Он задумался. Когда-то он сам собирался открыть издательство, выпускать мистическую литературу. Но Рита была категорически против. Затем задумал сделать музей преступников по типу лондонского Данджена. С этой целью уговорил Веронику принести ему чемодан с мистической литературой. Вероника принесла. Правда, и сумму запросила за него изрядную. Что делать? На деньги Риты рассчитывать теперь не приходится. Чемодан есть, а в кармане пусто. Зато перед ним сидел человек, у которого были деньги и который готов был заняться выпуском такой литературы. Не предложить ли ей свои услуги?
– Послушай, – начал он. – У меня есть лучший вариант для тебя.
– Какой? – Катерина посмотрела на него.
– Одна знакомая Риты вышла замуж за иностранца, скоро уедет с ним в Лондон. У нее шикарная квартира рядом с Тверской. Она ее продает, – Валентин заулыбался снова. – Но хочет сделать это не на рынке, а через знакомых.
– Кто она?
– Светлана Жирова. Сейчас у нее другая фамилия, кажется, Фэрри. Я дам тебе ее визитку с телефоном, позвони ей. Скажи, что ты от меня, насчет квартиры.
Она услышала то, что хотела. Настойка развязала ему язык. Он подробно описал всю квартиру. Седьмой этаж, дверь железная. Длинная передняя, в ней старинное зеркало в деревянной резной раме.
– Трехстворчатое?
– Да.
– А что дальше?
– А дальше идет гостиная, там у стены стоит софа, у окна одно кресло, у телевизора другое, с потолка спускается хрустальная люстра. Ты знаешь что? – Он хлопнул себя по лбу. – Я пришлю тебе Веронику.
– А кто это?
– Сестра Светы Жировой. Манекенщица. Они сейчас в ссоре. Вероника тебе все подробно расскажет о своей квартире. Бедный ребенок, она из-за Светы вынуждена снимать комнату в коммуналке. Сдуру выписалась к мужу, потом с ним разошлась. Теперь вот мучается. Кстати, ей требуется ворожея. Да-да, она меня очень просила об этом. Согласна?
Катерина кивнула. А Валентин, довольный, что нашел выход из создавшегося положения, не умолкая говорил, рассказывал ей о своих проектах. Так Катерина узнала о его желании создать в Москве подземный музей Данджен, в котором должны быть заключены самые знаменитые преступники России. А она рассказала ему о своей слепленной коллекции керамических статуэток людей, среди которых были типы с криминальными наклонностями, например, графиня Батори, Екатерина Медичи, Ванька Каин, Григорий Распутин.
Валентин обрадовался им, словно своим знакомым, жаждал увидеть. У него созрел такой грандиозный план…
Она не заметила, как пролетели пять часов. За окнами стемнело, а она не испытывала ни малейшего желания уходить. И Валентину не хотелось с ней расставаться. И на все ее попытки попрощаться находил предлог, чтобы уговорить задержать.
Потом он внезапно куда-то исчез и через несколько минут вернулся. Втащил в комнату огромный чемодан. Старый, потертый, но крепкий, с латунными замками. Хотел раскрыть его, но ничего из этого не получилось. Тогда и предложил отвезти его Катерине домой. Пусть она его вскроет и разберется. Там как раз образцы мистической литературы, может быть, криминальной. Владелец чемодана просит за него всего тысячу долларов – и никаких проблем.
– Интересный чемодан, правда? – Он улыбался и смотрел на Катерину.
– Да, – согласилась она.
– Английская работа. Девятнадцатый век, чемодан антикварный.
– А почему ты сам не хочешь заглянуть в него? – спросила она.
Он дернул плечами.
– Я с ним измучился, ключей нет, хранить его негде. Не дай бог Рита заметит. Она может сказать Свете, и тогда такое начнется. Мне проблем хватает. Займись ты чемоданом. Я сегодня же отвезу его к тебе. Согласна?
В общей сложности восемь часов пробыла у него Катерина. Валентин нашел в ней не только родственную душу, но своего сообщника, он нуждался в ней, а она приобрела в нем своего партнера, единомышленника. Они нужны были друг другу. Она с трудом представляла, как такие разные люди, как Маргарита и Валентин, могли жить вместе.
3. Заветный чемодан
Только при дневном свете Катерина смогла его рассмотреть. Чемодан был из толстой кожи, с латунными украшениями. Действительно антикварный. Вопрос в том, как его открыть. Она вспомнила свой разговор с Палиным, вспомнила, с каким упоением рассказывала ему о больной старухе, о чемодане, о сокровищах, спрятанных в нем. Многое присочинила. Но была в этом и доля правды. И вот в ее комнате оказывается чемодан из Петербурга. Вдруг это тот самый, о котором она рассказывала? Ее разбирало неуемное любопытство.
Пришлось повозиться с замками. Перебрала десятки ключей – ни один из них не подходил. Пыталась шпилькой, ножницами. Поняла, что не женское это занятие. И тогда рискнула, призвала на помощь мужчину. Позвонила Василию Котову. Он как будто ждал этого звонка, обрадовался, как ребенок. И тотчас примчался. На нем был черный шелковый костюм. Белобрысый в черном? Смешно? Но она его похвалила. Он весь засиял. На открытой груди поблескивала золотая цепочка с крестиком. Успел уже сменить? От него веяло благополучием, сытостью. Он был очень доволен, что оказался в гостях у Кати. Сел к столу, попросил разрешения закурить, достал пачку "Кэмел", щелкнул золотой зажигалкой. В общем, показал ей, какой он весь упакованный. И напомнил ювелира из розового домика, самодовольного Палина. Ее чуть смех не разобрал. До чего же мужчины бывают похожи.
Василий достал пачку денег, которые выручил за проданные Катины пугалки и картины, вручил ей, а потом с улыбкой посмотрел на предложенные ему инструменты – отвертку, молоток. И вытащил новый швейцарский перочинный нож. И приступил. Пыхтел, кряхтел, снял пиджак, в подмышках от пота появились темные пятна. Одно лезвие лопнуло, шило погнулось, пилка выскочила из ножика. Никакого результата. Решили отложить до завтра.
На следующий день Котов схитрил, привел с собой пожилого мастерового человечка, у которого был набор отмычек. Тот долго мучился, чертыхался, бормотал что-то себе под нос, говорил, что подобные хитромудрые замки ему еще не попадались. Больше часа возился. И наконец раздались ожидаемые щелчки, крышка открылась. Василий дал мужичку деньги и выпроводил. А она в награду поцеловала Котова в щеку. На стол перед ним поставила блюдечко с нарезанным лимоном и бутылку греческого коньяка.
Василий не переставал улыбаться. Катерина признала его. Чемодан был набит книгами. Василий вытащил несколько, почитал заголовки, полистал и небрежно махнул рукой.
– Все понятно, опять та же заумь, ересь и масонство. Вижу во всем влияние "прекрасной леди". Морочит слабым женщинам головы.
Она налила ему полную рюмку, а себе – только половинку, они чокнулись, выпили. Василий достал из чемодана еще один фолиант. Полистал, посмотрел картинки, и на его лице появилась гримаса брезгливости.
– "Женщина в природе и колдовство"? – он захлопал белобрысыми ресницами. – Эти книжечки до добра тебя не доведут, Катя. Играешь с огнем. Москва и так с ума сходит от парапсихологии. Говорят, что на Ордынке появилась какая-то необыкновенная ворожея, которая верно предсказывает судьбы. Не ты ли это? Не к тебе женщины записываются? На Набережной ко мне подходят молодые девчонки, – продолжал он, – спрашивают о тебе. Прослышали… Морочишь одиноким женщинам головы? Хорошо хоть за это они платят?
– Хорошо.
– Довольна?
– Вполне.
– "Женщина в природе и колдовство" будешь читать? – Он потряс в воздухе толстым фолиантом.
– Буду.
– А зачем? – он опрокинул рюмку коньяка в рот.
"Совсем не похож на Валентина, – подумала Катерина. – Ни грамма романтики. Какие же разные эти мужчины".
– Ты же художница, в тебе удивительный природный дар, а ты занялась какой-то ворожбой. Не понимаю, – он встал со стула и заходил по комнате. – Возвращайся на Набережную. Там тоже можно хорошо заработать, поверь, я тебе помогу. Откроем антикварный магазин. Вместе такое дело закрутим, а?
– Меня это не интересует, – замотала головой Катерина.
– Увлеклась мистикой? – скривился Василий.
– Да, – она чуть кивнула.
– И ты по-прежнему поклоняешься этой Маргарите Коноваловой, готова следовать за ней всюду, перечитываешь роман Дюма, веришь в его действо?
Катерина чуть не рассмеялась.
– Тебе, Василий, недоступна женская психология, – сказала она, – мы, женщины, по-другому воспринимаем мир. Мужчины рациональны, а женщины эмоциональны. Нам нужны переживания, удивления, восхищения и страх.
– Страх? – не понял он. – Это же болезнь. И ты больна страхом? Послушай, я познакомлю тебя с одним настоящим парапсихологом. Он не раз приходил на Набережную, купил у нас несколько картин, похожие на те, что выбрала Рита. И мы с ним разговорились. Он сказал, что покупает их не для себя, а для своих клиенток. Понимаешь?! Не для себя, а для тех умалишенных богатых самочек, торгашек, приобретших шальные деньги, которые одержимы желанием пообщаться с медиумами, вызывать духи из прошлого, посидеть с шариком, лишь бы утешить душу. И готовы хорошо платить. Вот для них он создал свою клинику. Хочешь, я тебя с ним познакомлю?
– А как его зовут?
– Тушин Борис, бывший дантист, классный мужик.
– Понятно, – сказала Катерина и подумала, что пора гостя выпроваживать. Слишком правдив, материален, рационален. Но как от него избавиться? И она, чтобы отвлечь его внимание, сунула ему в руки фигурку графини Батори.
– А это еще кто? – он недоуменно вертел в руках статуэтку. – Еще одна пациентка из психбольницы? Похожа на "божественную графиню", – он поднял глаза на Катерину.
– Это тоже графиня, только венгерская, Элжбет Батори. Она будет подругой колдуну Брюсу, помнишь такого?
– Конечно. Кстати, где он у тебя? – он обвел комнату глазами.
– Продала.
– В самом деле? – Василий смахнул со лба волосы. На лице у него появилось неподдельное удивление. – И за сколько?
– За десять тысяч долларов.
Несколько минут он оторопело смотрел на нее и не мог слова произнести.
– Ну ты, подруга, даешь. Я рад за тебя.
Потом подошел к окну, чтобы получше рассмотреть графиню, а Катерина в это время добавила в его рюмку несколько капель слабительного и позвала к столу. Ровно через пять минут в лице Василия появилось беспокойство, он заерзал в кресле, неожиданно поднялся и заторопился домой. Катерина с сожалением смотрела на него. Как, он уже уходит? Они так редко видятся. Неужели он не может немного задержаться?
Он вымелся из комнаты, как будто его ветром сдуло. Катерина уселась в кресло и от души хохотала. Теперь она нашла верный способ, который поможет ей избавляться от неугодных гостей.
После его ухода она принялась разбирать чемодан и обнаружила потертую папку с надписью "Дело Рогова". Вот это уже интересно. Она развязала желтые тесемки, открыла крышку и увидела фотографию группы людей, собравшихся на кладбище возле валуна. Могильщики, что ли? Один из них, высокий с длинными волосами, держал в руках череп, давал пояснения собравшимся. Она перевернула снимок. На обратной стороне синим карандашом кто-то написал: "Философ-мистик Николай Рогов на Ваганьковском кладбище. Фото из следственного отдела. Досье 117". Еще одна фотография, на ней глиняная скульптура головы. Уж не Рогова ли? Она вытащила желтый листок с плотным машинописным текстом и невольно стала читать:
"…философ-мистик Рогов в своих опусах подражает наихудшим образцам буржуазных исследователей, вторит зловредной псевдонауке, называемой парапсихологией, возрождает к жизни мистику, все то, что советские естественники и врачи давно заклеймили как явления чуждые, вредные для нашей социалистической науки. Все книги из его библиотеки достойны только одного – быть конфискованными и находиться в спецхране. А самого так называемого писателя следует незамедлительно направить на лечение в спецклинику. Страшно подумать, что такие люди живут среди нас и отравляют нашу атмосферу своими зловредными идеями. Каким же мы будем воспитывать подрастающее поколение? Уверен, что все книги, собранные в библиотеке Рогова, необходимо срочно изолировать. Это очистит наше общество от вреда. Фотография Рогова и конфискованные издания прилагаются…" И внизу подпись: районный прокурор К. Жиров.
У Катерины на секунду остановилось дыхание от догадки. Она еще раз прочитала последнюю строчку. Жиров? Жиров? Откуда ей знакома эта фамилия? Уж не отец ли он Светланы Жировой? Она тотчас достала с полки визитную карточку, которую ей вручил Василий. "Светлана К. Жирова" – прочитала она вслух. Совпадение или нет? А если все-таки ее отец?
На следующих листках была запись допроса могильщика с Ваганьковского кладбища. Некий Евдоким Стручков показал, что приходивший на кладбище модельщик из скульптурной мастерской Николай Рогов говорил о каких-то сокровищах Калиостро, которые якобы закопаны под валуном. И еще он просил похоронить его под этим самым валуном, а потом советовал через два-три года достать его череп, обмазать глиной. И тогда он скажет, где спрятаны эти самые сокровища. И еще он рассказал про какие-то глиняные вольты, которые лепил…
На чтение дневника у нее ушло два дня. По вечерам звонил Валентин, предлагал встретиться, она говорила, что очень занята, клиентки замучили, устала, просила перенести. Он все понимал, соглашался и… звонил снова. Его настойчивость раздражала, но по телефону она говорила с ним в самом располагающем тоне и просила побыстрее закончить. Живет ведь в коммунальной квартире. А мобильный? Она его не жаловала. И торопилась вернуться к себе в комнату.
Днем к ней приходили знакомые клиентки, приводили новых одиночек, она занималась с ними, потрошила чужие души, а поздно вечером, когда оставалась одна, врачевала свою. Забиралась с ногами на постель, брала в руки желтые листочки, исписанные лиловыми чернилами, и забывала обо всем на свете. Почерк был четкий, ясный. Это были записки самого Рогова. Он был не столько ваятель, сколько философ с мистическим уклоном, человек с романтической душой, очень для нее интересный. После окончания медицинского института в Ленинграде поступил работать в психоневрологический институт имени Бехтерева. Там при аптеке познакомился, о Небо, она не могла себе этого представить, с фармацевтами Ледич. С ее матерью и отцом! Вот это открытие! Вот это находка!
Катерина дрожала. Она не могла сдержать слез. В это трудно было поверить. Рогов подружился с ее матерью и отцом, часто приходил к ним в гости, дискутировал о природе женщин, выдвигал свои необычные теории. Говорил о своей рукописи, мечтал ее издать. А мать рассказала ему о своей подопечной старушке, больной, о ее бредовых фантазиях, о якобы имевшемся у нее каком-то заветном чемодане с драгоценностями графа Калиостро. Смешно? Нет-нет. Рогов отнесся к этому сообщению серьезно. Не все бред из уст сумасшедшего. Иные факты и идеи они отслеживают очень четко, прекрасно их понимают и трактуют.
Рогов не написал, как супруги Ледич получили тот трофейный чемодан. Он отметил только, что после смерти старушки они разом приоделись, купили автомобиль. У них появились деньги? Откуда? Значит, больная старуха не врала, кое-что им оставила. Только ее наследство оказалось несчастливым – супруги Ледич попали в автокатастрофу. Оба погибли. Их ребенок в это время находился у бабки в Москве. А чемодан? Рогов взял его себе. Им никто не интересовался. Английский, из толстой кожи, с латунными замками. Он решил отвезти его в Москву, передать наследнице, дочери Ледич.
Катерина несколько раз перечитала то место, в котором Рогов повествовал о ее родителях. Получалось, что кожаный английский чемодан со всем его содержимым по праву наследства принадлежал ей! Его настоящие владельцы – ее мать и отец. Небо, какая встреча с прошлым, с родителями. Но как чемодан оказался в доме у Вероники? Как попал в семью к Жировым?
История ее затянула. Дальше читать приходилось с трудом, почерк Рогова заметно изменился, некоторые предложения пришлось разбирать по буквам. Попав в Москву, Рогов почему-то не стал разыскивать дочь Ледич. Хотя у него наверняка был ее адрес, телефон. Почему не встретился с ее бабкой Полиной? Почему не вернул ей чемодан? Ни одной строчки. Кто даст теперь ответы на эти вопросы? Человек Рогов был вроде честный, а поступил непорядочно, скрыл свое приобретение. Но, скорее всего, ему помешали обстоятельства.
Из записей следовало, что в Москве Рогов долго не мог никуда устроиться. Потом предложил свою рукопись в издательство, и ее, к удивлению, взяли и напечатали. Она произвела фурор. Рогова приняли на работу в издательство. Там он познакомился с редактором Ольгой Сомовой. И влюбился в нее. Она ответила ему взаимностью. Но у Сомовой уже был жених, сотрудник районной прокуратуры Константин Жиров. Человек невзрачный, но честолюбивый. Ему давно приглянулась красавица Ольга, и он не собирался уступать эту женщину заезжему фармацевту.
Соперники терпеть не могли друг друга, продолжали ухаживать за молодой женщиной, приносили цветы, старались поразить ее воображение. Один читал ей свои статьи о тайнах природы, увлекал рассказами о внутреннем мире мужчин и женщин, поражал своей буйной фантазией; второй говорил, что со временем станет государственным чиновником, будет много зарабатывать и оденет Ольгу в шелка.
Девушка мучилась, не знала, как ей быть. По духу ей был близок романтик и мечтатель Рогов. А вот в материальном обеспечении… Перевесило благополучие. Теоретику Рогову она предпочла практика Жирова. Вышла за него замуж. Шелка перетянули. Но Рогов не отступал, не хотел расстаться со своим идеалом. И, несмотря на то что у Ольги уже появился ребенок, Светлана, не прекратил своих ухаживаний. Не мог отказаться от своей любви. Ольга же быстро убедилась, что связала свою жизнь с человеком нудным, трусливым и завистливым. Никакого счастья и благополучия с ним не нашла. И уже с взрослым ребенком сбежала от Жирова к Рогову. Нанесла своему законному мужу страшное оскорбление. Такого позора сотрудник районной прокуратуры Жиров снести не мог. И, став районным прокурором, он задумал отомстить своему обидчику.
Начинался второй этап драмы. Неожиданно в центральной газете только выпущенную книжку Рогова о женщине в природе и колдовстве, которую ученые мужи расхвалили, называли новом словом в деле изучения парапсихологических явлений, признали вредной, наносящей ущерб социалистической морали. "Паранойя" – так называлась статья в одной из центральных газет. И все. Рогова тотчас уволили из издательства. Сомову отстранили от дел, директора понизили в должности. Разгром полный. Жизнь человека в закрытом регламентированном обществе находилась под неусыпным присмотром высоких государственных чиновников и мелких послушных надзирателей. Последние старались вовсю, внедрялись в души неугодных власти людей, все выворачивали наизнанку. И превращали нормального человека в послушного, безвольного, скучного зомби.
Так отец Светы, прокурор районного масштаба, уверенный в своей правоте, убирал неугодных режиму людей. Так он уничтожил приезжего выскочку из Ленинграда, философа, который перебежал ему дорогу, отобрал жену с ребенком. Власти для этого у него было более чем достаточно. Но это не все. Жиров продолжал действовать так же, анонимно. Он написал в газете еще один пасквиль. Потом пустил слух. Действовал через своих знакомых, через шептунов, через агентов влияния, которые создавали общественное мнение. Так к Рогову прилепилось прозвище – "философ-мистик", "оборотень", "перевертыш". А потом пошло-поехало. Рогова громили, называли приспешником западной идеологии.