Поднявшись наверх, я остановился, пристально глядя на сбившиеся в кучу домики. Аккуратно подстриженными газонами и расходящимися в разные стороны дорожками поселение походило на новенькую площадку для гольфа. За первым рядом коттеджей, как раз там, где начинался подъем, виднелась крыша длинного шлакобетонного строения, походившего на спортивно-культурный центр постройки семидесятых годов. По сравнению с ним жилые дома выглядели несколько обветшавшими, их видавшие виды крыши, такие же серовато-зеленые, что и земля, тут и там пестрели свежими заплатами. Нас встретила полная тишина. Никаких признаков жизни - только мы двое.
- Вот, - указывая на траву, произнес Блейк. - Подождите здесь. Я скоро. Пожалуйста, не сходите с лужайки. Ради вашей собственной безопасности не сходите с лужайки. - Прежде чем я успел его остановить, он уже двинулся по дорожке, по пути поглядывая то вправо, то влево, рубашка для гольфа хлопала по его худой спине.
Сначала я стоял посреди лужайки, глядя в ту сторону, куда он ушел. Затем, поняв, что он не собирается возвращаться, повернулся и осмотрелся по сторонам. Не считая бившихся о берег волн, все было неподвижно. Все словно замерло под горячими лучами полуденного солнца. Жалюзи на всех окнах были плотно закрыты, над крышами домов виднелись густо поросшие деревьями крутые склоны. Западное побережье Шотландии изобилует мошкарой, и я хорошо представлял, что там происходит - наверняка там полно этой гадости.
Подойдя к кресту, я встал в его тени, вытащил из рюкзака мобильник, посмотрел на него и подумал: "Прости, Лекс!" Сигнала, как и следовало ожидать, не было. Подойдя к краю лужайки, я попытался поймать его в другом месте. Ничего не получилось. Глядя на экран, я побродил по лужайке, держа телефон на расстоянии вытянутой руки, встал на цыпочки, глядя на скалы, затем, так и не поймав сигнала, положил телефон в карман и снова уселся. Некоторое время я смотрел на материк, на полуостров Крейгниш, зеленый и туманный, неразличимый на фоне сверкающего моря - лишь на месте пристани виднелась серебряная полоска. Почему Блейк заставляет меня ждать? Вероятно, это был тест на послушание - останусь ли я там, где велено. Разумеется, Лекси сказала бы, что мне, как представителю рабочего класса, всегда было трудно сдавать экзамены по этике, но я просто не мог оставаться на одном месте. Через пять минут мне нужно будет встать. На острове Свиней предстоит еще многое сделать.
* * *
Странно, что письмо, которое я получил двадцать лет назад, было написано именно на этом острове. Получив удар со стороны налоговой службы, Дав распродал имущество фонда и поспешил в Великобританию, увлекая за собой горстку преданных последователей. Здесь он купил остров Свиней и основал Центр здорового образа жизни.
"Единственное, что омрачает мое счастье, - писал он в том письме, - это высокомерие отдельных представителей прессы. Я прекрасно вас помню, мистер Финн. Я помню, как вы сказали, что хотели бы меня убить. Вам следует знать, что я сам распоряжусь своей смертью. Она будет более прекрасной и достопамятной, нежели это могут себе представить люди вашего калибра. Радуйтесь! Вы обязательно узнаете, когда это произойдет, потому что когда я покончу с жизнью, то заберу с собой ваше душевное спокойствие. В свой последний час, мистер Финн, я буду кругами ходить вокруг вас".
В редакции "Фортеан таймс" царила мрачная атмосфера. "Скоро тебе придется продавать место в колонке слухов в "Кросби гералд"", - радостно пообещал Финн. Юридический отдел журнала тем временем готовился к битве, однако обещанный судебный процесс так и не состоялся. Мы ждали, затаив дыхание, но ничего не происходило. Шли недели, потом месяцы. Примерно через год любопытство взяло надо мной верх. Написав на указанный в письме почтовый ящик, я спросил, намерен ли Малачи развивать "тему, указанную в вашем последнем письме", но ответа не получил. Подождав несколько недель, написал снова: "С нетерпением жду вашего послания". Снова никакого ответа. Я слал письмо за письмом, но с острова Свиней ничего не отвечали. Наконец через шесть месяцев я получил короткое сообщение от казначея: "Уважаемый мистер Финн! Мне жаль сообщать вам об этом, но пастора Дава с нами больше нет".
- "С нами больше нет", - сказал я Финну. - Что бы это значило?
- Понятия не имею. Может, утопился. Ну а если он умер, меня это только радует.
- Он сказал, что его смерть запомнится. Сказал, что мы все о ней узнаем. В особенности я. Сказал, что заберет с собой мое душевное спокойствие.
- Да? - сказал Финн. - Ну и как, забрал?
Я помедлил.
- Не думаю. Не чувствую никакой разницы. Мне бы хотелось знать, как он покончил с собой. Мне бы хотелось знать, вернулся ли он к своему манифесту и как он придал этому театральности, потому что я всегда считал, что это будет публичное представление. В таком месте, где каждый мог бы его видеть. Он ведь шоумен.
- Тогда тебе придется отыскать его тело. Это единственный способ все выяснить.
- Угу. Думаю, оно на каком-нибудь мерзком острове в Шотландии.
После этого я двадцать лет проработал независимым журналистом, но все это время остров Свиней оставался в сфере моего внимания. Я занимался сверхъестественными явлениями, много писал, но если на западных шотландских островах что-то происходило, тут же отправлялся туда. Вот как я устроил революцию на Эйгге. И вот как получил в конце концов приглашение на остров Свиней. Странно было думать, что тело Дава находится где-то на этом безмолвном острове. Трудно представить, что пастыри могли с ним сделать. Может, построили мавзолей или оставили его лежать в открытом гробу, чтобы люди приходили и смотрели на него, как на Ленина или Иеремию Бентама? В стеклянном ящике где-то между деревьев…
6
Я молча пересек подстриженную лужайку и пошел по узкой тропинке, вьющейся позади коттеджей. Везде было чисто и аккуратно - вдоль стен ровной линией выстроились мусорные баки на колесиках, в сарае стояла травокосилка с открытым кожухом, за ней аккуратными рядами уложены желтые газовые баллоны. Ничего необычного. Дорожка привела меня к коттеджам и углубилась в рощу. Я сразу почувствовал, что почва начала подниматься.
За эти годы я много работал в Штатах, выслеживая евангелистов, слушая женщин в домашних халатах, рисующих в пыли очертания НЛО. Это утро на острове Свиней внезапно напомнило мне об одном лесочке, который я как-то навестил во время одной из таких вот долгих поездок. Это было в Луизиане, как раз возле Батон-Ружа. Местные жители жаловались, что по ночам кто-то проникает в лес и на площади в четверть квадратной мили украшает все деревья крошечными куколками вуду с горящими красными глазами. Только потом я узнал, что в этих лесах в то же самое время орудовал серийный убийца. Убийца детей. Никто так и не смог с уверенностью сказать, были ли эти куклы связаны с убийствами, или тут чисто случайное совпадение, но мне все это хорошо запомнилось. С тех пор, когда я вхожу в лес в любом уголке планеты, мне сразу приходят на ум отражающиеся в глазах кукол красные точки света, и я думаю о том, не маньяк ли их там оставил - а может, он даже следил за мной, когда бродил поблизости. Сейчас это снова ко мне вернулось - шорох испанского мха и листвы виргинского дуба, слабый звон какого-то струнного инструмента.
Чувствуя, как волосы у меня на голове поднимаются, я остановился и медленно обернулся. Всего в нескольких метрах от меня на дорожке молча стоял Блейк и дружески махал рукой.
- Привет, Джо! Привет! Рад вас видеть. - На его лице появилась противная, кривая улыбка. - Вы ведь помните, Джо, что я просил вас подождать меня на лужайке? - Он засмеялся. - Разве я не просил вас подождать? Разве не просил?
Мне захотелось усмехнуться ему в ответ, улыбнуться, может быть, даже дружески похлопать его по спине и сказать: "Ага, но ты же на самом деле не думал, что я буду ждать? Это же было испытание, правда?" Я чуть было этого не сделал, но тут во мне заговорил профессионал: "Смотри не напортачь, старина Оукси".
- Я решил, что вы обо мне забыли.
Он погрозил мне пальцем.
- Вы сами увидите, Джо, что мы тут очень, очень дружески настроены, но вы должны поверить, что ради собственной безопасности следует соблюдать определенные правила. - Он поднял брови и ослепил меня очередной улыбкой. - Мы установили их ради вас, Джо. Мы хотим, чтобы вы радовались проведенному здесь времени, а не сожалели о нем. А теперь не хотите ли со мной пообедать? - Блейк повел меня назад к коттеджам, протягивая к ним руки, словно собирался продать мне поселок. - Нам бы хотелось все вам показать, - усмехаясь через плечо, сказал он, когда мы вернулись к лужайке и пересекли ее. Все еще разговаривая на ходу, он свернул на дорожку, которая заворачивала за угол шлакобетонного строения. - Мы хотим, чтобы вы остались с нами и как следует нас узнали. Мы хотим, чтобы вы почувствовали себя членом нашей семьи. - Дойдя до поворота, Блейк остановился и театрально вытянул руку. - Сюда, - подмигнув, сказал он, как бы говоря: "Я знаю, что тебе это понравится!"
Шагнув вперед, я завернул за угол и увидел людей, сидящих на скамьях за двумя составленными вместе столами. Ко мне были обращены три десятка лиц последователей Дава. Несколько человек встали со своих мест, широко улыбаясь, не зная, каковы требования этикета; где-то сзади робко зааплодировали. Столы ломились от еды; ветерок шевелил цветастые салфетки и скатерти, шелестел блузами и раскачивал вывешенный над головами массивный лозунг: "Добро пожаловать в Куагач-Эйлеан!"
- Это Джо, - сказал Блейк, протягивая руку вперед. - Джо Оукс. Познакомьтесь с пастырями психогенического исцеления. Добро пожаловать в нашу семью!
Вероятно, только тогда я действительно поверил, что никто на острове Свиней не связывает меня с Джо Финном двадцатилетней давности, великой Немезидой Малачи Дава.
Помните историю с Алистером Кроули - когда "Великий зверь" Кроули пытался воскресить Пана? Ну, все было очень просто: последователи Кроули заперли его с его сыном Макалистером в номере под крышей парижского отеля, пообещав, что ни при каких обстоятельствах не станут входить в номер, независимо от того, какие звуки станут оттуда доноситься. Они ждали внизу, сбившись в кучу и завернувшись в одеяла, так как в гостинице стало чрезвычайно холодно. Всю ночь они со страхом прислушивались к доносящимся сверху ударам, крикам и треску - в общем, обычному вздору. Наконец, на рассвете, когда воцарилось молчание, они осторожно пробрались наверх и увидели, что дверь заперта, а в номере тихо. Взломав дверь, они обнаружили, что проведенный Кроули ритуал увенчался успехом. Сын Кроули Макалистер лежал мертвый в одном конце комнаты, а в другом, голый, окровавленный, на корточках сидел сам Кроули и что-то невнятно бормотал. Потребовалось четыре месяца лечения в психиатрической больнице, прежде чем он смог снова заговорить.
Ну, это известная история. Проблема лишь в том, что ничего подобного никогда не происходило. Это всего лишь миф, всего лишь одна из попыток Кроули обеспечить саморекламу. Как правило, сатанисты именно такие - кучка театральных персонажей, чьей главной целью, как мне кажется, является групповой секс. Так чего же я ждал от пастырей психогенического исцеления? Точно не помню, но, вероятно, обычного вздора - готических одеяний, жертвенных обрядов, лесных песнопений на исходе дня. Чего я совершенно не ожидал - что они оказались обычными людьми, в основном из среднего класса, одетыми так, словно отправились субботним днем за покупками.
- Как видите, Джо, мы совершенно нормальны, - сказал Блейк, указывая мне мое место. - Мы не собираемся вас есть!
- Нет! - засмеялся кто-то. - И не будем пытаться вас обратить!
И это было первое впечатление, какое я должен был получить, повторяющееся снова и снова ощущение нормальности и абсолютного здравомыслия - от хлопчатобумажной скатерти до домашней еды: пирогов с толстой корочкой, бесформенных пирожков со свининой, картофельного салата в больших металлических мисках. Там было даже вино в расставленных на столе непрозрачных кувшинах, и отовсюду, куда бы я ни посмотрел, мне улыбались симпатичные люди, протягивавшие ко мне руки и говорившие: "Привет, Джо!" Но что бы они ни делали, из головы у меня не выходила старая песня "Сияющие от счастья люди". Когда люди так счастливы, в этом есть что-то зловещее… "Сияющие от счастья люди". И еще это проклятое солнце. Солнце в бутылке. Вот о чем они хотели заставить меня думать.
Все, что они делали, напоминало прекрасно отработанную игру наподобие "музыкальных стульев". Мои соседи постоянно менялись. Каждый, кто садился со мной рядом, всячески рекламировал свою общину, из кожи вон лез, рассказывая, сколько напряженного труда требуется для поддержания Центра здорового образа жизни, какое невероятное количество любви и умственной энергии вылилось на Куагач-Эйлеан.
- Все делается с полным, скажем так, уважением к окружающей среде - мы перерабатываем отходы, не используем пестициды или гербициды, мы славим то, что Гея и Господь дают нам на Куагач-Эйлеане. И мы хотим хотя бы немного их отблагодарить. Видите вон там деревья? Это мы посадили.
- Чем больше мы любим землю, тем больше она нас вознаграждает. Мы сами выращиваем все фрукты и овощи. Думаю, в том, что касается размеров и вкуса наших овощей, тут мы любому дадим сто очков вперед.
- Видите трапезную? Я сам сделал окна. До того как Божьей милостью я сюда попал, я был плотником. Вся древесина из возобновляемых источников - и часть ее с Куагача. Сейчас я работаю над новыми дверями для коттеджей.
Высокий африканец в дашики рассказал мне, что прибыл в Англию как миссионер, чтобы проповедовать слово Божие среди британцев. "Эта гордая нация совсем забыла Бога", - заявил он, (Неплохо, правда? Нигериец несет нам христианство - как все переменилось.) Тем не менее никто так и не упомянул имени Дава, что показалось мне несколько странным. Я ждал достаточно долго, чтобы, когда я заговорю, все выглядело как обычное любопытство.
- А что случилось с вашим основателем, пастором Малачи Давом? Я не вижу его здесь.
Когда я произнес имя пастора, лицо до этого улыбавшегося миссионера стало несколько напряженным, а взгляд - отрешенным. Тем не менее он продолжал сиять.
- Он ушел, - с фальшивой жизнерадостностью произнес он. - Он покинул нас несколько лет назад. Он заблудился.
- Он покончил с собой? Говорили, что он собирался это сделать.
Африканец не моргнул глазом, улыбка его стала еще шире, еще напряженнее.
- Он ушел, - повторил он. - Уже давно. Он заблудился.
- Спасибо, что спросили насчет Малачи. - Неожиданно появившийся Блейк взял меня за локоть, чтобы отвлечь от миссионера. - Малачи наш основатель, наш вестник. Нам дорого его имя, хотя многие о нем позабыли.
- Я проделал кое-какую домашнюю работу. Похоже, он утопился. - На другой стороне стола я видел бескровные лица жующих женщин, одна из которых методически пыталась сломанным ногтем вытащить из зуба кусок хряща. - Хотя не могу понять почему. В таком раю…
- Нет, нет, нет. - Блейк одарил меня той же самой улыбкой, которую только что продемонстрировал миссионер. - Господь его еще не забрал.
Я замер. Это становилось интересным.
- Он жив?
- О да!
- Тогда где же этот мер… - Я осекся. - Тогда где же он?
- Он… он ушел. Уже давно от нас ушел.
- И куда же? В Нью-Мексико?
Молчание.
- В Лондон?
- Ушел, - повторил он с застывшей улыбкой; взгляд его ничего не выражал. - Спасибо за проявленный интерес, Джо. Когда пожелает Господь, я расскажу вам все, что вы хотите знать о Малачи Даве. Все, когда пожелает Господь.
К тому времени, когда солнце ушло из зенита и тени растущих на скалах деревьев вытянулись, как стрелки часов, я познакомился по меньшей мере с половиной членов общины: здоровенными мужиками в джинсовых куртках, сочувственно склонявшими голову набок во время разговора; пожилым бывшим профессором теологии в очках в тонкой оправе, который обнаружил здесь источник пресной воды и создал насосную систему; серьезными студентками в цветастых юбках, которые могли часами говорить о теоретической основе психогенического исцеления.
Продолжая кивать, я размышлял над тем, что сказал Блейк: Малачи жив. Может, поэтому я все еще сохраняю душевный покой? Как же он ускользнул от моего внимания? Если бы он устроил новую общину, я бы об этом узнал. Мне известны были все места, куда он мог направиться, все его связи. Он ведь из Лондона. Странно, если последние двадцать лет он прожил в одном городе со мной.
Но что бы ни случилось с их основателем, не это сейчас беспокоило умы членов общины "Пастыри психогенического исцеления". Присмотревшись, это можно было увидеть совершенно ясно. Здесь происходило что-то еще. Произошел какой-то раскол. Какие-то неприятности случились в раю.
В дальнем конце стола с каменными лицами сидела группа из восьми человек, не пытавшихся подойти и представиться. Они нервно перешептывались между собой, а некоторые, когда думали, что я их не вижу, посматривали назад, в сторону скалы. Заметив, что я на них поглядываю, Блейк взял свой бокал, похлопал меня по руке и сказал:
- Пойдемте. Разрешите представить вас Гаррикам. Это все равно случится раньше или позже.
Казначей центра Бенджамин Гаррик был высоким, изможденного вида мужчиной с короткой стрижкой и в застегнутой на все пуговицы серой рубашке. Сидевшая справа от него ширококостная, мужеподобная женщина была одета в голубой плащ, на голову ее была накинута шаль, из-под которой выбивались рыжие кудри. Кивнув, они приветствовали меня, но без особого радушия. Сьюзен - так ее звали - совсем не обрадовал мой визит. Она сидела в напряженной позе, отводила взгляд, пока ее муж рассказывал мне о финансовом положении общины, и ничего не говорила, но через пять минут вдруг отложила вилку и принюхалась.
- Это с юга, - заявила она, и ее кудри задрожали. - Мы не должны были приходить сюда, если ветер дует с юга.
- Не сейчас! - пробормотала сидевшая рядом женщина в старой соломенной шляпе.
Бенджамин Гаррик опустил голову и, аккуратно промокнув губы салфеткой, вполголоса пробормотал:
- Дорогая, пусть этим занимается Блейк.
Тем не менее что-то уже началось. Краем глаза я видел, как остальные женщины кривились и морщили носы, одна или две повернулись спиной к скале. Отложив вилку, я тоже принюхался. Пахло отвратительно. Гниющие растения? Или запах доносится из отстойника? Несомненно, это был запах разложения и смерти. Я сразу вспомнил о тухлом мясе под сточной трубой.
За столами две женщины отодвинули от себя тарелки, остальные сидели с невеселыми лицами, пытаясь доесть картофельный салат. Одна достала носовой платок и прикрыла им нос.