Яркое, горячее солнце осветило их убежище. Легкий пар поднимался с земли. Радуга, как цветное коромысло, перекинулась через вершины берез.
Девушки вылезли из копны и босиком побежали по залитому водой лугу.
Летом в колхозе много работы, но подруги всё-таки находили время читать. Люся любила серьезные книги. Надя отстала от нее и теперь старалась догнать подругу. Если она читала одна, - всё непонятное просила потом Люсю объяснить ей. Та часто сама не могла ответить. Тогда они шли за помощью к кому-нибудь из учителей.
Осенью Надя и Люся не вбежали, как раньше, а солидно вошли в класс. Девушки чувствовали себя взрослыми: они - восьмиклассницы.
В первый день после каникул, встречаясь со школьными товарищами, как-то невольно замечаешь изменения, происшедшие с ними за лето.
"Ой, как вы выросли, похорошели!" - приветствовали их подруги.
"Вы очень поправились!"
"Это нам помогла работа в колхозе, на чистом воздухе".
Надя чувствовала, что никогда ей не было так легко заниматься, как в этот год. Обе подруги учились отлично. Да и нельзя было иначе: год выдался совсем особенный. По радио постоянно звучали позывные Москвы, и все спешили к репродукторам. Знали, что услышат новый приказ Верховного Главнокомандующего о продвижении Советской Армии, об освобождении временно занятых фашистами городов. Врага отбрасывали всё дальше и дальше. Освобождены уже Белоруссия, Украина. Свободен весь Советский Союз. Наши войска в Германии.
"Неужели скоро мир? Неужели конец войне? И тогда… А что же тогда будет?.. Но сейчас надо еще лучше заниматься. Правда, Надя?"
И они занимались. Опять готовились к экзаменам. Учили билет за билетом. А сами всё ждали. Ждал весь народ. И когда по всей земле разнеслось великое слово "Победа!" - народ в первый раз за пять лет вздохнул свободно.
До́ма невозможно было оставаться. Все бросились на улицу.
Весеннее солнце. Везде развеваются красные флаги. Везде счастливый, радостный народ.
И как-то сами запевались песни, откуда-то появлялась музыка, всюду танцевали.
Девушки возвращались с площади веселые, взволнованные. Им не хотелось заниматься в такой день. Да они и не могли!
"Пообедаем до́ма и снова вернемся в город, - говорила Надя. - Люся, ты таким представляла себе день победы и мира?"
Люся задумчиво ответила:
"Не знаю… Но сегодня - совсем необыкновенный день. Мама всё утро провела в городе. Она несколько раз прослушала по радио обращение товарища Сталина и говорила, что ее особенно поразили слова: "Отныне над Европой будет развеваться великое знамя свободы народов и мира между народами". Сегодня мама, да и все колхозники только и говорят о мирной жизни."
Задумавшись, девушки тихо шли по дороге.
Ясно весеннее небо, солнце светит, а ветер резкий, холодный.
"Ты озябла? - спросила Люся. - До обеда еще есть время. Мама просила вскопать ей огород. Пойдем! Сразу теплее станет!"
Подбрасывая на лопатах влажную землю, разбивая комки, подруги согрелись. Они работали вперегонки и быстро вскопали весь маленький участок. Обе устали, зарумянились. Дышали тяжело, но с удовольствием смотрели на подготовленный к посеву огород, на скворцов, рывшихся в мягкой земле, на пробивающуюся у забора зелень.
"Вот мы и начали с тобой мирную жизнь. Смотри, как хорошо, Надя!"
Праздничное настроение царило кругом.
Окончен восьмой класс. Теперь подругам не придется вместе учиться. Бабушка получила, наконец, пропуск. Надя уезжает через три дня.
Рано утром в воскресенье Надя и Люся отправились в детдом проведать Валю и попрощаться с ней. И еще им хотелось провести этот день вдвоем. Они ведь расстаются надолго. Будут жить далеко друг от друга.
Но сегодня они вместе. Выйдя за город, девушки свернули с дороги на узенькую тропинку. Шли полями, недавно вспаханными и засеянными. Еще мало где зеленели всходы и земля казалась фиолетовой. Вот молодой сосновый лесок. Прямые, как свечи, стояли сосенки.
Дальше - низинка. За ней березовая роща сверкала на солнце белыми стволами и нежными весенними листочками.
Чем дальше шли девушки, тем сильнее они чувствовали захватывающую силу весны. Они шли обнявшись, затихшие, счастливые. Им казалось, что всё тяжелое, ворвавшееся в их детскую жизнь, - уже прошло, а впереди будущее - широкое, светлое. Казалось, что это утро и дорожку среди полей они запомнят навсегда.
Вошли в сосновый бор. На полянке стоял большой, с широкой террасой, дом. Подруг сразу окружили детдомовцы: "Вы к Вале Платоновой? Сейчас ее позовем. Да вот и она!".
В голубом платье, веселая, прибежала Валя. Она обняла Надю, поздоровалась с Люсей и быстро заговорила: "Посмотрите, какие мы грядки сделали. У меня уже салат большой и редиска".
Девочка тащила Надю за собой. Она хотела показать всё, что ей было дорого. И старшая сестра видела, как хорошо жила Валя и как ее любили и берегли. Бабушка не раз уговаривала младшую внучку поехать с ней в родные места. Валя отказывалась и твердила одно: "Бабуся, позволь мне здесь остаться до окончания школы. У нас такие заботливые, ласковые воспитатели. Ребята живут так дружно! И кормят нас хорошо".
Старушка сердилась на внучку, но понимала, что тут ей лучше. Да и Надя советовала оставить сестренку. "Когда мы устроимся, - говорила она, - выпишем к себе и Валю". - "А если мы потеряем ее, как Геню? Где он сейчас? Пишем, пишем всюду и никак не можем добиться толку!" - "Найдем и его, бабушка! Вспомните, какие годы были. Сейчас - совсем другое. Война кончилась. Разыскивать будет легче. О Вале же мы всё знаем; да и она не маленькая, напишет нам сама". Бабушка еще немного поворчала, но Надя видела, что она уже спокойно оставляет внучку.
Большинство эвакуированных в Боровичи тоже собирались домой. Мать Люси не хотела возвращаться на родину.
"Наверно, там камня на камне не осталось! - думала она и решила поселиться в Ленинграде: - всё равно Люся после окончания школы собирается поступить в Педагогический институт имени Герцена. На две семьи жить нет смысла. Лучше подожду здесь, а потом всё же устроюсь в Ленинграде".
Люся соглашалась с матерью, но расстаться с подругой ей было тяжело. Всё же она не удерживала Надю.
"Поезжай, - говорила она. - Тебе дома лучше будет. А на дружбу нашу расстояние не повлияет. Мне всегда будет казаться, что ты совсем близко, здесь… Мы обещали встретиться в Ленинграде, и сдержим слово!"
Мечтать о Ленинграде девочки любили, и последний вечер прошел необыкновенно хорошо. Потом - суета сборов. Машина пришла раньше условленного времени. Последний поцелуй. Крики: "Пи-и-ши-и-и-и!.." и грузовик уже на шоссе.
Кругом поля. "Неужели я возвращаюсь домой?" - думала Надя.
Чем дальше шла машина, тем заметнее становились следы войны. Новгород… Одни развалины, они уже заросли бурьяном. Люди возвращаются в свой родной город. Где-то приютились, раскапывают, восстанавливают. А на огородах даже зреют овощи. Коров далеко не пускают: еще не разминированы поля. Чем ближе к родному дому, тем знакомее всё, и тем мучительнее…
Вот и поселок. Проезжая по улицам, Надя узнавала места, хотя много домов было разрушено. Школа сгорела.
"Где же я учиться буду?" - подумала Надя.
Такой же вопрос задала ей бабушка и прибавила: "Хорошо, что Валю оставили там!"
"Где вас высадить?" - спросил шофёр.
Бабушка принялась уговаривать его доехать до колхоза, но он решительно отказался.
"Ну что ж! - вздыхая, сказала бабушка. - Придется искать нового попутчика. А ты сверни вот на эту улочку. Тут у меня знакомые живут".
Машина остановилась у маленького домика на окраине города. Надя постучала в калитку. Ответа не было. Она дергала дверь, стучала ногами, кричала, пока кто-то не вышел. Когда Надя узнала открывшую дверь старушку, она бросилась к ней и крепко обняла ее. Та сперва даже испугалась. Бабушка подошла и расцеловалась со своей старой приятельницей.
Надя, отдохнув немного, решила пешком идти в свою деревню. Не терпелось узнать, что стало с их домом.
"Солнце еще высоко. Я успею вернуться, а если очень устану - заночую там", - сказала, уходя, Надя.
Она легко нашла дорогу, с детства хорошо знакомую. Кругом - те же поля. Только теперь они заросли сорняком. Вспаханной и засеянной земли немного.
"А как прежде было! Во все стороны тянулись сплошные поля. Хлеба́ высокие тихо колышутся. И жаворонки над ними…"
И чем дальше шла Надя, тем ярче вставали перед ней картины детства, тем острее она чувствовала боль непоправимой утраты. Всё это время ее успокаивали, говорили, что отец не погиб, он, наверное, вернется. Надя плохо верила этому. Не зря же тогда раненые в госпитале перестали искать отца. А сначала они так горячо принялись помогать ей. Горе всё сильнее сжимало сердце, и дорога казалась длинной, очень длинной.
Надя, наверно, прошла бы мимо своего дома, если б ее не остановил знакомый поворот дороги и цветы, - такие, какие сажала мать.
"Да это же они и есть! А где же дом?"
Осталась одна труба. А может, она ошиблась и не туда попала?
Надя медленно, по мелочам, убеждалась, что она дома. Это их сад. Вот и многолетние цветы. Они очень выросли. Особенно люпины - поднялись высокой синей стеной, закрыв безобразные развалины. Яблоня - без верхушки. Это когда бомбили, вершинку снесло. Деревья не погибли. Они только что отцвели. Наверно, яблоки будут. Вот и куст крыжовника. Как она рвала тогда и топтала ягоды!
Всё вспомнила Надя. Она стояла в буйно разросшемся саду. Не умолкая, пели птицы. Высоко поднялись молодые топольки - она сама их посадила.
Всё говорило о жизни. А разве сама она, Надя, не выросла, как этот тополек, не победила страшную тяжесть, придавившую ее детские плечи?
"Я всё гляжу на тебя. Ровно Надя?" - Девушка вздрогнула: человеческий голос среди развалин!
"Смотришь, что от дома осталось?.."
Надя с трудом узнала в постаревшей женщине тетю Феню. А та продолжала:
"Не признаёшь? Мы-то в землю идем. Вы растете. Видишь, какие цветы здесь расцвели!.. Ты не тужи! Дом новый поставим, лучше прежнего… Строить приехала? Жива ли мать? А отец где?"
Соседка расспрашивала и сама рассказывала:
"Нас уже много вернулось. Одни в своих домах живут, а погорельцы - в землянках. Поля засеяли, - понятно, не везде сразу. А строиться, конечно, будем. Сейчас материалы собираем. Встанет колхоз. Ты не горюй, отец вернется! Опять председателем будет. Пойдем ко мне в землянку, чайком напою".
Надя только теперь заметила, что уже поздно. Ночные сумерки скрыли одиноко торчащие трубы. Едва слышно шумели деревья, и острее стал запах цветов.
"Уйти бы отсюда, и подальше!.."
Она сделала несколько шагов, споткнулась и чуть не упала. Колхозница помогла ей идти, ласково говоря:
"Вишь, как истомилась! Пойдем, переночуй у меня".
"Нет, я хотела сегодня вернуться".
Но Феня и слушать не стала. Она чувствовала, как девушке тяжело. Взяв за руку, она привела ее к себе.
Утром, выйдя из землянки, Надя даже зажмурилась, так ярок был солнечный свет.
Кто-то засмеялся рядом. Кто-то назвал ее по имени.
Немного привыкнув к свету, она увидела женщин и детей. Колхозники пришли повидаться с Платоновой. Ее расспрашивали об отце. Говорили о нем с большим уважением. Надя поняла, как любили Павла Ивановича и как ждали его возвращения. И они тоже уговаривали ее остаться здесь. Обещали помочь выстроить дом.
"Я сама еще не решила, где буду жить. Надо бабушку устроить. Не знаю, сохранился ли ее дом в колхозе?"
"Как же, изба стоит нетронутая. Я недавно там была. С бабкой твоей мы подружками были", - заговорила старая женщина с ребенком на руках. Она укачивала его, а сама всё рассказывала, называла имена бабушкиных соседей…
Надя уже не слушала. Ей не терпелось самой проверить, правду ли говорит женщина. Распрощавшись с колхозницами, она пошла в соседнюю деревню.
Шла лесом, а потом берегом реки, такой тихой. Как прежде, была прозрачна вода, как прежде, горяч песок на берегу… Всё здесь привлекало и казалось таким дорогим, близким. Она поняла тоску бабушки по родным местам. Сколько речек и лесов она сама повидала! Наверно, были и лучше здешних. Но эти ей казались милее всех.
Издалека увидела дом бабушки. Он стоял на пригорке, залитый солнцем. Надя помчалась туда. Так бросаются к близкому существу, которое считали погибшим. Оказывается, дом стоит, дожидается их, и такой же, как и прежде.
"Да нет! Он стал еще лучше!" - казалось ей.
Она не заметила покосившегося крылечка и разобранной крыши сарая.
"А сад-то какой большой! И всё цело, даже скворешник!.."
Девушка зашла к председателю колхоза. Сказала ему, что бабушка вернулась и на этих днях приедет сюда.
"Милости просим! Давно ждем своих обратно", - весело ответил председатель.
Довольная возвращалась Надя в поселок. Ее больше не угнетали поля, покрытые сорняками. Она видела, как всюду, за обгорелыми домами, заброшенными нивами, возрождалась новая жизнь. Ее захватила эта сила жизни, и так захотелось быть участником новой стройки, отдать ей все, все силы!
Надю страстно потянуло к Анне Николаевне.
"Расскажу ей всё. Попрошу совета, как мне поступить. Если жить у бабушки и работать в колхозе - придется бросить ученье".
"Нет, это неправильное решение! - сказала она вслух. - Папа всегда писал: "Обязательно учись дальше!""
Подходя к поселку, Надя издали увидела высокие сосны школьного сада и развалины. Она постояла минутку, быстро повернулась и побежала в райком.
На месте, где раньше находилось здание райкома партии, строили новый дом. Кругом лежали кирпичи, брёвна. Каменщики возводили второй этаж.
"Где же теперь райком помещается?" - спросила Платонова рабочих.
Те указали.
В приемной несколько человек тихо разговаривали между собой. За столом у окна сидела сотрудница. К ней-то и подошла Платонова.
"Можно видеть Анну Николаевну?"
Сотрудница даже приподнялась со стула, не зная, как ответить. Один из посетителей, человек с орденом на военной гимнастерке, подошел к Наде: "Девочка, ты, должно быть, не здешняя? Приезжая?".
Вопрос незнакомца чем-то встревожил Надю. Она робко ответила: "Я только что вернулась из эвакуации".
Военный поглядел на Платонову и осторожно осведомился, не родственница ли она. И только тогда сказал: "Нет нашей Анны Николаевны!" "Нет?" - Девушка остановилась и едва слышно спросила: "Неужели и она умерла?"
"Погибла… Фашисты зверски ее убили. Анна Николаевна была в партизанском отряде. Редкий человек! Спокойная, мужественная, сердечная - такой мы знали ее в самые безвыходные минуты. Когда фашисты окружили наш партизанский отряд, Анна Николаевна с тремя другими товарищами пошла в разведку. Никто из них не вернулся… Да и нас немного осталось в живых. - Видимо, желая скрыть волнение, рассказчик громко спросил: - Кажется, моя очередь?"
Надя молча вышла из приемной. Поворачивая из улицы в улицу, она не думала, куда идет. Только заметив знакомый забор, ускорила шаги. Вот и калитка. Возле нее - две яблони. Дорожка, прежде усыпанная песком, теперь заросла травою. Вместо дома, где жила Анна Николаевна, - две трубы. Они казались такими длинными, безобразными!
И вспомнилась девушке большая комната, уставленная полками с книгами, открытое пианино, Анна Николаевна в белом платье, с венком кос на голове. Вспомнились дождливые дни, тихие беседы с чутким другом.
Надя не плакала. Глядя на развалины, она мучительно думала: "И здесь всё разрушено… Анны Николаевны нет. Нет самых близких, самых дорогих…"
Долго стояла девушка. Но ушла она с твердым решением, как ей поступить.
На главной улице она увидела молодежь, выходившую из широко распахнутых дверей. На небольшой дощечке прочитала:
РАЙКОМ ВЛКСМ
Это было то, что она искала.
Надя вошла в дом. Видимо, только что кончилось собрание. Девушка в военной гимнастерке что-то объясняла молодежи.
"Да это Лена! Неужели она секретарь? Мы же учились с ней вместе, и у Анны Николаевны встречались. Она старше меня: тогда была в восьмом классе".
Девушка подошла к Наде. Она тоже с первого взгляда узнала Платонову.
Лена ушла на фронт медсестрой. Три раза была ранена. Последняя рана оказалась серьезной. Пришлось полгода в госпитале пролежать. Потом ее отправили домой. Приехала сюда - еще пожары догорали…
И чем больше рассказывала Лена, тем незначительнее казалась Наде ее собственная жизнь.
"Лена, а когда ты видела последний раз Анну Николаевну?"
"Перед уходом на фронт. В самые тревожные дни, когда отсюда всё увозили, прятали, Анна Николаевна мобилизовала молодежь. Работа шла без суеты. Анна Николаевна попрежнему требовала от нас тщательного выполнения заданий. Помнишь ее любимые слова: "На маленьком проверяется большое?" Ты знаешь, она здесь подпольную работу вела, потом ушла к партизанам. Анна Николаевна жила как настоящий коммунист и погибла, как герой. Мы всегда должны помнить о ней. Постараемся быть достойными ее!"
"Я об этом же думала, Лена. И не случайно пришла сюда".
Девушки глядели в открытое окно. На той стороне улицы совсем не осталось домов. Много фруктовых деревьев было вырублено. Берег Шелони обнажился.
"Ты хочешь помочь восстанавливать город?"
Надя кивнула головой.
"А где ты живешь? Всё там же, в колхозе?"
"Нет, Лена, у нас всё погибло. Дом сгорел. И мама умерла".
Лена сочувственно обняла девушку:
"Оставайся здесь! Работы у нас много, людей нехватает".
"Я бы охотно осталась, но только до осени. Здесь школа разрушена. Я твердо решила поехать в Ленинград учиться".
И, заметив, что Лена хочет ее перебить, Надя быстро заговорила:
"Нет, нет, Лена, не отговаривай меня! Это мое твердое решение. Я уж не говорю о том, что отец и мать просили меня учиться и Анна Николаевна всегда нам говорила: "Не забывайте завет Владимира Ильича: "Учиться, учиться и еще раз учиться!" Я сама хочу стать педагогом. Понимаешь, воспитывать человека! Это так важно. Это самое важное теперь!"
Надя не заметила, что она заговорила словами Люси. Они стали ее словами.
"И ты не думай, Лена, что я там останусь. Нет, я вернусь сюда же, но вернусь учительницей!"
Горячность, с какой она говорила, убедила Лену. Она отлично понимала подругу, - сама собиралась поступить в университет.
"Тогда мы сделаем так, - сказала она. - До осени оставайся здесь. У меня и работа подходящая есть для тебя. Сегодня просили дать человека в библиотеку парткабинета. Это тебя устраивает?"
"В библиотеку? Да лучше я себе и представить ничего не могу!"
"Ну, значит, иди туда. Вот тебе записка к заведующей парткабинетом. А какую работу хочешь вести в комсомоле?"
"Тебе это виднее. Завтра я свезу бабушку в колхоз. Сама вернусь сюда и пойду в парткабинет. А ты, Лена, можешь располагать всем моим свободным временем…"
Бабушка словно помолодела, вернувшись в родной дом. Она по-хозяйски осмотрела двор и сад. Увидев пни от вырубленных яблонь, ворчливо заметила: "Ишь, изверги! В лес-то им лень было сходить. Ну, да хорошо, что не всё изничтожили".
Пришел председатель колхоза, осведомился, в чем бабушка нуждается. Обещал починить крышу и дать цыплят. Спокойно возвращалась Надя в город. Она знала, что бабушка устроена.
Было раннее утро. Надя выкупалась в речке и пошла разыскивать библиотеку.