Началось всё с того, что однажды, придя домой с тренировки и включив телевизор, Лёшка нежданно-негаданно увидел на экране знакомое лицо. С ним едва истерика не случилась, настолько этот факт показался ему комичным: его сосед по парте Серёга что-то там изображал из себя по ту сторону экрана. Лёшка поперхнулся чаем и захохотал так, что слёзы потекли. Потом он сам не мог понять, с чего бы это? Ведь эту передачу он видел и раньше и ничего смешного в ней не находил. Ну разыгрывали его ровесники, девчонки и мальчишки, какие-то сценки, напоминавшие "Ералаш", только не настолько смешные, а скорее, серьёзные. Иногда было интересно, иногда - не очень. К тому же ему самому пару раз доводилось участвовать в художественной самодеятельности и играть в школьном КВН. Более того, ему это нравилось. Так что он ребятам с телевидения даже самую малость завидовал. Но в этот раз, увидев в качестве исполнителя главной роли Серёжку, с которым сидел за одной партой, он пришёл в неистовый восторг. Вот это да! Тоже мне, артист из погорелого театра! Он даже представил себе, как в классе станут обсуждать всё это и как достанется Серёге всяких подколов и приколов на эту тему.
Но на следующий день выяснилось, что в классе, да и во всей школе выступление Сергея Гранаткина на телеэкране большой новостью не оказалось, что происходило это далеко не в первый раз и относились к этому все вокруг, начиная с одноклассников и кончая учителями, с изрядной долей пиетета. Малышня тыкала в артиста пальцами, но не дразнила, а выказывала своё, можно сказать, полное почтение. Девчонки из другого восьмого, кажется "Д", привели на перемене новенькую, чтобы показать местную знаменитость. Сам Серёга повышенное внимание к своей персоне воспринимал с видом скромным, но как должное. У Лёшки внутри даже нечто подобное зависти шевельнулось. Само собой, он забыл о всех заготовленных по такому случаю приколах, да и вообще обсуждать эту тему ни с кем не стал.
Неделю спустя Гранаткин сам об этом заговорил. Дело было на литературе. Кто-то мямлил у доски что-то из домашнего задания, остальные со скукой делали вид, что внимательно слушают. Стоящий в классе гул свидетельствовал о том, что большинство занято разговорами. Серёга, продолжая глядеть в сторону доски, обратился к Лёшке.
- Ты после уроков занят? - проговорил он, почти не шевеля губами.
- Не занят. А что?
- Поехали со мной на ГТРК.
- Куда?
- На телевидение. Гостелерадиокомпания. Ты же видел нашу передачу? Ну так вот, мы новую постановку готовим, а у нас парень один заболел. Играть некому.
- А я тут при чём?
- Да ни при чём. Сыграешь вместо него. Съёмки завтра-послезавтра. Делов-то!
От неожиданности Лёшка впал в ступор и не отвечал довольно долго.
- Да ты не бойся, - подбодрил его Серёга. - Там не кусаются.
- Да я и не боюсь.
- А чего тогда молчишь?
- Думаю.
- Да чего думать? Знаешь, как там интересно!
- Кузнецов! Гранаткин! На перемене поговорите, - прикрикнула на них Зинаида Николаевна. - Так на чём мы остановились?
- На том, что "Недоросль" является образцом комедии классицизма в русском искусстве, - подсказал Кузнецов.
- Совершенно верно, - с некоторым удивлением в голосе похвалила литераторша.
- Как ты умудряешься говорить и при этом училку слышать? - восхитился Серёга.
- Так она громко рассказывает, вот и слышу, - серьёзно ответил Лёшка, но Гранаткин принял это за шутку и уткнулся лицом в собственные локти.
Мимо телевизионной студии Лёшка проходил и проезжал много раз, но внутри ни разу не был. Вот в театре за кулисами он бывал неоднократно, потому что родители были знакомы с очень многими артистами и нередко после спектаклей к ним заглядывали. Отца там и вовсе хорошо знали, вахтёры никогда не пытались его останавливать, а, наоборот, здоровались. А вот на телевидении у отца знакомых не было. У Лёшки раньше тоже не было.
- Пал Палыч, здрасьте. - Серёга по-свойски кивнул седоусому вахтёру в застеклённой будочке и, указав на Лёшку, сообщил: - Это со мной. К Зое Александровне на пробы.
- Здравствуй, здравствуй, - приветливо отозвался вахтёр. - Я тебя, само собой, признал, но порядок соблюдать всё равно нужно. Пропуск показывай.
Серёга весело подмигнул товарищу и показал вахтёру давно уже приготовленный пропуск. Тот сделал вид, что изучает документ.
- Всё правильно, - наконец кивнул страж порядка. - А теперь фамилию твоего приятеля называй.
- Кузнецов. Алексей Владимирович.
Вахтёр зашуршал бумагами в папке, извлёк нужную, провёл пальцем по листу сверху вниз:
- Имеется такой в списке. Но вот только как мне узнать: твой приятель и впрямь Кузнецов или кто иной? Документы при нём имеются?
Этот вопрос, похоже, застал Серёгу врасплох.
- Имеются у тебя документы? - переадресовал он его Лёшке.
Тот пожал плечами и, пряча довольную ухмылку, извлёк из рюкзака новёхонький, два дня назад полученный паспорт. Он был полностью уверен, что вахтёр и без предъявления паспорта пропустил бы его, а весь этот разговор затеял с единственной целью - поучить их уму-разуму и тем скрасить скуку собственного дежурства. А тут такой облом! Рассмотрев паспорт со всех сторон, вахтёр вернул его хозяину, ткнул пальцем в переключатель, и на турникете загорелась зелёная стрелка.
Холл телестудии оказался крохотным - три шага вдоль и два с половиной поперёк. Зато изобиловал входами-выходами. Направо был выход к лестничной площадке и ещё один в какой-то коридор, налево располагался такой же маленький зал и пара дверей под номерами 1 и 2, прямо перед ними - дверь с табличкой "Гостевая". Лёшка отчего-то счёл, что им именно туда, в "Гостевую", но ошибся.
- Направо, - подсказал ему школьный товарищ и первым шагнул в следующий зал. В нём тоже, несмотря на малые размеры, уместилось несколько разветвлений маршрута: слева и справа по двери, прямо и чуть левее несколько ступенек вели к ещё одной двери, над которой светилось красное табло "ТИХО! МИКРОФОНЫ ВКЛЮЧЕНЫ. ИДЕТ ЗАПИСЬ.". А чуть правее по ступенькам можно было спуститься в длинный коридор.
Они прошли шагов десять-двенадцать, но на этом коротком пути с Серёгой успели поздороваться пять или шесть человек. При этом все женщины обращались к Лёшкиному проводнику исключительно ласковым тоном: "Ой! Здравствуй, Серёженька! Рады тебя видеть!". Мужчины, напротив, приветствовали с фамильярной грубоватостью: "Здорово, старик!". "Старик" вежливо отвечал на все приветствия, хотя было заметно, что степень знакомства с этими людьми у него разная. Некоторых он точно толком и не знал. Лёшка, стараясь быть вежливым, каждому встречному тоже говорил "здрасьте", даже если его самого приветствием не удостаивали.
Сергей резко свернул в очередную распахнутую настежь дверь. Лёшка с разбегу проскочил мимо, пришлось затормозить и возвращаться. Переступая порог вслед за своим товарищем, Лёшка уже приготовился обозвать того Сусаниным, но его остановило присутствие незнакомых людей.
Помещение роскошью не отличалось: узкую комнатку с низким потолком разгораживал на две зоны широкий книжный шкаф. За ним, возле окна, стоял большой новенький диван и блестящий куллер. По другую сторону располагались парочка старых обшарпанных письменных столов, несколько стульев и две вешалки - настенная и напольная - в виде вертикальной металлической трубы с торчащими крючками.
Серёга уже успел пристроить свою куртку и болтал о чём-то с сидящей за одним из столов девушкой. На вид ей было лет двадцать, и чувствовала она себя здесь по-хозяйски. Чего нельзя было сказать о Лёшке. Потоптавшись у порога и не дождавшись ни приглашения войти, ни даже простого приветствия, хотя бы кивком головы, он буркнул своё дежурное "здрасьте", стянул с себя куртку, повесил её рядом с Серёгиной и понял, что не представляет, чем ему заниматься дальше. Единственный оставшийся свободным стул стоял за вторым столом, и усаживаться на него было не совсем уместно; топать к дивану тоже было несколько неловко, во всяком случае без приглашения. К тому же там сидел ещё один мальчишка, примерно их возраста. Мальчишка делал вид, что читает журнал, но на самом деле беспардонно рассматривал Лёшку. И дружелюбия в этом взгляде не просматривалось, скорее неприязнь. Лёшка остался стоять между дверью и вешалкой.
- Ладно, Серёжа, всё! Не отвлекай меня, - громко сказала девушка. - Мне сценарий через полчаса сдавать, а там ещё конь не валялся.
Серёгу это ни капли не смутило, и он небрежно спросил:
- А где Зоя Александровна?
- Тьфу! Совсем забыла. Зойсанна велела передать, что на полчаса задерживается и чтобы вы её здесь ждали. Только лучше идите куда-нибудь, а то тихо сидеть ты всё равно не умеешь, а у меня сценарий горит.
- Так мы в буфет пойдём, - сказал Гранаткин и наконец вспомнил о существовании Лёшки. - Кузнецов, в буфет сходим? Пошли, здесь недорого. И съедобно.
Лёшка кивнул, и они, выйдя из комнаты, направились по коридору, свернули направо, поднялись по небольшому лестничному пролёту, тут же спустились вниз, несколько раз повернули и оказались в кафе, которое Сергей отчего-то именовал буфетом.
Они пристроились в конец небольшой очереди за пожилой женщиной.
- Лёха, а откуда у тебя паспорт? - поинтересовался Сергей. - Я уж думал нам придётся про лапы, хвост и усы объяснять.
- Получил два дня назад. В день рождения.
- Ух, ты! Прости, не знал. Ну про день рождения. Поздравляю. А мне только после Нового года получать.
Лёшка собрался что-то ответить, но тут женщина, стоявшая впереди, повернулась, и он просто растерялся. Лицо это он видел тысячу раз, но здесь, в шаге от себя, увидеть ну никак не ожидал. Но главное было не в самом факте встречи - в конце концов, они находились на телевидении, так что встретить здесь телеведущую должно было быть самым заурядным делом. Главной причиной удивления было то, как разительно это лицо в жизни отличалось от экранного. Там, на экране, была красавица, немолодая, но никак не старая. Здесь же рядом стояла старушка самой заурядной внешности. Хорошо, что Серёга сразу заметил Лёшкину растерянность и стал ему рекомендовать, что выбрать из меню, чем и отвлёк. А то Лёшка так и стоял бы, уставившись в одну точку. Может, и рот бы ещё раскрыл от изумления.
Усевшись за свободный столик, Гранаткин первым делом обругал друга:
- Ты чего так неприлично пялишься?
- Да не ожидал, что она окажется такой…
- Старухой? Её перед записью по часу гримируют. Два кило краски - и готова красотка. А в буфет с такой тяжестью не пойдёшь, не донести можно, ноги подогнутся.
Что-то не столько в самих словах, сколько в пренебрежительном тоне друга Лёшке не понравилось, и он уткнулся в свою тарелку.
- Эй, ты чего?
- Злой ты, Серёга! - всё-таки счёл нужным ответить он.
- Чего вдруг? Я же правду сказал. Да здесь все так говорят.
- Это про кого здесь все говорят? - раздался за Лёшкиной спиной до боли знакомый голос. Но на этот раз молодой и даже задорный. - Я, молодые люди, примощусь рядом с вами? Не возражаете?
- Нет, конечно. Здравствуйте, - с показным радушием отозвался Сергей. - Рады вас видеть!
Рядом с Лёшкой села за стол ещё одна телевизионная красавица, популярная молодая дикторша. Вот она ничем от своего экранного облика не отличалась. Правда, косметики, или, как сказал Серёга "краски", на ней было немало.
Дикторша бодро принялась за салат из капусты с яблоком, запивая его овощным соком. Управилась она со своим "обедом" в считаные секунды, со вздохом бросила взгляд на отбивную в Лёшкиной тарелке - тот всё это время боролся с искушением поделиться с ней кусочком хлеба - и неожиданно спросила у него, промокая губы салфеткой:
- Грим не размазала?
- Нет. Всё ровно и красиво! - выдохнул Лёшка и покраснел.
Дикторша поднялась из-за стола и пошла к выходу.
- Ешь давай! - поторопил Серёга. - А то замер, понимаешь. Нам уже идти пора.
Лёшка послушно засунул в рот остатки котлеты и с набитым ртом поинтересовался:
- А в той комнате… ну где мы разделись…
- В редакции?
- Ага, в редакции. Там мальчишка сидел, он тоже с вами играет?
- Скажем так: хочет играть, да его никто не берёт.
- Почему?
- Бездарный потому что. Так что и мы с тобой его брать не будем.
- Так надо, чтобы меня самого взяли, - резонно заметил Лёшка.
Серёга всерьёз задумался, и от этой его задумчивости у Лёшки нехорошо заныло в груди. Положа руку на сердце он не особо рвался стать артистом, но, если бы его не взяли из-за того, что он бездарный, ему было бы очень обидно.
- Не, - наконец прервал свои думы Сергей, - тебя возьмут. Хотя бы потому, чтобы Олега не брать.
Настал черёд Лёшки крепко задуматься.
На обратном пути Лёшка порывался спросить, что за тип этот Олег. Почему он так настойчиво пытается попасть в артисты, когда ему уже не раз отказывали? Самому Лёшке, к примеру, достанет и одного отказа, чтобы навсегда забыть сюда дорогу. Но спросить он не успел. Пока формулировал вопрос, выяснилось, что Гранаткин завёл их не туда, куда им было нужно, а в какой-то тупик.
- Ну ё-мое! - обиженно воскликнул Серёга. - Год тут хожу и через раз заблудиться умудряюсь.
- Так нам надо было направо, когда мы в третий раз сворачивали, - подсказал Лёшка.
Серёга недоверчиво посмотрел на него и предложил:
- Веди тогда, раз такой умный.
Лёшка не знал, является это признаком большого ума или нет, но дорогу он всегда запоминал без малейшего усилия. Хоть в лесу, хоть в городе, хоть внутри нового для него здания. И в этот раз он легко нашёл верный путь.
В редакцию ребята вошли за секунду до Зои Александровны. То, что эта крохотная шустрая старушка - Зоя Александровна, Лёшке гадать не пришлось, потому что сразу, как только она появилась, все присутствующие дружно прокричали: "Здрасьте, Зойсанна!"
- Ну чего орать-то! - заулыбалась старушка. - Я пока слышу очень даже хорошо. Молодёжь, на диван!
Трое мальчишек послушно уселись на диване. Зоя Александровна скинула с себя модную курточку, пристроила её на вешалку, причесала седые пряди огромным гребнем и села в кресло напротив.
- Времени нет, да ещё и задержалась. Поэтому сразу к делу. Олег, Серёжа! Вот текст, читайте.
Она вручила ребятам по тоненькой стопке листов.
- Мне за кого читать, Зоя Александровна? - спросил Олег, заглянув в свои листочки.
- За Сидорова.
- А мне за Веру? - счёл нужным спросить Серёга.
- Так! Острить будешь на уроках. За Петрова читай. Где надо будет, я за Веру сама реплики подавать стану. А ты, Алёша, пока послушай.
Лёшка не слишком удивился, что старушке известно, кто он, а потому согласно кивнул. Он быстро сообразил, что речь в сценарии идёт о том, как Сидоров пришёл в гости к Петрову и они стали обсуждать предстоящее собрание школьного туристического клуба. Серёга читал свою часть очень здорово, складывалось впечатление, что ему этот Петров человек хорошо знакомый, как и все остальные люди, о которых у них с Сидоровым заходила речь. Всё дело портил Олег. Он даже не пытался что-то играть, а если и пытался, то у него ничего не получалось. Выходило, что он просто читает текст по бумажке, а что в этом тексте - ему всё равно. К тому же он не обращал внимания на знаки препинания: явные вопросы произносил с утвердительной интонацией, а там, где по логике должно было быть восклицание, проговаривал всё монотонно и бесцветно. Даже их физик диктовал условия задач куда более душевно. Тем не менее Зоя Александровна дала Олегу дочитать до конца, после чего обратилась к Серёге:
- Не устал? Тогда ещё раз, но за Сидорова будет читать Алексей.
Олег передал Лёшке свой экземпляр текста и откинулся на спинку дивана. Лёшка взглянул на текст. Ничего особенного в нём не оказалось - обычная пьеса. Большая часть текста состояла из высказываний героев, время от времени их реплики перемежались ремарками, типа "Сидоров подходит к окну", "Петров садится в кресло" и всё такое прочее. Лёшка посмотрел на Зою Александровну и хотел было сказать, что он готов, но вдруг почувствовал, что руки предательски задрожали. Пришлось положить листочки на колени. Но тут и ноги начали подрагивать. Лёшка подогнул их под себя и зацепился каблуками ботинок за край дивана. Дрожь не прошла, но при таком положении ног была почти неощутима. Во всяком случае, Лёшка очень надеялся, что она не будет заметна никому, кроме него.
- А-а, заходи, Сидоров! - начал Серёга.
- Привет, привет, - откликнулся Лёшка, к своему огромному удивлению и ещё большему облегчению, ощущая, что голос, в отличие от рук и ног, почти не дрожит. Ну разве что стал чуть звонче обычного. Справедливости ради стоит заметить, что ему читать было намного легче, чем Олегу, потому что он успел большую часть своих реплик запомнить и ему почти не нужно было заглядывать в текст. Он очень старался не повторять ошибок своего предшественника и уж хотя бы знаки препинания воспроизводить правильно. Не зря же автор пьески их расставил?
Зоя Александровна внимательно слушала, даже порой опаздывала с репликами Веры, сестры Петрова, когда та появлялась по ходу действия. Но до конца они добрались в считаные минуты, и Лёшка наконец вздохнул полной грудью.
- Так! - сказала Зоя Александровна. - Утверждаем список действующих лиц и исполнителей. Саша Петров - Сергей Гранаткин. Вера, его сестра, - Ириша Рыжова. Сидоров, его друг, - Алексей Кузнецов.
Лёшке вдруг стало стыдно перед Олегом, как будто он отнял у него что-то ценное. Но Олег, к его удивлению, никакой досады не выказал, поднялся с дивана и спросил:
- Зоя Александровна, когда будет готовиться следующая передача? - Голос у него звучал ровно, бесцветно.
- Через две недели, Олежка, - ответила режиссёр.
- Так я зайду. До свидания, - не то спросил, не то сказал утвердительно Олег и стал одеваться.
- Заходи, конечно, - вздохнула Зоя Александровна и повернулась к ребятам. - Серёженька, ты Лёшу в отдел кадров сводишь? Пусть ему пропуск на эту неделю выпишут.
- Конечно свожу! - обрадовался Серёга.
- А я пока в павильон зайду, взгляну, как там выгородку для нас готовят.
- Ой, а можно мы сначала с вами в павильон? Лёшке же интересно!
- А тебе самому не интересно? - улыбнулась старушка. - Пошли уже.
Лёшка собрался подняться и вдруг понял, что не может. Он каким-то невероятным образом умудрился засунуть ноги под диван так глубоко, что теперь они не желали вылезать обратно. Чтобы их вытащить, нужно было встать и облегчить давление на диван. А чтобы встать, нужно было вытащить ноги. Ничего умного в голову не приходило, и Лёшка сказал:
- Вы идите, я вас сейчас догоню.
Зоя Александровна кивнула и вышла, но Серёга, почувствовав неладное, остался.
- Ты чего?
- Ноги застряли. Под диваном.
Серёга нагнулся посмотреть.
- Это как же ты их туда всунуть умудрился?
- Я знаю? На нервной почве, наверное.