- Вот смотри, - водил он пальцем по краям неровных голубых пятен. - Это всё вода. Моря и океаны. А вот это - земля, - указывал он на коричневатые и зелёные очертания. Потом крутнул глобус, нашёл какое-то место и ткнул в него пальцем. - А вот тут мы живём.
- Где, где мы? - щурился Павлик.
- Это вот Волга течёт, - показывал Костя на тоненькую извилистую ниточку, - а вот тут, около этого изгиба, мы и живём.
Удивительно! Все моря и все земли видны на глобусе. А он такой маленький. Как футбольный мяч.
Хорошо было ехать с Костей. Он рассказывал о морях и океанах, о том, какие они большие, глубокие и какие рыбы водятся в них.
- А язи есть? - поинтересовался Павлик.
Нет, язи там не водятся. Жалко.
Уже давно скрылся старый город, дорога шла по окраине соснового бора, и вскоре вдали показались первые
строения тоже большого нового города. Он начинался у опушки бора, и в нём сразу строились целые улицы. Вот почему в старом городе осталось мало людей. Все - здесь. И все строят, строят. Одни складывают стены, другие поднимают стропила, третьи уже красят крыши яркой, поблёскивающей на солнце зелёной или красной краской. И всюду пахнет сосновыми стружками. Здесь было куда веселее, чем в старом городе.
Машина остановилась на большой площади, от которой лучами расходились новые улицы.
Павлик думал, что школу перенесут из старого города и поставят на новом месте точь-в-точь такой, какой она была раньше. А оказывается, школа здесь строилась совсем новая. Она подведена уже под самую крышу и была больше, красивее прежней. А около школы - пустырь. На нём осенью школьники будут сажать деревья фруктового сада. Так сам Костя сказал.
С машины разгрузили парты, перенесли в большой сарай ящики, карты и глобусы, и в это время подъехала ещё одна машина, на которой сопровождающим был Вовка. Павлик очень обрадовался, увидев его. Захотелось похвастаться новыми знаниями. Вовка уже проучился в первом классе, а интересно, - знает ли он, где, например, Тихий океан?
- Какой? - наморщил Вовка переносицу.
- Тихий.
Вовка подумал, поправил на голове свою форменную фуражку.
- Подумаешь, Тихий, - пренебрежительно скривил он губы. - Тихий и знать-то не очень интересно. Я зато знаю где бурный. А ты знаешь где?
Где бурный океан, - Павлик не знал. Не сказал ему Костя об этом.
Вот и не пришлось похвалиться. Трудно состязаться с Вовкой. И ничего удивительного в этом нет, потому что он учится в школе. А Павлик даже читать как следует не умеет. Только понаслышке что-нибудь приходится ему узнавать.
7. ПРОПАВШАЯ ВОЛГА
Теперь Павлик уже многое видел: и Волгу, и старый город, и новый, но не видел только самого главного - стройки.
- Её за целый день не обойдёшь, - предупреждал Вовка, уже не раз побывавший там. - Гидростанция с плотинами- это тебе раз; верхние шлюзы - два; нижние - три, - отсчитывал он. - А сколько всяких заводов! Камнедробильные, бетонные, арматурные… Сварщики начнут арматуру сваривать, - так искры кругом и летят.
- Интересно, Вовка?
- Ага.
- А как туда попасть?
- Очень просто, - говорил Вовка. - Сесть на автобус и доехать до Шлюзового посёлка. А оттуда всё строительство видно.
Если бы было просто, Павлик тогда бы и не задумывался. А как же просто, когда мама не пускает, говорит, что там маленьким нечего делать?
Павлик и не собирался что-нибудь делать там. Но по-смотреть-то ведь надо!
- Я с Вовкой поеду, - говорил он. - Вовка - большой, в школе учится.
Но и с Вовкой не отпускали его.
Счастливый случай выпал самым неожиданным образом. Павлик встретил у себя в Порт-городе девятиклассника Костю, который рассказывал ему про моря и океаны.
- Здравствуй, Костя, - поздоровался с ним Павлик. - Ты куда идёшь?
Костя сначала его не узнал; прошло уже много времени с того дня, когда они вместе ехали на машине. А потом вспомнил и улыбнулся.
- А, это ты, - сказал он и подал Павлику руку. - Здравствуй. Где же ты со своей командой пропадаешь? Школу-то без вас переносят.
- Оттуда только кирпичи возят. А кирпичи - не интересно, - откровенно сказал Павлик.
- Так, - с добродушной снисходительностью похлопал его Костя по плечу. - Ну, а чем же теперь занимаешься?
- Ничем, - передёрнул Павлик плечами. - А ты чем?
- На гидроузел сейчас поеду, посмотрю. Давно уже не был там.
- Ой, Костя… - вцепился Павлик обеими руками в его руку. - Возьми меня. Я совсем никогда не был там. Возьмёшь, а?.. Возьми!
- А тебя отпустят? - спросил Костя.
- Отпустят. С тобой отпустят. Пойдём, вон наш дом. Вон, с зелёным крыльцом.
И Павлик привёл Костю домой.
- Мама, а вот Костя, - сообщил он.
Мать готовила обед, чистила картошку. Она приветливо кивнула Косте головой.
- Здравствуйте, - и остановила на нём вопросительный взгляд.
С минуту все трое молчали. Павлик думал, что Костя станет просить отпустить его, Павлика, с ним. А Костя ждал, когда об этом заговорит сам Павлик.
- Ну, что ж?.. Так и будем стоять молча? - улыбнулась мать.
Костя смутился, а Павлик подтолкнул его рукой, чтобы он начал скорее просить.
- Вот он… - забыл Костя, как зовут Павлика. - Мальчик ваш…
- Пусти, мама, с ним, - заныл Павлик, не дав досказать Косте. - Он вон какой большой, с ним можно. Пусти, а?..
- Куда пустить?
Вскоре всё разъяснилось. Мать подумала-подумала, расспросила Костю - кто он, где живёт - и пустила Павлика, дав даже целый рубль на автобус.
Костя… Костя - это не Вовка! Вовке надо ещё в восьми классах учиться, чтобы стать таким. Много чего Вовка знал, но Костя… Даже сравнить нельзя! Костя сам бы, наверно, мог учителем быть.
Павлик, например, ещё не видел, какие бывают шлюзы, а Костя так понятно все рассказал, что можно даже с закрытыми глазами представить себе, что такое шлюз.
От Волги идёт канал, как переулок от улицы. А в самом конце такого переулка - ворота. Ну - как во двор. А за воротами двор, похожий на большой-большой ящик с высокими стенками. И на дне этого ящика налита вода. Когда пароход приближается к шлюзу, ворота раскрываются и пароход входит в него. Вошёл - и ворота снова закрылись наглухо. Как в клетке, сидит пароход в таком ящике и даже не чувствует, что его поднимает всё выше и выше, потому что шлюз ещё больше наполняют водой. Это делают потому, что с одной стороны, за плотиной, вода держится высоко, а перед плотиной - низко. Вот в шлюзе её и уравнивают, чтобы пароход не прыгал бы вниз, как в яму, или не взбирался бы, как на гору. А потом, когда пароход поднимется до нужного уровня, раскрываются другие ворота, и пароход по другому переулку-каналу, как на улицу выходит снова на Волгу. А без шлюза ему не пройти, потому что река, как стеной, перегорожена высокой плотиной.
- Ясно? - спрашивал Костя.
- Ясно, - отвечал Павлик.
Автобус быстро привёз их на стройку. Павлик вышел, осмотрелся - везде какие-то чудеса. Высоко-высоко над Волгой, под самым небом, натянута сетка, а над ней по канатам движутся вагонетки. Одни - туда, а другие - сюда. Много их. Так и снуют всё время.
На высоченной насыпи у самого края крутого обрыва стоит паровоз и пыхтит, вот-вот собираясь тронуться. А ехать ему некуда. Если сделает хоть один шаг, - полетит вниз и разобьётся.
- Костя, зачем паровоз забрался туда? Куда же он ехать хочет?
- Никуда не поедет, - успокаивает Павлика Костя. - Он просто стоит, как котельная. Для работы на стройке пар подаёт.
На большом мосту, поднявшемся над Волгой, стоят какие-то машины, издали похожие на птиц-великанов. Наклонит такая птица длинную шею, клюнет, поднимет пучок тонких прутьев и перенесёт их в другую сторону, словно собираясь вить себе из этих прутьев гнездо. Потом высмотрит что-то ещё, снова клюнет и поднимет, например, бадью, доверху наполненную жидким бетоном. Множество прутьев уже торчит из гнёзд этих птиц, а они приносят всё новые и новые пучки и опять заливают их бетонным раствором.
Этих птиц называют портальными кранами, а прутья, которые они подбирают своими клювами, - стальной арматурой.
Как громадные утки, сидят на воде или медленно кружатся по затону неуклюжие земснаряды. От них тянутся длинные трубы, по которым вода гонит песок, поднятый с речного дна, и посреди Волги намываются длинные песчаные косы.
А на берегу стоит экскаватор. Он разинет зубастую пасть, наберёт земли, камней, - всего, что ему попадется, - и выплюнет в кузов грузовика-самосвала. Всё время экскаваторы землю грызут, а самосвалы всё возят и возят.
Костя сказал, что вон на том берегу стоял в высокой шапке Царёв курган, а его грызли-грызли экскаваторы и оставили без шапки и без головы.
Много чего насмотрелся в этот день Павлик, но и это ещё было не главное.
- Подожди, - сказал вечером отец, когда Павлик восторженно рассказывал обо всём, что видел на стройке. - Вот подойдёт день, когда станут Волгу перекрывать, тогда действительно чудо из чудес будет.
- А когда станут перекрывать? - нетерпеливо спрашивал Павлик.
- Теперь недолго осталось ждать.
И этот день подошёл.
Накануне отец сказал матери:
- На завтра, Варюша, от всех домашних дел освобождай себя. Идите с Павлушкой перекрытие Волги смотреть.
Отец был весёлый, довольный. Ему, вместе с другими самыми лучшими шофёрами стройки, поручалось начинать перекрытие русла Волги. Мать любовным взглядом посматривала на него, и Павлик тоже был очень рад. Вон какой его отец! В числе самых лучших!
Ко дню перекрытия все готовились как к большому празднику. Только и разговоров было об этом. Всю жизнь текла могучая Волга по своему произволу, иногда, в половодье, творя много бед, а теперь навсегда преграждался её былой путь. И каждому хотелось увидеть, как это произойдет.
Людей на берегу набралось столько, что никому, наверно, не сосчитать. И все были взволнованы. Костя, Вовка, Алик, Минька и другие знакомые Павлику ребята тоже были где-то здесь, но где?.. Разве найдёшь их среди стольких людей?
Теперь Волга прорывалась вперёд только узким, пенистым и шумящим потоком. Река злилась, что её теснили с боков несокрушимые валы плотины. Только попадись ей что-нибудь на пути, так мигом и унесёт. Ни за что не догонишь.
Строители навели на этот проток деревянный мост, зажгли множество ярких прожекторов, и в ранних осенних сумерках Волга и её берега осветились, как в солнечный день.
Павлик стоял на берегу рядом с матерью и, стараясь реже моргать, смотрел, что будет делаться.
- Смотри, смотри, Павлушка, да запоминай всё, - говорила ему мать. - Можно век прожить, а такого не увидеть.
- Я давно всё видеть хотел, а ты сама не пускала, - сказал ей Павлик.
Где-то установленные радиорупоры громко и торжественно извещали, что строители гидроузла начинают решительную схватку с Волгой. Они призывали их упорно сражаться с рекой и скорее захватить её в свой плен. Этот день они называли днём штурма Волги.
И штурм начался.
С берега на мост осторожно спустилась первая машина. На ней возвышалась большая остроконечная каменная глыба - такая большая и тяжёлая, что только одна помещалась на грузовике.
Машина выехала на середину моста, развернулась, попятилась задним ходом к самому краю, наклонила платформу, и тяжеленная глыба плюхнулась в реку, высоко взметнув брызги воды. Прошло несколько минут, и уже десятки машин, одна за другой, сбрасывали в проток такие же большие и тяжёлые глыбы.
- Мама, там и наш папа работает, - восторженно сказал Павлик.
- Да, сынок, и он тоже там.
Долго смотрел Павлик, как сражались гидростроевцы с Волгой, но до конца видеть эту битву ему не пришлось, потому что она длилась всю ночь, захватила утро и часть нового дня. Отец потом рассказывал, как Волга ревела и пенилась в своей ярости и, под конец обессилев, подчинилась покорившим её людям.
На другой день Павлик чуть свет побежал к Вовке, потом к Миньке и Алику, и они вчетвером отправились смотреть, что теперь стало с Волгой.
На месте перекрытия виднелась гряда выпиравших из воды камней. Если бы позволили, то по ним можно было бы перебежать на ту сторону. Кое-где Волга ещё могла просачиваться между ними, но таких мест становилось всё меньше. Земснаряды намывали на камни песок, и он, оседая, создавал здесь толщу земляной плотины.
И вот наступила такая минута, когда Волга могла протекать по своему недавнему протоку лишь одним, совсем узеньким ручейком. Через него можно было просто перешагнуть. Какой-то человек нарочно встал на этих двух смыкавшихся берегах ручейка, и получилось, что Волга протекала между его ног, а потом…
Как это произошло, Павлик не заметил: всего несколько минут назад, хотя и узеньким ручейком, но Волга всё же текла, а тут вдруг словно исчезла. Не стало реки, некуда было ей течь, потому что берега ручейка плотно сомкнулись. Земляная плотина выросла на глазах. Словно это сам берег сдвинулся с места и лёг поперёк реки.
- Волга… А где же Волга?.. - удивлённо затеребил Минька Павлика за рукав. - Где она?
А Павлик и сам не знал. Раскинулась перед ними успокоившаяся водная гладь, похожая на большое озеро, а реки не видать. Долго они стояли на берегу и смотрели, - что же дальше-то будет?
Мимо них проходил в высоких сапогах и в меховой куртке какой-то большой дядя. Он улыбнулся, глядя на их удивлённые лица, и спросил.
- Что, нет Волги-то, а?.. Куда же она пропала?
Павлик смущённо повёл плечами.
- Не знаю.
- Ну, ничего, ничего, - успокаивающе проговорил дядя в куртке и в сапогах. - Где-нибудь мы её обнаружим. Тебя как зовут? - наклонился он к Павлику и заглянул ему в лицо.
- Павлик Лобанов. А вас как?
- А меня зовут Разиным, - ответил большой дядя. Он тоже посмотрел на пропавшую Волгу и сказал: - Вырастешь, учись на гидротехника. Будешь реки останавливать и моря создавать.
- Нет, я, как Вовка, на инженера буду учиться, а не на техника, - сказал ему Павлик.
Разин ещё раз улыбнулся и похлопал его рукой по плечу.
- Ну, если на инженера, так ещё лучше.
Дома от отца Павлик узнал, что запруженная Волга, не находя нигде выхода, нырнула под здание ГЭС и выскочила в специально сделанные для неё так называемые донные отверстия гидростанции.
- Сама под себя нырнула? - спрашивал Павлик.
- Почти что так, - смеясь, отвечал отец.
И ещё Павлик узнал, что разговаривавший с ним Разин был главным инженером стройки.
"А дед говорил, что Разин был атаманом и по Волге на стругах плавал, - вспомнил Павлик. - Наверно, спутал дед всё".
8. МОЛОДОЕ МОРЕ
Новый город потому так и назывался, что в нём с каждым днём обязательно появлялось что-нибудь новое.
Около большой новой школы, например, был совсем недавно пустырь, а потом как-то прибежал туда Павлик и увидел - растёт сад с большими деревьями и на многих из них даже не облетела листва, хотя была уже осень.
Юрка и Шурик жили теперь в новом городе, и им всё тут нравилось. А про старый город все позабыли. Да там и смотреть было не на что, потому что в нём ничего не осталось.
Однажды утром Павлик проснулся, и мать сказала ему:
- Ты вот спал и не видел, что в старом городе делается.
- А что там?
- Посмотри, так увидишь.
Павлик выбежал на косогор, глянул вниз и увидел: до самой дороги, что вела к прежней окраине старого города, разлилась вода. Это было море. Оно даже слегка плескалось у своего нового берега, и вода в нём была такая же, как в Волге, а не белая, как молоко. Наверно, хорошо они тогда сделали, что убрали извёстку и мел. Жаль только, что не вышли из моря богатырями!
Совсем недавно бегали ребята по городским улицам, и Волга была далеко, а теперь улиц и следа нет. И Порт-город сразу изменился. Целое море подступило к нему. Здесь действительно будет порт. Появились уже первые лодки, и скоро приплывут пароходы.
В один тихий погожий день, когда солнце, словно вспомнив о лете, было ярким и тёплым и с самого утра ни разу не пряталось, к Павлику прибежал Шурик.
- Хочешь с нами рыбу ловить? Папка к лодке пошёл, а я за тобой побежал. Хочешь?.. У нас удочки есть, и я целую банку червяков накопал.
Мать легко отпустила Павлика, узнав, что Шурик собрался на рыбную ловлю вместе со своим отцом. Они поплыли и были, наверно, первыми рыбаками, вышедшими в молодое море. Уплыли далеко. Когда Павлик оглянулся назад, домики Порт-города показались ему маленькими, словно игрушечными.
Отец Шурика бросил якорь - камень на длинной верёвке, - лодка остановилась, и они закинули удочки. Поплавки спокойно лежали на воде, и тогда, чтобы поддразнивать рыбу, отец Шурика стал изредка подёргивать свою удочку. Павлик стал тоже поддразнивать и почувствовал что-то тяжёлое, будто кто-то схватил под водой конец лески и не отпускал от себя.
- Опять язь! - обрадовался Павлик.
- Подсекай, подсекай, - торопливо зашептал Шурик.
И Павлик подсёк. Чтобы ему помочь, отец Шурика перехватил у него из рук удочку и стал вываживать попавшуюся рыбу. Она хотя и не сопротивлялась, но шла тяжело. Шурик держал сачок, готовясь подцепить им рыбу, как только она покажется около лодки. Павлик затаив дыхание ждал. И - что же это такое?.. У него удивлённо расширились глаза. На крючке его удочки висело старое ведро с дырявым проржавленным дном и большой вмятиной на боку.
- Вот так улов! - засмеялся отец Шурика.
Смеялся и Шурик, а Павлик ещё раз посмотрел на вытащенное ведро и узнал его.
- Шурик! - крикнул он. - Мы тут дно очищали, чтобы море не было белым, помнишь? Я тогда ведро это видел.
Отец Шурика осмотрелся и сказал:
- Мы, похоже, на Ракитинском огороде находимся. Или на Рыбацкой улице.
- На огороде, - решил Павлик. - Ведро там валялось.
- А наш дом был примерно вон в том месте, - указал отец Шурика в сторону, где так же ровно разлилась вода.
"Чудно, - подумал Павлик, - на огороде рыбу ловим".
И поймали. Сначала клюнуло у самого старшего рыбака. Он вытащил подлещика. Потом ка-ак рвануло поплавок у Павлика, и он приподнял окунька. Шурик завистливо смотрел на них и не заметил, что у него на крючке уже давно сидит маленький ёрш.
Рыба словно знала, к кому идти: к большому рыбаку - покрупнее, к Павлику - поменьше, а самая маленькая - к самому молодому из рыбаков.
А ещё через день Павлик вместе с гурьбой ребят плавал по морю уже не на лодке, а на настоящем буксирном пароходе. Капитаном на нём был Вовкин дядя. Ему нужно было привезти от горного берега баржу с кирпичом. Они плыли, а под ними был старый город. Ребята стояли на носу буксира и всё время всматривались в воду, стараясь увидеть хоть какие-нибудь признаки города, но так ничего и не увидели.