Геннадий Андреевич свалился с его спины и теперь стоял, вновь подняв пистолет и обводя им вокруг себя, прикидывая, куда еще нужно стрелять. Он навел пистолет на Хельгу, но в этом не было необходимости. Женщина стояла безучастно, закрыв лицо руками.
Феликс был как статуя. Он держался прямо, но не делал никаких движений. Казалось, он как оцепенел в первые же мгновения своего появления здесь, так и не пришел в себя до сих пор.
Геннадий увидел, как Скелет бросился к стоящему на коленях санитару и ударил его ногой в подбородок. Громко лязгнули зубы, и санитар повалился на спину. Однако, это движение Скелета было промежуточным. Ему надо было окончательно вырубить раненого в живот бандита. Он уже успел оценить ситуацию и заметил, что один из преступников неподвижно лежит возле операционного стола.
Он больше был явно не опасен, и им можно было заняться потом. Подлетев к раненому бандиту, Скелет хотел нанести ему удар рукояткой пистолета по голове, но тот увернулся и схватил сыщика за колени. Мужик решил повалить его на пол рядом с собой. Другой рукой он тянулся к выпавшему ножу.
Хельга в этот момент стала пронзительно кричать. Это были непрекращающиеся вопли, как будто кошку переехала машина… Непонятно, кричит она инстинктивно, от охватившего ее страха, или хотела чего-то достичь этими воплями…
Во всяком случае, она не совершала никаких движений и поэтому была в данный момент не опасна.
Скелет не удержал равновесие и упал на пол рядом с бандитом. Тот как будто забыл о пулевом ранении в живот и вновь активизировался. Нож вновь оказался в его руке, и он теперь пытался ткнуть им Скелета в грудь.
Два человека возились на полу, а Геннадий переступал с ноги на ногу над ними, размахивая газовым пистолетом, не в силах прицелиться в бандита, который все время тряс головой и уходил из-под ствола.
В конце концов произошло невероятное - Геннадий улучил момент, когда бандит открыл в натуге борьбы рот, и тут же ловко ткнул ствол пистолета туда…
Геннадий Андреевич всегда славился тем, что действовал наверняка. Он не любил лишних движений.
Своим коллегам он часто говорил в доверительной беседе: "Макиавелли, большого ума человек, говаривал, что если ты не можешь убить человека сразу, то не стоит его и задевать… Это слишком опасно, он может растерзать тебя прежде, чем ты сумеешь нанести второй удар. Наносить удар следует только тогда, когда ты можешь быть уверен - человек после этого уже не встанет".
Всю жизнь Геннадий Андреевич так и поступал с людьми, но никогда ему еще не доводилось совершать такое буквально, не в переносном смысле.
Однако на этот раз он остался верен своему принципу и провел убийство блестяще, как будто всю жизнь готовился к этому.
Геннадий воткнул ствол пистолета поглубже в разинутый рот бандита, ощутил, как сломал зуб или два по пути, но это уже не имело никакого значения. Он успел увидеть бешеные яростные глаза обезумевшего преступника и только после этого с наслаждением нажал курок…
Газ со страшной силой ударил в горло бандиту. Тот даже не сумел закричать. Он подавился и, захрипев, упал на бок, разжав ручищи, которыми только что пытался прикончить Скелета.
В комнате от двух выстрелов из "газона" сильно пахло какой-то гадостью. Скелет вскочил на ноги и обвел глазами помещение.
Бандит, в которого он выстрелил сразу же, теперь был явно мертв. Скелет рассмотрел его и увидел, что попал в него дважды. Одна пуля вошла в голову, а другая - в самую середину груди. Наверное, первая и была смертельной, просто тело еще не успело упасть, а стояло по инерции, так что вторично Скелет стрелял уже в покойника…
Санитар лежал на полу с разбитым лицом и так и не отводил от глаз руки. Вероятно, выстрел газом с двух метров оказался болезненным.
Бандит с раной в животе умирал у них на глаза. Не от живота, а от выстрела в рот. Он посинел, глаза его закатились и стали кровавыми. Он не мог дышать и скорее всего уже ничего не видел вокруг себя.
Хельга прекратила кричать и теперь в комнате стояла страшная тишина. Феликс стоял на своем месте в оцепенении и все смотрел на нее.
С того момента, как Феликс вошел сюда и увидел бандитов, прошло минуты четыре. Первые две из них были самыми страшными в его жизни. Когда он внезапно обнаружил, что попал в ловушку, и не просто так, а благодаря Хельге…
После этого у него сработали защитные силы организма, и он просто "отключился". Он продолжал стоять на ногах, но уже не воспринимал ничего после пережитого потрясения. Так что следующие две минуты как бы прошли мимо него, и он потом ничего не мог вспомнить.
Звучали выстрелы, вокруг него метались и кричали люди… Сама схватка длилась не больше двух минут. Расчет Скелета оказался точным, хотя и очень шатким - каждое мгновение грозило провалом и гибелью…
Скелет первым пришел в себя и сообразил, что теперь нужно делать. Голова его гудела, кровь еще не отлила от нее после борьбы с амбалом, который умирал теперь у его ног.
- Нужно быстро сматываться отсюда, - сказал он. - Хоть тут и глухое место, но все равно - выстрелы наверняка были слышны. Так что через полчаса сюда может притрюхать милиция.
- Сволочи, - сказал Геннадий, пиная ногой поверженное тело убитого им бандита.
- Конечно, - быстро согласился с ним Скелет, и повторил: - Надо быстро уходить. Немедленно. Вы слышите меня?
- Это они сделали с Юлей, - проговорил Геннадий, как во сне, разглядывая стонущего санитара и два тела рядом.
- Они, - подтвердил Скелет. - Но нам надо удирать. Дело почти сделано.
- А с этими что? - вдруг спросил Геннадий, как будто внезапно приходя в себя. Он головой показал на санитара и на молчавшую Хельгу.
- Этих мы заберем с собой, - ответил Скелет. Он шагнул к Хельге и коротко бросил ей: - Давай сюда руки.
Она сначала не поняла его, а потом протянула вперед руки с тонкими красивыми запястьями.
- Не так, - Скелет поморщился. - Спиной повернись, не строй из себя дуру.
Он достал из кармана наручники, которые всегда носил с собой, и защелкнул их на руках Хельги. Потом потрогал за плечо Феликса:
- Доктор, вы не умерли случайно? Очнитесь, - сказал он, тряся Феликса за плечо. Тот сделал шаг вперед и пробормотал:
- Какой ужас…
Лицо Хельги было совершенно белым, меловым. На нем ярко выделялись пятна косметики и блестящие ненормальным блеском глаза.
Скелет передал Феликса на попечение Геннадия Андреевича и подойдя к санитару, скомандовал:
- Встать, падаль! - голос его было негромкий, но внушительный. Василий все продолжал лежать на спине, закрыв лицо руками, и только по подбородку его стекала струйка крови из разбитого рта… Он стонал то громче, то тише и, казалось, не слышал слов Скелета.
Сыщик отошел на шаг назад и, размахнувшись, ударил санитара носком ботинка в бок. Удар оказался столь сильным, что стало слышно, как хрустнуло ребро. Василий громко ахнул, и в ту же секунду стал подниматься на ноги. Руки он при этом отнял от лица, и все увидели, что зубы у него выбиты, рот окровавлен, а глаза почти ничего не видят. Санитар щурился слепо на свет и держался одной рукой за сломанное ребро.
- В машину! - бросил ему Скелет. - Иди за мной.
Он повернулся к двери. Следом за ним двинулся Геннадий, который держал под локоть Хельгу, а в конце - Феликс.
- Быстрее, - командовал Скелет, волоча санитара по коридору.
- А глаза? - вдруг спросил Геннадий. Скелет от неожиданности даже остановился на секунду и посмотрел на Геннадия Андреевича. Он не ожидал от того такой упорной последовательности.
- Вы что? - возразил он. - Через пять минут тут будет милиция… Какие еще глаза?
- Вы должны это сделать, - повторил Геннадий Андреевич с упорством маньяка.
- Не стану я выколупывать у трупов глаза, - ответил Скелет решительно. - Противно, бессмысленно, да и времени нет.
Он оценивающе взглянул на Геннадия и, видя, что тот не трогается с места, привел последний довод, который не хотел приводить сейчас. Но Геннадий так уперся, что пришлось ему сказать.
- Кроме всего прочего, - проговорил Скелет. - Это вовсе не они ослепили вашу дочь. Они только схватили ее и привезли сюда.
- А кто же это сделал? - спросил Геннадий.
- Это сделала вот она, - ответил Скелет, одновременно напрягаясь, чтобы вовремя прыгнуть и не дать Геннадию убить Хельгу на месте. Но это оказалось напрасным и излишним.
Геннадий сначала опешил, потом в глазах его появилось недоверие, а потом он вдруг взглянул искоса на Хельгу, которую держал под руку, и неожиданно усмехнулся.
- Да? - как бы задумчиво произнес он. - Ну что ж, это очень хорошо… Ну, пойдемте.
Скелет понял, что Геннадий все осмыслил мгновенно и даже обрадовался, что сможет насладиться местью в спокойной обстановке.
Они быстро вышли на улицу. Перед моргом стояло две машины - одна из них принадлежала бандитам, а другая Феликсу.
- Ты можешь вести машину? - обратился Геннадий к доктору.
- Могу, - ответил тот, едва шевеля губами.
- Нет, не можешь, - оценил его состояние Геннадий Андреевич. - Я сам поведу машину, садись.
Скелет тут же подумал, что с самого начала недооценивал Геннадия Андреевича. Он соображал едва ли не лучше всех в ту минуту. Голова его была ясной, и мысль работала четко.
Он сам понял, что нужно обязательно увести отсюда, от входа в морг, машину Феликса. Бандитская пусть стоит. И его, Геннадия, машина, пусть стоит. Она все равно вдалеке, так что можно будет потом если милиция спросит, сказать, что он знать ничего не знает, а машину оставил в том месте просто случайно. Машина Скелета вообще стояла за углом так что о ней не стоило беспокоиться.
За руль сел Геннадий, рядом с ним - Феликс На заднее сиденье посадили санитара и Хельгу, на них навалился Скелет с пистолетом в руке.
- Будете дергаться - застрелю, - пообещал он на полном серьезе. Но оба захваченных не произносили ни звука. Санитар иногда стонал, плевался кровью изо рта и кривился, хватаясь за бок. А Хельга бледная как смерть, закусила свои красивые губы до крови.
Феликс обернулся к ней и увидел, как острые белые резцы впились в кроваво-красные накрашеные губы, и вдруг подумал о том, как Хельга похожа на вампира. Никогда она не казалась ему похожей на упыря, только сейчас…
Это вообще было его первой более или менее связной мыслью за последние минуты. Он взглянул на часы, чтобы удостовериться, сколько же времени он пробыл в беспамятстве от потрясения.
Боже мой, подумал он тут же. Всего десять минут. Десять минут назад он входил вот в эту железную дверь и еще ничего не знал о том, что его ждет. И не только о бандитах. Он ничего не знал о Хельге, в какое холодное чудовище она превратится через несколько секунд.
Это было всего десять минут назад… Эти десять минут вместили в себя так много, что Феликс не мог сразу даже восстановить ход событий. Была белая залитая мертвенным светом операционная морга.
Был ставший вдруг неузнаваемым голос Хельги. И она сама - уже не возлюбленная, не ласковая несчастная женщина-красавица, не бывшая однокурсница… Нет, было чудовище, злобный монстр, который не знает ни жалости, ни сострадания, а только способен, издеваясь, смотреть на жертву своим выпуклым ледяным глазом…
Потом была мгновенная схватка. Ворвался Скелет, стал кричать и стрелять. Это было уже, когда один из бандитов подошел к Феликсу поближе и он успел проститься с жизнью.
Потом Геннадий Андреевич - вот уж поистине неожиданное явление…
- Куда поедем? - спросил Геннадий, поворачивая голову к Скелету.
"Прямо как шофер такси", - хотел пошутить в ответ сыщик, но не нашел в себе сил улыбаться.
- Скорее куда-нибудь, - ответил он. - Сначала надо уехать отсюда. А потом мы решим.
- Хорошо, - ответил Геннадий, трогаясь с места. - Пусть милиция разбирается тут с трупами, мы свое дело сделали.
Машина помчалась по пустынной улице.
- Сверните куда-нибудь, - посоветовал Скелет. - Мы можем встретить милицию, и они запомнят наш номер… Или еще что.
- Не думаю, что запомнят, - сказал Геннадий, но все же свернул в переулок и, не разбирая дороги и не сбавляя скорость, понесся вперед.
Освещение тут было слабое, редкие фонари еле горели.
- Сейчас будет Нева, - сказал Геннадий, вглядываясь вперед.
- Я думаю, теперь самое время притормозить и поговорить по душам, - произнес Скелет.
Они говорили только друг с другом - Геннадий Андреевич и сыщик. Феликс находился в прострации и молчал. Он сказал только несколько слов и снова замолчал. Видно было, что он не может пережить то, что с ним случилось.
Санитар же и Хельга молчали вовсе. Они тоже еще не вполне поняли, что произошло.
Да и что они могли сказать этим двум разъяренным мужчинам?
Геннадий остановил машину на углу проулка, там, где он выходил на пустынную набережную Невы.
Небо было темным, по нему медленно, гонимые ветром с Балтики, плыли еще более темные кучевые облака. Звезд не было видно, как и Луны, однако темнота не была кромешной.
В Питере вообще практически не бывает непроглядной темноты летом. Это не юг, где, как пишут поэты - бархатные ночи. Здесь все равно в любую ночную темноту что-то видно.
Набережная была пустая, по ней не ехали машины и не ходили люди. Это была окраина города. В десять часов вечера в центре полно народу, там настоящее столпотворение, а на рабочих питерских окраинах царит запустение.
Несколько плохо одетых парней прошли по осыпавшемуся тротуару мимо остановившейся машины, громко и пьяно споря о преимуществах корейских кассетников перед отечественными… Они не обратили никакого внимания на стоящую у тротуара машину с людьми.
Проехало такси - медленно, старательно объезжая выбоины на проезжей части. Теперь таксисты выкупают свои машины и должны платить за них свои деньги. За машины и за ремонт. Так что больше они не гоняют по разбитым улицам, как сумасшедшие. Они теперь стали такие аккуратные, медлительные, прямо как европейцы. Кто бы мог подумать, что деньги могут сделать с казалось бы неисправимыми людьми?
Геннадий выключил фары и свет в салоне, чтобы машина вовсе не привлекала ничьего внимания.
- Куда мы поедем? - спросил он у Скелета.
- Я сначала хотел бы объяснить вам, - сказал Скелет спокойно, не отвечая прямо на вопрос.
- Что объяснить? - не понял Геннадий.
- Объяснить, что происходит, - произнес Скелет. - Я хочу вас познакомить с вашими новыми знакомыми. Вот этот, - он указал на санитара. - Вот этот - санитар в морге. Он отвечал, судя по всему, за организационную сторону вопроса. Кстати, как тебя зовут, падаль?
- Вася, - ответил санитар нехотя.
- Ну вот, эту падаль зовут Вася, - прокомментировал Скелет. - Это его мать так назвала - Василием. Дала ему красивое русское имя.
- Не трогай мою мать, - вдруг внятно произнес санитар и бешено посмотрел мутным глазом на Скелета. Это были первые слова, которые он произнес с тех пор, как все это началось.
- Да? - удивился Скелет. - Не трогать твою мать, падаль? Ты гордый, да? У тебя есть чувство собственного достоинства, да?
- Да, - выдавил из себя Василий.
- Да лучше бы твоя поганая мать сдохла, когда носила тебя в своем брюхе, - глядя санитару в глаза медленно сказал Скелет. - Лучше бы она никогда не рождалась на свет, эта твоя мать… Она тогда не родила бы тебя - подонка и выродка. Ясно тебе?
Голос Скелета был очень убедительным, и он выдавал все владевшие им чувства, так что санитар спорить не стал и замолчал.
- Кстати, - продолжил Скелет, вновь обращаясь к Геннадию Андреевичу. - Этот гнус еще убил сегодня своего непосредственного начальника, заведующего моргом. Я сам видел его труп…
- Это не я, - почему-то вдруг вновь вставил Василий.
Скелет хихикнул и ткнул его пистолетом в бок.
- Ты, гнус, - сказал он твердо. - Ты, не отказывайся… Да и что тебе теперь? Мы ведь не народный суд, чтобы с нами в игры играть.
- А почему вы думаете, что это она… Она ослепила Юлю? - вдруг спросил Геннадий Андреевич, показывая на молчавшую Хельгу.
- Я не думаю, - ответил Скелет. Он помолчал для эффектности и добавил: - Я совершенно уверен… Дело в том, что она - окулист. Это ее профессия. Она потому и решила прикончить Феликса, что узнала в вашей Юле свою жертву. Они же встретились вчера…
Скелет вкратце изложил то, что Феликс рассказал ему о встрече в филармонии и о том, что после этого он рассказал Хельге обо всем.
В этот момент Феликс вдруг подал голос. Он застонал болезненно и закрыл лицо руками. Дело в том, что он внезапно вспомнил, что знал о том, что Хельга в институте специализировалась по офтальмологии. Он просто забыл об этом, когда увидел ее. Это вертелось у него в голове, но вспомнил он только теперь, когда до этого докопался Скелет…
Ах, ели бы он вовремя вспомнил об этом! Но нет, судьбе было угодно, чтобы он, Феликс, спал с этой злодейкой, с той женщиной, которая сделала все это с Юлей, и ничего не подозревал. Словно память нарочно отшибло…
- Это и вправду ты сделала? - спросил тихо Геннадий Андреевич у Хельги. Но ответа он не дождался. Женщина сжала искусанные губы и молчала. Она даже не смотрела на Геннадия.
- Она, - подтвердил Скелет. Потом потрепал Феликса по плечу и добавил: - Не плачьте, доктор, вы же не знали. Вы - просто растяпа.
Большего утешения он не смог из себя выдавить.