- Ничего подобного я не думал. Я знал, что наш кораблик гнилой и что мы попали в переделку. Мы были уверены, что долго он не продержится. - Хиггинс помолчал и добавил: - А если вы намекаете на то, что мы испугались, не забывайте, что там творилось. Наши шансы спустить шлюпки на воду были десять к одному, уже не говоря о том, чтобы после этого удержать их на плаву. Нужна была смелость, чтобы хотя бы подумать о шлюпках. Особенно это касалось мистера Деллимара, который насмотрелся во время войны всякого. Позже, когда мы легли в дрейф, стало немного легче, и я подумал, что, может, у нас и есть шанс уцелеть.
Затем он принялся описывать вечер, когда начался пожар в кормовом трюме и команда все-таки покинула судно. Да, это было около двадцати минут десятого. Пожар обнаружил кочегар, парень по фамилии Уэст. Он вышел из кормовой палубной рубки и увидел, что из-под люка третьего трюма идет дым. Он сразу же сообщил об этом на мостик. Там в тот момент находился Райс, которого Хиггинс послал проверить доклад Уэста и уведомить мистера Пэтча. За все время, пока Хиггинс давал показания, он ни разу не назвал Пэтча капитаном.
- Что происходило дальше? - спросил Холланд.
- Где-то четверть часа я ничего не слышал. Но я знал, что мы действительно горим, потому что включились фонари на корме и на судне началась беготня. Потом на мостик поднялся мистер Пэтч. Он был весь измазан сажей и сказал, что на всякий случай приказал приготовить шлюпки к спуску на воду. Я спросил, не хочет ли он, чтобы я занялся тушением пожара, и он сказал "нет", этим уже занимается Райс. Он немного потоптался по мостику, как будто никак не мог на что-то решиться. А потом на мостик прибежал Райс. Он был в панике, потому что пожар продолжал распространяться. Услышав это, Пэтч приказал ему отдать распоряжение экипажу приготовиться покинуть судно. "А вы, мистер Хиггинс, сообщите в машинное отделение, - сказал он, - и после этого принимайте командование над людьми, которые тушат пожар. Мистер Райс, вы отвечаете за верхнюю палубу. Проследите, чтобы, когда я подам команду садиться в шлюпки, не началась паника". Больше я его не видел, - закончил свой рассказ Хиггинс.
Все остальное было обычным описанием катастрофы, являющейся следствием отсутствия порядка и руководства. Хиггинс и его люди еще минут пятнадцать боролись с огнем, и все это время пожар, казалось, только разгорался сильнее. Люди были перепуганы. Они считали, что корабль заколдован и что везет он взрывчатку. Хиггинс отправил Райса сообщить Пэтчу, что еще немного, и экипаж выйдет из повиновения. Райс вернулся с сообщением, что Пэтча нигде нет.
- К этому времени люди были на грани паники. Кое-кто уже находился на верхней палубе и садился в шлюпку номер три. Мне не оставалось ничего, кроме как отдать команду покинуть судно.
Этот приказ привел к панике и давке возле шлюпок. Когда Хиггинс поднялся на верхнюю палубу, он увидел, что третья шлюпка висит на талях и за нее цепляется один из матросов. Первая шлюпка уже была в воде. В ней никого не было, и волны разносили ее в щепы, безжалостно колотя о борт корабля. Ему пришлось пустить в ход кулаки, чтобы преобразовать царящий на палубе хаос в некое подобие порядка. Затем он вместе с другими офицерами усадил людей в две оставшиеся в их распоряжении шлюпки. Райсу он поручил руководство четвертой шлюпкой и, оставаясь на борту, следил за ней, пока она не отошла на безопасное от судна расстояние. Затем он спустил на воду свою собственную шлюпку. Из-за большой скорости, с которой продолжал идти корабль, к тому времени как его шлюпка коснулась воды, он потерял из виду Райса и уже его не видел.
- Вы хотите сказать, - поинтересовался Холланд, - что, когда вы садились в шлюпки, судно шло под парами?
- Да. Выполняя приказ мистера Пэтча, я распорядился, чтобы люди из машинного отделения были готовы садиться в шлюпки. Когда я приказал покинуть судно, у них не было никаких инструкций насчет того, чтобы останавливать машину, а потом они уже ни за какие денежки не спустились бы вниз, чтобы это сделать.
- Наверняка, если бы вы им приказали…
- Какого черта я мог им приказать, - зарычал Хиггинс, - когда Пэтч просто испарился, одна шлюпка болталась за бортом, опрокинув всех, кто в ней сидел, в море, а вторую разносило на куски чуть ниже. Люди были в панике. Любой, кто спустился бы вниз, рисковал, поднявшись на палубу, увидеть, что оставшиеся две шлюпки уже отчалили. Все, что мы с Райсом могли сделать, это навести порядок, достаточный для того, чтобы посадить всех, кто остался, в шлюпки.
- Господи боже мой! - воскликнул Холланд. - Но ведь вы опытный офицер. Неужели вы не могли взять своих людей под…
Но Хиггинс снова его перебил.
- Вы что, совсем ничего не соображаете? - взорвался он. - Вы только представьте, что там творилось! Пэтч исчез, команда в панике, а тут еще пожар и взрывчатка в трюмах.
- Но там не было взрывчатки?
- Откуда нам было это знать?
- Вы слушали показания, доказывающие, что в ящиках, погруженных на судно в Йокогаме, находились авиационные двигатели. Не было никаких оснований считать…
- Это мы теперь знаем, что там были двигатели, - быстро произнес Хиггинс. - А я говорю вам, что мы думали тогда. Мы думали, что в них взрывчатка.
- Но вы же видели декларацию, - напомнил ему Холланд. - Мистер Пэтч даже повесил копию декларации на доску объявлений для экипажа.
- И что с того? - злобно огрызнулся Хиггинс. - Команда не обязана верить во все, что вешают на доску объявлений. И позвольте, я вам кое-что объясню, мистер. Люди вроде тех, что плавают на таких кораблях, как "Мэри Дир", не особенно верят в декларации, особенно в Китайских морях. Может, мы и неученые, но уж никак и не тупые. Декларация - это всего лишь бумажка, на которой кто-то написал то, во что он хочет заставить нас поверить. Во всяком случае, я так это вижу. И у меня есть для этого свои собственные основания.
Возразить на это было нечего. Подобная вспышка требовала реакции со стороны председателя, и он призвал Хиггинса к порядку, но сделал это в очень мягкой форме. Все видели, кто такой Хиггинс - человек, которого всю жизнь носит по морям и океанам и который вследствие этого обзавелся немалым опытом. В каком-то смысле он был великолепен. Он господствовал в этом сером и безликом суде. Но это ему удавалось не благодаря силе его личности, которая была грубой и примитивной. Он господствовал в зале, потому что был другим. Этот живописный пират отличался от всех остальных, являя собой другую сторону монеты под названием человеческая природа и всячески демонстрируя, что ему плевать на закон и власть.
- Другими словами, - снова заговорил Холланд, - плавая по всему миру, вы сталкивались с множеством странных происшествий. Скажите, вы когда-нибудь видели более странные совпадения и события, чем те, которые происходили на борту "Мэри Дир"?
Хиггинс задумчиво поджал губы, а затем покачал головой.
- Нет, не припомню.
- Возьмем затопление передних трюмов. По вашим словам, вам не кажется, что там имел место какой-нибудь взрыв.
- Я ничего подобного не говорил. Я сказал, что я об этом не задумывался. Во всяком случае, тогда. У меня и других забот хватало. И вообще, меня тогда не было на мостике.
- А что вы думаете об этом сейчас?
Хиггинс покачал головой.
- Я не знаю, что и думать.
- А как насчет пожаров? У них имелись какие-нибудь естественные причины?
- А вот пожары - это другое дело.
Он стрельнул своими хитрыми маленькими глазками туда, где сидел напряженно наблюдающий за ним Пэтч.
- Вы думаете, это были преднамеренные поджоги?
- Полагаю, что да.
- Значит, вы кого-то подозреваете?
- Насчет этого я не знаю. Но, - добавил он, - я понял, что нас ждут проблемы, как только он появился на корабле. - Он качнул своей похожей на каменную тумбу головой в сторону Пэтча. - Да оно и понятно - человек с его репутацией не получит работу за просто так. А потом еще так кстати помер шкипер.
- Вы кого-то обвиняете в смерти капитана Таггарта?
В голосе Холланда явственно слышалось осуждение.
- Никого я не обвиняю. Но кто-то стырил у бедняги весь виски, и кое-кому это было выгодно. Вот и все, что я хочу сказать.
Зал взволнованно загудел. Холланд сел.
Фентон вскочил на ноги и воскликнул:
- Это было возмутительное и абсолютно голословное заявление, не подкрепленное никакими доказательствами!
Председатель тоже так считал. Подавшись вперед, он поинтересовался у Хиггинса, верно ли то, что сам Таггарт обвинил в краже виски сразу нескольких офицеров. Когда Хиггинс признал, что так и было, Бауэн-Лодж уточнил:
- Вас в том числе?
- Бедняга бредил, - разгневанно провозгласил Хиггинс.
- Так значит, он бредит, когда обвиняет вас, но не тогда, когда он обвиняет мистера Пэтча. Я вас правильно понял? - ледяным тоном произнес Бауэн-Лодж.
- Мне в его смерти не было никакого проку, - пробормотал Хиггинс.
- Можно ли предположить, что виски просто закончился?
Но Хиггинс упрямо затряс головой.
- Когда мы стояли в Адене, шипчандлер принес на корабль очень много виски. Он не мог его весь выпить. Это было невозможно.
- Что вы подумали об этом тогда? Вы приняли его обвинения всерьез?
- Нет, с какой это стати? Когда человек не в себе, никто не знает, во что верить, а на что не обращать внимания. - Вид у Хиггинса был растерянный, как будто он не понимал, куда ведут все эти вопросы. - Может, у него было спиртное, а может, и нет, - хрипло пробормотал он. - Может, кто-то его и стырил, я не знаю. Все, что я знаю, так это то, что мы обшарили ради него все судно. Лишь бы он успокоился. Но мы не нашли ни одной бутылки из тех, что заносили в его каюту. Конечно, - добавил он, - если бы мы знали, что он умрет без спиртного, то кое-кто из нас пронес бы на корабль бутылочку-другую мимо таможни и, как говорится, выручил бы его.
Бауэн-Лодж кивнул, и за Хиггинса взялся Фентон. Он пытался вынудить Хиггинса сознаться в том, что Пэтч и не думал отдавать приказ покинуть судно. Для этого он всячески его запутывал, надеясь поймать его на мелких деталях. Но Хиггинс был опасным и неудобным для перекрестного допроса свидетелем. В каждом ответе он ясно давал понять, что не доверяет Пэтчу, и при этом ни на дюйм не отошел от своих первоначальных показаний.
Но сэр Лайонел зашел с другой стороны. Его интересовал груз. Что навело свидетеля на мысль, что в ящиках, погруженных на судно в Йокогаме, были взрывчатые вещества? Возможно, он что-то обнаружил, помогая опускать эти ящики в трюмы? Но, когда председатель попросил его ответить на этот вопрос, Хиггинс заявил, что, когда ящики попали на корабль, он еще не был членом команды.
- В таком случае когда началась ваша служба в качестве второго помощника "Мэри Дир"? - спросил Бауэн-Лодж.
- За день до отплытия из Йокогамы, - последовал ответ. - К этому времени "Мэри Дир" полностью загрузилась, трюмы были задраены и судно готовилось к выходу из порта.
- Вам показали декларацию?
- Нет. Никто мне ее тогда не показывал. Я увидел ее гораздо позже.
- В таком случае с чего вы взяли, что груз содержит взрывчатые вещества?
- Так болтали в доках.
- И на самом судне тоже?
- Да.
- Вы когда-нибудь слышали о том, чтобы взрывчатку укладывали в ящики из-под авиационных двигателей?
- В общем нет. Но бывали случаи, когда взрывчатку упаковывали и маскировали под другие грузы. В обход правил, так сказать.
- Но вы не располагали достоверной информацией о том, что в ящиках может содержаться нечто, отличающееся от груза, указанного в декларации?
- Нет.
- И вы прилагали усилия к тому, чтобы положить конец этим слухам?
Впервые Хиггинс проявил признаки неуверенности.
- Если честно, то нет, - немного помявшись, пробормотал он. - Я не могу сказать, что я это делал.
- Почему же?
Мышцы на шее Хиггинса вздулись.
- Если уж на то пошло, то зачем мне это было нужно? Это было не мое дело.
Бауэн-Лодж посмотрел на сэра Лайонела и приподнял одну бровь. Следующий вопрос касался четырех дней, проведенных пароходом на реке Рангун. Да, признал Хиггинс, он сошел на берег вместе со всеми остальными. А почему бы ему этого не сделать? Не каждый день судовладельцы предоставляют команде сорокавосьмичасовой отпуск на берегу и при этом берут все расходы на себя. Причина? Мистер Деллимар был хорошим парнем, вот и вся причина. Он умел обращаться с людьми и старался, чтобы экипаж был доволен.
- Когда вы вернулись на судно, - сэр Лайонел снова начал обращаться непосредственно к свидетелю, - вы беседовали с кем-нибудь из офицеров или матросов "Торре-Аннунсьяты"?
- Да. Первый помощник, парень по фамилии Слейд, поднялся к нам на борт, чтобы выпить со мной и шефом.
- Вы не спрашивали его, зачем они двигали свой груз?
- Нет. Но Слейд сказал мне, что им пришлось это сделать из-за каких-то бюрократических недоразумений с пунктом назначения стальных труб, которыми они собирались загружаться.
- Вы говорили об этом с Адамсом?
- Нет.
- Но вы видели его, когда вернулись на судно?
- Да.
- Он не намекал на то, что команда "Торре-Аннунсьяты" тайно изменила груз "Мэри Дир"?
- Нет. Но если бы они это сделали, он бы об этом знал, потому что, когда я его увидел, он был на ногах и чувствовал себя намного лучше, поскольку до этого провел два дня в постели, - поспешно добавил Хиггинс.
- Поскольку Адамс был болен, ответственность за погрузку хлопка, видимо, легла на вас? - Дождавшись, пока Хиггинс кивнет, сэр Лайонел продолжал: - Вы не заметили каких-либо изменений в положении груза?
- Нет, не заметил.
- Вы уверены?
- А с чего мне не быть уверенным?
Маленькая голова сэра Лайонела резко подалась вперед, а в его голосе зазвучала сталь.
- Как вы могли быть в этом уверены? Вы сказали, что поднялись на борт после того, как пароход загрузился?
Оказалось, что сбить Хиггинса с толку не так просто. Кончиком языка он обвел пересохшие губы, но больше ничем не выдал своего беспокойства.
- Может, я и не был там, когда "Мэри Дир" загружалась. Зато я был на ней, когда мы выгружали японский хлопок и вискозу, которые лежали поверх ящиков. Я обратил внимание на то, как сложены ящики, потому что догадался, что мне придется грузить на них тюки хлопка-сырца, когда они будут готовы к погрузке.
Сэр Лайонел кивнул.
- Всего еще один вопрос. Вы говорите, что поднялись на борт "Мэри Дир" только накануне ее отплытия из Йокогамы. Как так получилось?
- Ну, потому что меня тогда наняли.
- Кто вас нанимал - капитан Таггарт?
- Нет, мистер Деллимар. Конечно, бумаги подписывал капитан Таггарт. Но взял меня Деллимар.
- Почему?
Хиггинс нахмурился.
- Не понимаю вопроса.
- Я спросил, почему он нанял именно вас. Вы были единственным человеком, который откликнулся на объявление о вакансии?
- Ну, не совсем. То есть… - Хиггинс обвел взглядом зал, и его язык снова скользнул по губам. - Это было не так.
- Вы хотите сказать, что эту должность вам предложили не так, как обычно? Мистер Деллимар нанял вас частным образом?
- Пожалуй, что так, - неохотно признался Хиггинс.
- Возможно, вас не затруднит объяснить суду, как именно это произошло.
Хиггинс колебался.
- Ну, мы встретились… я бы сказал, совершенно случайно, и я узнал, что у него нет второго помощника… а я как раз подыскивал место… вот и все, больше тут объяснять нечего.
- Где вы встретились?
- В одном из баров в районе порта. Я не помню, как он называется.
- Вы договорились о встрече заранее?
Лицо Хиггинса налилось кровью, мышцы на шее снова вздулись.
- Да, договорились.
Он произнес это с такой злостью, как будто бросал сэру Лайонелу вызов.
Но сэр Лайонел лишь сказал:
- Спасибо. Это все, что я хотел узнать.
С этими словами он сел на стул. Ему удалось установить два факта: то, что если компания "Деллимар" планировала устроить кораблекрушение, то жизненно важная в этом деле подмена груза вполне могла произойти на реке Рангун, а также то, что для этого они могли использовать Хиггинса. Но у него не было на Хиггинса ничего определенного, и это, как он много позже признался Хэлу, не давало ему покоя. Чтобы дать своим клиентам основания не выплачивать страховое возмещение, он нуждался в чем-то более существенном.
Определиться ему помогли другие свидетели, и самыми дискредитирующими для Пэтча стали показания рулевого, Юлса, который был на мостике вместе с Хиггинсом, когда начался пожар. Он был робким человеком и, отвечая на вопросы, слегка заикался. Он был не особо ценным свидетелем, но с непоколебимым упрямством настаивал на том, что Пэтч отдал приказ покинуть судно. Казалось, он вызубрил свои ответы. И хотя адвокат Пэтча не преминул воспользоваться этим обстоятельством и запугал Юлса так, что он то и дело поглядывал на Хиггинса в поисках поддержки, он не дрогнул и остался стоять на своем.
Он был последним свидетелем перед ланчем, но я и без Хэла знал, что Пэтчу придется несладко, когда все эти адвокаты набросятся на него со своими вопросами. Пока суд и близко не подошел к истине. Но какова была эта истина? Хэл задал мне этот вопрос за ланчем.
- Один Бог это ведает.
Вот и все, что я смог ему сказать.
- Деллимар не мог совершить поджог трюма, - вслух размышлял он, и я не мог с ним не согласиться.
К тому времени Деллимара уже не было в живых. Это мог быть только Хиггинс. Судя по всему, Бауэн-Лодж также размышлял над такой возможностью за ланчем, потому что, как только заседание возобновилось, он тут же снова вызвал Юлса и тщательно допросил его обо всех перемещениях вахтенного офицера. И Юлс поклялся, что, начиная с восьми вечера, Хиггинс неотлучно находился на мостике, ни разу его не покинув. Позже старший механик Берроуз присягнул, что Хиггинс играл в покер с ним и еще двумя членами команды, которые, к несчастью, утонули, с пяти до восьми часов вечера с коротким перерывом на ужин.
Один за другим члены команды поднимались на свидетельскую трибуну и рассказывали одну и ту же историю. Каждый со своей точки зрения подтверждал всеобщую убежденность в том, что в трюмах везли взрывчатку, что судно было проклято и было обречено затонуть. Это была история людей, несущих в себе семена неизбежной трагедии.
И наконец Холланд произнес:
- Гидеон Пэтч.
И он снова взошел на свидетельскую трибуну и замер, слегка сутулясь, так крепко сжимая обеими руками поручень, что костяшки его пальцев побелели и стали одного цвета с его лицом. От беспокойства он едва держался на ногах, и неизбежный тик подергивал уголок его рта.