подошел к автобусной остановке и посмотрел расписание. Остановка называлась Хелендаль. Автобус 701, Бруплац - Фролунда Торг. Последний автобус 23.43. Надо проверить и подшить к делу. Следствие вообще похоже на большой пылесос - засасывает все, что угодно: протоколы допросов, технические улики, разумные мысли и бредовые идеи. Почти все это, как правило, ровно никакого отношения к делу не имеет. Но постепенно, шаг за шагом, начинают проявляться какие-то туманные связи. Тогда можно сформулировать версию.
На груди зазвонил телефон.
- Винтер.
- Это опять Вальтер. Мне нравится ход твоих мыслей. Они работали с камерой ночью и ранним утром. В восточных пригородах. Причем только эту неделю.
- А где они стояли? На буросском шоссе?
- Вот именно! На буросском шоссе. И две камеры пока никому не передавались, так что запись наверняка сохранилась.
- Было всего две камеры?
- Я тебя не понимаю.
- Ты сказал: две камеры. Были ли еще камеры в этом районе?
- Насколько я понял, нет.
- Мне надо посмотреть записи.
- Где?
- Можешь после ленча послать их мне в отдел?
- Конечно! У нас, как ты знаешь, для таких случаев есть специальные курьерские машины.
- Спасибо, - коротко засмеялся Винтер.
- Если раскроешь убийство, не забудь меня.
- Само собой.
- Что-нибудь вроде: гол был забит с подачи Вальтера Кронвалля из дорожной полиции, который своей неусыпной…
- Мы друзей не забываем, - заверил его Винтер, нажал кнопку отбоя и еще раз взглянул на расписание автобусов, уголком глаза заметив какое-то движение.
Олень с большими красивыми рогами. Самец. На этот раз он был ближе - неторопливо пересекал поле. Остановился посередине и посмотрел на Винтера. Эрик подивился, как непринужденно и согласованно работают мышцы под бурой летней шерстью. Вот кому никакой стретчинг не нужен.
Олень поглядел прямо на него. Винтер стоял словно парализованный, боясь пошевелиться. Олень его гипнотизировал. Винтер никогда не увлекался охотой. Вот так это, должно быть, и бывает: дичь и охотник, оружие, взгляд, который, кажется, длится вечно. Затишье перед смертью. Поднятое оружие. Выстрел.
Олень не двигался, точно выжидал чего-то. Винтер тоже. Он не охотник, ну и что? Наверное, на охоте все так же. То же расстояние между ловцом и дичью. Параллель напрашивалась сама собой. Расстояние… дистанция. Он охотник. Конечно же, охотник. Это его работа. А преступник - дичь. Добыча. Жертва. Нет… вряд ли можно убийцу назвать жертвой. В момент убийства он сам был охотником. Жертва - это тот, кого он убил. И, убив, превратился из ловца в дичь.
Он вспомнил женщину, брошенную здесь, как забитое животное. Жертва… а может быть, добыча. Он вспомнил ее полуоткрытый рот. Безмолвный крик. Зов издалека… из бесконечности.
Для оленя отсюда до того проклятого места - две-три минуты. Если он, конечно, решится пробежать через туннель.
Он вернулся в машину и завел мотор. Олень по-прежнему не двигался. Только когда Винтер развернулся, зверь тряхнул рогами и побежал к опушке.
Он оставил машину на парковке и пошел по тропинке через оцепленный участок. Трава там, где лежало тело, все еще примята. Он повернулся и смерил пройденное расстояние. Не так уж и близко, особенно если нести труп. Мертвое тело, хоть и не сопротивляется, почему-то тяжелее живого.
Впрочем, убийца не обязательно должен быть атлетом. Страх разоблачения придает силы. А может, он был не один?
Винтер представил себе несколько фигур в бледном свете занимающегося дня… Несколько человек, подгоняемых страхом, адреналином… безумием.
Конечно, ее могли нести по полю. В тумане. Почему нет?
Поиски должны быть ограничены каким-то определенным радиусом, но это всегда очень трудно. Нельзя топтаться наугад. А когда слишком много людей, всегда получается наугад.
Он вздрогнул - совсем близко грохнул выстрел. Потом еще один. Два выстрела в ленивом полдневном покое. Эхо в лесу, эхо на воде. Они снова начали пользоваться стрельбищем.
Две кассеты с видеозаписью лежали на его столе.
Он снял рубашку, начал ее выжимать, и как раз в этот момент вошел Рингмар.
- Солнце не остановишь, - сказал он.
- Я люблю солнце.
- Когда переоденешься… Джентльмены из прессы уже бьют копытом.
- Только джентльмены? А где же леди?
- В уголовной хронике работают одни джентльмены.
- Скоро все переменится. Мужчины будут вести репортажи из модных салонов. - Винтер сполоснулся под краном и переоделся.
- Пошли?
- Только не затягивай. Мне нужно срочно просмотреть эти записи, - кивнул он на стол.
Пока они шагали по коридору, Винтер объяснил Рингмару, в чем дело. Они спустились на лифте. Репортеры выглядели так, словно собрались на пляж: шорты, майки, а на одном даже темные очки. Крутой парень.
- Мы пока не знаем, кто она, - ответил он на первый вопрос.
- А фотографии у вас есть?
- В каком-то смысле - да.
- Что значит - в каком-то смысле? - спросил Ханс Бюлов из "ГТ", один из немногих, с кем Винтер был знаком.
- У нас есть фотографии трупа. Как вы и сами знаете, публиковать такие снимки не принято.
- А если это необходимо?
- Мы вернемся к этому.
- Но она убита?
- На этот вопрос пока ответить не могу. Не исключено самоубийство.
- Значит, она покончила с собой, а потом поехала на озеро Дель и улеглась в канаву? - спросила женщина из местного радио.
Винтер тут же вспомнил слова Рингмара: в уголовной хронике женщин нет.
- А кто вам сказал, что она умерла в другом месте?
Радиодама покосилась на Ханса Бюлова - в вечернем выпуске "ГТ" уже появилась статья с подробностями произошедшего.