- Они продавали метедрин.
- У нас маленький город. Мы действуем по правилам маленького города. Если неприятность отступила, это, в общем, так же хорошо, как если бы мы с ней справились.
- Проблема разрешилась сама собой, - сказал Питерсон.
- На самом деле нет, - возразил Ричер. - Они выехали потому, что завершается сделка по продаже недвижимости, а для этого нужно, чтобы на недвижимости ничего не висело. Джанет Солтер - последнее пятно на ней.
- Мы делаем все, что можем, - сказал Холланд. - Ее охраняют семь сотрудников. Все будет в порядке.
- Если не зазвучит сирена.
- Если увидите, что я расслабился, - сказал Холланд, - даю вам разрешение пнуть меня под зад. Может быть, мы и не армия США, но до сих пор справлялись.
Холланд встал и, не говоря больше ни слова, вышел из комнаты.
- Пойдемте перекусим, - сказал Питерсон.
В кафе Питерсон заказал гамбургер, а Ричер сэндвичи с сыром и кофе. Ричер сидел лицом к окну, Питерсон обернулся, чтобы посмотреть в окно, потом с улыбкой повернулся к Ричеру.
- Знаю, - сказал Ричер. - Оно запотело. Но автобус - большая штука. Я его разгляжу.
- Вы не уедете.
- Я еще не решил.
- Что бы вы сделали на моем месте? - спросил Питерсон.
- С чем сделал?
- С отделением.
- Оно не ваше.
- Должность перейдет ко мне.
- Я бы начал с серьезной переподготовки и пересмотрел бы договор с тюрьмой. План на случай беспорядков выдержать нельзя.
- Вчера он сработал, если не считать миссис Солтер.
- Иначе говоря, он сработал, если не считать того, что не сработал. Вы должны планировать в расчете на непредвиденные обстоятельства. В договоре названы возможные сроки пересмотра?
- Да. Но они скажут, что наша помощь требуется редко. Если за этот месяц с миссис Солтер ничего не случится, нам и аргументировать будет нечем.
На этом разговор закончился.
Когда они доели, Ричер расплатился. Они с Питерсоном вышли на улицу и увидели, как на стоянку полиции въезжает большой желтый автобус.
13.55. Осталось четырнадцать часов.
Ричер стоял рядом с Питерсоном и наблюдал, как из дверей полиции, один за другим, идут к автобусу закутавшиеся старики. Они прощались с местными и благодарили их. Новый шофер засовывал чемоданы в багажник. Старики с трудом поднимались в салон. Ричер видел через окно, как они отыскивают свои места и рассаживаются. Последним вошел Джей Нокс. Он уселся у окна сзади. Новый шофер запер багажник и вскочил в автобус. Дверь за ним закрылась. Заработал мотор, и автобус отъехал. Ричер смотрел ему вслед. Питерсон хлопнул его по спине. Ричер сказал:
- Исправное транспортное средство только что покинуло город без меня. Я изменил привычке, с которой прожил всю жизнь.
Они вошли в здание и задержались в пустом вестибюле. Потом из своего кабинета появился Холланд и сказал:
- Мы должны поехать в лагерь. Осмотреться там. Пока светло.
Поехали на машине Холланда. Ричер сидел сзади. Свернули на старую дорогу, параллельную шоссе, с нее - на извилистый проселок к лагерю. Первые восемь миль были такими же трудными, как в прошлый раз. Ледяные кочки и колдобины. Потом перед ними открылась широкая чистая полоса серого бетона, уходящая вдаль.
Холланд с толчком въехал на приподнятое полотно и остановился.
- Я был здесь с десяток раз за всю жизнь и думал, что это просто дорога, - сказал он.
- Она уже была, - сказал Питерсон. - Всю ее не было видно. Ветры занесли ее землей. Эти байкеры расчистили ее впервые за пятьдесят лет. Не только снег, они и землю счистили.
Они еще с минуту смотрели на дорогу, потом Холланд снял ногу с тормоза, поехали дальше. Впереди замаячили коричневые домики. Холланд остановился там же, где в прошлый раз Ричер.
Они вышли из машины. Надели шапки, надели перчатки, застегнули куртки. Мороз усиливался. Сильно за двадцать и обжигающий ветер. Они направились к каменному зданию. Питерсон попробовал дверь. Она не открылась. Он осмотрел замок.
- Царапин нет. Замком регулярно не пользовались.
- А это и не обязательно, - сказал Ричер. - Они отперли его год назад, а сегодня утром заперли.
- Где тогда ключ?
- Взяли его с собой, - сказал Холланд.
- Не думаю, что взяли, - сказал Ричер. - Хозяйство продается. Им могли сказать, чтобы оставили ключ новому владельцу.
- Может, под ковриком?
- Коврика нет.
- Фигура речи. Люди оставляют ключи в условленных местах, - сказал Ричер.
Все трое повернулись и стали смотреть по сторонам. Смотреть было особенно не на что. Только снег, хижины да само это здание.
- Как он должен выглядеть? - спросил Питерсон.
- Большой ключ, - сказал Ричер. - Это взрывозащитная дверь, так что замок должен быть сложным. И повернуть трудно.
- Так где он?
Вокруг всего дома шли каменные пояски и узоры. Ричер обошел дом, ощупывая ладонью все до высоты восемь футов. Все, что выше, недоступно - разве что русский привезет с собой лестницу.
- Он должен где-то быть… ну, под хижиной или под кроватью, - сказал Ричер.
- Давайте искать, - сказал Питерсон.
Он направился к ближайшему домику. К тому, куда утром раньше всего заглянул Ричер. Дверь была отперта. Питерсон вошел, Ричер и Холланд - за ним следом. Все, что можно было увезти, увезли. На двенадцати кроватях остались только матрасы в синюю полоску. Голая покинутая комната вызывала тоскливое чувство. Но она еще не выстыла. Горелка в печи была выключена, но печь была горячая. Ричер снял перчатки и подержал руки над печью. Печь остывала, и через три часа она будет чуть теплая, еще через три - ледяная. Ричер сказал:
- Вы сами смотрите в других домах. Я отсюда не уйду.
- Если повезет, там будет то же самое, - сказал Питерсон.
Так и оказалось. Втроем они торопливо перешли в самую дальнюю хижину - картина такая же. Пустая комната, голые кровати, горячая печка. Здесь и приступили к обыску. Прощупали каждый матрас. Проверили сливной бачок. Поискали не закрепленные половицы, простучали все стены. И ничего не нашли.
14.55. Осталось тринадцать часов.
Затем обыскали кухню. Банки с мукой и кофе стояли на месте, но содержимого в них почти не осталось, металлический предмет там прятаться не мог. Не был спрятан он и за банками, не был прикреплен липкой лентой снизу к столешнице; в недоеденных кукурузных хлопьях его тоже не было.
После этого они стали обыскивать дом за домом, продвигаясь к каменному зданию. Но результат был всюду одинаков. То есть никакого результата. Они вернулись туда, откуда начали, - в домик, ближайший к каменному зданию. Ричер подошел к последней кровати в правом ряду.
- Здесь утром сидела девушка.
- Какая девушка? - став рядом, спросил Холланд.
- Тоже байкерша, лет восемнадцати. Только ее я видел в доме. Все остальные сгребали снег.
- Она была больна?
- Мне показалась здоровой.
- Ее заперли?
- Нет, дверь была открыта.
- Может быть, она сторожила ключ. Как она выглядела?
- Высокая, худая, светловолосая, как все вы тут. - Ричер вдруг подумал: высокая, худая, светловолосая. И спросил: - Сигнал мобильника сюда проходит?
- Конечно, - сказал Холланд. - Кругом равнины.
- Дайте мне ваш телефон.
Холланд отдал, и Ричер, набрав номер, попросил Аманду.
- Где вы? Я пыталась вам дозвониться.
- Я на авиационном объекте. Ищу ключ. Назовите первые двадцать мест, где вы находили спрятанные маленькие предметы.
- В щели видеомагнитофона, в чайнике. В ботинке, внутри телевизора, в гнезде для батареек транзистора, в вырезанной книге, в губчатой резине автомобильного сиденья, в куске мыла, в ванночке сливочного сыра.
- Это только девять. Ничего такого здесь нет.
- А что есть?
Ричер перечислил все, что видел в доме.
- В туалетном бачке.
- Все проверены.
- Взрезанные матрасы?
- Нет.
- Тогда сожгите дом и просейте золу. Ключ авиаторов сделан из того же материала, что и боеголовки. Он переживет пожар.
- Зачем вы до меня дозванивались?
- Я узнала, что это за объект.
Питерсон и Холланд слышали трескучий голос в трубке. Они подошли поближе. Ричер опустился на кровать, где сидела девушка. Голос в трубке произнес:
- Там построили сиротский приют.
- Под землей?
- Это было пятьдесят лет назад. В разгар холодной войны. Мой знакомый в ВВС передал мне по факсу документы. Потери ожидались чудовищные. У Советов была прорва ракет, сотни. Наши проигрывали всевозможные сценарии, и в расчетах фигурировали дни недели и время года. Вычислили, что в субботу, или в воскресенье, или в школьные каникулы всем достанется одинаково. Но в будние дни, в учебном году, получалась большая разница в потерях между взрослыми и детьми - из-за разного местоположения. Родители будут в одном месте, дети в другом - возможно, в убежище под школой.
- Ну да, или под партами, - сказал Ричер.
- Не важно. Суть в том, что через две недели после обмена ударами уцелевших среди детей будет больше, чем среди взрослых. Какой-то конгрессмен в Комитете по ассигнованиям решил, что для детей надо найти особые места. Их доставят на неповрежденные провинциальные аэродромы и вывезут в отдаленные районы. Нужно построить радиационные убежища со всем необходимым для жизни. Он связался с ВВС. Сам он был из Южной Дакоты - оттуда они и начали.
- Здесь ходят слухи о каком-то скандале, - сказал Ричер. - Строительство убежища - не самое скандальное предприятие.
- Предполагалось, что взрослых почти не останется. Ребят высадят из самолетов, они спрячутся под землей, и там уж пусть живут, как сумеют. Как дикие животные. От психологов поступали доклады, что там возникнут клановые отношения, будут драки, убийства. А средний возраст уцелевших, по оценкам, был семь лет. Потом психологи побеседовали со взрослыми - взрослых больше всего страшило то, что они погибнут, а дети останутся одни. Они хотели быть уверены, что дети не пропадут, что будут врачи и няньки, чистые простыни. Поэтому от плана отказались.
- Значит, пятьдесят лет тут было пусто?
- Из-за каких-то ошибок в проекте это место ни для чего больше не годилось. Его загрузили барахлом, которое надо сохранить, и начисто про него забыли.
- Что это за имущество?
- Это - в других документах. Мой человек их затребовал. Вряд ли что-нибудь увлекательное. Оно уже пятьдесят лет назад считалось излишками.
- Как там с погодой? Чего нам ждать?
- Завтра снег. До тех пор холодно и ясно.
Ричер вернул телефон Холланду. За окном уже темнело. Солнце опустилось на запад. Они принялись обыскивать последний домик. Ничего не нашли.
- Можно вызвать слесаря из Пирра, - сказал Питерсон.
- Лучше - банковского грабителя, - отозвался Ричер. - Медвежатника. Может, в тюрьме сейчас есть такой.
- Не верится, что это место никогда не использовалось. Оно обошлось в миллионы.
- В те дни оборонный бюджет был практически не ограничен, - сказал Ричер.
- Не могу поверить, что ему не нашлось другого применения.
- Проект был с какими-то изъянами.
- И тем не менее. Морская пехота могла проводить здесь зимние учения.
- При том что в названии штата есть слово "Южная"?
Они вернулись к машине, забрались в нее и уехали.
15.55. Осталось двенадцать часов.
Далеко на востоке и немного южнее, на базе ВВС Эндрюс в Мэриленде, приземлился самолет. Реактивный самолет бизнес-класса, арендованный армией и приписанный к конвойной роте военной полиции. В нем находились пилот, второй пилот, трое конвойных и заключенный. Заключенным был капитан Четвертой пехотной дивизии из Форт-Худа. Самолет вырулил к ангару, с него спустили лестницу, и заключенного быстро провели к машине, стоявшей на площадке. Его посадили сзади. Встречала его женщина, майор военной полиции. Женщина среднего роста. Стройная. Ее длинные темные волосы были собраны сзади. Загорелая, с темно-карими глазами. В лице ее угадывался ум, властность и вместе с тем недоброе озорство. Она носила орденские планки - "Серебряной звезды" и две "Пурпурного сердца".
- Здравствуйте, капитан. Я майор Сьюзан Тернер, командир сто десятого подразделения военной полиции. Я веду ваше дело. Мы поговорим минутку, а потом вы вернетесь в самолет и полетите обратно в Техас или прямо в Форт-Левенуорт. Вы поняли?
- Я требую адвоката, - сказал капитан.
- Получите, - сказала Сьюзан Тернер.
Капитан молчал.
- У меня плохие новости, - сказала Сьюзан Тернер. - Вы умрете. Именно это вы услышите от адвокатов. Все они скажут, что вас казнят. Вы уже - ходячий покойник.
Капитан молчал.
- То есть пока что сидячий. Вы сидите в машине и слушаете меня. И должны выслушать, потому что перед вами важный выбор: за что вас казнят. Либо Техас казнит вас за убийство жены, либо Левенуорт казнит вас за измену родине. Техасский вариант - люди его отчасти поймут. Послевоенный стресс, долгое участие в боевых действиях, все эти посттравматические дела. Но в случае измены оправдывающих обстоятельств нет. Вашим маме и папе придется продать дом и переехать. Или они не смогут его продать и повесятся в подвале. Подумайте о брате. Столько лет он на вас равнялся? Конец. Должен уволиться из флота. Кто поверит ему в команде? Брату предателя? Может быть, тоже покончит с собой.
Капитан молчал.
- Так вот, предлагаю. Поговорите со мной. Ответьте на мои вопросы, и мы измену спрячем под сукно.
- Ладно, буду говорить, - сказал капитан.
- Ладно, будете говорить с кем?
- Ладно, буду говорить с вами, мэм.
Платон положил трубку. Звонил его пилот и сказал, что в течение суток погода испортится. Опять пойдет снег. Платон знал это и без него. У него было спутниковое телевидение.
Рядом с телевизором висели впритык одна к другой восемнадцать картин маслом. На двух длинных стенах - еще сорок три. И двадцать на другой торцовой стене. В большинстве - второсортные работы третьеразрядных художников. Платон был не простофиля. Он знал, что у него висит. Каждое полотно было сувениром загубленной жизни - и только. Между картинами он набил из медных булавок сотни фигурок в виде перевернутых подков. На каждой подковке висело столько ожерелий и браслетов, сколько могло поместиться. У него были бриллианты, изумруды, рубины и сапфиры. Золотые цепочки, серебряные цепочки, платиновые цепочки. На отдельных булавках висели кольца. Обручальные кольца с камнями и без камней, большие бриллианты.
Это был вопрос времени.
Когда кончились деньги, сколько могут продержаться люди до того, как продадут свои тела? Сколько слоев у человека между поражением и капитуляцией, между падением и гибелью? У бедных людей - никаких слоев. Они нуждались в его продукте, так что, когда кончалась их жалкая зарплата - а это происходило обычно в первый же день, - они выходили на улицы и делали то, что им велено было делать.
С богатыми было иначе. Заработки больше, и хватало на дольше, но не навсегда. А потом начиналось медленное опустошение банковских счетов, расставание с акциями, облигациями. Потом трясущиеся руки рылись в шкатулках с драгоценностями. За ними следовали картины. Когда не оставалось ничего, богатые тоже сдавались - сначала, может быть, в отелях, но в конце концов неизбежно оказывались на улице и делали то, что им велено.
Вопрос времени.
Холланд остановил машину на стоянке и отправился к себе в кабинет. Питерсон и Ричер пошли в пустую оперативную комнату. На столе записок не было, на автоответчике - ничего.
Ричер нажал клавишу пробела на клавиатуре компьютера, экран осветился, и на нем появилось изображение полицейского значка. Он сказал:
- Выясним, кто такой Платон. Кто бы он ни был, кажется, он в этой истории - главная фигура.
Питерсон сел за соседний стол и тронул клавиши своего компьютера. Должно быть, появилось какое-то диалоговое окно, потому что Ричер увидел, как он нажал левым мизинцем клавишу регистра, правым указательным - заглавную букву и потом - еще пять маленьких.
- Ничего, - сказал Питерсон. - Отсылка к "Гуглу", а там - что он греческий философ.
- Других имен, прозвищ не знаете?
Питерсон набрал еще какое-то слово. Девять букв. Вероятно, другое имя, потом пробел, потом "Платон".
Южноамериканец. Гражданство неизвестно. Настоящая фамилия неизвестна. Возраст неизвестен. По слухам, живет в Мексике. По слухам, владеет ломбардами в пяти городах США, подозревается в торговле наркотиками, подозревается в связи с организованной проституцией.
- Славный малый. Больше ничего?
Питерсон вызвал другую базу данных.
- То же самое, - сказал он. - Южноамериканец, настоящая фамилия неизвестна, предполагаемый возраст - сорок с чем-то, предполагаемое место жительство - Мексика, ломбарды в Чикаго, Миннеаполисе, Милуоки, Де-Мойне, Индианаполисе, торговля наркотиками в тех же городах, проституция в тех же городах.
- Выяснили для себя что-то новое? - спросил Ричер.
- Городов раньше не знали.
- А кроме этого?
- Тут предупреждение, насколько он крут. - Питерсон прокрутил текст. - Владеет "Боингом-737". Купил у обанкротившейся мексиканской авиакомпании. - Питерсон прокрутил дальше. - Маленького роста. Четыре фута одиннадцать дюймов. В вас сколько?
- Шесть и пять, - сказал Ричер. - Он фактически карлик.
- Кто-то тоже однажды назвал его карликом и проснулся в больнице с отрезанными ногами.
16.55. Осталось одиннадцать часов.
Сьюзан Тернер вернулась в свой кабинет в Рок-Крике. Она оставила машину на стоянке, вошла через парадную дверь и поднялась по лестнице. Коридор на втором этаже был все таким же узким. На полу - по-прежнему линолеум. По-прежнему слева и справа двери с окнами волнистого стекла, за каждой дверью - кабинет. Ничего не изменилось со времен Ричера, подумала она. В ее кабинете стоял знаменитый стол, на нем - три телефона, эргономичное кресло, картотечные шкафы и два стула для посетителей. У нее был компьютер, подключенный к быстрой и безопасной правительственной сети.
Она села. Писем не было. Из ВВС ничего. Ричер не звонил. Она подключила свой цифровой диктофон к порту USB. Ее разговор с заключенным скопировался в аудиофайл. Программа распознавания речи превратит его в документ. Оба файла будут отправлены по нужным адресам. В Техасе, Флориде и Нью-Йорке пройдут аресты. По делу будет вынесена благодарность, а ее представят к "Бронзовой звезде".