Я слышал негромкое бормотание говорившего, но не разбирал слов. Мызвик слушал, глядя на меня. Игра была понятной: он стоял в дверном проеме, преграждая мне выход, и показывал, что не верит, будто я могу в него выстрелить. Сара, наверное, ощущала биение моего сердца. Возможно, я был не тем человеком. Тот человек всадил бы пулю Мызвику в голову, пока положение не вышло из-под контроля еще больше.
Мызвик кивнул и ответил говорившему:
- Да, он ее держит.
- Опусти телефон, - сказал я.
Он не повиновался. Из мобильного продолжали звучать указания.
- Вы уверены? - спросил Мызвик.
- Опусти телефон.
В моем голосе слышалась неподдельная злоба, и на его лице промелькнуло удивление. Словно он не ожидал такого даже от человека, настолько решительного, чтобы забраться в их гнездо.
Наконец голос смолк.
Мызвик захлопнул крышку телефона.
- Чего ты хочешь, Дэвид?
- Хочу узнать, что здесь, черт возьми, происходит.
- Зачем?
- Нет. Ты уже задавал вопросы. Теперь моя очередь.
- Очередь? Мы не будем чередоваться.
- Ошибаешься. Ты мне ответишь - и знаешь, почему? Потому что я убью ее, если откажешься отвечать. При выборе убить или быть убитым, поверь, я это сделаю.
Мызвик впервые взглянул на Сару и снова уставился на меня. Что-то произошло. Его выдали глаза. На миг в них промелькнула печаль.
Потом он выстрелил Саре в грудь.
Сара дернулась - ее кровь брызнула мне в лицо - и стала падать. Я машинально попытался вновь притянуть ее к себе, но она согнулась пополам. Перенос веса оказался слишком сильным и неожиданным. Я положил ее. А когда поднял взгляд, Мызвик высился надо мной, целясь в голову.
- Что ты делаешь, черт возьми?
- Вставай, - сказал он.
Я взглянул на Сару. Она лежала у моих ног, держась за грудь окровавленными пальцами. Глаза ее начинали тускнеть.
- Она умрет.
- Поднимайся, иначе последуешь за ней.
Я встал. Сара смотрела мне в глаза. Я стер с лица ее кровь.
- Стивен, она умрет здесь, - попытался я его урезонить. Обратился к нему по имени, взывая к его человечности.
Но у меня ничего не вышло.
- Значит, умрет, - спокойно ответил он.
Я посмотрел на девушку. Ее жизнь, длившаяся не более двадцати лет, вытекала из груди на половицы. Смешивалась с остальной кровью, пролитой в этой комнате.
36
Мы пошли по тропинке к большому зданию. Это был старый, синевато-серый фермерский дом с пристройкой сзади. Спереди виднелись веранда с полароидного снимка Алекса и деревянная, приколоченная изнутри вывеска с надписью "ЛАЗАРЬ". За домом до самого моря тянулся поросший вереском луг. По обе стороны простирались поля, напоминавшие квадраты на стеганом одеяле. Некоторые были вскопаны. Лопаты, кирки и вилы валялись на твердой земле.
Когда мы подошли, на ферме стояла тишина. Слышался только звон колокольчиков, слегка раскачивающихся на ветерке с моря, да скрежет металла о металл, когда поворачивался флюгер в виде ангела.
Я поднялся на веранду и заглянул в окно. Алекс на снимке стоял именно там. Замерший на миг. Обрамленный окном, проемом веранды, синевой неба и моря. Должно быть, снимок сделали, когда он только приехал на ферму. Еще до программы. До всего, что последовало.
Мызвик подтолкнул меня:
- Открой дверь и входи.
Я повиновался. Как и в "Вифании", она вела в кухню - маленькую, темную, с тремя окнами, завешенными листами черного пластика. Из нее выходили две двери. Одна была закрыта. Через другую я видел пустую гостиную со столом посередине и задвинутым под него единственным стулом. На стенах кухни висели картинки в застекленных рамках и полки с продуктами. Над плитой была газетная вырезка "ТЕЛО ДЕСЯТИЛЕТНЕГО МАЛЬЧИКА ОБНАРУЖЕНО В ТЕМЗЕ".
Точно такую я видел в квартире в Брикстоне.
Мызвик включил свет и закрыл дверь. Схватил меня за плечо, ткнул дулом в позвоночник и усадил на стул у кухонного стола. Я услышал, как за моей спиной открылся выдвижной ящик и затрещала разматывающаяся клейкая лента. Он обмотал ее вокруг моей груди и ног, привязывая к стулу. Покончив с этим, бросил рулон на стол и встал передо мной, глядя сверху вниз. Коснулся пальцем синяка на моей щеке. Когда я отвернулся, схватил меня за лицо и нагнулся.
- Ты умрешь, - прошептал Мызвик.
Я вырвался из его пальцев. Он несколько секунд выдерживал мой взгляд, потом достал мобильный. Открыл его и быстро набрал номер.
- Да, это я. Он здесь.
И нажал "отбой".
Потом посмотрел на меня:
- Ты явился не для того, чтобы вредить людям, так ведь, Дэвид? Пришел освобождать?
Я не ответил.
Мызвик покачал головой:
- Ты полагал, будто творишь добро. Эдакий крестовый поход. Но на самом деле лишь плевал против ветра.
- Ты знаешь, что это неправда.
- Вот как?
- Если бы я плевал против ветра, двое твоих друзей не повели бы меня в лес убивать.
Мызвик сощурился. Потом обогнул стол, и выражение его лица изменилось. Стало мягче. Я понял почему: теперь он мог говорить что угодно, поскольку я покину ферму в мешке для перевозки трупов.
- Мы с Алексом никогда по-настоящему не ладили. Многие из нас старались помочь ему, но для этого нужно идти на сближение. А он не хотел.
- Ну, и где же он?
Мызвик пожал плечами:
- Не здесь.
Он придвинул себе стул и сел.
- Его мать наверняка нарисовала тебе прекрасный портрет. Но Алекс - убийца. Он совершал ошибки. - Мызвик посмотрел на газетную вырезку, потом снова на меня. - Когда ему было некуда деваться, мы пришли на помощь. Как и всем остальным на этой ферме.
Я молча отвернулся от Мызвика.
Отвергая его.
- Что означает этот взгляд? - подался он ко мне.
- Вы ни о ком не заботитесь.
- Заботимся.
- Вкалывая им наркотики?
- Да.
- Выдергивая у них зубы?
Мызвик толкнул стол, и тот закачался взад-вперед на линолеуме.
- Не суди о том, чего не понимаешь! - заорал он. - Тебе не известна эта программа, кусок дерьма! Мы даем шанс этим людям!
Я не ответил.
Он вышел из-за стола, скрипя зубами, и потянулся к моим волосам. Я повернулся на стуле и поднырнул под его руку - но путы не давали мне двинуться дальше. Он схватил меня за горло и прижал к спинке стула, поэтому я смотрел на него снизу вверх. Он тяжело дышал, охваченный яростью. Но когда наши глаза встретились, он снова сощурился и все понял. Понял, что я раскусил его.
- Ты умен, Дэвид.
- Будь я умным, всадил бы тебе пулю в башку до того, как ты хладнокровно убил девушку.
- Сару? - Он покачал головой. - Ты убил ее, заявившись сюда.
- Не я нажал на спуск.
Мызвик не ответил и снова зашел за стол.
- Есть дело, которое важнее ее жизни.
- Она была одной из ваших.
- Она была твоим козырем. Ты использовал бы ее против нас, пока не получил желаемого. Без нее ты беспомощен.
Я воззрился на него:
- Значит, ты лишь выполняешь приказы своего босса?
- Что?
- Того, кто звонил тебе перед убийством Сары. Он дает тебе указания, и ты их выполняешь. Даже если от тебя требуют убить невинную девушку?
Он молчал.
- Ты не ценишь жизнь?
Он гневно посмотрел на меня:
- Очень ценю. Больше, чем ты можешь себе представить.
Мызвик достал из кармана бумажник, в котором лежали водительские права. Он раскрыл их и показал мне свою фотографию.
- Ты наверняка читал обо мне. Я отсидел десять лет за то, что пырнул старика осколком стекла. Знаешь, почему?
- Ты был наркоманом.
- Верно. Я нуждался в спасении. А спастись - значит вырыть дурное семя и посадить на его место доброе.
- И ты спасся?
- Да.
- Спасение мы понимаем по-разному.
- Не так уж по-разному, Дэвид, - улыбнулся он. - Ты ведь тоже убийца.
Щелк.
За моей спиной открылась дверь. Мызвик посмотрел через мое плечо, и выражение его лица изменилось: самообладание полностью исчезло.
Он был испуган.
В одной из рамок с картинками появилось отражение. Силуэт человека, стоявшего у моего плеча. Лица его я не видел. Не знал, на меня он смотрит или на Мызвика. Но ощущал запах.
Гнилостный.
Мызвик быстро переводил взгляд с меня на человека за моей спиной и вдруг закашлялся, словно не мог выносить этого запаха. И пошел вдоль кухонного стола в угол комнаты.
Снова взглянув на рамку, я понял почему.
Это был Легион, в полускрытой темнотой маске, в руке он держал шприц. И прежде чем я успел что-то предпринять, вонзил иглу мне в шею.
Все почернело.
37
Я очнулся в заброшенном промышленном холодильнике. Окон не было, помещение тускло освещала единственная люминесцентная лампа над моей головой. Слева с длинной металлической трубы свисали крюки для мяса. Я видел две закрытые двери: одна, испещренная ржавчиной, казалась входной; вторая, окрашенная в кремовый цвет, как и стены, была усеяна пятнышками крови.
Я сидел на старом деревянном стуле, но меня к нему не привязали. Босые ступни стояли на полу параллельно друг другу, руки лежали по краям сиденья. Пальцы были разведены на равное расстояние, обручальное кольцо лежало на тыльной стороне ладони. Рубашку и брюки с меня сняли, оставили только трусы.
И я не мог пошевелиться.
Голову поворачивал - но все остальное было парализовано. Я не владел ни единой мышцей. Не мог даже согнуть палец. Я знал, что мне нужно делать, упрашивал тело повиноваться, но ничего не получалось. От шеи до пят я был парализован.
Я закричал, громко, гортанно. Усиленный гневом голос разнесся по холодильнику. Я кричал снова и снова:
- Что вы со мной сделали?!
Никакого ответа. Слышалось только, как падают капли.
Я сглотнул.
Внутри я ощущал все. Стекающую по горлу слюну. Биение сердца. Острое кислотное жжение в легких. Было холодно, но на лбу выступила капля пота и заскользила по лицу. Мимо глаза, носа, рта, к шее. От середины горла и ниже кожа оставалась бесчувственной. Казалось, органы и мышцы утратили связь с кровеносными сосудами и нервами.
Лязг.
Входная дверь начала открываться. С медленным скрежетом отошла от дверной рамы. В проеме появился человек. Не Легион. Другой. Крупный. Ростом примерно шесть футов четыре дюйма, весом двести пятьдесят фунтов. Светлые волосы коротко острижены, одет с ног до головы в черное. Несколько секунд он разглядывал меня, чуть запрокинув голову. Казалось, зрелище его забавляет. Потом шагнул вперед. Сперва я подумал, что в руках он держит ремень. Потом понял: это нечто похуже - многохвостая плеть, похожая на средневековый бич, с рукоятки которой свисало двенадцать ремней.
- Что вы, черт возьми, со мной сделали?!
Он не ответил. Шагнул вперед и захлопнул за собой дверь. Та снова громко заскрежетала. Подошел к боковой двери возле крюков для мяса и открыл ее. Оглянулся на меня и скрылся в темноте.
- Что вы, черт возьми, со мной сделали?! - крикнул я ему вслед.
Молчание.
Я снова осмотрел себя, отчаянно пытаясь пошевелить пальцами рук и ног. Но добился лишь чувства движения. Обручальное кольцо по-прежнему лежало на руке. Совершенно неподвижно.
Человек с плетью вышел из темноты, в другой руке он нес стул. Подошел ко мне, сел напротив так, что наши ступни почти соприкоснулись, и уставился на меня.
- Меня зовут Эндрю, - наконец сказал он.
- Что вы со мной сделали?
- Приятно встретиться с тобой, Дэвид.
- Что вы со мной сде…
- Ты меня восхищаешь, - перебил он и поднял палец, призывая меня к молчанию. - Во многом. Моя организация способна защищаться от таких, как ты. В редких случаях посторонние приближались к нам, но мы сбивали их со следа. Но не тебя, Дэвид. Ты особенный. Очевидно, мы допустили несколько ошибок. И видимо, недооценили тебя.
Я взглянул на плеть, потом снова на него. Он не отводил от меня глаз. Даже не мигал.
- Здесь все совершали ошибки, одни серьезные, другие не очень, но мы даем людям возможность начать заново. Однако за это кое-что требуем. Подчиниться программе. Полностью.
Он умолк, не сводя с меня взгляда.
- И соблюдать секретность.
Он снова выдержал паузу, на сей раз более долгую. Вглядывался в меня, словно решая, все ли я понимаю.
- Ты меня слушаешь? Мы упорно работали над этим. Зашли слишком далеко. Это не разрушить из-за какого-то бесследно исчезнувшего парня.
Он имел в виду Алекса.
Его глаза были глубокими, властными. Мы старались пересмотреть друг друга. Наконец Эндрю замигал и перевел взгляд к обручальному кольцу на моей руке.
- Только ты не понял, Дэвид, что наших прежних жизней больше не существует. Для нас нет пути назад. Мы вышли из общества и не вернемся обратно. Если выведешь кого-то из этих ребят из программы, думая, будто спасаешь их, - он снова взглянул на меня, - как считаешь, куда они пойдут?
Я оглядел холодильник.
- Куда-нибудь, где лучше, чем здесь.
Эндрю выжидательно смотрел на меня. Но, увидев, что я не собираюсь отворачиваться или продолжать, несколько раз кивнул.
- Где лучше, чем здесь, - негромко повторил он.
И внезапно - в какую-то долю секунды - хлестнул меня плетью по левой ноге. Ремни обвились вокруг бедра и упали. Я опустил взгляд. На коже появились тонкие красные полосы, в них выступали крошечные капельки крови.
Но я ничего не чувствовал.
- Должно быть, не ощущать боли приятно. - Эндрю взглянул на мою ногу, потом оглядел все тело. - Можешь представить себе дальнейшую жизнь без боли?
Я ощутил подергивание в одном из пальцев ноги. Странное чувство, словно нервные окончания наконец ожили.
Он снова запрокинул голову и слегка улыбнулся:
- Ощущение возвращается?
Я молча смотрел на него.
- Оно вернется. Сперва пальцы, ступни, потом ноги. Почувствуешь себя нормально, когда оно пройдет через пах в живот… - Он подался вперед и коснулся пальцем подреберья: - Но когда доберется до этого места, тебе захочется смерти.
- Что вы, черт возьми, со мной сделали?!
Эндрю улыбнулся. Он явно ждал именно этой реакции.
- Ввели тебе наркотик, Дэвид. Собственно говоря, частично тебя парализовали. Не беспокойся, это пройдет. Но пожалуй, нужно предупредить, что возможны потоотделение, слюнотечение, сыпь и рвота. Остановка сердца маловероятна… но уверенным быть нельзя.
Он снял с плети один из ремней и показал мне. На нем осталась моя кровь. И чужая тоже: более темная, засохшая пятнами. Повернул ремень. Там тоже виднелась кровь. Плеть была омыта ею.
- Знаешь, думаю, здесь есть и кровь Алекса.
Эндрю мрачно улыбнулся.
- Единственный способ изменить человека - избавить его от искушения, - продолжал он. Выражение его лица смягчилось, вернулся прежний немигающий взгляд. - Если ребят, которых мы привозим сюда, подлечить и отправить обратно, искушение не исчезнет.
В пальцах ног появилась чувствительность, на сей раз более сильная. Мучительная.
Эндрю подался ко мне:
- Мы обещаем им кров. Еду. Поддержку. Семью. Но главное, помогаем забыть. О наркотиках. О прошлом. Ты в самом деле думаешь, будто кто-то из них хочет помнить содеянное? Пережитое? Одна из девушек здесь вонзила нож в грудь мужчине после того, как он ее изнасиловал. Думаешь, ей хочется вспоминать об этом?
Я не ответил. Теперь я чувствовал ступню. Ощущение длилось дольше, словно ползло по коже.
- Поэтому мы помогаем им сменить одну жизнь на другую.
Он все еще наклонялся ко мне, склонив голову набок.
- Знаешь, что кетамин - лучшее средство для смерти без остановки сердца? Наркоманы называют его "норой К". Мы добавляем немного диметилтриптамина… и называем это воскрешением.
- Вы безумны.
- Когда мы воскрешаем их, - продолжал Эндрю, пропустив мои слова мимо ушей, - некоторые в нашей программе обнаруживают, что выходят из своего тела. Кто-то видит картинки прошлого. Кто-то - яркие огни в темноте. Это символическое перерождение. Воскресение в новую жизнь. Возможность отделить совершенное в прошлом от будущего.
- Вы абсолютно безумны.
Он засмеялся и провел пальцами по ремням плети.
- Нет, Дэвид. Безумно думать, что ты делаешь добро, пытаясь остановить нас.
38
Эндрю неотрывно смотрел на меня, водя пальцами по ремням плети. Я отвечал ему взглядом, сознавая, что они пытаются вызвать у меня ощущение слабости. Они парализовали меня. Раздели. Однако не желали моей смерти. Он снова привычным жестом запрокинул голову и улыбнулся, словно прочитал мои мысли.
- Дэвид, я долгое время создавал это место. Подбирал подходящих людей в помощники. Ты, разумеется, понимаешь, как важно защищать свое дело. - Он взглянул на кольцо, лежавшее на моей руке. - Ты защитил бы то, что тебе дорого, ведь так?
- Подходящих людей?
Эндрю кивнул.
- Вроде этого гнусного психа в маске?
Он не шевельнулся. Не ответил.
- Что в нем подходящего?
- Он обеспечивает нашу безопасность. Вначале у нас были проблемы. Он помог нам их решить. За это мы помогли ему.
- Он помогал вам, когда пытался убить меня?
Снова покалывание в ступнях.
- Он обеспечивал…
- Он никому не помогает. А вы не помогаете никому.
- Мы уничтожаем их мучения.
- Вы стираете их воспоминания.
- Как думаешь, какие воспоминания у наркомана, Дэвид? - Он впервые повысил голос. - Как быть с живущей здесь девушкой, к которой отец приставал одиннадцать лет?
- Это неправильно.
Он хмыкнул:
- Откуда тебе знать, что правильно?
- Вы принуждаете их.
- Мы облегчаем их страдания.
- Вы силой вводите им наркотики!
- Мы помогаем им устроить новую жизнь! - выкрикнул Эндрю. - Даем этим людям кров и еду. Позволяем общаться. Они начинают все заново. Живут заново.
Я почувствовал покалывание в лодыжках и пятках. Посмотрел вниз и увидел, что пальцы ног сгибаются. Подергиваются. Шевелятся.
Эндрю наблюдал за мной.
- Ты быстро оправляешься, - заметил он.
Мои лодыжки дрогнули.
- Ты боец, Дэвид. Мне это нравится.
- Вы утратили здесь контроль, - сказал я.
Он засмеялся:
- Нет-нет, мы все полностью контролируем.
- Вы утратили контроль! - гневно повторил я и, стиснув зубы, приказал себе шевельнуться. Хотя бы чуть-чуть.
Но почувствовал только подергивание мышц в икре.
- Где Алекс?
- Не знаешь, когда нужно сдаться? - усмехнулся Эндрю.
- Где он?
Эндрю взмахнул плетью, ремни слегка коснулись его ноги.
- Алекс - особый случай. Он пришел ко мне чуть больше года назад, после долгого отшельничества. Я не искал его. Его мне дали. - Пауза. - Он был особенным.
Еще одно подергивание - на сей раз в колене.
- Особенным?