2
С самого начала дело пошло не так, как ожидалось. Среди мальчишек и девчонок, толпившихся на школьном дворе, электросигналы не нашли ни одного знакомого: все был народ из первой смены да из младших классов, а учительница, которая должна была сопровождать школьников в колхоз, была незнакомая, электросигналам она сразу не понравилась.
- Ну и ладно! - сказал Шурка, вертя свой портфель, где вместе с кое-какими продуктами лежали самые необходимые в деревенской жизни предметы: рогатка, театральный бинокль, крючки и книга "Справочник следопыта". - Пошкодничаем тем немного и убежим куда-нибудь в леса дня на три…
Правда, в кузове автомашины электросигналы заняли лучшее место - прямо за кабиной, где от борта до борта лежала доска, как скамейка, но интересного в дороге ничего не случилось. Да и сама дорога оказалась до обидного короткой.
Проехали городские домики, и началось поле. Оно до самого горизонта было чем-то засеяно - не то пшеницей, не то коноплей. По посевам летали обыкновенные вороны. Только один раз ребята увидели двух больших зеленых птиц. Они сидели на проводах, потом взлетели и начали играть и кувыркаться в воздухе.
- Сизоворонки, - сказала учительница, но электросигналы ей не поверили.
Через полчаса опять завиднелись крыши, и машина въехала на улицу, застроенную обыкновенными одноэтажными домиками, каких полно в городе. Только стояли они на большом расстоянии друг от друга, между ними были сады, огороды и везде стояли скворечники, где один, а где два и три.
- Вот и приехали! - сказала учительница, когда машина остановилась у кирпичного, крытого черепицей большого дома с вывеской: "Клуб".
- Как, уже? - удивился Шурка. - Это и есть Оселок?
- Ну да.
- Ну и Оселок! - разочарованно сказал Никуля и шепотом добавил: - А! Все равно убегать.
Учительница пошла в клуб, а Шурка достал из портфеля рогатку и выпрыгнул из кузова.
- Ты куда? - спросил Калина.
- Пойти подстрелить парочку воробьев себе на ужин, - небрежно сказал Шурка и заглянул в ворота клубного двора.
Так и есть: целая туча воробьев расклевывала там навоз. Только Шурка стал к ним подкрадываться, они вспорхнули и полетели дальше, за длинный сарай. Шурка прошел за ними. Там стояла пустая легковая машина, и среди двора красовался маленький мальчишка в трусах. Глядя на свою тень, он на все лады примерял новую военную фуражку с красным околышем и блестящим козырьком. Фуражка была ему велика, сползала на уши и никак не могла надеться набекрень, как хотел мальчишка. Шурка поднял с земли тяжелую зеленую сливу, вложил ее в рогатку, несильно стрельнул мальчишке в голую спину, а сам присел за машиной, осторожно выглядывая: что будет делать мальчишка? А тот пощупал себя между лопатками, долго оглядывался по сторонам, заметил сливу, поднял ее, помял, даже надкусил. Потом, отшвырнув сливу в сторону, опять начал озираться и вдруг увидел Шурку, неосторожно высунувшегося из-за легковой машины. Только тогда мальчишка наморщил лицо и заревел, да так здорово, что откуда-то прибежали еще двое мальчишек, ростом с Шурку. Мальчишка, заливаясь настоящими слезами, показал на Шурку, и Шурка, не дожидаясь, что будет дальше, побежал обратно к грузовику. Там все, кроме электросигналов, таскали свои пожитки в клуб, а возле машины разговаривал с Зоей Ивановной какой-то дядька с чапаевскими усами.
- Давай залезай! - крикнул Шурке Никуля, - Сейчас поедем!
- Куда?
- На клин!
- На какой клин?
- В самые дебри! - ликовали электросигналы.
- Неужели нельзя разместить всех в одном месте? - пожимала плечами учительница. - Как же они там будут без надзора?
- Они не маленькие, - сказал дядька с чапаевскими усами. - Да и мы тоже. Верно я говорю? - подмигнул он электросигналам.
- Точно! - заорали электросигналы. - Даешь клин!
Учительница опять пожала плечами, дядька махнул рукой, и машина поехала.
- Какой это клин? - спросил Шурка.
- А кто его знает… Этот дядька говорит - в клубе разместить всех нельзя, а но клину требуются ребята. В сене будем жить, понял?
…Это оказалось длинным, с двумя дверями сараем, крытом соломой. Напротив сарая стояли пустая телега и бочка на колесах. Вся земля вокруг была запорошена соломой. Пахло конюшней и еще чем-то хорошим - настоящим деревенским. А кругом были огороды. Огороды такие же, как на пришкольном участке, только в тысячу раз больше - куда ни глянь, одни огороды. Только где-то на горизонте что-то синело, какие-то кустики. Да рядом в зеленой травке протекал тоненький, как нитка, ручей.
Возле сарая стоял старик в рваной телогрейке - точный дед Штукарь. Машина уехала, а ребята молча глядели на него, ожидая, что дед сейчас должен сказать что-нибудь смешное. Но дед протянул Лелику корявую черную руку:
- Ну, здравствуешь!..
- Здрасте… - смутился Лелик.
Дед поздоровался с каждым за руку, а Калину потряс за плечо:
- Молодец! Крепкий паренек!
Калина выпятил грудь и отошел, молодецки поводя плечами.
Никуля решил поговорить с дедом на деревенском языке:
- Ну, как урожай? - спросил он. - Зеленя ничего? Дед захохотал:
- Ничего, ничего! Добрые!
- Дедушка, а где у вас протекает Журавлиха? - спросил Шурка.
- А вот, - дед показал на ручей.
- А лес где?
- У нас не лес, а вырубка. Во-он синеет, - дед кивнул в сторону кустиков на горизонте.
- А настоящий, большой?
- Один у нас! Больше никакого! Ну, тащи свои пожитки. За мной.
Дед открыл одну дверь сарая. Сарай был до половины забит сеном.
- Вот тут определено ваше местожительство. Упаси бог курить цигарки, сгорим все.
В сарае было прохладно. Где-то под кровлей чирикали и пищали воробьи. За стеной лошадь жевала и фыркала.
Тем временем солнце уже спустилось до самого горизонта. Небо в той стороне было красное.
- Опять заря красная, - покачал головой дед. - Снова дождика не будет, ах ты…
- А зачем он нужен? - удивился Никуля.
- Как же не нужен? - в свою очередь удивился дед. - Дождик-то?
- Конечно! - сказал Никуля. - Будет грязь. Дед остолбенело глянул на Никулю.
- Смотрю я на тебя, большой ты парень, ловкий, а дурачок. Как же без дождика, а посохнет все, ты это думал?
Никуля отошел и тихо сказал Шурке:
- Пускай дождик лучше пойдет, когда нас здесь но будет. Тоже дед хитрый. А я в тапочках.
Остальные злектросигналы допытывались у деда:
- А там лошадь?
- А в ночное мы поедем?
- Дедушка, а где записывают в ночное? Дед равнодушно сказал:
- У нас в ночное не ездють. Давно. У нас в хозяйстве две лошади. Лошади старые, находются на стойловом содержании…
- А посмотреть можно?
- А то что ж…
Дед растворил другую дверь, и ребята с любопытством заглянули внутрь. Там стояла лошадь с длинной, какой-то вытертой шерстью.
- Ну и лошадь! - сказал Никуля. - Какая-то горбатая…
Дед укоризненно и строго глянул через плечо:
- Ты состаришься, тоже будешь горбатый. Я молодой был - молодец, вот почище его, - он кивнул на Калину. - А сейчас хоть в утиль списывай, как устарелую технику… А конь старый, давно пенсию заслужил, его жалеют… И вы с ним не озоруйте. Нехорошо.
Шурка все больше разочаровывался: речки нет, леса нет, скакать не на чем. Наврал все Осел.
Дед сказал:
- Харч вам положен с завтрашнего дня, а пока ешьте у кого что есть свое!
- А костер можно развести?
- Валяйте. Только чтоб пожару не наделать!
Шурка немного ожил: ну, раз приехали, хоть у костра посидеть! - и побежал собирать щепочки.
Запылал костер. Шурка достал из своего рюкзака куски колбасы, насадил на палочку и сунул в огонь. Огонь облизал колбасу, она зашипела, затрещала, сразу покрылась копотью. Шурка вынул ее, попробовал: очень здорово, хоть и горчит. Но зато даже не похожа вкусом на колбасу! Глядя на него, остальные ребята тоже начали печь: кто колбасу, кто хлеб, кто сыр…
Стемнело. Дед тоже сидел у костра на полене и сшивал какой-то ремень. Ерш присматривался и вел с дедом разговор:
- И я так умею!
- Ну?
- Умею! Вы думаете, не сумею?
- Да брось.
Никуля, таинственно появившись откуда-то из темноты, на минуту отозвал Ерша.
- Мы сейчас пойдем на разведку. Я и Лелик… Пойдем как будто спать, а сами обследуем, какая у них тут картошка, морковка растет. Тут горох есть! А вы деда заговаривайте…
- Ладно, - сказал Ерш.
Он отошел к догорающему костру, и Шурка, лежа в сарае на шуршащем сене, услышал его голос:
- Дедушка, вы б какую-нибудь сказку рассказали…
Сено не было душистым, как ожидал Шурка, пожалуй, от него даже пахло пылью. За стеной фыркала и равнодушно жевала лошадь, а снаружи в открытую дверь доносился голос деда:
- Значит, пошли они, кобель и медведь, вместе. Глядь, навстречу им жеребец. Медведь давай землю лапами рыть, а сам спрашивает: "Кобель, кобель?" - "Чего?" - "Глянь на меня - глаза красные?" Кобель говорит: "Красные!" Медведь еще сердитее землю рвет: "А что - шерсть взъерошилась?"- "Взъерошилась!" - "А хвост поднялся?" - "Поднялся!" Тут медведь налетел на жеребца - в клочки порвал!
Калина захохотал. Видно, сказка ему нравилась.
…Проснулся Шурка оттого, что кто-то толкал его в бок.
- Шурка… слышишь?.. Шурк…
- Чего? - спросонья не понял Шурка.
- На. - Никуля сунул ему в руку что-то мокрое.
- Что это?
- Морковки!
Шурка, не открывая глаза, сжевал зеленые, горькие, все в песке хвостики моркови и опять заснул под шепот Никули и Калины.
- Ну и морковь! - говорил Калина. - Мелкая какая, она бы большая выросла!..
- Так тогда нас здесь уже не будет! - отвечал Никуля. - Были б яблоки, за яблоками б полезли. А то зачем же мы ехали?
3
Когда Шурка открыл глаза, было уже совсем светло. Очень громко чирикали воробьи - все разом. Видно, они отдохнули за ночь и сейчас старались вовсю. Электросигналы спали или делали вид, что спят, потому что снаружи дед разговаривал с учительницей.
- Без всякого сомнения! - говорил дед, - Все будет в порядке. Ребята они смирные. Я за ними присмотрю.
- Так я буду на вас надеяться, - сказала учительница и, видимо, ушла.
Шурка подождал немного, отряхнул куртку и вышел из сарая. Солнце только еще вставало и было такое красное, что смотри на него сколько хочешь простым глазом. Трава была сплошь покрыта росой, даже на вид холодной.
Поднимался синий дымок от костра, над которым висело закопченное ведро. В ведре что-то булькало и бурлило.
Дед сидел на чурбаке и ковырял свой ремень.
- С добрым утром! - сказал Шурка. Дед подумал и ответил:
- И вас также… Встаете, значит? Валяй, валяй! Вон уже каша всем готова. Только ты вот что… Иди-ка сядь сюда. Чего скажу.
Шурка с опаской присел на краешек чурбака, догадываясь, о чем скажет дед.
- Тут учительница ваша приходила. Я уж ей не стал жаловаться, но только это не дело - по ночам моркву топтать. Это как называется? Озорство, больше ничего. За вас совестно. Ай вы зеленой морквы не видали? Да я вам спелой принесу. Хоть ведро - ешьте…
- Это не мы…
- Брось… Так вот и передай своим друзьям.
Шурка пошел в сарай. Оказалось, что электросигналы все проснулись и с интересом глядели на Шурку.
- Ну как? - спросил Никуля.
- Подъем! - сказал Шурка. - Старик уже кашу сварил.
- Уже сварил! - обрадовался Калина. - Это хорошо! Молодец дед! О чем вы с ним толковали?
- За морковь ругается, - сказал Шурка. - Говорит, наверное, моркови в жизни не видали, голодные… Обещал сегодня нам принести полное ведро, чтоб мы могли наесться хоть раз в жизни.
- А зачем она нам, - буркнул Калина. - Я ее не люблю. Особенно, когда она еще не выросла…
- А чего ж вы ее рвали? - спросил Шурка.
- А как же? - удивился Никуля. - Мы ж договаривались, чтоб все рвать: картошку там, морковку… Я ее не люблю… Только раз договаривались, ничего не поделаешь.
- Давайте сегодня день получше поработаем, чтоб дед не обижался за морковь! - предложил Ерш. - Прополем ему его огород. Сколько мы там сорвали - пустяк! Еще вырастет. Поработаем, значит, сегодня?
Пока они ели кашу, явился вчерашний дядька с чапаевскими усами. Он нес на плече шесть тяпок.
- Налетай! - сказал он, свалив их на землю. - Бери по штуке! Это вам орудия производства. Сейчас я вас разведу по местам. Айда за мной! Один останется тут - деду помогать!
- Я могу остаться! - сразу вызвался Никуля. Остальные ребята разобрали тяпки и пошли за дядькой по огороду. Везде росли одни помидоры. Шурке, да и остальным, никогда не приходилось видеть столько помидоров в одном месте. Вообще это были довольно жалкие, вялые кустики. Зато сорная трава, окружавшая их, как видно, чувствовала себя превосходно. Сколько ее было! И мелкая травка, и ромашка, и какие-то неизвестные цветочки, и высокие колючие кусты с широкими листьями, ростом Шурке до пояса, во все стороны топырили свои ветки. Кое-где, далеко друг от друга, ковырялись деревенские мальчики с тяпками.
Они миновали грязный заросший пруд. Это, наверное, и был тот самый пруд, которым хвастался Осел.
Первый деревенский мальчишка, к которому подошли электросигналы, был тот самый, кто вчера хотел погнаться за Шуркой. Он выпрямился, отер локтем лоб и с любопытством, как показалось Шурке, поглядел на Шурку.
- Идут дела? - спросил дядька. Мальчишка кивнул.
- Получай себе подручного, ну вот хоть бы его, - дядька легонько подтолкнул Шурку в плечо.
- Я хочу, чтоб… - начал Шурка, но дядька его оборвал:
- Не на базаре! Хочешь работать - работай, а не торгуйся… Пошли дальше!
И Шурка остался вдвоем с мальчишкой.
Они некоторое время постояли молча, стараясь не глядеть друг на друга. Чтоб дальше так не стоять, Шурка схватил рукой за макушку самый большой куст и дернул. Но куст, крепкий, как веревка, и не думал выдергиваться. Шурка схватил куст покрепче и сморщился: в ладонь впились мелкие невидимые колючки.
- Это ж осот! - быстро сказал мальчишка. - Его не выдернешь! Его надо вот так!
Мальчишка ударил тяпкой под корень, и куст сразу повалился. Мальчишка, улыбаясь, оглянулся на Шурку - зла он, видно, не помнил.
- Готов! А вот этот? - нацелился он на другой куст. - Стоишь? А мы тебя вот так! Ага! Не любишь? А ты - ишь какой вырос! Готов!
- Правильно, - сказал Шурка. - А то, глянь, как они, гады, разрослись. Все помидоры через них повяли.
- А мы потом польем! - бодро сказал мальчишка. - Они у нас зазеленеют!
Шурка облюбовал куст осота и срубил его с одного удара. Потом второй, потом третий… Выходило не хуже, чем у деревенского! И тот одобрил:
- Можешь! Всего десять рядов надо нам пройти! Один я уже прошел!
Ряды помидоров были такие длинные, что даже конца их не виднелось.
- Много так? - ужаснулся Шурка.
- Чего много? - с удивлением спросил мальчишка, - Это много? Разве это много? Как начнем!
И он набросился на сорняки так, что они не успевали валиться. Шурка пошел по другому ряду, стараясь не отставать. Однако тягаться с мальчишкой он не мог. Мальчишка очень скоро далеко его обогнал. Он иногда оглядывался на Шурку, кивал ему или помахивал рукой и опять врубался в сорняковую гущу. "Задается, - подумал Шурка. - Конечно, если этим все время заниматься…" Но, дойдя до конца своего ряда-конец появился неожиданно, - он перешел на Шуркин ряд и пошел ему навстречу. Когда они сошлись, мальчишка изобразил на лице радость по поводу встречи и протянул ладошку:
- Здрасте!
Шурка подумал, что мальчишка ничего, хороший.
- Я тебе буду помогать, - сказал мальчишка, - пока ты совсем не привыкнешь. А раз мы с гобой закончили по ряду, имеем право окунуться в пруду. Бежим!
И мальчишка побежал вперед, взбрыкивая, как жеребенок. Одновременно он чмокал губами, изображая цоканье копыт, и подхлестывал себя по ногам хворостиной.
Вода в пруду была теплая, а дно заросло какими-то мягкими травами. Ребята разделись и залезли по шею. Побарахтавшись в воде, мальчишка вылез и гордо спросил:
- Ну как, здорово? Мировое ведь место наш Верхний Оселок?
Шурка сразу вспомнил про Осла, хотел было расспросить про него, но мальчишка, на ходу одеваясь, уже бежал обратно:
- Поскакали! Осталось всего семь разов. А потом - обед!
Солнце поднималось все выше и выше. Шурка давно бросил где-то рубашку, и жаркие лучи прямо-таки пронзали его спину. Сам же Шурка, позабыв про все, богатырски сокрушал сорняки. Кусты осота валились у него почти с одного удара, а про мелкую травку и говорить не стоило! Плохо только, что лицо все время заливалось потом - самый что ни на есть горячий воздух собирался как раз вокруг лица. И никакого ветерка не было, чтоб его сдунуть, а обтирать лицо было некогда - Шурка старался не отстать от мальчишки.