Но хитрость его оказалась напрасной: Олег не собирался выпускать из рук машину.
- Не съедим твой велосипед. По двору проедем, и все. А ты пока посмотри, какой мы душ сделали.
- Это не душ, а самовар, - определил Олег, который умел все вещи называть своими именами. - Вот у нас в ванной - это душ. Спроси Миньку, он видел.
Минька в самом деле видел. Это случилось, когда Олег не пришел в школу, и учительница попросила Миньку узнать, что с ним. Олег водил Миньку по комнатам. В одной они попрыгали на кожаном диване, на котором подкидывало не хуже, чем на батуте, в другой рассматривали ковер во всю стену, на нем красивые птицы с яркими хвостами, на противоположной стене большие фотографии дядечек и тетечек - родственников Олега. На родственников Минька стеснялся поднять глаза. Они строго смотрели на него и будто спрашивали: "А нет ли у тебя, Минька, двоек в дневнике?"
Заглянули потом в кухню и ванную. Вот там Минька и видел душ. Он сверкал никелем, а стены были отделаны белой плиткой почти до потолка.
Напоследок Олег провел его в маленькую комнату, там стояли кровать, стол с выдвижным ящиком и полки с книгами.
- Это моя комната, - сказал Олег. - Здесь я что хочу, то и делаю.
Только он это сказал, вошла тетушка с важным лицом, как у родственников на стене, и сделала Миньке замечание: наследил по всему полу, а Минька еще у порога снял ботинки, не мог же он носками следить. Тут Олег стал кричать и топать ногами, а Минька, воспользовавшись, шмыгнул за дверь и был таков.
- Ну дай прокатиться! - все еще упрашивал Павлик. - Хоть до арки… Когда у меня чего бывает, я всегда даю. Просят - и даю.
- Хитер! - сказал Олег и кивнул Миньке. - Он прокатиться хочет. Ему велосипед понравился. А сломаешь? Он денег стоит. Покупай свой, тогда и катайся, сколько знаешь… И ничего ты не даешь: у тебя ничего не бывает.
Олег развернул велосипед и, не рискуя больше садиться, отправился, прихрамывая, в подъезд своего дома.
- И пусть! - сказал Минька. - Пусть! Зато у нас душ есть. Еще лучше…
Они посмотрели на душ, и теперь он им показался простым мятым самоваром.
- Может, и нам купят. Попросим, Минь! Мне мама давно обещала что-нибудь купить.
- Правильно! - одобрил Минька. - Можем попросить один на двоих. Один на двоих еще лучше - дольше не надоест. Через день будем кататься. Сегодня ты, завтра я. Или ты до обеда, я после. И тогда Олег пусть больше не хвастается.
Но матери им наотрез отказали. А Семен стал насмехаться над Минькой.
- Купи тебе велосипед - ходить разучишься.
Когда отказали, иметь велосипед еще больше захотелось. Может, он им не так и нужен, а чтобы Олег Кусариков не хвастался. Надо где-то самим заработать денег, Минька без Павлика совсем бы пропал: развел руками - где их заработаешь? Павлик утешил: придумаем.
Пришел вскоре к Миньке домой.
- Пошли. - И вытаскивает из кармана горсть медяков - копеек сорок.
Минька подумал, что Павлик зовет его мороженое покупать, а тот привел его на соседний двор, где весной мальчишки в расшибалку на деньги играют.
У Павлика дело сразу хорошо пошло: приловчится, стукнет биткой по краешку монетки, она и переворачивается орлом, он ее в карман. Вдвое больше стало у него денег. Вот счастье-то приваливает. Ну, а известно, за счастьем следом идет несчастье, так всегда в жизни бывает. Увлекся Павлик, небрежнее стал играть. И ушли с чужого двора с пустыми карманами. Нет, не прибыльное это занятие - игра.
- Будем металлолом собирать, - объявил Павлик.
Дело опять поначалу пошло хорошо. Дня через два у сарайки высилась большая груда: спинки от кроватей, заслонки печные, тазы старые - всего много. Стали по соседним дворам ходить, там собирать - на своем все подчистую подобрали. Как-то отлучились часа на два, приходят, а кучи как не бывало, ни железинки не оставлено. Одного спросят, другого, говорят им: приезжала какая-то машина, а что за машина - никому неизвестно. Вот и поработали!
Ребята помрачнели от досады. Одна радость осталась, утешение: самовар-то хоть не увезли, видно, поняли, что для дела подвешен к забору. Выбегут, как и прежде, утром - и под душ. Наобливаются так, что зубы начинают лязгать.
Однажды Павлик, задумчивый такой, но с хитроватым блеском в глазах, сказал Миньке:
- Я, кажется, придумал. И еще как придумал. Не хуже велосипеда будет…
И рассказал, что он придумал. Минька пришел в восторг: с Павликом не пропадешь.
В сарайке у Павлика фанера: мать для каких-то нужд припасла. У механического завода разыскали толстый железный прут. Потом подобрали березовый кругляш… И работа закипела.
Раз заглянул к ним в сарайку Семен. Посмотрел, как ребята трудолюбиво строгают доски, примеривают их и, не разузнав толком, что они мастерят, сказал по-обидному:
- Напрасно стараетесь. Ничего у вас не выйдет.
Потом походя дал Миньке подзатыльника, ковырнул большим пальцем по голове Павлика "против шерсти" и повторил:
- Бросьте, говорю. Займитесь каким-нибудь делом.
Но на следующий день появился снова. Разрезал ножовкой железный прут, припасенный для осей, один для задних колес покороче, второй для передних - длиннее. В длинном выгнул в середине педали под обе ноги. Часа три провозился с фанерой - обрезал ее, прибил к краям планки, сколотил - получился кузов, открытый, если сесть, верхние борта как раз под локоть.
- Колеса из кругляша выпилю, остальное сделаете сами. Работы всей пустяк.
Это ему пустяк, а ребята еще с неделю не вылезали из сарайки. Но вот в полдень, когда ярко светило солнышко, когда тем, кто купается, не хотелось вылезать из воды, когда все живое пряталось в тень, - в этот час из сарайки с пронзительными свистками выкатил двухместный автомобиль. Раскрашен он был под пожарную машину, там, где у всех порядочных автомобилей должен быть мотор, красовалась аккуратно нарисованная звезда, пониже крупными буквами было выведено "Марс". Колеса из кругляша были густо покрыты белилами.
Минька сидел за неподвижным рулем, потому что поворот можно было делать педалями, Павлик дул в жестяной свисток.
Автомобиль со скрежетом и грохотом покрутился по двору и снова был спрятан в сарайке. В тот день никто его больше не видел. Видели только Миньку и Павлика под душем. Они отмывали прилипшую к рукам краску.
Среди гвалта слышатся зазывные выкрики:
- Семечки! Семечки! Семечки! Пахучи-и-е!
- А вот ковер! Всевозможные виды Крыма и волжские пейзажи!
- Изготовляем ключи для домашних нужд! Имейте запасные ключи!
Шумно и весело по воскресеньям на городском базаре. Торгуют всякой всячиной. А неподалеку цирк, крутятся карусели. Взрослые с удовольствием катаются на них, не только детишки. Ничем не удивишь базарных посетителей.
Десяток зевак окружили самодельный раскрашенный автомобиль. Какой-то гражданин в кепке и с усиками, ради любопытства или шутки, настойчиво добивается у ребят, за сколько они хотят продать свой автомобиль.
- Какие вы коммерсанты! - гудит он низким голосом. - Вынесли товар - и не знаете, сколько он стоит.
Минька и Павлик растерялись: больно уж много покупателей. Они в затруднении.
- А вы сами… Скажите сами, - выкручивается Минька из трудного положения. Павлик одобрительно кивает.
- Ага! Сами, - добавляет он.
- Да как же я скажу! - удивляется гражданин их торговому невежеству. - Я, к примеру, полтинник вам предложу, ведь не согласитесь?
- Не согласимся, - вздыхают "коммерсанты".
- Да вы хоть товар лицом покажите. Прокатитесь-ка по кругу.
Испуганные вниманием, Минька и Павлик садятся в автомобиль и едут по кругу. Толпа прибывает. Когда автомобиль останавливается, гражданин сердито говорит:
- Ну и дураки же вы, братцы. Этакую вещь продавать вынесли! Да такой автомобиль вам самим сгодится! - Он прямо-таки горит возмущением.
Взрослые улыбаются. Все начинают разглядывать машину и хвалить ребят. Им приятно. Еще и еще проезжают по кругу, хотя их об этом никто больше не просит.
- Так сколько же вы хотите? - допытываются из толпы.
- Сколько дадите, - теперь уже беззаботно отзывается Минька. Сейчас для него главное - не продажа, а всеобщее внимание. Куда там карусель или цирк! Что может сравниться с тем, что сейчас здесь происходит!
И героями выступают не кто-то, а Минька и Павлик. Никто из мальчишек мечтать не смеет о такой чести. Минька нажимает педали, и автомобиль снова едет к удовольствию взрослых покупателей и зависти ребятишек.
Вдруг из толпы они слышат хорошо знакомый голос:
- Это ваш, да, автомобиль? Продаете?
Повернули головы: так и есть - Олег Кусариков. Его за руку держит полная, хорошо одетая женщина, наверно, мама.
- Здравствуйте! - продолжает Олег. - Это вы сами сделали? Здорово! А мы на каруселях катались. Мама, это наши ребята. Минька у нас был.
- Идем, Олежка, идем.
Но куда там! Олег впился глазами в автомобиль, оторваться не может.
- Давай я за тебя покручу педали, - предлагает он Миньке. А тому сразу вспоминается, как жадничал Олег со своим велосипедом. Он смеется Олегу в лицо.
- Не трожь! Купи, тогда и садись!
И снова автомобиль катит по кругу. Оглушает свисток, грохочут по асфальту колеса. Минька правит прямо на Олега, кричит:
- Посторонись!
Олег пятится, но от машины не отводит глаз. Она ему очень понравилась.
- Пойдем, Олежка, - зовет мать.
- Купи, мама!
- Что ты, Олежка! Куда его ставить будем? Да и зачем он тебе?
Но не таков Олег, требовать он умеет.
- Купи! - кричит он и топает ногой.
- Хорошо, хорошо, - торопливо соглашается мать. - Спроси, сколько они хотят.
- Сколько вы хотите? - спрашивает Олег.
Минька и Павлик переглядываются. Они бы сказали: сколько дашь, но знают, что Олег жадный, обманет.
- Нам надо столько денег, чтобы купить велосипед.
- Они с ума сошли! - ужасается мать Олега. - Пойдем отсюда!
В толпе смеются. Но теперь уже смеются не над "коммерсантами", а над Кусариковыми, потому что Олег топает ногами и ревет, он ни за что не хочет уходить.
- Хорошо! - сдается Олегова мать. - Предложи им половинную цену и пусть везут к нам домой.
- Не отдавайте, ребята, - опять вмешивается гражданин в кепке. - Вы же настоящие конструкторы! И зачем вам деньги понадобились?
- Деньги нам на велосипед нужны, - поясняет Минька.
- Не в обиду будь сказано, но вы в самом деле, братцы, дураками выглядите! - взрывается гражданин. - Машину на велосипед хотят сменять! - обращается он к людям. - Скажите вы об этом где-нибудь в другом месте - засмеют, ей-ей засмеют.
А Олег ревет. И мать брезгливо говорит:
- Хорошо. Пусть едут за нами. Я покупаю.
Олег прыгает от радости.
- Вылезайте! - кричит он. - Покупаем! Мой теперь автомобиль! Ну, живей вылезайте!
У ребят темнеют лица. Им жалко расставаться с машиной: столько времени делали, а тут еще он со своими поддразниваниями.
- Долго вас просить! - злится Олег.
Минька в упор смотрит на него.
- Просить совсем не надо. Уходи отсюда! Сами будем кататься. Велосипед нам и без твоих денег купят.
Автомобиль круто разворачивается.
Бестолковыши
Снежная зима
На краю деревни стоят друг против друга два дома. В одном живет колхозный кузнец, во втором агроном. И у них ребятишки: Санька и Вадим. Саньке еще нет и шести лет. Когда он наденет на себя пальто, ушанку с кожаным верхом и старые отцовские валенки, разбитые и огромные, то становится круглым, как мячик. Вадим побольше, ему уже семь лет. Одевается он получше: все у него на свой рост.
Летом они купаются, в лес ходят. А зимой скучно. Мороз, хоть на улицу не показывайся. А если даже когда и тепло, все равно долго не нагуляешь: сбегают к Санькиному отцу в кузницу, покидаются снежками с ребятами из детского дома, которые ходят сюда в школу, - и делать нечего. Не было лыж - думали: "Эх, с горы бы покататься!" А как съездил отец Вадима в город, купил там обоим лыжи, кататься сразу расхотелось.
Хорошо, хоть Вадим выдумывать умеет. Все веселее. Раз он пошептал что-то Саньке, а потом они пошли на чердак и спрятались там. Сначала прибежала Вадимова мать к Санькиной матери. "Моего нет у тебя?" - спрашивает. А Санькина мать отвечает: "Сама с ног сбилась, своего разыскивая".
В доме настоящий переполох поднялся, а Санька и Вадим сидят и потихоньку хихикают. Потом, когда матери совсем перепугались, на реку к проруби побежать собрались, ребята слезли с чердака и закричали: "Вот мы!"
А вчера построили они из стульев баррикаду, стали сражаться подушками. Веселье пошло!.. Но тут пришла Санькина мать, нашлепала обоим да еще сказала:
- Ой, какие вы бестолковыши! Путной игры придумать не можете. Другие ребята погуляют, после картинки посмотрят или рисуют. А у вас озорство без конца. Разве подушки для того, чтобы драться?
Санька так рассердился на нее за "бестолковышей", что поел и сразу лег спать. Проспал от обиды до вечера, а там ночь наступила - поневоле опять заснешь.
Глупый петух
Утром пришел Вадим. Залез к Саньке на печку, и стали они про лето разговаривать. До чего хорошая пора! Не надо тебе ни валенок, ни пальто, бегай в одних трусиках сколько хочешь. Летом рыбу ловить можно.
- Давай, - говорит Вадим, - сделаем лески.
Показал он коробку из-под пудры, а в ней кусочки свинца для грузил и крючки разные: толстые - для окуня, потоньше - на плотицу, а самые маленькие - "мушечные" - на уклейку. Потом вынул из кармана моток белого конского волоса - крепкого, не оборвешь.
- Давай, - обрадовался Санька. - Давай сплетем лески самые хорошие.
Вадим отобрал три волоска, связал их узлом и стал плести. То же делал и Санька. Правда, у него не так здорово получалось, как у Вадима, но он старался. Сплетет одно колено, привяжет к другому, и так много раз.
К обеду две лески были готовы. Теперь бы удочки вырезать, да куда пойдешь - кругом сугробы. Хорошо бы, дорога к лесу шла. Но она идет туда, где в полуверсте от деревни среди высоких тополей стоит детский дом. На дороге одни вороны и еще куры во главе с важным петухом, которых выпустили погулять ненадолго. А рядом ни кустика, одно снежное поле.
Вадим смотрел-смотрел из окна, потом и говорит:
- Сейчас ворону на крючок поймаем.
- Правда? - изумился Санька. - А как поймаем?
Скоро они уже разбрасывали маленькие хлебные шарики по дороге. К двум шарикам Вадим прицепил лески с крючками, на другом конце к лескам по обломку кирпича привязал, чтобы вороны с лесками не улетали, когда на крючок поймаются. Сами спрятались за домом.
Долго ждали. Санька вконец замерз. Не ловятся вороны и все тут. Потер он рукавичкой нос, спросил неуверенно:
- Домой? Вади-им!
- Подождем еще, - ответил Вадим.
- Холодно-о!
- Потерпи капельку.
- Потерпел бы, - говорит Санька, - если бы я совсем не вытерпелся.
- Ладно тогда, - сдался наконец Вадим. - Лески оставим и уйдем. Пускай ловятся.
Сам-то он был одет в теплый полушубок и новые валенки с шерстяными носками. Захочешь озябнуть - и то ничего не получится. У Вадима только щеки краснели на морозе.
Дома они опять забрались на печку. Санька отрезал кусок пирога со сладкой начинкой; круглые камешки у него хранились с лета - их взял. Стали они играть в пять камешков. Пока Санька подкидывает камешки и ловит, Вадим пирог ест. После Вадим играет, Санька ест пирог. Никто не в обиде.
Только вдруг слышат - кричит кто-то на улице. Ребята понять ничего не успели - распахнулась дверь, и на пороге показалась Санькина мать. Она держала в одной руке петуха, а в другой у нее спутанная леска. У петуха клюв разинут, крылья опущены и глаза выпученные.
- Ваше дело? - спросила Санькина мать, показывая им поймавшегося петуха. - Ваше дело, я спрашиваю?
- Нет, не наше, - отозвался Вадим. - Мы петуха не ловили, мы ворон ловили.
Сам боком, боком с печки и - в дверь. Пускай, дескать, Санька выкручивается, как знает. А Саньке чего выкручиваться: ясное дело, глупый петух. Был бы умный, не стал бы хлеб с крючком клевать.
Все же Санька предусмотрительно отполз назад и спрятался за отцовские валенки, которые сушить поставил после того, как пришли с улицы.
Мать опомниться не может от горя, смотрит на петуха и причитает жалостливо:
- Да что же это, люди добрые! Какого петуха басурмане загубили! Чтоб в доме ноги Вадимовой не было! Ты тоже никуда не пойдешь. Теперь возьмусь я за вас…
И подарочек-то бабушкин: специально за петухом в Воронежскую область ездила! Голосистого выбрала. Как утречко - и поет, и поет сердечный. Необычный был петушок, редкий.
Но когда вечером ели жаркое из петуха, Санька решил, что мясо у него самое обыкновенное.