- Я совсем не знаю тебя, малыш, и скажу честно: мне плевать, что с тобой будет, и все же… ну, понимаешь… Какой тебе смысл убивать меня? Или мне тебя? Чего мы тем самым добьемся? Да, я задаю слишком много вопросов. Подумай как следует. Ты в курсе, что я был боксером-тяжеловесом? А я был. Как-то я отправил в нокаут одного парня, и тот долго бился в конвульсиях. Давай соображай. Я подожду.
Юноша встал. Он почти не шатался, но после полудюжины ударов снова очутился на кафельном полу - кровь смешалась с землей из цветочного горшка.
- Я все расскажу.
- Вот И молодец, - похвалил Джерачи.
Парень опять встал.
- Только после того, как ты скажешь мне, кто убил Кармине.
"Поднимем мертвецов!" - прокричал джазмен. Песня закончилась.
- Так мы не сдвинемся с мертвой точки, - огорчился Джерачи.
Через несколько минут он заворачивал юношу в ковер.
* * *
По пути обратно из долины гниющего мусора Ник Джерачи остановился выпить. Врач из Нью-Йорка говорил, что у людей с его заболеванием часто развивается отвращение к алкоголю, даже к его запаху. Пока Джерачи избежал этого симптома. Он никогда не был пьяницей, а теперь потреблял еще меньше спиртного, боясь, что каждый глоток может стать последним.
Многие из собравшихся вокруг Спрэтлинга послушать историю про орла до сих пор сидели в баре.
Джерачи попросил бутылку холодного пива - держать ее в опухших руках было особенно приятно.
Писатель Игги начал что-то рассказывать, но Спрэтлинг перебил его - не любил терять инициативу.
- Кстати, о хищниках, которых ловят и против воли везут в дикие земли Латинской Америки, - начал Спрэтлинг, вызывав смешок даже у Игги. - На прошлой неделе я был в Новом Орлеане и слышал поразительную историю. Там есть гангстер, красивый, но беспощадный человек по имени Карло Трамонти - его кличка Кит, - который заправляет всем в Луизиане. Вы, наверное, слышали о чернокожем политическом боссе, покойном и оплакиваемом Кингфише - Царь-рыбе? Так вот, он был шестеркой господина Трамонти и выполнял роль посредника в сделке между Трамонти и гангстером из Нью-Йорка. На берег морского залива попали игорные автоматы и другие неврожденные пороки. Господин Трамонти получил прозвище не из-за колоссальных размеров, а из-за необходимости быть тварью крупнее, чем Царь-рыб а. А таковой является только кит.
Гангстером из Нью-Йорка, насколько знал Джерачи, был Вито Корлеоне.
Ник считал, будто прозвище Трамонти связано с невероятной способностью заглатывать все на своем пути. Семья Нового Орлеана - наистарейшая в Соединенных Штатах, а во главе с Трамонти она стала и самой богатой.
Спрэтлингу подали мартини.
- Так вот, - произнес он, забрав стакан прямо из руки официанта и осушив наполовину, - господин Трамонти, джентльмен итальянских кровей, так и не смог стать гражданином Америки, зато у него был колумбийский паспорт. Вряд ли он мог прочесть, что в нем написано, или бывал в Колумбии. Однажды Кит в своем шелковом костюме сидел в сверхсекретном офисе около аэропорта, строя злодейские планы, и тут раздался стук в дверь. Угадайте, кто это был? Кто решил заняться китобойным промыслом?
Ник улыбнулся и отпил пива. Он понял очень давно, еще в тренажерном зале Кливленда, где пахло камфарой, сырой шерстью и затхлым потом, - что такое желание драться.
Книга II
Глава 6
В День Колумба, в сумрачный час раннего утра, на западном конце Манхэттена, на сороковом этаже над тупиком, в спальне пентхауса с видом на магистраль Франклина Делано Рузвельта, Ист-Ривер и остров Рузвельта, закричал Майкл Корлеоне.
Вскоре раздался грохот: толчки, гулкие удары, бьющееся стекло, некто или нечто повалилось на пол.
В другом конце квартиры вскочил на ноги Альберт Нери, который спал нагим в отсутствие детей Майкла, то есть почти всегда. Он нажал на кнопку, вмонтированную в тумбочку, схватил фонарик и помчался по коридору к боссу. Снова послышались крик и шум, однако такое случалось и раньше. Вероятно, виновником тому диабет. Или Майкл и Рита Дюваль наконец сцепились - она недавно приехала из Лос-Анджелеса, где снималась в шоу. Практичный Нери наставил столько охраны и сигнализации, что проникнуть внутрь просто невозможно. И все же он бежал с голым задом навстречу странным звукам в ночи, и в голове вертелись разные мысли. Чертовы Боккикьо! Чертов урод Джерачи! Лицо телохранителя было спокойным, как у человека, выгуливающего хозяйскую собаку.
Тяжелая дверь спальни была заперта изнутри. Нери установил там специальный замок. Крики утихли. Альберт постучал в дверь.
- Эй, босс!
Внутри ни звука. Инстинктивно телохранитель попытался открыть дверь пинком, босой ногой. Выругался и побежал обратно за ключом.
* * *
На один лестничный пролет ниже начал зажигаться свет - сначала в спальне Конни Корлеоне, затем в комнате ее двух сыновей, а также в квартире в другом конце здания, где жили Кэти и Франческа, взрослые дочери-близняшки Санни Корлеоне, покойного брата Майкла. Шестилетний сын Франчески, названный в честь Санни, не шевельнулся. Он учиняет сущий кошмар, когда не спит, однако спит обычно крепко. Все собрались в огромной кухне, которую весной обустроила Конни, когда Майкл купил все здание и переселил почти всех оставшихся в живых из семьи на три верхних этажа. Они любили спать с открытыми окнами.
Конни проверила замки. Франческа набрала номер холла, и охранник внизу сказал, что все под контролем.
- Все под контролем, - сообщила Франческа тете.
Конни мрачно кивнула и принялась варить кофе.
Племянница не сводила взгляд с телефонной трубки. Под контролем.
Конни спросила сыновей, хотят ли они яичницу или сразу пойдут спать. Была суббота, поэтому ее мало заботил их выбор. Мальчики предпочли яичницу и поинтересовались, что за шум был наверху. Мать свалила все на телевизор. Франческа в упор посмотрела на Конни, но та отвела взгляд.
Старший сын Виктор, замкнутый лодырь даже по стандартам подростков-американцев, пошел в соседнюю комнату и поставил пластинку Джеймса Брауна "Ночной поезд" на полную мощность. Восьмилетний Майк - ангел, обожавший брата, - начал неистово танцевать по комнате. Обычно такое поведение выводило Конни из себя - она ненавидела подобную музыку и всегда спешила остудить пыл Виктора. На сей раз она лишь вздохнула и зажгла сигарету. Виктор изображал из себя боксера на ринге, а малыш Майки копировал его движения.
Внизу, на тридцать восьмом этаже, в отдельной квартире спали Том и Тереза Хейген и две их дочки. Они находились на достаточном расстоянии, чтобы ничего не слышать. Комнаты сыновей пустовали.
Кей, бывшая жена Майкла, жила в штате Мэн (да, он ударил ее, но всего один раз, когда Кей солгала о выкидыше, сказав, будто сделала аборт; из-за удара и вызванных им угрызений совести она получила развод, который Майкл не дал бы ни при каких иных обстоятельствах). Два ребенка Майкла - двенадцатилетний Энтони и восьмилетняя Мэри - тоже жили в Мэне и ходили в престижную частную школу, где преподавала Кей. Майкл не видел их несколько месяцев, что приносило ему страдания, о коих никогда не упоминалось на трех верхних этажах небоскреба. Раз в неделю Конни тайно отправляла Энтони и Мэри письма, подарки и итальянские конфеты.
Родители Майкла, Вито и Кармела, ныне мирно покоились на кладбище Вуддон в Бронксе, рядом с братом Санни (якобы погибшем в автокатастрофе, хотя на самом деле его застрелил человек Таттальи на дороге в Джонс-Бич), а Франческа преждевременно родила Кармелу, прожившую один день.
Неподалеку лежал и муж Конни Карло (задушенный по приказу Майкла за сыгранную им роль в убийстве Санни, хотя виновен в смерти был клан Барзини).
Муж Франчески Билли (Вильям Брустер Ван Аредейл-третий) был похоронен на семейном кладбище во Флориде.
Брат Майкла Фредо четыре года назад отправился на рыбалку и якобы утонул. Внутренние газы, поднимающие тело на поверхность, не всегда образуются в холодной воде озера Тахо. Вдова, актриса Дина Данн (с которой он жил отдельно), купила ему надгробие на кладбище в Беверли-Хиллс, но земля под камнем осталась нетронутой.
Теперь в частном лифте наверх поднимались три вооруженных и надежных охранника.
Снаружи здание вовсе не казалось крепостью. Прохожему и в голову бы не пришло, что тут содержится взвод охраны и установлены электронные устройства, обошедшиеся в целое состояние, и куплены они у тех же людей, кто поставляет оборудование для ЦРУ. Случайный прохожий даже не заметил бы этот дом, покрытый белой облицовкой, с балконами без цветов. Внимание любого захватили бы старинные кирпичные строения напротив. И ничто в здании не привлекло бы взгляд к едва приукрашенному трехэтажному пентхаусу и саду на крыше, который раскинулся наверху. В Нью-Йорке только туристы смотрят вверх, а эта часть города их не привлекает - Йорквилл, часть Манхэттена, куда не проведено метро, не упоминаемый в путеводителях жилой район, по большей части немецкий, хотя с годами здесь стали мирно сожительствовать ирландцы, евреи и итальянцы. Если не считать гула машин по магистрали и мусоровозов в соседнем квартале, ночью стоит тишина, особенно на сороковом этаже высотки.
* * *
Почти всегда.
- Босс? - позвал Альберт Нери.
Подошли трое охранников, и он велел им занять позиции и прикрыть его сзади. Затем открыл дверь и осторожно ступил внутрь, освещая комнату фонариком. Обладая совершенными рефлексами, с фонарем в руках он был опасен, как другие с револьвером. Нери убил им сутенера в Гарлеме, который зарезал женщину и насиловал ее двенадцатилетнюю дочь. По словам свидетелей, полицейский вырубил его, а затем проломил череп. Начальники Альберта выдвинули ему обвинение в убийстве. О расправе прослышали Корлеоне. Они подергали за веревочки, и дело закрыли. Нери забрал фонарь из камеры хранения улик, ушел из полиции и поступил на работу к Майклу Корлеоне. Начав жизнь сначала, благодарный Альберт служил хозяину с завидной преданностью. И никогда не жалел о принятом решении. Ни разу, даже когда ему приказали убить бедного Фредо.
Нери включил свет.
Кровать была пуста. На полу валялся клубок простыней и одеял. Рядом осколки стакана из-под сока.
- Майкл?
За кроватью что-то зашевелилось.
Майкл Корлеоне медленно поднялся, потирая голову.
- Мой дон, - произнес Альберт. - Вы напугали нас. Все в порядке?
- Да. Что бы ни случилось, не свети мне в глаза этой штуковиной.
Нери опустил фонарик. Дон весь взмок и побледнел, словно залитый лунным светом. Он выглядел чертовски не в порядке.
- Вы… э… один? - Нери вытянул шею, выискивая глазами посторонних. Заглянул в туалет. Все на месте. - Был шум…
- Аль, я в порядке. Спасибо за беспокойство.
Будь здесь Рита, Майкл не стал бы этого скрывать. Она появлялась в доме и раньше.
- Так дело в сахаре? - спросил Нери. Диабет. Стакан с соком. Все вязалось, в какой-то степени. - Принести вам таблетки или фрукты?
- Не надо. Дело не в этом. Понял?
Альберт кивнул.
- Осторожней с шелковыми простынями, - предупредил он. - Чертовски скользкие.
- Постараюсь не забыть, - сказал Майкл и попытался улыбнуться.
У Нери в голове не укладывалось, как один человек мог наделать столько шума, но перечить Майклу Корлеоне было не в его правилах.
- Кстати, с днем рождения.
- Испеки мне торт, если хочешь, - буркнул Майкл, - но о грохоте больше ни слова.
Он опустился на кровать. Корлеоне стал национальным героем отчасти благодаря своей внешности - красив как киноактер, - но посреди ночи и на близком расстоянии выглядел старше своих сорока лет. Левая щека неровно обвисла: результат пластической хирургии. Лицо пришлось зашивать после схватки с капитаном полиции. Волосы резко поседели, и при правильном освещении это смотрелось экстравагантно, но не сейчас. Он постоянно испытывал жажду и мочился невыносимо долго, как старик. Однажды Рита - госпожа Маргарита Дюваль, актриса, с которой Майкл временами встречался, - поделилась с Нери, что у Майкла бывают проблемы в постели. "С каждым случается", - ответил Альберт, скорей из солидарности. Мысль об импотенции приходила к нему в голову только в нетрезвом состоянии, а не напивался он со времен службы в полиции.
- Нет, торту меня не получится, - сказал Нери. - Придется подождать, пока Конни испечет. Хотите кофе?
- Сколько времени?
Альберт взглянул на часы.
- Почти пять. Думаю, вам стоит поспать.
Сегодня, впервые после возвращения крестного отца в Нью-Йорк больше года назад, должно состояться собрание Комитета, правящего совета "Коза ностры". Приготовления заняли у Майкла несколько недель.
Он потер лицо и закрыл руками.
- Какого Черта, - спокойно произнес он, не отнимая рук.
Было сложно понять, что он имеет в виду: Какого черта тут произошло? или Какого черта ты спрашиваешь? Конечно, иди и сделай кофе.
Нери развернулся и пошел прочь по коридору. Какого черта. Даже если Майкл ляжет спать, Альберту уже не заснуть.
И он не собирался пить то фильтрованное пойло, что Конни делает в просторной кухне. Нери не умел готовить, но насчет кофе был весьма щепетилен.
Он отвел охранников обратно к лифту, не замечая собственной наготы.
- Ложная тревога, ребята, - сказал Альберт, сам в это не веря. - Все путем.
Глава 7
Джонни Фонтейн прилетел в Нью-Йорк за день до парада. Со старшей дочерью Лизой он пошел спокойно отобедать в крошечный итальянский ресторан в Гарлеме, где готовят bucatini all’amatriciana не хуже, чем мама, да покоится она с миром. Чтобы попасть в это заведение, необходимо купить столик. Проблем не возникает только у тех, кто знает влиятельных людей или сам является влиятельным человеком. Лиза, не раз страдавшая от отцовской популярности, обожала ресторан: внимание, изысканные блюда, роскошные цветы. Она училась на втором курсе в Джуллиардской музыкальной школе. Поначалу Джонни не хотел отпускать дочь, девушку столь юного возраста, в Нью-Йорк одну. Однако Джуллиард - это Джуллиард, и робкая Лиза на сцене за пианино, расправив плечи, убрав за ухо черные длинные локоны, озарялась светом, когда пальцы танцевали по клавишам. Джонни присматривал за ней. Навещал каждый раз по приезде в Нью-Йорк и старался делать это чаще. Она притаскивала отца в места, куда он сам бы ни за что не пошел, типа трогательной постановки "Балкона" Жана Жене, где весь мир - сумасшедший бордель. Еще он водил ее на бокс и в джазовые клубы. Теперь отец и дочь были ближе, чем за все время после разрыва с Джинни. Лиза вышла из своей скорлупы и из-за пианино. Джонни тревожила и одновременно радовала эта перемена. Пару лет назад она вряд ли бы захотела сопровождать его на параде.
Они пили кофе и ждали десерта - ломтика sfogiatella на двоих. Лиза начала что-то говорить и вдруг замолчала. Джонни поинтересовался, в чем дело, и дочь ответила: ни в чем. Если Фонтейн что и понимал в женщинах, так это когда они хотят начать серьезный разговор.
- Выкладывай. Ты можешь рассказать папочке что угодно.
Произнеся последнюю фразу, Джонни понял, что это строчка из прослушивания на телевизионное шоу, в котором он мог сыграть компанейского папашу из провинции. Роль ему не досталась.
Лиза положила руки на стол и закрыла глаза. Она сидела так пару минут. Джонни ждал. Второе правило в общении с женщинами: не мешай им помолчать.
- Пап, - произнесла Лиза полушепотом. - Это правда? Хоть на йоту?
Было больно слышать от дочери такой вопрос. В то же время Фонтейн восхищался дерзким взглядом. Вся в отца.
- Нет, - ответил он. - Не смеши меня. Я не гангстер. И не работаю на гангстеров.
Она кивнула.
- Если в Америку приедет еврей, ирландец или поляк и станет вкалывать, устроится на уличную работу, как все иммигранты, а потом построит крупный бизнес или сделает политическую карьеру, его будут считать воплощением американской мечты. Однако когда то же самое происходит с итальянцем, его тотчас называют гангстером.
- Не любого итальянца.
- Открой глаза, - возразил Джонни. - Любого итальянца. С каждым из нас, добившимся успеха, такое происходит.
- Некоторые из этих людей и в самом деле… - Лиза не хотела произносить слово "гангстер".
- Неужто? К примеру, Вито Корлеоне был моим крестным отцом. Он пришел в церковь и дал святую клятву заботиться обо мне, что и делал, как и дядя твоей матери… водопроводчик, как же его звали?
- Поли.
- Точно. Поли. Как и Поли о тебе. Фонд Вито Корлеоне выделяет миллионы долларов для бедных детей, больниц, на искусство и даже, подумай только, на гранты для профессоров из твоей школы. Его ни разу не судили, даже не предъявляли обвинение в нарушении закона. Что касается Майкла Корлеоне, сына Вито, который сейчас заправляет делами, самый тяжкий его грех - штраф за неправильную парковку. Он джентльмен, окончил Колумбийский и Дартмутский университеты, он герой морской пехоты, награжден медалью за отвагу, не помню в какой битве. Возможно, при Иводзиме. Или нет. В другой. Не забывай об этом и не верь всем журналистам подряд. Бизнес, в котором у Майкла Корлеоне есть доля - всего лишь доля, он отнюдь не председатель совета директоров, - позволил мне вложить деньги в курорт на озере Тахо.
- В "Замок в облаках".
- Верно. Это то же самое, как если бы Говард Джонсон продал мне часть нового мотеля. Единственная разница в том, что фамилия Джонсон не заканчивается на гласную.
- Ты, кажется, сказал, что он не председатель правления.
- Он крупный акционер. Через него я узнал о вложении капитала. Сын моего крестного отца пустил в ход свои связи, и мне позволили стать совладельцем.
- На самом деле это казино, ведь так? Не просто курорт.
- Это курорт, в котором есть казино. А еще корты для тенниса, гольфа и тому подобное. Надо как-нибудь съездить туда вдвоем.
- С удовольствием.
Джонни было стыдно, что он не пригласил ее раньше.
- Послушай, ты ведь была в Неваде, там так принято. Игровые автоматы в аэропорту, на заправочных станциях. Попробуй открыть заведение без казино, и вмиг разоришься.
Лиза покачала головой.
- Поверь мне, так и есть.
- Я хотела сказать, что никогда не была в Неваде.
- Правда?
- Правда.
Невероятно.
- Я уверен, что привозил вас в гости.
Она снова покачала головой.
- Видела, как ты поешь, только в Лос-Анджелесе и здесь.