Винтер поднялся к криминалистам. Отдел располагался за двойными дверьми. Бейер со своей командой не хотели рисковать. Прошедший через первую дверь попадал в руки дежурного, где должен был назвать имя и дело, по которому пришел. Технические доказательства принимались только в пакетах и картонных коробках.
И правильно, одобрил Винтер. Иначе доказательства по пути превратятся черт-те во что. Сейчас во всех патрульных машинах имелись специальные бумажные пакеты отдела криминалистики. И все равно некоторые забывали. Растяпы.
Дежурный улыбнулся ему и показал на вторые двери. Сразу направо находилось лабораторное отделение: криминалистическая лаборатория с двумя сотрудниками, оружейная лаборатория - один сотрудник, и химическая - тоже один сотрудник, занимавшийся химическим анализом одежды, обнаружением наркотиков и обработкой отпечатков пальцев. Собственно, отпечатками занимались двое полицейских и один вольнонаемный специалист в отдельной лаборатории. Четверо фотографов, специализирующихся на дактилоскопии - трое в Гетеборге, один в Уддевалле.
Помимо лабораторий, в штате отдела числилось тринадцать криминалистов, работающих, так сказать, в поле, на месте преступления. Два комиссара и двое дежурных.
В новой столовой сидело несколько человек. Буквально за пару минут до того, как помещение отдела готовы были признать непригодным для работы, Центральная лаборатория криминалистики спешно выделила приличную сумму на ремонт и переоборудование. Бейер долго занимался стройкой и перестройкой. Ему предоставили дополнительные помещения, и теперь отдел было не узнать. Вместо одной большой комнаты, где все терлись друг о друга задами, появились несколько лабораторий, изолированные комнатушки для одежды подозреваемых и пострадавших и, как венец всему, небольшая столовая, или кофейная, или комната отдыха, называй как знаешь.
"Лихо", - подумал Винтер. Он еще не был здесь после реконструкции. В коридоре появился Бейер.
- Хочешь кофе?
- С удовольствием.
- Пошли ко мне в кабинет.
Бейер закрыл за собой дверь.
- С чего начнем?
- С машины.
- Картинка довольно мутная.
- Но это "форд"?
- Похоже, да.
- "Эскорт CLX"?
- Скорее всего.
- А что говорят ребята из группы видеонаблюдения?
- У них нет такого специалиста. А мои глаза ничуть не хуже. И твои тоже.
- А водитель?
- Йенсен как раз сейчас этим занимается. Он сказал, чтобы мы больших надежд не возлагали. А я и не возлагал.
- Это хотя бы мужчина?
Бейер развел руками.
- Иногда не определишь даже на суперрезком снимке.
- Это почему?
- Бывают женщины такие же красивые, как и мужчины. - Он посмотрел на шевелюру Винтера.
- Намек понял.
- То есть никаких различий.
- Понял, понял. - Винтер постучал пальцем по столу. - И еще вопрос - регистрационные номера.
- С этим лучше. Две первые буквы видны, а третья… в общем, либо HEL, либо HEI.
- Это точно?
Бейер привычно развел руками.
- Мы продолжим… но ты уже можешь заняться первой версией. Если у тебя есть, кому поручить.
Он разлил кофе. Винтер отпил глоток, не почувствовав никакого вкуса.
- Мы знаем, что эта машина находилась там, когда было оставлено тело.
- Знаем, - подтвердил Бейер.
- Это уже что-то.
- Будем исходить из этого.
- Всего-то нужно проверить все "форды-эскорты" в городе. Или в стране.
- "CLX".
- Этого ты не знаешь.
- Точно не знаю. Но начну именно с них. Помнишь, я тебе рассказывал - весной в Лондоне… там тоже искали машину. У них был только цвет и под большим сомнением марка. У нас получше.
- Может быть, может быть…
- Конечно, получше, Йоран… Вот я с тобой здесь сижу и так и чувствую, как во мне разгорается оптимизм.
- Придется его охладить.
- Это как?
- Насчет этого знака на коре - пока ничего нового.
- Один паренек говорит, что это может быть китайский иероглиф.
- Это облегчает дело.
- Вот именно…
- Осталось допросить миллиард китайцев.
- И всех не китайцев, знающих китайский.
- С этого и начнем, - заключил Бейер.
Они некоторое время сидели молча, прихлебывая кофе и прислушиваясь к мерному рокоту кондиционера. У Бейера в кабинете царила прохлада, Винтер даже немного замерз. На Бейере были твидовый, в елочку, пиджак, белая сорочка и галстук цвета бычьей крови. "Наверное, во всем управлении только двое сегодня в галстуках - Бейер и я", - подумал Винтер и немного распустил узел. Он вновь надел свой панцирь, но Бейер не стал это комментировать.
- Я уверен: этот знак как-то связан с убийством, - сказал Винтер после паузы.
- Почему?
- Просто чувство… но сильное.
- Позитивное мышление.
- Что?
- Это называется позитивным мышлением. Человек доверяет своим ощущениям.
- Вряд ли это может быть случайностью… Кто-то кладет тело в канаву, а другой независимо от него, причем почти в то же время, разрисовывает сосну.
- Может, кто-то объявится… особенно когда мы попросим общественность о помощи.
- Я бы с этим подождал.
- Не слишком долго, комиссар.
- Это может быть опасно. Ты и сам знаешь. Возможно, вскоре нам удастся использовать этот факт на допросах. Как туз в рукаве.
- Вот как?
- И это может быть решающим.
- А если она принимала участие в какой-то… церемонии?
- Нет.
- Ты уверен?
- Я понимаю, о чем ты… В этом заливчике когда-то тусовались сатанисты и прочая нечисть… Может, они и продолжают там тусоваться, но она в этом не участвовала.
- Не обязательно добровольно…
- Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, - досадливо пожал плечами Винтер. - Не стыкуется. Кто-то бы обязательно что-то видел или слышал.
- Ты имеешь в виду хальдерсовского собаковода? Или как? - смачно проговорил Бейер. Фредрик красочно передал Винтеру свой диалог с собачником, и тот успел пересказать историю Бейеру.
Винтер улыбнулся, отпил из кружки. Но тут же поставил ее на место - кофе уже остыл.
- Или наших пирующих коллег?
- Там были многие из лучших полицейских.
- Лучших… в любом состоянии?
- Полицейский, как ты знаешь, всегда готов.
- К чему?
- К худшему… - сказал Винтер, и оба посерьезнели. - Место часто выбирают не случайно. Убийца выбирает место… именно выбирает, особенно когда мы имеем дело с… подобным случаем.
- Согласен. Вернее, думаю, что согласен.
- Надо себя спросить, почему она лежала именно там. У озера Дель. Именно в этом месте побережья…
- Близко к дороге, - предположил Бейер.
- Может быть… И почему именно там? Не на пять метров левее или правее…
- Думаешь, и это важно?
- Возможно… хотя бы как повод для размышлений.
- Не много ли этих поводов?
- Размышление - единственный противовес следственной летаргии.
- Красиво сказано, - одобрил Бейер. - И какая мудрость!
Хальдерс предпочитал работать в одиночку. Он шел по тропинке и размышлял, не окунуться ли в озере. С трудом отказавшись от этой мысли, он свернул на Родавеген. Красиво расположенные на вершинах пологих холмов виллы, казалось, оцепенели под палящими лучами солнца.
Этот район напомнил ему, что он всего лишь нищий инспектор полиции без всякой перспективы карьерного роста. Он никогда не будет комиссаром. Это наводило на горькие размышления. Формулировка "я никогда не буду комиссаром" исходила от него самого. Он, сам не желая в том признаться, считал, что комиссар из него не получится. Но с таким приговором был в корне не согласен.
Если оказаться в нужное время в нужном месте… там-то его и подстерегает удача. Вот тогда-то он возьмет эту удачу под руку, и они вместе вернутся на площадь Эрнста Фонтелля. И вот он входит под руку с удачей в управление, где его уже поджидает полицеймейстер. Берет под другую руку, ведет к себе и вызывает Винтера. "Знаешь, Винтер, не пора ли тебе передать дела комиссару Хальдерсу…"
Хальдерс выбрал для начала виллу рядом со школой, названия которой не знал. Дважды позвонил в дверь и услышал, как эхо разносится по большому дому. Позвонил еще раз. Над крыльцом была большая маркиза, и струйки пота по лицу побежали как будто помедленнее. Он сморгнул пот с век и наклонился, в этот момент дверь открылась, и на пороге появилась женщина в купальном халате. Темноволосая… или это только кажется? Стеклянных дверей было как минимум три, и в них колебались отражения буйной зелени. Это напоминало фильм о джунглях Амазонки. Дом, похоже, куда больше, чем кажется снаружи.
- Извините за беспокойство, - произнес он дежурную фразу. - Я из полиции. - Он протянул удостоверение. - Следователь.
- Да?
- Мы занимаемся…
- А, должно быть, это убийство недалеко от нас, по ту сторону дороги? Я читала… Мы как раз говорили об этом с мужем.
За ее спиной появился мужчина в плавках.
Хальдерс не видел, когда он прошел через зеленые заросли.
- Это рутинная процедура, мы должны опросить всех живущих по соседству. Видели вы или слышали что-то необычное за последние двадцать четыре часа?
- Начиная с какого времени? - уточнил мужчина. - Меня, кстати, зовут Петерсен, - протянул он руку для пожатия.
- И я Петерсен, - улыбнулась женщина и тоже протянула руку. - Дениз Петерсен.
- Хальдерс, - представился Хальдерс.
- Проходите, проходите, - сказал мужчина, и Хальдерс шагнул в душистый туннель, ведущий во внутренний сад. Пол выложен чуть ли не равеннской мозаикой.
- Что-нибудь выпьете? - спросил муж.
Хальдерс пожал плечами, что могло быть воспринято как "нет", но и вполне означать "да".
- Джин-тоник?
- К сожалению…
- Тогда пиво.
- Пиво - с удовольствием.
Мужчина исчез в туннеле, а женщина опустилась в немыслимо сложной конструкции шезлонг, нацепила на нос темные очки и бесцеремонно уставилась на Хальдерса. Он заставил себя не отводить взгляд. На ноге ее балансировала сандалия ярко-красного цвета.
- Я охотно отвечу на ваши вопросы, - приветливо сказала она.
"Не давай волю фантазиям, - мысленно одернул себя Хальдерс. - Пусть хоть немного крови задержится в голове".
Возвратился муж. На подносе стояли три бутылки пива.
15
Позвонил Бенни Веннерхаг. Винтер, увлеченный изучением фотографий, совсем про него забыл.
- Слышал, вы их поймали.
Винтер промолчал, не в силах оторвать взгляд от дерева, за которым лежал труп. Трупа не было видно, но Винтер знал, что он там лежит.
- …тех, кто избил вашу сотрудницу, - продолжил Веннерхаг. - Видишь, все решилось.
- А где ты это слышал?
- Комиссар с годами становится наивным.
Винтер посмотрел на свои руки и вспомнил, как ухватил Веннерхага за шею.
- Меня мучают боли, - напомнил ему Бенни.
- Что?
- Полицейский корпус становится все брутальнее. У меня до сих пор болит шея. Я мог…
- Мне, вероятно, опять понадобится твоя помощь, - медовым голосом произнес Винтер.
- Мне не нравится твой тон. И вообще, отныне я говорю с тобой только по телефону. - Он подождал ответа Винтера и, не дождавшись, спросил: - А в чем дело?
- Пока не знаю… Но возможно, скоро буду знать.
- А если я уеду?
- Не уезжай.
- Ты хочешь сказать, что я не имею права покинуть город?
- Когда ты в последний раз уезжал, Бенни?
- С какой стороны это касается комиссара?
- Ты не покидал город, как ты пышно выразился, уже четыре года.
- Откуда тебе известно?
- Воры с годами тоже становятся наивными.
Веннерхаг засмеялся.
- Хорошо, хорошо… намек понял. Я же знаю, в чем дело. Читать, слава Богу, научили. Но никак не соображу, чем могу быть полезен. Кстати, кто она?
- Кто?
- Убитая, черт подери. Труп. Кто она?
- Мы не знаем.
- Да ладно, Винтер… такого понятия давно нет. Неопознанный труп? Не смеши…
- В твоем мире, может, и нет.
- А это как прикажешь понимать?
Винтеру надоел голос Бенни, и он хотел побыстрее закончить этот разговор. Казалось, даже телефонная трубка дышит жаром.
- Говорю совершенно откровенно - пока не знаем. Поэтому мне и понадобится твоя помощь. И ты мне поможешь. Не так ли, Бенни?
- Если будешь хорошо себя вести.
- Полиция всегда хорошо себя ведет. На том стоим. Люди должны знать твердо - полиция добрая и хорошо себя ведет.
Бенни опять засмеялся скрипучим смехом.
- А все остальные - злодеи и ведут себя плохо… А как Лотта?
- Она рассказала, что ты звонил и скулил.
- Я не скулил. И это для твоей же пользы. То, что ты себе позволил… Жара, конечно, но надо держать себя в руках.
- Больше ей не звони. Держись подальше.
- Подальше не выйдет. Мне же нельзя покидать город.
- Пока, Бенни.
Винтер положил трубку. Рука вспотела. Он встал, снял пиджак и повесил на спинку стула, хотя пиджак не особенно его тяготил - шелковая подкладка, как ему казалось, немного охлаждает предплечья. Развязал галстук и кинул на пиджак. Галстук напомнил ему красиво поблескивающую змею.
В который уже раз он закатал рукава белой сорочки и с тоской вспомнил майку и шорты. Вчера вечером он решил - с шортами покончено. Начинается работа, а на работе нужен привычный панцирь. Он защищает и посылает соответствующие сигналы. Какие, к черту, сигналы? Вчера ночью он говорил об этом с сестрой.
"Ты посылаешь сигналы собственной слабости, - сказала она. - Тот, кто вынужден прятаться в костюмы от "Армани" или "Хьюго Босс", не в ладах сам с собой и со своим телом".
""Бальдессарини", - поправил он. - "Черутти". Не "Армани" и не "Босс". "Армани" и "Босс" - для автомехаников".
Лотта коротко рассмеялась. "Да у тебя это серьезнее, чем я опасалась".
"Неужели нельзя посмотреть надело проще - я просто хочу красиво одеваться? Красиво одеваться, и все".
"Нет, не все, - возразила сестра. - Расскажи".
И он рассказал. Про страх, охвативший его, когда он подобрался к самой сердцевине зла. И чем дальше, тем хуже. Пузырь, постепенно заполняемый страхом. Сознание, что он уже ничего не может сделать со своей жизнью, да и не хочет ничего с ней делать, стало почти невыносимым. Он не способен стряхнуть с себя прошедший день и повесить на спинку стула, как пиджак… принять душ, накинуть халат и подумать о чем-то другом. Этот чертов костюм от "Черутти" тащится за ним даже в постель.
Но и еще кое-что. Может, тут-то и скрывается ответ.
Все эти роскошные костюмы и сорочки… помогают защититься от заползающей в душу тревоги. Сказано же - панцирь.
"В этом-то, пожалуй, все дело, - сказала сестра. - Беда лишь в том, что внешнее и внутреннее находятся в разных измерениях. Костюм и душа друг на друга не влияют, а если и влияют, то самую малость. Думай об этом каждый раз, когда гладишь свои панцирные сорочки".
Вот что сказала сестра в бледный предрассветный час.
Озеро жидкого серебра. Никакое другое сравнение Винтеру в голову не приходило. Он, прищурившись, огляделся. Сверкающая поверхность воды, желто-голубая лента оцепления тоже поблескивает на солнце. Солнцу все равно, с чем играть, даже с этой лентой, напоминающей о недавней смерти.
Он пошел по тропинке к дереву. Неумолчно и ритмично звенят кузнечики, неизбежный саундтрек жары. Слабый ветерок донес запах гниющих водорослей с почти пересохшего болота. Где-то там работают полицейские, хотя он никого не видел.
Уже полдень. С шоссе иногда доносятся звуки проезжающих машин.
Винтер встал под дерево, огляделся и начал считать оттенки зеленого. Насчитал штук двадцать. Солнечный свет, пробившись сквозь хвою, тоже стал зеленоватым. Даже небо на востоке казалось зеленым. И только символ на коре в двух дециметрах от него был красным. Он уже решил для себя - это символ. Символ чего? Он прочитал его как "X", но, наверное, ему просто хотелось прочитать его как "X". Винтер не мог избавиться от чувства, что символ как-то связан с тем, что здесь произошло. Лишь только он начинал про это думать, волосы на руках вставали дыбом и появлялась гусиная кожа.
Он опять посмотрел на озеро. Расплавленное серебро куда-то исчезло, по воде плыла тяжелая зеленая масса. Оптический обман - он слишком долго смотрел на зелень. Но обман этот каким-то образом тоже был связан с деревом, с канавой рядом, с позавчерашней трагедией и загадочным молчанием кроваво-красного символа. Молчание, закодированное в символ.
Винтер улыбнулся. Взломают они этот код, и символ взорвется воплем. И понесется этот вопль над озером, отражаясь эхом от воды, заглушая одиночные выстрелы на полицейском стрельбище по ту сторону болота… На земле, конечно, тысячи следов, да вот только зафиксировать их невозможно, поскольку земли-то как раз - кот наплакал. Трясина поднимается и опускается, высыхает, возникает вновь, растет и гниет трава, следы уходят, исчезают, тонут…
Он услышал за спиной шаги и обернулся. Кто-то приближался. Он чуть отступил и заслонился ладонью от солнца. Хальдерс.
- Значит, у шефа есть время, если он здесь стоит. - Хальдерс выпустил сорочку из брюк. На высоком лбу и выбритой голове блестели капли пота. - Тихо и не так жарко.
- Ты из Хеленевика? Я не слышал машины.
- Она там. - Хальдерс быстро показал за спину, словно хотел поскорее доказать, что он не полный идиот, чтобы переться пешком пять километров в такую жару. - Думаю, у тебя те же мысли… Мне тоже захотелось посмотреть на место, раз уж я здесь.
- Понятно.
- Это в первый раз, - упрекнул Хальдерс. - Я здесь еще не был.
Винтер не ответил. Молча кивнул на дерево.
Хальдерс подошел ближе.
- Значит, это и есть ваша чертова метка… Может, пацаны намалевали?
- Вполне возможно. Только это надо подтвердить.
- А это точно краска?
- Да. Акрил.
- А не кровь?
- Нет.
- Но смысл в том, чтобы походило на кровь, - уверенно сказал Хальдерс. - Чтобы походило на кровь и все думали, что это кровь.
- Очень может быть.
- Значит, ты считаешь, есть смысл… Вполне резонно связать этот знак с убийством женщины. - Хальдерс поднял руку. - Подожди минутку. Не комментируй, я просто думаю вслух. Вот пацанье… Они тут забавляются, малюют что-то на дереве, а потом краска кончилась… нет, их кто-то спугнул… или они и не хотели больше ничего малевать. Получился знак, выглядит мистически, а теперь им интересно, видели ли мы это… и почему, если видели, молчали, почему их художество не публикуют в газетах…
- Сегодняшние пацаны прекрасно понимают, чем занимаются в полиции, а знак - это уже вещественное доказательство.
- Об этом я не подумал. - Хальдерс демонстративно хлопнул рукой по лбу - вот, дескать, тупица.
- А что за люди в Хеленевике?
- Приятные и приветливые.
- Вот как?
- Симпатичная пара в огромной вилле пригласила на выпивку.
- Это приятно… И как?
- Я сказал, что при исполнении.
- И может быть, пропустил что-то важное…
- Что?! Бегу назад!
Винтер пожал плечами и улыбнулся.
- Есть еще кое-что… но это я мог и напридумывать. Задним числом, как говорят.