- Ладно, - вздохнул Кирилл. - Мы сейчас все равно ничего не выясним. Давай спать. Хорошо?
Даша опустила глаза, чтобы притушить загоревшиеся в них огоньки:
- Хорошо.
7. Палец
Дом Курочкиных представлял собой серую двадцатишестиэтажную громаду, расположенную большим полукружьем. Внутри полукружья находился зеленый и уютный летом, а ныне мрачновато-серый, обрамленный голыми деревьями двор. Посреди двора возвышалось невзрачное каменное строение некогда желтого цвета и неизвестного предназначения. Рядом с этой одноэтажной постройкой раскинулась детская площадка с горками, каруселью, шведскими стенками, скамейками и, самое главное, песочницей.
Трехлетний бутуз Миша, сидя на корточках, с удовольствием копался в песочнице под лучами зимнего солнца. Его мама по имени Валя, крупная молодая женщина, снова беременная, удобно разместилась неподалеку на скамеечке, перелистывала журнал "Караван историй". На Мишу поглядывала периодически и с неизменным раздражением, поскольку идея возни в грязном, перемешанном с тающим снегом песке никакого энтузиазма в ней не вызывала. Это было чревато запачканной одеждой и, соответственно, последующей стиркой и прочими хлопотами. Но с другой-то стороны, какой выход - где-то же ребенок должен играть!..
Миша, одетый в толстый свитер, дутую куртку и к тому же перевязанный сверху длинным коричневым шарфом, двигался несколько неуклюже. Будучи ограниченным в движениях, он все же не сдавался, в какой-то момент чересчур энергично копнул совком, потерял равновесие и опустился на пятую точку.
Скорей всего, Миша так бы и остался пребывать в нынешней, куда более удобной позиции, но якобы подслеповатая бабулька, греющаяся на солнышке на другой скамейке, на самом деле зорко следила за всем, происходящим вокруг.
- Валентина! - со скрытым злорадством окликнула она уткнувшуюся в журнал маму. - Твой уже жопой в песке сидит!
Валя отреагировала немедленно.
- Миша, встань сейчас же! - громогласно приказала она. - Я кому сказала! Отряхнись сию минуту!
Миша, вздохнув, подчинился. С мамой Валей шутки были плохи. Он тяжело поднялся, отряхнул с себя песок и озабоченно посмотрел по сторонам, поскольку с нетерпением ждал возвращения своей подружки Тани, которую повели пописать.
Таню он, к своему огорчению, не увидел, но зато обнаружил кое-что не менее интересное. На площадку уверенной походкой двигалась большая лохматая собака неопределенной породы. Очевидно, у собаки была вполне четкая цель, поскольку, ни на что не отвлекаясь, она достигла песочницы и одним прыжком оказалась в самом ее центре. После чего, не обращая ни малейшего внимания на Мишу, задрала левую ногу и стала обильно орошать и без того мокрый песок.
Миша наблюдал за этим с полным восторгом. Все физиологические процессы, как у людей, так и у животных, вызывали у него неизменный интерес. Однако же его мама подобный восторг не разделяла.
- Это чья собака? Уберите собаку! - завопила она, оглядываясь по сторонам.
Тут же обнаружился и хозяин собаки, приземистый мужчина средних лет в дубленке и меховой кепке с опущенными ушами.
- Чего разоралась-то? - недружелюбно откликнулся он. И, убедившись, что собака закончила свое дело, нарочито неторопливо позвал: - Рекс, ко мне!
- А ничего! - возмущенно отреагировала Валя. - А того, что нечего собаке делать на детской площадке! Итак уже весь двор засрали! Я вот в управу напишу!
- Пиши, пиши, если делать не хуя! - невозмутимо отозвался хозяин собаки. - Там только твоих писулек и ждут! Идем, Рекс!
И, повернувшись к Вале спиной, он с достоинством удалился. Рекс, помахивая хвостом, припустил за ним.
- Вот уж мурло! - прокомментировала Валя.
- Совсем оборзели! - поддержала ее с соседней скамейки бабулька. - Людям уже во дворе и места нету. Одни собаки!..
Миша к этому диалогу не прислушивался. Открыв рот, он с сожалением смотрел вслед удалявшемуся Рексу.
- Играй, Мишенька! - неожиданно ласково обратилась к нему мама. - Не бойся, собачка больше не придет!
Миша, осознав жестокую правоту маминых слов, горестно вздохнул и опять опустился на корточки, продолжая начатое до появления Рекса дело.
Еще через несколько минут вернулась Таня, и Рекс был окончательно забыт.
Дети увлеченно возились в песочнице. У них наметилось своеобразное соревнование - кто выкопает более глубокую ямку, где предполагалось захоронить секрет, а именно спичечный коробок, в котором находились поломанный значок с изображением Московского университета и несколько других, не менее важных вещей. Про секрет рассказала Мише и Тане совсем взрослая Лелька, ей уже давным-давно исполнилось шесть.
Миша явно опережал подругу. Он копнул еще разок - и тут обнаружил нечто совсем неожиданное. Из грязного песка торчал грязный же палец с длинным, покрытым красным лаком ногтем.
Миша с необыкновенным любопытством воззрился на это странное явление, затем бросил совок, ухватился за палец и изо всех сил потянул его на себя. Вслед за первым пальцем из песка стали медленно появляться остальные, а затем показалась и вся рука, к которой они относились.
Впрочем, попыхтев немного, Миша сообразил, что одному ему не справиться. Он взглянул на увлеченную копанием своей ямки Таню и прикинул, что надежды на нее мало. В таком деле могла помочь только всемогущая мама с ее недюжинными физическими возможностями.
- Мам! - позвал он, оглядываясь на увлеченную беседой с бабусей Валю. - Мама-а!
- Что, Мишенька? - все с той же необыкновенной ласкою в голосе откликнулась мама. - Чего тебе?
Миша молча указал на торчавшую из песка руку.
Вале понадобилась ровно секунда, чтобы осознать, что именно пытается ей продемонстрировать сын.
После чего она широко открыла рот и издала такой дикий вопль, что бедная, безмятежно копавшая ямку Таня тут же от страха потеряла равновесие, шлепнулась в грязь и заревела во весь голос.
Кирилл Латынин узнал о страшной находке спустя два дня. Произошло это следующим образом. Он зашел в районное отделение милиции и нос к носу столкнулся с озабоченно спешившим по коридору Горловым.
- А… Латынин, - не проявляя никакой особой радости от встречи, поприветствовал его капитан. - Ты чего здесь?
- Я в паспортный отдел, - пояснил Кирилл, - новый паспорт получаю. Сейчас же обмен идет, а я и так затянул. Еще оштрафуют потом.
- Это правильно, - одобрил Горлов. - Ну ладно, бывай.
И вознамерился продолжить путь, но Кирилл остановил его.
- Чего там с Курочкиной, с портнихой? - поинтересовался он. - Не нашлась?
- Нашлась, еще как нашлась! - несколько загадочно ответил тот.
- В смысле? - уточнил Кирилл.
- Убили Курочкину! - понизив голос, неохотно ответил капитан.
- Да вы что? - поразился Кирилл. - Как это?
- А очень просто! - Горлов усмехнулся. - Убили, гады, и прямо рядом с домом закопали. Чтоб далеко не ходить.
- Надо же!
Кирилл сокрушенно покачал головой.
- Мда! Вот такие дела, Латынин, у нас в районе творятся!.. А самое интересное, что ее перед этим в морской воде утопили! - неожиданно разоткровенничался Горлов. - Загадочка! Но ничего, мы ее разгадаем… Никуда сучьи дети не денутся! Сам знаешь, как веревочке ни виться…
Кирилл на это ничего не сказал, только сочувственно цокнул.
- Ну ладно, - нахмурившись, спохватился капитан. Он, похоже, уже пожалел о своей чрезмерной откровенности. - Пора мне. Будь здоров, Латынин.
И Горлов ушел.
Кирилл об этом разговоре решил Даше пока ничего не говорить. Девушка и так оказалась чрезмерно впечатлительна, ночами ей какие-то кошмары снились, пару раз просыпалась с криком.
Накануне она в подробностях пересказывала Кириллу книгу, которую читала еще в Кривом Роге. Книжка эта дурацкая была про какую-то религиозную секту под названием "Отвергнутые дети Христа". Отвергнутые дети похищали невинных девушек и приносили их в жертву. Следуя парадоксальной Дашиной теории, человек, живший в доме напротив и наблюдавший за ней в бинокль, безусловно, был в этой ужасной секте!
Кирилл не стал напоминать девушке, что невинность она утратила еще год назад, задолго до приезда в Москву, так что если и предположить наличие данной секты в их спальном районе, то вряд ли она, Даша, заинтересует кровожадных сектантов в качестве предполагаемой жертвы.
Он вообще уже понял, что с Дашей лучше не спорить. Если она что-то вбила себе в голову, то ничего не поделаешь, придется с этим мириться.
8. Известие
Однако про смерть портнихи Даша, несмотря на все ухищрения Кирилла, узнала быстро, на следующий же день. В спальном районе подобные новости распространялись моментально. Новая почтальонша Клава, сменившая недавно погибшего в заезжем зверинце Никиту (беднягу растерзал медведь, к клетке которого залезший на территорию зверинца почтальон слишком близко подобрался однажды ночью, очевидно сильно поддав перед этим!), с удовольствием посвятила криворожскую гостью во все подробности обнаружения тела.
Даша, обладавшая прекрасной памятью на имена, тут же вспомнила, что убитая - та самая Курочкина, которая шила свадебное платье ее сестре, и пришла в полный ужас. По ее мнению, в этом не могло быть никакой случайности!
Все, кто как-то связаны со Светой, тоже гибнут, и, вне всякого сомнения, она и Кирилл наверняка обречены.
Кириллу стоило немалых усилий успокоить ее. Он поймал себя на том, что стал уже несколько уставать от Дашиных постоянных фантазий. В окружающем их мире действительно творилось бог знает что, и потому особенно хотелось, чтобы, по крайней мере, дома присутствовал полный покой.
При этом он вполне отдавал себе отчет в том, что все больше привязывается к девушке, к ее постоянной, в общем-то, вполне милой трескотне и, главное, к ее нежному, хрупкому телу, которое принадлежало ему теперь каждую ночь (а нередко и в другое время суток!).
К тому же, в отличие от покойной Светки, Даша относилась к нему с подчеркнутым обожанием, ловила каждое слово, с упоением наблюдала, как он репетирует дома свои монологи. И он с удовольствием демонстрировал ей свои актерские возможности. Она была настоящей благодарной зрительницей, воспринимающей артистов как существ высшего, недоступного ей сословия, своего рода небожителей, и с каждым прошедшим днем он чувствовал, как незримая связь между ними становится все крепче.
Этим утром Кирилл, как всегда, проснулся первым. Даша, уютно свернувшись клубком, спала у него на груди. Ее светлые волосы щекотно лезли ему в нос.
Кирилл легонько подул на них, но даже от этого легкого дуновения Даша тут же проснулась, открыла еще сонные глаза, заулыбалась:
- Доброе утро!
- Привет! - также с улыбкой отозвался Кирилл.
Она полежала еще немного все в той же позе, потом промурлыкала:
- Ты голодный?
- Зверски! - сообщил Кирилл, на которого после их энергичных ночных ристалищ поутру нападал необыкновенный жор.
- Тогда я встаю! - заявила Даша и незамедлительно выскользнула из постели. - Лежи, я все приготовлю. Ты во сколько уходишь?
- Репетиция в одиннадцать, - ответил Кирилл, с удовольствием рассматривая голую, снующую по квартире Дашу. - Времени еще полно.
Завтрак был готов через полчаса. Кирилл сидел за столом, уплетал глазунью с сосисками, закусывал хрустящими, умело поджаренными Дашей гренками.
Сама Даша, по-прежнему в голом виде (согласно его просьбе!), разместилась на табуретке напротив, предварительно подложив под попку аккуратно сложенное полотенце. Есть она отказалась, прихлебывала кофе, курила, смотрела новости по маленькому телевизору, специально приобретенному для кухни.
- …в результате героических усилий пожарников дом по улице Красина удалось спасти, выгорел только верхний этаж, - со скорбным лицом сообщала хорошенькая дикторша, Тамара Варламова. - Жертв нет, причина возгорания выясняется.
Даша громко зевнула.
- Извини, - рассмеялась она, прикрывая рот. - Я у тебя тут так крепко сплю! Дома никогда так не спалось.
- Это хорошо, - отреагировал Кирилл. - Я где-то читал, что девушкам полезно долго спать. У них от этого кожа лучше становится.
Даша хмыкнула, но улыбка тут же сползла у нее с лица.
- …еще одно печальное известие, - говорила в телевизоре Тамара Варламова подчеркнуто трагическим тоном. - Сегодня ночью неожиданно ушла из жизни художественный руководитель театра "Авангард", народная артистка России, режиссер Эльвира Константиновна Рогова. - Тамара сделала маленькую паузу и, еле заметно понизив голос, добавила: - Следствие полагает, что причиной смерти явилась успешная суицидальная попытка покойной. Мотивы суицида пока неизвестны.
На экране появился портрет Роговой в траурной рамке.
- Ой, это же твоя режиссерша! - ахнула Даша. - У меня ведь дома про нее книжка есть. Мне когда Света написала, что ты в ее театре работаешь, я сразу пошла купила…
- Тише, дай послушать! - шикнул на нее Кирилл.
- …гражданская панихида и прощание с Эльвирой Константиновной Роговой пройдут в театре "Авангард" в среду, четырнадцатого числа, в двенадцать часов, - скорбно сообщила Тамара Варламова. И уже совершенно другим тоном продолжила: - Теперь о погоде…
Кирилл дотянулся до пульта и резко выключил телевизор.
- Боже, какой ужас! - прошептала Даша. - А что значит суицидные действия?
- Значит, самоубийство, - не сразу ответил Кирилл.
- Так она с собой покончила? - всплеснула руками Даша. - А как?
- Откуда ж я знаю? - пожал он плечами. - Ты же видишь, они об этом не сообщают. Может, отравилась, или повесилась, или еще что-нибудь. Люди по-разному с собой кончают. У нас в детдоме, например, одна воспитательница из окна выбросилась.
- Кошмар! - сказала Даша. И, помолчав, спросила: - А почему Эльвира Константиновна покончила с собой, ты не знаешь?
Кирилл медленно покачал головой:
- Даже не догадываюсь.
- Но ты хоть что-то понимаешь?
Он снова отрицательно мотнул головой. Сказал задумчиво:
- Значит, репетиции сегодня не будет…
- Ты в театр поедешь? - спросила Даша.
Кирилл дважды провел рукой по волосам, глядя куда-то мимо нее:
- Нет. Чего там сейчас делать?
- Я не знаю, - растерялась она. - Может, чем-то надо помочь?
Он горько усмехнулся:
- Сомневаюсь. Там сделают все что нужно. Администрации полно. К тому же директор - брат Роговой, уж он-то за всем проследит.
Даша опять помолчала. Протянула руку, погладила его по щеке:
- Ты очень переживаешь?
Кирилл кивнул.
Она неспешно убрала руку, отхлебнула остывший кофе. Потом что-то внезапно пришло ей в голову, глаза загорелись. Она затушила сигарету, облизала губы, прокашлялась и, завершив все эти манипуляции, несколько смущенно попросила:
- А можно я с тобой пойду на панихиду?
- Зачем это? - удивился Кирилл.
- Ну как же… Я ведь о ней читала… И потом, ты столько про нее рассказывал… Я хотя бы в гробу на нее посмотрю.
- Глупость какая! - возмутился он. - Нет, это тебе совсем ни к чему!
- Очень даже к чему! - настаивала она. - Что тебе жалко, что ли? Я буду совсем тихо себя вести, ни словечка не скажу, честное-пречестное! Я знаю, я очень много болтаю, но я тебе обещаю…
- Нет, это неудобно, - прервал ее Кирилл. И, предотвращая возможный слезопад, быстро добавил: - Да я и сам не уверен, что пойду.
- Как же ты не пойдешь? - поразилась Даша. - Это ты специально так говоришь! Конечно же пойдешь. Ну, я тебя очень прошу, возьми меня! Там ведь столько людей известных будет, когда я еще их всех увижу! Правда! Столько артистов придет - наверное, и Табаков будет, и Машков, и Михалков. Я хоть раз в жизни на них живьем посмотрю, а не на экране. Ну, пожалуйста, Кирюшенька! Я что хочешь для тебя сделаю! Обещаешь?
Кирилл неохотно пожал плечами, ему активно не нравилась эта затея.
Даша, однако, тут же расценила этот жест как согласие, прыгнула к нему на колени, обняла, стала расцеловывать:
- Спасибо, спасибо, спасибо! Ты такой… замечательный!
Он снял ее с колен, встал из-за стола:
- Пойду, кое-что поделаю… Раз уж я в кои-то веки остался дома…
- Я все помою, уберу, не беспокойся, - засуетилась Даша.
- Оденься сначала, - посоветовал Кирилл и ушел в комнату.
Даша допила уже совсем холодный кофе, набросила халатик и принялась за уборку.
Кирилл подошел к единственному в комнате окну, прислонился лбом к холодному стеклу. С неба сыпалась какая-то мерзость - снег с дождем. Внизу по мокрой улице неспешно проползали редкие машины. В это время дня их было не так уж много. Когда люди начнут возвращаться с работы, поток станет нескончаемым.
За последние несколько дней они с Дашей еще дважды видели в бинокль странную девочку в розовой курточке, одиноко бредущую по ночной улице. И еще один раз Даша засекла наблюдателя из дома напротив. Но сам Кирилл опять его не разглядел. Когда он взял в руки бинокль, в том окне уже никого не было.
Он оторвался от стекла, подошел к стенному шкафу, где у него хранились инструменты и всякая всячина, открыл дверцу. Оттуда немедленно вывалился длинный чехол защитного цвета, с грохотом упал, больно ударив его по ноге. Кирилл чертыхнулся.
На шум из кухни высунулась Даша:
- Чего это?
- Рыболовные снасти, - ответил он, водружая чехол на место.
- А я и не знала, что ты рыболов, - обрадовалась Даша. - Я тоже рыбу люблю ловить.
- Ты еще многого обо мне не знаешь, - сказал Кирилл.
- Но зато у меня все впереди, правда? - тут же отреагировала она.
- Правда, - усмехнулся он.
Даша, удовлетворившись ответом, вернулась к мытью посуды. А Кирилл выудил из шкафа ящик с инструментами, снова подошел к окну, устроился там поудобней и начал что-то мастерить.
Кирилл любил ручную работу, особенно в моменты серьезных эмоциональных нагрузок. Это его всегда успокаивало, приводило в норму.
Да и руки у него были умные, ловкие, за что ни брался, все в конечном счете выходило ладно и по делу.
Даша, закончив уборку, снова появилась в комнате, залезла с книжкой на постель, но читать не стала, а вместо этого с интересом следила оттуда за его действиями.
Наконец не выдержала:
- Это что ты делаешь?
Кирилл отошел в сторонку, полюбовался на необычное сооружение, возникшее на подоконнике.
- Это держатель, - объяснил он.
- А зачем? - удивилась Даша.
- Ясно зачем, - покосился на нее Кирилл. - Чтобы держать. Пойди сюда.
Дважды ее звать не нужно было. Даша тут же выпрыгнула из постели и подбежала к нему.
- Смотри.
Кирилл взял лежавший на подоконнике бинокль и с помощью хитроумно соединенных кронштейнов и зажимов закрепил его так, что бинокль теперь можно было уже не держать руками. Мало того, положение его легко регулировалось, уровень и угол зрения менялись одним движением.
- Оригинальное изобретение Кирилла Латынина, - с гордостью объявил он. - Можно запатентовать. - После чего сделал изящный жест рукой. - Прошу юную леди испытать изобретение века.