- Почему же тогда он получил против вас судебный запрет?
- Потому что он сумасшедший! Сумасшедший. Мы не сделали ничего плохого! - Блейк замолчал, тяжело дыша и вытирая с лица пот - так, словно ему было трудно себя контролировать. Сняв через голову бинокль, он протянул его мне. - Вот, смотрите. У него там настоящая крепость.
Опустив камеру, я взял бинокль. Передо мной мелькнули край какого-то валуна, куча ржавых бочек, желтая этикетка, предупреждающая о наличии опасных веществ. Противоположный откос отличался от того, на котором мы стояли, - он был темнее и меньше. Подняв бинокль, я обнаружил там, где начинались деревья, какую-то сетчатую структуру.
- Это что - еще одна изгородь? Он поставил изгородь типа вашей?
- Да.
- И когда же он возвел это маленькое чудо?
- Два года назад. А видеокамеры вы заметили? Сейчас они нацелены на нас, Джо.
Я медленно переместил бинокль. Изгородь шла по всей длине откоса, а перед ней располагались по меньшей мере четыре десятка видеокамер. Все они были нацелены на залитое лунным светом ущелье и, посверкивая, смотрели на нас немигающим взглядом.
- Если нас эти видеокамеры заснимут, он сможет доказать нарушение судебного постановления, и мы никогда не получим доверенность.
- Так вот она, ваша Берлинская стена! Стало быть, здесь все и происходит. - Я уже собирался опустить бинокль, когда перед окулярами мелькнуло нечто такое, чему я не мог подобрать названия. Я быстро поднял бинокль, передо мной снова мелькнула изгородь и…
- Блейк! Это еще что такое?
На меня смотрела пара пустых глаз, а под ними виднелось чье-то рыло. Свиная голова. На изгороди. Передвинув бинокль вправо, я обнаружил еще одну - те же грубые черты, те же пустые глаза и свисающий язык. Опустив бинокль, я вгляделся повнимательнее и увидел неясные светлые пятна, расположившиеся один за другим поверх изгороди, словно головы на средневековых укреплениях, через каждые три метра, совсем как горгульи на другой стороне.
- Откуда они взялись?
- Я же вам говорил - Малачи очень болен. Он хочет нас запугать.
- А если бы я спросил Бенджамина Гаррика, что бы ответил он?
Блейк не отрывал взгляда от противоположной стороны ущелья. Когда он заговорил, его голос звучал обреченно:
- Если бы вы спросили Бенджамина Гаррика, он бы сказал, что их поставил туда Пан. Он бы сказал, что Пан может голыми руками разорвать на части живую свинью.
9
Судя по всему, у Гарриков оказалось не так уж мало последователей. Они сумели убедить по меньшей мере пятнадцать других членов общины в том, что Пан действительно живет на острове Свиней под контролем Малачи - или, что еще хуже, без него. Блейк знал, что я не отступлюсь, поэтому на следующее утро отвел меня в их коттедж, чтобы поговорить. Буря, которую он обещал, и в самом деле разразилась, за ночь накрыв остров темными облаками, окутав серым туманом и моросящим дождем. Когда в одиннадцать утра мы двинулись в путь, деревня будто исчезла - сквозь туман пробивался лишь оранжевый свет электрических огней.
Гаррики жили на том конце дорожки, который спускался к пристани. Их коттедж, когда-то выкрашенный в светло-зеленый цвет, теперь стал почти белым. Это было единственное жилище с телевизором - над крышей красовалась антенна. Сидя в хорошо освещенной кухне с веселенькими полосатыми шторами, мы пили из дымящихся кружек кофе и поедали испеченные Сьюзен шоколадные пирожные с орехами. Соверен сидела на валике дивана в соседней комнате. Она молчала, но я знал, что она смотрит на меня с насмешливой, понимающей улыбкой. На ней были черная футболка с изображением Аврил Лавинь и плиссированная мини-юбка с пряжкой, ее длинные худые ноги подрагивали, словно она танцевала под какую-то музыку, звучащую только у нее в голове.
Откинувшись назад, я открыл блокнот.
- Я сумею помочь вам лишь в том случае, если вы расскажете мне все, - сказал я. - Мы будем говорить о Малачи - и вы должны рассказать мне все, что о нем знаете.
Сьюзен Гаррик покраснела.
- Мне это не нравится, Блейк, - сказала она, посматривая то на меня, то на моего спутника. - Такой подход мне не нравится. А как же наше соглашение от марта две тысячи пятого года?
- Сьюзен, никакого соглашения не было, - ровным голосом ответил он. - Это ты сказала, что не будешь разговаривать с посторонними, но я тебе ничего не обещал. Я действую в интересах всей общины.
- Ну, не знаю, - сказала Сьюзен, потирая ладонями руки, на которых выступила гусиная кожа. - Я лишь уверена: если Малачи узнает, что мы об этом говорили, он снова пришлет сюда это… создание. Мне не хочется его провоцировать.
- Мистер Оукс, - обратился ко мне Бенджамин, - а это обязательно? Мы только хотели, чтобы вы рассказали о том, как трудно нам приходится на Куагаче, и о том, как мы к нему привязаны. Мы просто хотели убрать Малачи с острова, чтобы можно было прийти туда и изгнать то, что он попытался там оживить.
- Бенджамин, Сьюзен! - Блейк оставил свой кофе и перегнулся через стол, взяв их руки в свои. - Сьюзен, Бенджамин, это очень важно. Джо сказал мне, что не будет ничего писать, пока мы не расскажем об этом.
Сьюзен пристально посмотрела на меня.
- Это правда?
- Это важно для того, чтобы пробудить интерес у читателей, - сказал я, как мудрый дипломат. - Их нужно чем-то привлечь.
Сьюзен посмотрела на мужа, который только покачал головой и пожал плечами.
- Блейк всегда поступает по-своему, - мрачно сказала она, двигая крошки, оставшиеся на ее тарелке. - Всегда одно и то же. - Она посмотрела на Блейка; на фоне голубого платья ее лицо выглядело заметно постаревшим. - Когда я говорю, Блейк, не пытайся меня одернуть. Я знаю, ты поступаешь так только потому, что боишься, но меня это ранит.
- Я не пытаюсь тебя одернуть. Просто согласись, что если люди узнают о безумии Малачи, это только усилит нашу позицию.
- Но это вовсе не так, - обращаясь ко мне, продолжала Сьюзен. - Он не безумец. Он порочен. Он занимается вещами, с которыми не должен связываться ни один христианин, и все об этом знают, даже Блейк.
- Занимается? - спросил я. - Чем же он занимается?
Сьюзен пронзила меня взглядом своих бледно-зеленых глаз.
- Там, где есть свет, мистер Оукс, там в равной мере присутствует тьма. Давайте скажем прямо: это не безумие. Малачи научился вызывать биформу.
- Что такое биформа?
- Получеловек-полузверь. - Она понизила голос и слегка наклонилась ко мне. - Что? Вы думаете, это невозможно? А куда, как вы думаете, ведут эти шахты в южной части острова?
Я открыл было рот, чтобы ответить, но передумал. Первое правило беспринципного писаки - никогда не выражай сомнения и не высмеивай. Когда кто-то говорит, что видел на крыше лицо Элвиса, не смейся.
- Миссис Гаррик, - осторожно начал я, достал ручку и записал в блокноте слово "биформа". Я чувствовал, как Соверен смотрит на меня из соседней комнаты, ожидая, что я скажу. - Блейк предполагает, что эта… эта биформа на видео - сам Малачи. Может быть, замаскированный. Он считает, что…
- Я знаю, что считает Блейк! - раздраженно перебила меня Сьюзен. - Но он не видел этого монстра. А я видела.
- Вы его видели?
- Ну да, - довольная собой, сказала она. - Я же говорила, что вам следует воспринимать меня всерьез. - Улыбаясь, она встала и подошла к стоявшему возле стены буфету, выдвинула ящик и вернулась к столу с ворохом каких-то бумаг. - Почти три года назад, задолго до того, как появилось это дурацкое видео. - Сьюзен положила передо мной бумаги. - Было поздно. Все уже легли спать, и была моя очередь относить отходы в сарай. Я шла по той дорожке - вон там… - Она наклонилась и указала в направлении трапезной. - За окном туман скручивался в тонкие спирали, когда я вдруг почувствовала… - Она помолчала. - Я вдруг испытала ужасное ощущение, мне показалось, что… - Она положила руку себе на шею, как бы заново переживая тот момент. Серые тени от падающих за окном дождевых капель скользили по ее лицу, словно слезы.
- Ну и? - пробормотал я. - Вы вдруг почувствовали, что…
Закашлявшись, Сьюзен покачала головой.
- Что за мной наблюдают. Волосы вот здесь - ну, вы знаете, на шее - встали дыбом, я подняла голову и увидела это. Оно сидело на дереве, словно какой-нибудь лев.
- Ну хорошо, - спокойно сказал я, отложил ручку, взял верхний листок, развернул его и разложил на столе. - И это… - Передо мной был сделанный углем рисунок, по краям слегка смазанный и испачканный, но в целом мастерски выполненный. Большая его часть представляла собой листву, но кое-где ветви расступались, и в одну из них с обезьяньей силой вцеплялась тщательно прорисованная человеческая ступня. Рядом с ней виднелась ягодица и… о Господи, мне захотелось улыбнуться… хвост! Он свешивался с ветки по меньшей мере сантиметров на шестьдесят.
- Видите, как оно сидело? - Сьюзен опустилась рядом со мной на корточки, для равновесия держась за стол. В соседней комнате Соверен с отвращением резко выдохнула - ей было стыдно за свою маму. - Видите? Вот так. - Сьюзен приподнялась так, чтобы я мог видеть, как ее ноги в коричневых леггинсах переходят в туристские ботинки и домашней вязки носки. - Я могла видеть вот эту часть. - Она неопределенно обвела рукой свою ногу и ягодицы. - Отсюда досюда. Я не видела то место, где хвост прикрепляется к телу, потому что оно было скрыто в ветвях, но видела сам хвост.
- И как долго это существо находилось на дереве? - Я взял в руки следующий листок. Тот же рисунок, но под немного другим углом.
- Я закричала, и оно убежало.
- Мы обыскали всю эту часть острова, - сказал Бенджамин. - И не смогли его найти. Поверьте, мы искали.
Я просмотрел остальные бумаги, снова и снова натыкаясь на тот же рисунок.
- Нога вполне человеческая.
- Да - и вся кожа совсем как человеческая, даже на хвосте. Темно-коричневая - ну, знаете, как на выделанной коже. Я видела ее достаточно близко, чтобы говорить об этом с уверенностью.
- Это латекс. Хорошо сделанный костюм, - сказал Блейк. - У Малачи, видно, были на то свои причины.
- Тогда, - сказала Сьюзен, выпрямившись, опустив руки на стол и наклонившись так, чтобы заглянуть Блейку в глаза, - тогда скажи мне вот что, Блейк. Если это был костюм, то как он заставил хвост двигаться?
- Он двигался? - спросил я. - Что вы имеете в виду - он двигался?
- Он подергивался. - Сьюзен изобразила рукой мускульное сокращение. Мне сразу вспомнилась змея или акула. - Ну или, знаете, как это делают кошки.
Я отвел взгляд от ее руки и посмотрел на Блейка, ожидая от него разъяснений.
- Послушайте, - нетерпеливо сказал он, - вы можете написать все, что хотите. На самом деле то, что здесь происходит, не имеет никакого значения. Главное, чтобы было ясно: поведение Малачи просто невыносимо. Он безумен. Располагая достаточными средствами, мы можем передать этот остров тем людям, которые о нем заботятся.
- Я хочу знать, что еще видела Сьюзен. Вам известно о свиных головах поверх изгороди?
- Их все видели, - ответил за нее Бенджамин. - Но есть кое-что еще. - Он повернулся на стуле и посмотрел туда, где молча сидела Соверен. - Расскажи мистеру Оуксу, что с тобой случилось.
Но Соверен не обращала на своего отца никакого внимания и только улыбалась мне своей странной улыбкой, словно смеялась надо мной, рассеянно покачивая ногами в розовых пластмассовых сандалиях. Повернувшись, Бенджамин проследил за ее взглядом, словно это был какой-то зримый предмет, и когда его глаза остановились на мне, выражение его лица изменилось.
- Соверен! - резко произнес он, заставив ее вздрогнуть. - Ты меня слышишь?
- Что? - спросила она, мигая, будто неожиданно проснулась. - Что?
- Расскажи мистеру Оуксу, что ты поймала в ловушку.
Лицо девушки прояснилось.
- После того как мама увидела, - с улыбкой сказала она, - ну, после того как она увидела эту странную штуку - Господи, мне это так понравилось, и я сделала эту… ну, ловушку. - Соверен кивнула в сторону окна. - Там, в его лесу. Потому что я, ну, никогда не видела Малачи, понимаете? Только на фотографиях. И вот мне захотелось докопаться до сути и посмотреть, что нужно этому чуваку, и тогда я пошла и выкопала яму и накрыла ее всякими штуками, как это делают в джунглях - получилось очень клево, - и оставила ее на несколько дней. А потом вернулась.
- Давай покажем ему, что мы нашли, Соверен, - сказала Сьюзен, встала и сняла с вбитого в дверь гвоздя шерстяную кофту. С тех пор как я появился у нее на кухне, она здорово изменилась: у нее был вид победителя, словно она понимала, что вот-вот выиграет спор. - Пойдем к холодильникам и покажем.
Мы взяли с собой зонты. Но толку от них было не много - дождь напоминал густую изморось, словно мы стояли возле водопада. Он проникал повсюду - в глаза, в уши. После короткой прогулки к трапезной мы все покрылись росой.
- Я ведь увлекаюсь фотографией, - сообщила мне по дороге Соверен. - Если вам нужна девочка, чтобы таскать ваши сумки, подавать вам линзы и прочую ерунду, так это я. Когда я сделала ловушку, мне в голову пришла одна нехорошая мысль. Я протянула, знаете, такую проволоку, привязала ее к фотокамере и прикрепила камеру между деревьев над самой ловушкой, чтобы снять все, что туда попадет.
- Но Малачи ее оторвал, - заявил Блейк, когда мы вошли в трапезную. - Он ведь ее нашел, не так ли?
- Кто-то ее оторвал, - поправил Бенджамин. - Мы не знаем, был ли это Малачи. Мы так и не узнали, кто или что это сделало.
- Вам стоило бы посмотреть на эту камеру, Джо, - заметила Соверен, стряхивая свой зонт. - Готова спорить, вы никогда не видели ничего подобного. Вас бы это просто ошарашило. - Через трапезную, где стояли вымытые сверкающие столы, мимо кухни, где гремели кастрюлями и тарелками двое мужчин, прислуживавших за обедом, она провела нас в боковую комнату и включила свет. Внутри тихо жужжали три большие морозильные камеры. - Вот что угодило в ловушку, - положив руку на одну из них, со слабой улыбкой сказала она. - У меня прямо сердце разрывается при мысли, что он украл снимок, где показано, как оно туда падает. - Она подняла крышку морозильника, и оттуда вырвалось облачко холодного спертого воздуха. Все столпились вокруг. На боку лежала свинья, наполовину прикрытая хлопьями белого льда.
- Свинья, - лукаво улыбаясь мне, сказала Соверен. - Моя собственная свинья. Как она вам нравится?
- Покажи мистеру Оуксу другую сторону, - сказал Бенджамин. - Давай, переворачивай.
Вздохнув, девушка погрузила руки в лед, пытаясь ухватить животное.
- Ну тогда помогите мне.
Мы все сунули руки в морозильник и общими усилиями перекатили свинью на спину. Ноги ее были задраны, к копытам прилипли замерзшая грязь и клочья травы.
- Поворачивайте на бок, - велел Бенджамин, и мы снова приподняли свинью и с грохотом отпустили; из морозильника вылетела тонкая струя льдинок.
Глядя на свинью, я потянулся за своей фотокамерой. На боку животного, аккуратно нанесенный каким-то раскаленным предметом, красовался символ, столь излюбленный ведьмами и самозваными сатанистами всего мира, а именно пентаграмма. Я тут же сделал несколько снимков.
- Блейк, - сказал я, закрывая крышкой объектив, - мне нужно попасть туда. Я хочу поговорить с Малачи.
- Это невозможно. В такую погоду лодка не выйдет в море. Это все равно что просить меня совершить самоубийство.
- Вам незачем туда отправляться. - Крупное лицо Сьюзен исказилось от гнева. - Ни на лодке, ни как-то по-другому. Вы уже и так знаете все, что нужно. Вы не должны его беспокоить. Это худшее, что вы можете сделать.
10
В конце концов мне помогла Соверен. Во время обеда я вышел из-за стола, чтобы принести из коттеджа Блейка новый блокнот, и на обратном пути я услышал, как сквозь туман кто-то шепчет мое имя. Сделав несколько шагов, я увидел Соверен, стоявшую между двумя коттеджами, прижав палец к губам и подзывая меня другой рукой. На ней был накинутый на плечи джинсовый жакет, на ресницы была нанесена тушь, словно она собиралась на свидание. Оглядевшись, чтобы убедиться, что меня никто не видит, я вошел в проулок.
- Я отведу вас туда, - подавшись вперед, горячо сказала она. - Я знаю, как попасть на сторону Малачи, чтобы камеры ничего не засекли. Там есть мертвая зона.
- Ты имеешь в виду лодку?
- Нет, через ущелье. Я наблюдала за этими камерами и уверена, что мы сможем это сделать.
- Когда?
- Сейчас. - Она усмехнулась, глаза ее блестели от возбуждения. - Вода и туристские ботинки. - Она указала на прислоненный к стене рюкзак. - Это сведет с ума маму с папой, но не все же мне их слушаться.
Я оглянулся на стоявшую за спиной стену тумана. Как быстро меня хватятся? Минут через десять?
- Ладно, - сказал я, наклоняясь, чтобы взять ее рюкзак. - Только давай побыстрее.
- Нет, подождите. Мне нужны деньги.
- Деньги?
- Двадцать фунтов, и я все сделаю.
- И что ты будешь делать с двадцатью фунтами?
- Я коплю на то время, когда уеду отсюда. Двадцать фунтов - или ничего не будет.
- О Господи! - Бросив ей рюкзак, я начал ощупывать карманы в поисках кошелька. - Ты деловая женщина, Соверен. Я дам тебе деньги.
- Я знаю, - сказала она, не сводя глаз с моего кошелька. Я достал пару измятых десяток и тут же отдал ей. Она схватила их так, словно они могли исчезнуть, и засунула в карман жакета. Потом, вместо того чтобы повернуться и пойти, закусила губу и подняла на меня глаза. - И кое-что еще.
- Что?
- Мне нужно быстренько потискаться.
Я замер, наполовину засунув кошелек в карман.
- Что?
- Потискаться. Вы знаете, что я имею в виду. - Взглянув в конец аллеи, она наклонилась ко мне. Я чувствовал ее дыхание - пахло какой-то карамелью, кажется, ирисками.
- Давай называть вещи своими именами, - с невольным страхом сказал я. - Ты хочешь потискаться. И за это готова перевести меня через ущелье?
- Да.
Я затолкнул кошелек в карман.
- И что это значит? Я тискаю тебя или ты меня?
- Оба.
Я недоверчиво засмеялся:
- Ты что, шутишь?
- Нет, - ответила она. На этот раз в ее голосе звучала неуверенность. И некоторая обида. - Я серьезно.
- Ну-ну, - протянул я. - Ты… - Я замолчал. Ее лицо обмякло, вся бравада куда-то исчезла. Внезапно она как-то уменьшилась, словно ребенок, готовый вот-вот заплакать. - Соверен! - сказал я. - Послушай, Соверен, это было бы неправильно.
- Что было бы неправильно? - дрожащим голосом спросила она. - Почему неправильно?
- Потому что… - Я вытянул руки. Нужно ли все растолковывать? - Потому что мне тридцать восемь, Соверен. Я вдвое тебя старше.
- Мне уже почти восемнадцать.
- Тебе почти восемнадцать, и ты очень симпатичная, Соверен, но ты… ты не должна говорить подобные вещи мужчинам моего возраста.
- Почему?