- Представь себе, - повторила она, потом спокойно поднялась и вышла.
3
Я вырос на ферме. Отец охотился на фазанов и кроликов, у него была старая винтовка со скользящим затвором. По утрам в воскресенье, когда вся деревня - в том числе и моя мать - шла в церковь, он вел меня в лес, и мы стреляли.
Когда я подрос, мы продвинулись до копии "беретты", которую отец заказал по почте. Стреляла она только пульками, но мы ставили в лесу мишени в человеческий рост. Десять мишеней. Попадание в голову - десять очков, в корпус - пять. В день, когда мне исполнилось шестнадцать, я впервые выбил сто. За это отец позволил мне носить свою любимую охотничью куртку и взял в пивную вместе с друзьями. Вскоре вся деревня узнала, что его единственный сын станет снайпером в британской армии.
Этого не произошло. Я так и не пошел в армию. Однако десять лет спустя нашел заклинившую "беретту", очень похожую на ту, из которой когда-то стрелял, на улице в Александре, пригороде Йоханнесбурга. Только эта была настоящей. В обойме оставался один патрон. Потом я узнал, что в тот же день пуля, возможно, даже из найденного мной пистолета, оборвала жизнь фотографа, с которым мы два года занимали один кабинет. Фотограф прополз треть мили по улице - вокруг стреляли, люди перепрыгивали через его тело - и умер посреди дороги.
Тем же вечером я снял дом, достал из пистолета патрон и с тех пор хранил его. Как память об отце и наших воскресных утрах в лесу. И о фотографе, покинувшем этот мир в одиночестве, посреди пыльной улицы. Но главным образом о том, как можно отнять жизнь, и о расстоянии, которое ты готов проползти, цепляясь за нее.
* * *
В конце того же дня я позвонил Мэри и сказал, что берусь за ее дело. Она расплакалась. Я несколько минут слушал ее всхлипы, прерываемые словами благодарности, и пообещал утром подъехать.
Положив трубку, я посмотрел в коридор, в глубь дома, в темноту нашей спальни, которой не пользовался после смерти Деррин. Ее книги все так же стояли под подоконником - обложки помяты, уголки страниц загнуты за неимением закладки. На подоконнике рос ее паучник, его длинные, тонкие веточки касались романов на верхней полке.
После того как Деррин не стало, я не провел в спальне ни единой ночи. Входил туда, чтобы принять душ, полить ее растения, но спал в гостиной на диване при включенном телевизоре. Его звуки меня успокаивают. Люди, программы, привычность всего этого помогают заполнить часть того пространства, что занимала Деррин.
4
На другое утро около десяти я подъехал к дому Мэри в псевдотюдоровском стиле, находящемуся в часе езды к западу от Лондона. Это был живописный загородный коттедж в самом конце обсаженного деревьями тупика: окна со ставнями, широкое, цвета тикового дерева крыльцо, корзины с цветами, слегка раскачивающиеся на ветерке. Я поднялся по ступеням и позвонил.
Через несколько секунд створ чуть приоткрылся и появилось лицо Мэри. Узнав меня, она распахнула дверь, позади нее на лестнице сидел муж.
- Привет, Дэвид.
- Привет, Мэри.
Она отступила, и я вошел в дом. Муж неотрывно смотрел на игральную карту в своих руках, поворачивая ее то вверх лицевой стороной, то вниз.
- Хочешь кофе или чаю?
- Кофе. Спасибо.
Мэри кивнула.
- Малькольм, это Дэвид.
Тот не шевельнулся.
- Малькольм.
Никакой реакции.
- Малькольм.
Он вздрогнул, словно от удара током, и поднял взгляд. Но лишь затем, чтобы определить источник шума.
- Малькольм, иди сюда, - жестом пригласила его Мэри.
Малькольм поднялся и зашаркал к нам. Тощий, усталый, безжизненный. Кожа на лице обвисла. Он был немногим старше Мэри, но выглядел стариком. Он имел фигуру регбиста и, возможно, некогда был сильным. Но теперь его жизнь уходила, и вес вместе с ней.
- Этого человека зовут Дэвид.
Я поднял его свисавшую руку и пожал. Он, казалось, не понял, что происходит.
Когда я выпустил его руку, она бессильно упала, и он направился к телевизору, словно оглушенный лекарствами. Я пошел за ним, ожидая, что Мэри последует нашему примеру. Но она скрылась в кухне. Я взглянул на Малькольма Тауна. Он таращился в телевизор, на лицо падали разноцветные блики.
- Тебе нравится телевизор? - спросил я.
Малькольм взглянул на меня с каким-то странным выражением, словно понял вопрос, но не знал, как на него ответить. Потом снова повернулся к экрану и через несколько секунд захихикал, почти виновато. Я видел, как движутся его губы.
Мэри вернулась с подносом.
- Извини, что так долго. Вот сахар, вот молоко. - Она положила на тарелку пирожок и протянула мужу: - Ешь, Мальк.
Он взял тарелку и уставился на нее.
- Я не знала, как ты это воспримешь, - сказала мне Мэри.
- Все в порядке.
- Вот пирожки с черникой, вот с малиной. Бери какие хочешь. Малькольм предпочитает с малиной, правда, Мальк?
Я взглянул на него. Он тупо смотрел на тарелочку. Можно ли помнить, какие пирожки предпочитаешь, забыв собственное имя? Мэри словно прочитала мои мысли, но не придала им значения.
- Когда у Малькольма появились первые признаки болезни Альцгеймера?
Она пожала плечами:
- Два-три года назад, но, по-моему, мы заметили неладное после исчезновения Алекса. Тогда он просто забывал всякие мелочи, как мы с тобой, только эти воспоминания не возвращались. Улетучивались. Потом настал черед серьезных вещей, имен, событий, и в конце концов он начал забывать меня и Алекса.
- Алекс и Малькольм были близки?
- Были, всегда.
Я кивнул, откусил кусочек пирожка с черникой и сказал:
- Знаешь, мне кое-что потребуется. Прежде всего любые фотографии, какие есть. Затем адреса его друзей, работы, девушки, если она у него была. Еще я хотел бы осмотреть его комнату. Думаю, это пригодится.
Я почувствовал пристальный взгляд Малькольма Тауна и обернулся. Голова его была слегка опущена, мрачные глаза прятались под нависшими бровями. Из уголка рта свисала капля слюны.
- Перестань таращиться, Мальк, - сказала Мэри.
Он снова повернулся к телевизору.
- Алекс в момент исчезновения жил не дома?
- Да. Но приехал в отпуск на несколько недель.
- Где он жил?
- В Бристоле. Он там учился в университете.
- А после университета?
- Нашел там работу, связанную с компьютером.
- Он был программистом?
- Не совсем, - негромко ответила она. В глазах ее мелькнуло разочарование.
- Что произошло?
Мэри пожала плечами:
- Я просила его вернуться домой после выпуска. Работа там была ужасной: он с утра до вечера вводил данные в компьютер, каждый день одно и то же. Да и зарплата жалкая. Алекс заслуживал большего.
- Но возвращаться не хотел?
- По английскому языку у него была ученая степень первой ступени. Он мог бы найти в Лондоне прекрасное место, получать совсем другие деньги. Вернувшись сюда, меньше бы платил за квартиру, имел бы возможность для поиска работы. Мог бы целыми днями заполнять бланки заявлений и ходить на собеседования в достойные компании.
- Но он не хотел возвращаться? - уточнил я.
- Нет. Хотел остаться там.
- Почему?
- Видимо, устроил себе жизнь в Бристоле.
- После его исчезновения ты ни разу с ним не разговаривала?
- Нет.
- Даже по телефону?
- Ни разу, - подтвердила Мэри.
Я заставил ее вновь повторить всю эту историю. Где она увидела Алекса. Когда. Долго ли шла за ним. Как он выглядел. Как был одет и, наконец, где скрылся. Оставалось еще кое-что.
- Значит, Алекс исчез на пять лет, а потом погиб в автокатастрофе, - я заглянул в свой блокнот, - чуть больше года назад, верно?
- Верно.
- Где он разбился?
- На выезде из Бристоля к автомагистрали.
- Что произошло с машиной?
- Ты о чем?
- Не осталось ли личных вещей?
- Там был только остов.
Я продолжил:
- У Алекса имелся банковский счет?
- Да.
- Снял он какие-то деньги перед исчезновением?
- Половину.
- Сколько там было?
- Пять тысяч фунтов.
- И все?
- И все.
- Ты проверяла его счета?
- Регулярно - но это было бессмысленно. Алекс оставил свою карточку, когда ушел, и, насколько мне известно, не подавал заявления о ее замене.
- Была у него девушка?
- Да.
- В Бристоле?
Мэри кивнула.
- Она все еще там?
- Нет, - ответила Мэри. - Ее родители живут в северной части Лондона. После исчезновения Алекса Кэти вернулась к ним.
- Ты с ней разговаривала?
- После похорон нет.
- Ни разу?
- Алекс был мертв. Нам не о чем было говорить.
Я выдержал паузу. Пусть снова соберется с духом.
- Они познакомились в университете?
- Нет. На вечеринке, ради которой Алекс приехал в Лондон. Когда он вернулся в университет, она последовала за ним.
- Чем она занималась?
- Работала официанткой в одном из ресторанов рядом с университетом.
Я записал ее адрес. Придется сочинить правдоподобную историю, если понадобится ей звонить. Алекс погиб больше года назад.
Мэри, словно прочитав мои мысли, спросила:
- Что ты ей скажешь?
- То же самое, что и всем остальным: ты попросила меня уточнить последние действия сына. В этом есть доля правды. Ты хотела бы их знать.
Она кивнула:
- Да, хотела бы.
Мэри встала и подошла к комоду в гостиной. Выдвинула ящик и достала оттуда перехваченный резинкой конверт. Поглядела на него, потом задвинула ящик, вернулась и положила на стол передо мной.
- Надеюсь, теперь ты видишь, что это не шутка. - Она продемонстрировала мне содержимое конверта.
Я пододвинул его к себе, и Мэри проводила деньги взглядом.
- Как думаешь, почему Алекс взял с собой так мало наличных?
Она подняла взгляд от конверта и на несколько секунд погрузилась в свои мысли, словно в последний раз взвешивая все, что просила меня сделать и, как ей казалось, она видела.
Я повторил вопрос:
- Почему он взял так мало денег?
- Не представляю. Может, ему не выдали больше за один раз. Или этого было достаточно, чтобы устроиться на новом месте. - Мэри оглядела комнату и негромко вздохнула. - Право, я не понимаю многих поступков Алекса. У него была хорошая жизнь.
- Может, она ему наскучила?
Мэри пожала плечами и опустила голову.
Я поглядел на нее и понял, что здесь две тайны: почему Мэри сочла, что видела Алекса живым через год после его смерти, и, главное, почему Алекс все бросил?
В его маленькой комнате на стенах висели музыкальные афиши. На полках стояли учебники по усложненной программе средней школы. В углу телевизор, рядом с ним кассетный видеомагнитофон, на нем стопка старых кассет. Я перебрал их. Алекс предпочитал боевики.
- Он очень любил кино.
Я повернулся. Мэри стояла в дверном проеме.
- Да, вижу. У него хороший вкус.
- Думаешь?
- Несомненно. - Я показал ей кассету "Умри трудно". - В восьмидесятых я был подростком. Это мой любимый фильм.
Она улыбнулась:
- Пожалуй, вы бы с ним поладили.
- Определенно поладили бы. В прошлом году я смотрел этот боевик, наверно, в пятидесятый раз. Лучший антидепрессант, какой только есть на рынке.
Мэри снова улыбнулась, осмотрела комнату и остановила взгляд на одной из фотографий Алекса. Глаза ее потускнели, улыбка исчезла.
- Тяжело оставлять все в прежнем виде.
- Знаю, - кивнул я.
- Ты тоже так чувствуешь?
- Да, - ответил я. - Именно так.
Мэри взглянула на меня с благодарностью, словно для нее было облегчением узнать, что она не одинока. Я посмотрел в дальний угол, где у стены стояли два шкафа.
- Что в них?
- Одежда, которую он оставил.
- Можно взглянуть?
- Конечно.
Я подошел к шкафам и открыл дверцы - несколько старых рубашек и отдающий затхлостью костюм. Я отодвинул их в сторону и увидел фотоальбом и книги.
- Это все Алекса?
- Да.
Я раскрыл альбом, из которого высыпалось несколько снимков. Я поднял их с пола. На верхней были Алекс и девушка, видимо, его подружка.
- Это Кэти?
Мэри кивнула. Я отложил фотографию и просмотрел остальные. Алекс и Мэри. Мэри и Малькольм. Малькольм с Алексом у стоянки автофургонов. Оба в шортах, сидят с бутылками пива у дымящегося барбекю.
- Ты сказала, они были близки.
- Верно.
- Не думаешь, что Малькольм что-то вспомнит?
- Можешь попробовать, но, боюсь, это пустая трата времени. Ты видел, какой он. - Она оглянулась через плечо и прошла в комнату. - Иногда мне казалось, что они что-то от меня скрывают. Я возвращалась домой, они разговаривали, а когда входила в комнату, умолкали.
- Когда это было?
- Пожалуй, незадолго до исчезновения Алекса.
- Перед самым исчезновением?
Она нахмурилась:
- Возможно. Прошло много времени. Но что-то их явно тревожило.
Я снова вгляделся в фотографию Малькольма с Алексом. Этот человек знал Алекса лучше всех, но ничем не мог мне помочь.
5
Я уехал от Мэри после полудня. Движение на автомагистрали было плотным: машины тремя рядами медленно ползли к центру города. Вместо сорока пяти минут к дому Кэти в Фенсбери-парке пришлось тащиться по Лондону два часа. Я остановился перекусить, а когда еле-еле полз по Хаммерсмиту вдоль излучины Темзы, съел бутерброд. И только в начале третьего добрался до места.
Я запер машину и пошел по дорожке. Дом был желто-кирпичным, на одну семью, со множеством елей во дворе и маленьким газоном. Снаружи стояли "мерседес" и "микра". Открытый гараж был забит хламом - в ящиках, прямо на полу и на полках лежали запчасти и инструменты. В гараже никого не было. Когда я снова повернулся к дому, в окне дернулась занавеска.
- Могу вам помочь?
Я обернулся. На дорожке возле дома стоял пожилой мужчина с садовым опрыскивателем на спине.
- Мистер Симмонс?
- С кем имею честь?
- Меня зовут Дэвид Рейкер. Кэти дома, сэр?
Он подозрительно посмотрел на меня:
- А что?
- Я бы хотел поговорить с ней.
- О чем?
- Она дома, сэр?
- Сперва скажите, что вам нужно.
- Я хотел поговорить с ней об Алексе Тауне.
- А что с ним не так?
- Об этом я хотел спросить у Кэти.
Я услышал, как позади меня открылась дверь. На крыльцо вышла женщина лет двадцати восьми. Кэти. Теперь волосы ее были коротко острижены, обесцвечены, но с годами она стала привлекательней. Она протянула руку и улыбнулась:
- Я Кэти.
- Рад познакомиться с вами, Кэти. Меня зовут Дэвид.
Я оглянулся на ее отца, он не сводил с меня взгляда. Из шланга на носки его сапог лилась вода.
- Вы детектив? - спросила она.
- Вроде того. Не совсем.
Она нахмурилась, но как будто заинтересовалась.
- При чем здесь Кэти? - спросил ее отец.
Я взглянул на него. Потом снова на Кэти.
- Я выполняю кое-какую работу для Мэри Таун, связанную с Алексом. Можно с вами поговорить?
Она заколебалась.
- Взгляните, - протянул я ей водительские права. - Неофициальные детективы вынуждены обходиться такими документами.
Кэти улыбнулась, посмотрела на права и вернула их мне.
- Хотите войти?
- Это было бы замечательно.
Я пошел за ней в дом, оставив ее отца стоять с опрыскивателем. Миновав коридор с цветочными обоями и черно-белыми фотографиями, мы оказались в кухне.
- Хотите выпить?
- Воды выпью с удовольствием.
Кухня была просторной, с полированными перекрытиями из красного дерева и металлическими поверхностями. Посередине стоял раскладной стол со стульями. Кэти наполнила стакан минеральной водой из бутылки и поставила передо мной.
- Извините, что явился без предупреждения.
Кэти отвела глаза. В льющемся из окна свете кожа ее сияла, волосы были заправлены за уши.
- Странно услышать это имя столько лет спустя.
Я кивнул.
- Мэри хочет окончательно разобраться с его исчезновением. Ее интересует, где он провел последние пять лет.
- Мне это понятно, - произнесла Кэти.
- Значит, вы с Алексом познакомились на вечеринке?
Она улыбнулась:
- Подруга моей подруги справляла новоселье.
Я положил на стол блокнот.
- И он вам понравился?
- Да, мы сразу приглянулись друг другу.
- Поэтому вы и поехали за ним в Бристоль?
- Там я подала заявление на работу в торговле. Алекс учился в университете, и я хотела быть поближе к нему. Это понятно.
- И что произошло?
- Это оказалась не торговля, а реклама центрального отопления. Во время собеседования менеджер сказал мне, что я смогу зарабатывать на комиссионных столько, сколько мои подруги зарабатывают за год. Я ушла оттуда.
- И устроились официанткой?
- Да.
- Как вы проводили время с Алексом?
- Много ездили. Алекс любил море.
- Выезжали на побережье?
Кэти кивнула.
- Часто?
- В основном по выходным. Иногда на неделю. Алекс нашел работу в страховой компании. Он ее и любил, и ненавидел. Иногда в понедельник утром не хотел туда идти. Поэтому мы купили старый "фольксваген" и уезжали когда захотим.
- Его родители знали, что он прогуливает?
- Нет.
- Так и думал, - улыбнулся я. - А что с вашей работой?
- Ко мне хорошо относились. Разрешали выбирать присутственные часы. И если мы уезжали на два дня, я потом отрабатывала. Платили мало, но эти деньги были нам очень кстати.
Кэти мысленно перенеслась в прошлое. Я дождался, когда она вернется.
- Что вы думаете об отце Алекса?
Она пожала плечами:
- Со мной он всегда был очень приветлив.
- Алекс говорил когда-нибудь, о чем они беседовали?
- Нет. Рассказывал, где бывали, что делали. Я уверена, будь это что-то значительное, Алекс сказал бы мне.
- Он давал о себе знать за эти пять лет до смерти?
- Нет. - Пауза. - Поначалу я ждала у телефона часов до трех ночи, мысленно упрашивая, умоляя его позвонить. Но звонков не было.
Я взглянул в свои записи.
- Когда вы последний раз разговаривали?
- Вечером, накануне его отъезда. Мы решили отправиться в Корнуолл. У него были отгулы, и он поехал на пару недель к родителям. Когда я позвонила, его мать сказала, что он ушел и не вернулся домой. И даже не попрощался, хотя всегда давал о себе знать.
- Его тогда тяготила работа?
- Нет, - ответила она, немного подумав.
Я сменил тему:
- У вас были любимые места, которые вы часто посещали?
Кэти потупилась, явно колеблясь. Я понял, что такое место у них было, и для нее оно много значило.
- У северной границы Корнуолла, - наконец заговорила она. - Приморская деревня Каркондрок.
- Вы там останавливались?
- Мы часто ездили туда на автофургоне.
- Вы туда возвращались после его исчезновения?