- Это однозначно была не волна, - тихо произнес он. - Следующая волна ударилась о нос сразу после этого. Что касается того, напоролись мы на скалу или все же кто-то привел в действие взрывное устройство, только изучение характера повреждений может точно ответить на этот вопрос.
- Вы правы. Но поскольку судно, скорее всего, лежит на глубине как минимум в двадцать саженей в неизвестном нам месте, об изучении характера повреждений не может быть и речи. Поэтому я хочу знать ваше мнение.
- Не думаю, что я могу что-то добавить к уже сказанному. Полной уверенности у меня, разумеется, нет.
- Но вы считаете, что это был взрыв? - Холланд подождал и, не дождавшись ответа, добавил: - С учетом совокупности всех факторов - пожара в радиорубке, а затем пожара в третьем трюме - вы склоняетесь к мысли, что это был взрыв.
- Если смотреть на это дело таким образом, то да, пожалуй.
- Спасибо.
Холланд сел, но даже после этого никто не шелохнулся. Не было слышно ни шепота, ни шарканья ног. Все присутствующие находились под сильным впечатлением от услышанного.
И тут встал сэр Лайонел Фолсетт.
- Многоуважаемый господин председатель, я был бы рад, если бы вы задали свидетелю еще два дополнительных вопроса.
Это был маленький человечек с редеющими волосами, высоким лбом и совершенно заурядной внешностью. Необычным был только его голос - глубокий и звучный. Слушая его, было невозможно не ощутить скрывающуюся в нем огромную энергию и жизненную силу. Именно его голос, а не он сам, мгновенно овладел вниманием всех присутствующих.
- Свидетель ясно дал нам понять, что у него нет сомнений в том, что кто-то предпринял попытку уничтожить "Мэри Дир". В самом деле, события, о которых он поведал суду, не будучи объяснены причинами естественного свойства, казалось бы, подводят нас именно к такому выводу. Но я хотел бы напомнить суду, что стоимость самого судна слишком незначительна, чтобы оправдать наличие столь тщательно разработанного замысла. Таким образом, мы должны исходить из того, что, если преступный замысел и в самом деле существовал, он имел целью противозаконное получение страховой стоимости груза. Я хотел бы почтительно напомнить вам, многоуважаемый господин председатель, что из столь подлой аферы можно было бы извлечь прибыль только в том случае, если бы груз был снят с судна до того, как оно потерпело кораблекрушение.
Бауэн-Лодж кивнул.
- Я вполне понимаю ваши доводы, сэр Лайонел. - Он посмотрел на часы в дальнем конце зала, расположенные над местами для публики. - В чем заключается ваш вопрос?
- Он касается того периода времени, когда "Мэри Дир" была пришвартована рядом с "Торре-Аннунсьятой" в реке Рангун, - произнес сэр Лайонел. - По моей информации, весь экипаж "Мэри Дир" был отпущен на берег, и на протяжении этого периода "Торре-Аннунсьята" была ярко освещена и все ее лебедки работали на полную мощность. - Он посмотрел туда, где сидел Холланд. - Насколько мне известно, показания по этому поводу мы заслушаем позже. Чиновнику, ответственному за эту деятельность, капитан "Торре-Аннунсьяты" сообщил, что он перемещает груз, освобождая место для стальных труб, которые ему вскоре предстояло принять на борт. - Он развернулся к Бауэн-Лоджу. - Уважаемый председатель, я хотел бы знать, обсуждали ли эту тему офицеры "Мэри Дир", после того как свидетель поднялся на борт судна.
Председатель спросил об этом у Пэтча, и тот ответил, что слышал эту историю от Райса, но не придал его рассказу особого значения.
- Теперь вы смотрите на это иначе? - спросил сэр Лайонел.
Пэтч кивнул.
- Да.
- Еще один вопрос, многоуважаемый господин председатель. Не мог бы свидетель сообщить нам, говорил ли мистер Деллимар что-либо о грузе, находящемся на его судне, или нет?
Вопрос был задан, и когда Пэтч снова ответил отрицательно, сэр Лайонел поинтересовался:
- Быть может, кто-то другой намекал на то, что груз не соответствует декларации?
- Нет.
- Я поставлю вопрос иначе. Торговое судно - это маленький и тесный коллектив людей. В любом закрытом сообществе неизбежно начинают циркулировать слухи. Когда вы присоединились к экипажу, к вам не поступала какая-нибудь информация о грузе?
- Кое-кто был уверен, что на борту находятся взрывчатые вещества, - ответил Пэтч. - Об этом продолжали болтать даже после того, как я поместил на доску для объявлений копию грузовой декларации.
- Вы считали, что слишком опасно позволять им думать, что они сидят на куче взрывчатки?
- Вот именно.
- С учетом того, какой вам достался экипаж?
- Да.
- Как вы полагаете, сами по себе эти слухи были способны спровоцировать панику среди членов экипажа, как только они узнали, что начался пожар?
- Возможно.
- Райс доложил вам, что поднялась паника. - Сэр Лайонел наклонился вперед, пристально глядя на Пэтча. - Как попала на корабль эта удивительная информация?
Пэтч невольно взглянул на ожидающих своей очереди свидетелей.
- Мне кажется, что мистер Хиггинс с самого начала не верил в то, что мы везем груз, заявленный в декларации.
- Он считал, что в трюмах взрывчатка? Что навело его на эту мысль?
- Я не знаю.
- Вы его спрашивали?
- Да, спрашивал.
- Когда?
- Сразу после того, как мы обогнули Уэссан.
- Что он сказал?
- Он отказался отвечать.
- Что именно он произнес, когда вы задали ему этот вопрос?
- Дословно?
- Да.
- Он сказал, что я могу попытаться выяснить это у Таггарта и Деллимара и что он не желает, чтобы я приставал к нему с расспросами. Оба упомянутых джентльмена на этот момент уже, разумеется, были мертвы.
- Спасибо.
Сэр Лайонел изящно поклонился и сел на свое место.
Бауэн-Лодж снова посмотрел на часы и закрыл заседание суда.
- Перерыв на два часа, джентльмены. Попрошу не опаздывать, - добавил он.
Он встал, и все встали вместе с ним, ожидая, пока он и его помощники выйдут из зала через дверь, расположенную позади судейской кафедры.
Повернувшись, чтобы уйти, я обнаружил, что позади меня сидит миссис Петри. Узнав меня, она слегка улыбнулась. Макияж не скрывал ее бледности. Ее лицо опухло, а глаза покраснели от слез. Гундерсен тоже был там. Он сидел рядом с ней, но сейчас отошел в сторону и разговаривал с Хиггинсом. Она вышла из зала одна.
- Кто эта женщина? - спросил у меня Хэл.
- Одна из директоров "Деллимар", - ответил я и рассказал ему о своем визите в офис компании. - Я склоняюсь к мысли, что она жила с Деллимаром, - добавил я.
Снаружи солнце сверкало на мокром после дождя тротуаре. Я с изумлением осознал, что по улицам ходят люди, самые обычные люди, которые спешат куда-то по своим делам и знать ничего не знают о "Мэри Дир". Пэтч в одиночестве стоял на краю тротуара. Он ждал меня и, когда я вышел, тут же подошел к нам с Хэлом.
- На два слова, Сэндс.
Он охрип от того, что ему пришлось так много говорить, а его лицо походило на выжатый лимон.
Хэл сказал, что идет в отель, в котором мы решили пообедать, и Пэтч проводил его взглядом, бренча мелочью в кармане брюк. Как только Хэл отошел достаточно далеко и уже не мог его слышать, он произнес:
- Ты сказал, что яхта будет готова не раньше конца месяца, верно?
Он произнес это обвиняющим тоном, и в его голосе звучали гнев и обида.
- Да, - кивнул я. - Мы закончили работу на неделю раньше, чем я ожидал.
- Почему ты не дал мне знать? Я приехал на верфь в прошлую среду, и мне сказали, что тебя там уже нет. Почему ты мне не сообщил? - Он больше не мог сдерживаться и взорвался. - Все, что мне было нужно, - это один день. Всего один день на "Мэри Дир". Он смотрел на меня, буквально скрежеща от злости зубами. - Разве ты не понимаешь - один взгляд на пробоину в корпусе судна, и я все узнал бы. Я смог бы сказать правду. А так… - Его взгляд был немного безумным, как у загнанного в угол зверя, который не знает, в какой стороне искать спасения. - А так я сам не знаю, какого черта я болтаю и какую яму сам себе рою. Один день! Это все, чего я хотел.
- Ты мне этого не сказал, - тоже переходя на "ты", ответил я. - Как бы то ни было, ты и сам отлично знаешь, что такие осмотры должны проводить власти. - Но я понимал, как ему хотелось обрести уверенность и узнать, что его подозрения не безосновательны. - Все утрясется, - добавил я, похлопав его по плечу.
- Надеюсь, что ты прав, - сквозь зубы процедил он. - Господи, как я надеюсь, что ты окажешься прав. - Он смотрел на меня, и его глаза горели, как раскаленные угли. - Все эти усилия… посадить ее на Минкерс… все зря. Бог ты мой! Я мог…
Он замер, и его глаза, устремленные куда-то поверх моего плеча, расширились. Обернувшись, я увидел, что прямо на нас идет Джанет Таггарт.
Когда-то я видел картину под названием "Возмездие". Я не запомнил имени художника, да это уже и не важно, потому что я понял, что картина никуда не годилась. "Возмездие" надо было писать с Джанет Таггарт. Она была бледна, как смерть, и на ее бледном застывшем лице светились огромные глаза. Она остановилась перед ним и обрушилась на него, не стесняясь в выражениях.
Я не помню, что именно она говорила, но она хлестала его словами, как плетью, оставляя глубокие раны и рубцы. Я видел, как помертвели глаза Пэтча, но он молчал, вздрагивая, как от ударов. Я оставил их и быстро пошел прочь, стараясь стереть из памяти эту сцену и спрашивая себя, осознает ли она, какую власть имеет над этим человеком, и какую боль способна ему причинить.
Перекусив на скорую руку, мы вернулись в суд. Как только пробило два, Бауэн-Лодж занял свое место на судейском стуле. В ложе для прессы уже сидело пять человек. Журналисты, как стервятники, слетались на запах сенсации.
- С вашего позволения, уважаемый председатель, - произнес, вставая со стула, Холланд, - я хотел бы продолжить опрашивать других свидетелей, с тем чтобы получить как можно более полную картину происшествия.
Бауэн-Лодж кивнул.
- Я думаю, это будет очень правильно, мистер Холланд. Но ваш первый свидетель не должен покидать зал суда. Я уверен, что адвокаты, представляющие различные заинтересованные стороны, пожелают задать ему свои вопросы.
Я ожидал, что следующим свидетелем станет Хиггинс. Вместо этого Холланд вызвал Хэролда Лоудена, и я внезапно осознал, что до сих пор не решил, что я им скажу. Хэл стоял на кафедре для свидетелей с прямой, как у истинного солдата, спиной и короткими, чеканными предложениями рассказывал о нашей встрече с "Мэри Дир" и о том, как на следующее утро мы снова наткнулись на брошенный экипажем пароход. Когда он сошел с кафедры, наступила моя очередь. Я машинально пересек зал и, занимая свое место на трибуне, почувствовал, что покрываюсь холодным потом.
Я повторил присягу и начал отвечать на вопросы Холланда, который в своей учтивой манере и продолжая говорить мягким, но скучающим голосом интересовался моим именем, происхождением и родом занятий. Он также хотел знать, как вечером восемнадцатого марта я оказался на своей яхте "Морская Ведьма" в той же части Ла-Манша, что и "Мэри Дир". Отвечая на его вопросы, я слышал, что мой голос дрожит от волнения. В зале было очень тихо. Маленькие глазки Бауэн-Лоджа буравили меня пристальным взглядом, а Холланд стоял передо мной, готовый в любой момент задать следующий вопрос или в случае необходимости подстегнуть меня к ответу.
В зале я видел Пэтча. Он сидел, слегка подавшись вперед и стиснув пальцы рук. Все его тело было напряжено, а глаза не мигая смотрели на мое лицо. Я рассказывал им, как выглядела "Мэри Дир" в то утро, когда я взобрался на ее палубу, и внезапно ощутил, что решение уже принято. Сказав им, что "Мэри Дир" сидит на рифах Минкерс, я бы заклеймил Пэтча как лжеца. Это выбило бы почву у него из-под ног. Я не мог этого сделать. Полагаю, что я знал это с самого начала. Я начал представлять Пэтча суду таким, каким видел его на протяжении тех страшных часов. Перед слушателями возник человек, который едва держался на ногах от усталости, но тем не менее в одиночку потушил пожар и продолжал прилагать все усилия к спасению судна.
Я рассказал им о синяке у него на подбородке, об угольной пыли и гари, покрывавшей его измученное лицо. Я рассказал им о том, как мы обливались потом в кочегарке, пытаясь поднять давление хотя бы в одном котле, как мы запускали помпы, как мы использовали машины, чтобы держать судно кормой к ветру, и как волны бушевали на погруженном под воду носу парохода, затягивая почти полсудна водоворотами белой пены. На этом я закончил свой рассказ, добавив только, что утром второго дня мы в конце концов покинули корабль.
Меня засыпали вопросами. Говорил ли мне Пэтч что-нибудь о том, почему экипаж покинул судно? Могу я сообщить суду что-нибудь о положении "Мэри Дир" в тот момент, когда мы сели в лодку? Считаю ли я, что, если бы не шторм, пароход мог бы спокойно дойти до какого-нибудь порта?
Со своего места поднялся сэр Лайонел Фолсетт. Он начал задавать мне те же вопросы, которые я уже слышал от Снеттертона - о грузе, о трюмах, о Пэтче.
- Вы провели бок о бок с этим человеком сорок восемь неописуемо трудных часов. Вы разделили с ним и страхи, и надежды. Наверняка он что-то вам говорил и как-то комментировал ситуацию.
На это я ответил, что возможностей для бесед у нас почти не было. Я снова рассказал им о нашей нечеловеческой усталости, о безумной ярости волн, об ощущении, что в любой момент судно может пойти на дно, унося с собой и нас.
Внезапно это все окончилось, и я ощутил, что иду через зал на свое место, чувствуя себя насухо отжатой тряпкой. Не успел я сесть, как Хэл схватил меня за локоть.
- Потрясающе! - прошептал он. - Ты сделал этого мужика настоящим героем. Посмотри на ложу прессы.
Я увидел, что она быстро пустеет.
- Айан Фрейзер!
Холланд снова был на ногах, а через зал шагал капитан Фрейзер. Он подробно рассказал суду о том, как подобрал нас в Ла-Манше, после чего его отпустили, а его место заняла Джанет Таггарт.
Она поднялась на кафедру для свидетелей, бледная, как смерть, но с высоко вздернутым подбородком. Ее лицо превратилось в неподвижную защитную маску. Холланд пояснил, что вызвал ее на этом этапе расследования, чтобы избавить ее от мучительной необходимости выслушивать остальных свидетелей, любой из которых мог сказать что-то неприятное о ее отце. Затем под его деликатным руководством Джанет описала своего отца таким, каким она его знала. Она рассказала о письмах, которые он слал ей из каждого порта, в который заходил, о подарках и деньгах, позволивших ей окончить колледж и университет, о заботе, которой он окружил ее после смерти матери, скончавшейся, когда девочке было всего семь лет.
- Я поняла, какой у меня замечательный отец, только в последние годы, когда я достаточно повзрослела, чтобы осознать, как он работал, экономил и копил деньги, чтобы дать мне образование.
Она описала его таким, каким он был во время их последней встречи, а затем прочитала письмо, которое он прислал ей из Рангуна. Она читала его тихим срывающимся голосом, и в каждой строчке письма слышалась любовь капитана Таггарта к своей дочери и его забота о ней.
Было мучительно больно слушать ее, зная, что человек, написавший эти строки, уже мертв. Когда она закончила, многие начали неловко ерзать на своих стульях и смущенно откашливаться.
- Благодарю вас, мисс Таггарт. Это все, - произнес Холланд все тем же ласковым голосом, которым он задавал ей вопросы.
Но вместо того, чтобы покинуть кафедру, она достала из сумочки открытку и замерла, стиснув ее в кулаке и глядя через весь зал на Пэтча. Глядя на выражение, появившееся на ее лице, я ощутил, что по моей спине ползет холодок.
- Несколько дней назад я получила открытку из Адена, - произнесла она. - Она задержалась в пути. - Она перевела взгляд на Бауэн-Лоджа. - Это открытка от моего отца. Можно я прочту несколько предложений из того, что он написал?
Председатель кивнул, и она продолжала:
- Отец пишет: "Владелец судна нанял человека по фамилии Пэтч, который заменит беднягу Адамса. - Она не читала. Сжимая открытку в руке, она говорила, глядя на Бауэн-Лоджа. Она знала ее наизусть. - Я не знаю, чем все это закончится. Поговаривают, что когда-то он посадил свое судно на мель, причем сделал это преднамеренно. Но что бы ни случилось, знай, что это произошло не по моей вине. Благослови тебя Господь, Джейни, и думай обо мне. Если все обойдется, на этот раз я сдержу свое обещание и по окончании плавания приеду к тебе".
Ее голос понизился до шепота. Все затаили дыхание. Она напоминала сжатую до предела пружину, которая вот-вот лопнет.
Она протянула открытку Холланду, и адвокат ее взял.
- Свидетель свободен, - произнес Бауэн-Лодж.
Но она развернулась к Пэтчу и снова начала обвинять его в том, что он втоптал доброе имя ее отца в грязь, ради того чтобы спасти свою шкуру. Она разузнала обстоятельства гибели "Белль-Айла". Теперь ей была известна правда, и Джейн была намерена позаботиться о том, чтобы она стала известна и суду. Бауэн-Лодж стучал по столу молоточком, Холланд стоял рядом, увещевая ее и убеждая остановиться. Но она не обращала на все это внимания, а Пэтч, побелев, как мел, в ужасе слушал, как она обвиняет его в пожарах, затоплении трюмов и, наконец, крушении судна ее отца.
- Вы чудовище, - рыдала она, когда ее силой уводили со свидетельской трибуны.
А затем она внезапно обмякла и, хотя все ее тело продолжало содрогаться в конвульсиях, позволила вывести себя из зала суда.
Все, кто остался в зале, начали неловко поеживаться и облегченно вздыхать. Никто не смотрел на Пэтча. Никто вообще никуда не смотрел, пока голос Бауэн-Лоджа не рассеял сковавшее зал напряжение.
- Приглашайте следующего свидетеля, - деловито произнес он.
- Дональд Мастерс!
Холланд уже стоял на своем месте.
Расследование начало входить в свою колею. Последовал ряд свидетелей, располагавших информацией о судне и его оборудовании и высказавших суждения относительно его возраста и состояния. Были зачитаны показания оценщика из Йокогамы и чиновника Ллойда, выдавшего пароходу свидетельство о грузовой марке. Заслушали также показания начальника доков из Рангуна, предоставившего информацию о "Торре-Аннунсьяте" и перераспределении ее груза.
Наконец Холланд произнес:
- Энджела Петри.
Зал суда, заполненный преимущественно мужчинами, слегка оживился. Миссис Петри взошла на кафедру.
Она объяснила, что в тысяча девятьсот сорок седьмом году мистер Деллимар, некий мистер Гринли и она сама основали торгово-транспортную компанию "Деллимар" как частную фирму закрытого типа. Это было исключительно торговое предприятие, специализировавшееся на импортно-экспортных операциях, в основном с Индией и Дальним Востоком. Позже мистер Гринли вышел из состава совета директоров и его место занял мистер Гундерсен, у которого был похожий бизнес в Сингапуре. Уставной капитал фирмы увеличился, а сфера ее интересов значительно расширилась. Она назвала цифры, приводя данные по памяти и демонстрируя сдержанную компетентность.
- Каково положение дел в компании сейчас? - спросил Холланд.
- Она находится в процессе сворачивания - добровольной ликвидации.
- Этот процесс начался еще до смерти мистера Деллимара?