Глаза у него налились злостью, а волосы снова странным образом заволновались, будто от скрытого в них течения.
- А если я откажусь переезжать?
- Я так понимаю, ты отказываешься выполнять прямой приказ своего сюзерена?
- Я спрашиваю, что ты сделаешь, если я ему не подчинюсь.
- Ты больше не будешь жить на побережье. Я отошлю тебя обратно к Неблагому двору, и ты из первых рук узнаешь, сколько крови фейри всех рас и разновидностей льет Андаис, пытаясь укротить магию, перекраивающую ее королевство. Она думала, что с моим отъездом магия угомонится и она снова возьмет все в свои руки, но не я всему виной, а Богиня. Волшебная страна вновь ожила, а все вы, старейшие, кажется, забыли, что это значит.
- Я ничего не забыл, - сказал он.
- Неправда.
- Я никогда тебе не лгал и не буду.
- Значит, ты лжешь себе. - Я повернулась к остальным: - Идем. Нас давно ждут.
Я направилась к двери, и за мной пошли почти все. Я бросила через плечо:
- К ужину будь в большом доме, Баринтус, или садись на самолет до Сент-Луиса.
- Если я вернусь, она будет пытать меня бесконечно - сказал он.
Я остановилась на пороге, стражи расступились, открывая мне вид.
- А не этим ли ты только что угрожал Галену?
Он смотрел на меня с укором:
- Ты все еще действуешь по велению сердца, а не головы, Мередит.
- Знаешь старую мудрость? Никогда не становись между женщиной и ее любовью. Так вот, не угрожай моим любимым, потому что я даже Летнюю страну переверну, защищая свое.
"Летней страной" у нас называют небеса.
- Я приеду к ужину, - сказал он, поклонившись. - Ваше величество.
- Буду очень рада, - ответила я чистую неправду.
Вот только мне и не хватало в доме разозленного эгоцентричного бывшего бога. Но иногда делаешь не то, что хочешь, а то, что необходимо. А прямо сейчас нам было необходимо ехать на осмотр места преступления и зарабатывать деньги на прокорм той толпы народу, которую приходится содержать. Вот бы к титулу автоматически прилагались деньги, дома и избавление от забот! Но я еще ни разу не слышала о счастливой и беззаботной принцессе фейри. В одном сказки правы - пока не доберешься до конца рассказа, тебя ждет сплошная череда бед и загадок. Я-то, можно сказать, до счастливого конца сказки добралась, но в настоящей жизни, в отличие от сказок, конца не бывает - ни счастливого, ни какого другого. Пока живешь, история продолжается. Только что ты думаешь, что все у тебя налажено, все под контролем, но секунда - и понимаешь, что контроль твой - только иллюзия.
Я молилась Богине, чтобы Баринтус не вынудил меня его убить. Мне было бы больно это делать, но пока я выходила на яркое калифорнийское солнце и надевала темные очки, в груди у меня сгустилось что-то твердое и холодное. Уверенность, что, если он надавит слишком сильно, я выполню свою угрозу в точности. Может быть, я больше похожа на свою тетку, чем мне хочется думать.
Глава 29
Дойл, Холод и Усна сели во внедорожник, причем Усна - на водительское место, с помощью гламора придав себе мой облик. Я удивилась, что у него есть водительские права, но оказалось, что он покидал волшебную страну и изучал окружающую местность задолго до того, как я родилась. Я спросила зачем, и он ответил: "Кошки любопытны"; По его глазам я догадалась, что другого ответа не получу.
Гламор Усны не выдержал бы испытания толпой - один случайный толчок, и иллюзия бы рухнула. Поэтому со мной в гущу людей он не шел. Но мы надеялись, что его неустойчивая иллюзия сумеет обмануть журналистов и отвлечь их от ворот, чтобы мы смогли выехать спокойно.
Зато его напарница Катбодуа вполне могла поехать с нами. Она остановилась на миг посреди гостиной в своей мантии из вороновых перьев, так сливающейся с ее иссиня-черными волосами, что не понять было, где кончаются волосы и где начинаются перья. Белое пятно ее лица словно выплывало из этой абсолютной, как у Дойла, черноты.
Прямо на глазах перья разгладились, превратившись в черный длинный плащ. Ей осталось только смягчить нечеловеческую бледность до нормального оттенка белой кожи. Женщин-стражниц пока так мало фотографировали, что им достаточно изменить цвет глаз, волос и кожи да переодеться. Шаред превратила золотые волосы в каштаново-золотистые, а кожу - в слегка загорелую. Сине-звездные глаза стали просто голубыми. Она осталась красива, но вполне человеческой красотой; даже шестифутовый рост и худоба не выделяли ее из толпы так, как это было бы на Среднем Западе. В Лос-Анджелесе живут тысячи высоких стройных красоток, которые пытались прорваться в кино, но удовлетворились более приземленными занятиями.
Гален придал коротким кудрям неопределенный русый цвет, а глазам - неопределенно-карий, кожа покрылась сильным загаром. Черты лица и фигуру он тоже слегка изменил, чтобы выглядеть попроще. Таких приятных улыбчивых парней, каким он стал, полно на любом пляже. Рис иллюзией восстановил утраченный глаз и придал глазам приятный, но не слишком выразительный голубой цвет. Длинные кудри он попросту запрятал под шляпу, примелькавшийся плащ оставил на вешалке и оделся в джинсы, футболку и пиджак, в котором был на работе в субботу. Модные высветленные джинсы были его собственные, а футболку пришлось у кого-то просить. В плечах она сидела хорошо, но была длинновата, так что он заправил ее под пояс джинсов. Ноги Рис всунул в ботинки и был готов.
Я вышла из спальни с волосами рыже-каштанового, довольно темного цвета, да еще скрутила их французским узлом. Коричневый юбочный костюм был коротковат, чтобы называться деловым, но при моем росте длинные юбки не носят - не смотрится. Пистолет и кобуру для ношения на пояснице я позаимствовала у Риса, так что была вооружена. Его я не обделила - у него остались еще пистолет, меч и кинжал. У меня на бедре в специальных ножнах тоже был привешен складной нож: не только для защиты от физического нападения, но и чтобы к коже прикасалась холодная сталь. Сталь и железо противодействуют магии фейри, и лучше всего - когда прикасаются к обнаженной коже. Многие фейри, в том числе сидхе, не смогли бы даже гламор навести с подвешенным к ноге куском железа, но моя смешанная наследственность позволяла мне творить магию в любом, даже самом высокотехнологичном окружении. Нож не шел ни в какое сравнение с воздействием самого города. Здесь, на побережье, было полегче, но из малых фейри далеко не все могут творить волшебство в современных городах.
При этой мысли я вспомнила Паслену и подумала, удалось ли Люси ее отыскать. Отодвинув любопытство на потом, я еще раз заглянула в зеркало - проверить, не видны ли под костюмом пистолет и нож. Юбка была из легкой ткани, но пышная, свободная. Большинство моих юбок облегали так плотно, что никакое оружие было бы не скрыть.
Когда я вернулась в большую комнату, Гален встретил меня улыбкой:
- Я и забыл, что ты тоже делаешь глаза карими.
- Зеленые глаза слишком необычны, легко запомнить.
Он улыбнулся и протянул мне навстречу руки. Я позволила ему меня обнять, заранее зная, что он сейчас скажет.
- Надо испытать наш гламор. Вдруг он распадется, едва мы прикоснемся друг к другу?
Мы поцеловались - хорошо поцеловались, по-настоящему. Потом он отстранился и я посмотрела в темно-карие глаза на загорелом лице - ему никогда бы на самом деле не удалось так загореть.
Я улыбнулась под реплику Риса:
- Эй вы, голубки! Мы и так знаем, что наш гламор продержится. Аматеон с Адайром проверили - журналюги наживку проглотили, так что можем слегка и поработать.
Следом за Рисом мы направились к дверям, разъединив руки. Я доверяла свидетельству стражей о том, что главные силы журналистов уже убрались, но если мы будем льнуть друг к другу как влюбленная парочка, никакой гламор не удержит оставшихся от щелканья затворами, а гламор не всегда действует на фототехнику. Не знаю почему, но даже при самой искусной магии фотография может выявить то, что не видит глаз.
Шолто отправился вперед.
- Все двери - это места "между".
- То есть ты там просто появишься? - уточнил Гален.
- Да .
- А откуда ты знаешь, что там в дверях никого не будет?
- Я это чувствую.
- Круто.
- Не знала, что ты можешь проникнуть в любую дверь, - удивилась я.
- Эта способность вернулась после нашей коронации.
- Баринтусу не говори, - сказал Гален.
- Не скажу, - нерадостно ответил Шолто. - Я осмотрюсь там, и если репортеры вас поджидают… Если им слили информацию, как вроде бы теперь говорят…
- Говорят, да, - улыбнулась я.
- Тогда я вам позвоню.
И он исчез. Светлые волосы у него благодаря иллюзии казались короткими, а золотистые глаза - карими, как у меня и Галена. Шолто даже черты лица исказил, чтобы не привлекать внимание избытком красоты.
Водителем был Рис, потому что мы ехали в его машине. Рядом с ним села Шаред, а остальные забрались на заднее сиденье. Когда Рис свернул на маленькую парковочную площадку, вдалеке уже видны были полицейские мигалки. У машины по соседству, прислонившись, стоял то ли Джулиан, то ли Джордан Харт - только когда он повернулся и просиял знакомой улыбкой, я поняла, что это Джулиан, а не его близнец. Они оба носят одинаковые стрижки на темно-каштановых волосах - на висках коротко, а на макушке подлиннее и уложено гелем в иголочки. Но Джордан так залихватски - сам-черт-мне-не-брат - улыбаться не умеет, хотя у него улыбка тоже приятная. Они оба красавцы и сделали немало денег в модельном бизнесе, прежде чем открыть собственное детективное агентство, которое теперь на паях влилось в "Детективное агентство Грея". Оба шести футов ростом, загорелые и симпатичные, но Джулиан - легковесней, больше склонен к флирту. Как ни странно, именно этот любитель флирта больше пяти лет счастливо живет с единственным партнером. Его серьезный брат Джордан так и остался бабником и повесой; впрочем, Джулиан даже в разгульной юности бабником не был - поскольку слова "мужичник" нет, то непонятно, как его назвать.
На Джулиане были солнечные очки в тонкой стальной оправе, с желтоватыми стеклами - в тон бежево-коричневой одежде. Он подошел ко мне, смеясь:
- Ну почему ты не позвонила, солнышко? Я бы другие цвета выбрал, чтобы не повторять твои.
Улыбнувшись, я подставила щеку для поцелуя и поцеловала его в ответ. Губы у него еще смеялись, но глаза за глуповатыми цветными стеклами стали очень серьезны.
- Ты туда еще не ходил? - спросила я.
- Нет, - сказал он тоном столь же серьезным, как выражение глаз, но лицо продолжало мило улыбаться - в расчете на зрителя. - Джордан там.
Теперь я поняла, что убрало улыбку из его глаз. Близнецы умели обмениваться мысленными картинками, если им было нужно. В детстве они не умели управлять этой своей способностью, но научились на специальных курсах парапсихики для одаренных детей, и теперь транслировали не все, а то, что сами выбрали. То, что Джордан показал брату, явно не прибавило ему веселья.
Но улыбка вернулась в его глаза, когда он глянул на мужчин у меня за спиной. Кому-то другому из магов-людей, может быть, пришлось бы спрашивать, кто скрывается за гламором, но Джулиану, как и его брату, - нет. Так что он пошел к Галену и обменялся с ним поцелуем, как со мной, а Рису пожал руку. Ничего не перепутал - а значит, маскировка его не обманула. Это было не очень хорошо, потому что в полиции теперь частенько служат маги, хотя не все специализируются в ясновидении.
Рядом с женщинами Джулиан помедлил: он не по физическому их облику решал, кого целовать, а кому пожимать руку, - это определялось более мистическими причинами. Так как он их почти не знал, то пожал руки всем. Он с женщинами вел себя куда сдержанней, чем с мужчинами.
Надо сказать, Джулиан утратил часть своего блеска и легкости, когда больше половины персонала детективного агентства Кейна и Харта пожрало огромное и злобное магическое чудовище. Мы с моими стражами одолели Безымянное после кровавой битвы, но от агентства Кейна и Харта осталось всего четыре человека - почему оно и слилось с агентством Джереми, образовав "Детективное агентство Грея и Харта". Оба агентства занимали одинаковую рыночную нишу, так что объединить силы было разумно, да и Джулиан с Джорданом, должно быть, решили, что примесь не-человеческой магии к их собственной, человеческой, поможет сохранить здоровье оставшихся работников.
Адам Кейн, моногамный партнер Джулиана, потерял в том бою младшего брата Этана. Подозреваю, что в первые недели после его смерти Адам согласился бы на что угодно. Даже теперь он занимался в основном конторской работой, встречался с клиентами, но не выезжал на дела. То ли он до сих пор горевал, то ли Джулиан настолько боялся подвергнуть его опасности. Ладно, пусть этим Джереми интересуется - он у нас босс. До чертиков приятно хоть где-то побыть подчиненным.
- Отсюда быстрей дойти, чем доехать, - сказал Джулиан. Он вытащил из кармана пачку сигарет и посмотрел на нее неуверенно. - Ничего, если я буду курить на ходу?
- Не знала, что ты куришь, - сказала я.
Он широко улыбнулся, сверкнув идеально белыми зубами, приобретенными во время работы моделью. Теперь они великолепно смотрелись на фотографиях, когда он работал со знаменитостями.
- Бросил сто лет назад, но недавно почувствовал, что стоит начать снова.
По лицу у него пробежала тень мысли или эмоции - неприятной эмоции.
- Там такая жуть на месте преступления? - спросил Гален, тоже отметивший выражение лица Джулиана.
Джулиан взглянул вверх, будто задумавшись, глаза словно смотрели в никуда. Я такое уже видела - он так выглядел, когда смотрел через глаза брата.
- Жуть, но не такая, чтобы я снова закурил.
Я подумала, не спросить ли, что же такое случилось, что он закурил снова, но он зажег сигарету и пошел вперед - в обычной своей манере, словно не по тротуару идет, а по подиуму, и все вокруг смотрят только на него. Иногда и смотрели. Рис и Шаред обошли его и пошли впереди, а Гален и Катбодуа заняли тыл - за мной и Джулианом. Мне подумалось, что мы можем гламор хоть ведрами лить, а все равно ясно, что они телохранители. И всякий догадается, что мы с Джулианом - не те, кем хотим казаться.
Джулиан тоже до этого додумался, видимо. Он предложил мне руку и принялся усиленно мне улыбаться, трогая за плечико. Он разыгрывал богатого влюбленного - бизнесмена или шоумена, которого сопровождает охрана. Я ему подыграла, прислонившись головой к его плечу и восторженно смеясь совсем не смешным репликам.
Наклонившись еще ниже и ярко улыбаясь, он тихонько сказал:
- Отлично, Мерри. Ты игру подхватываешь на лету; для внедрения под прикрытием - идеальное свойство.
- У тебя тоже неплохо получается.
- Это да. Внедрять я всегда готов.
Он засмеялся и выбросил недокуренную сигарету в первую попавшуюся урну.
- Я думала, ты курить хотел, - сказала я, улыбаясь.
- Это я забыл, что флирт лучше сигарет.
Он наклонился, обхватил меня за плечи и притянул к себе. Я давно уже научилась ходить в обнимку с мужчинами шести футов ростом, так что мне было нетрудно, хотя двигался он не совсем так, как мои обычные спутники. Я обняла его за талию, просунув руку под пиджак, заодно обнаружив на пояснице пистолет, снаружи совершенно незаметный. Так мы и пошли вперед, то и дело соприкасаясь бедрами.
- Не думала, что тебе нравится флиртовать с женщинами.
- Я категорически против гендерной дискриминации, Мерри. Да здравствует флирт равных возможностей!
Я засмеялась - на этот раз искренне.
- Почему-то меня ты раньше обходил стороной.
Он поцеловал меня в висок - как-то слишком интимно, слишком по-настоящему. Когда нам случалось работать вместе, он никогда так себя не вел. Всегда в его заигрывании чувствовалось, что все это не всерьез и не надо обижаться.
Джулиан любил прикосновения, телесный контакт. Тут мне в голову закралось подозрение, и я спросила у него совсем тихо, на ухо:
- Тебе не хватает прикосновений?
От неожиданности он споткнулся, и мы сбились с шага, но тут же, восстановив прежнюю непринужденную походку, лениво побрели дальше на свет мигалок.
- Это разве не слишком прямой вопрос для фейри? - прошептал он мне в макушку.
- Слишком, - ответила я. - Но мы вот-вот будем на месте, и я хочу узнать, что происходит с моим другом.
Он улыбнулся, но я отметила, что до глаз улыбка не дошла.
- Да, дома мне их не хватает. Адам словно похоронил свое сердце вместе с братом. А я начинаю поглядывать по сторонам, Мерри. Начинаю всерьез закидывать удочку, причем я уже понял, что мне не секс нужен, а телесный контакт. Наверное, если б мне было к кому приласкаться, я бы спокойно дождался, пока Адам перестрадает свое горе.
Я провела пальцами по плоской поверхности его живота, и он глянул на меня подозрительно. Улыбнувшись, я сказала:
- Мы тебе можем помочь, Джулиан. Наша культура не связывает ласки и прикосновения непременно с сексом.
Он рассмеялся, захваченный врасплох, коротко и весело.
- Я думал, у вас любое прикосновение сексуальное.
- Нет, не сексуальное, а чувственное.
- А есть разница?
Я еще раз погладила его по животу, другой рукой обнимая за талию.
- Да.
- И в чем?
Я нахмурилась:
- Ты не забыл, что не любишь женщин?
Он опять засмеялся и накрыл мою руку своей.
- Это да, но своими мужчинами ты не делишься.
- Каждый из них вправе самостоятельно решать такие вопросы, - сказала я.
Он поднял брови:
- Правда?
Я невольно рассмеялась от выражения его лица.
- Вот-вот, ты лучше с ними будешь спать, чем со мной.
Он закатил глаза и картинно развел руки, потом ухмыльнулся:
- Факт. - Он наклонился, улыбаясь, но сказал серьезно: - Но если я потискаюсь с тобой, Адам простит, а с мужчиной - вряд ли.
Я вгляделась в его глаза почти в упор.
- Все так плохо?
Он кивнул и поднял ту мою руку, которой я гладила его живот, к губам, целуя пальцы.
- Я люблю Адама так, как думал, не полюблю никого и никогда, но без внимания я чахну. - Он отпустил мою руку и так низко склонился к моему лицу, как только позволяла разница в росте (с учетом моих каблуков). - Это слабость, да, но мне нужны поглаживания, заигрывание, хоть что-то.
- Приезжай к нам на ужин. Поедим и поваляемся гурьбой перед плазменным экраном во всю стену.
Он замедлил шаг и едва не запнулся, но удержался вовремя.
- Ты серьезно?