- Скучных уроков не бывает! - возмутилась Галина Ивановна. - Бывают только нелюбопытные и ленивые дети!
Севка смутился.
Родители говорили коротко, по-деловому.
- А я берусь на каникулах организовать культпоход в цирк, - предложил дедушка Фешин. - Но не на спектакль, а на репетицию. Пусть ребята посмотрят, какой адский труд настоящее искусство! Недавно в Ленинград приехал мой друг, заслуженный артист Пулеметов…
- Дрессированные медведи и тигры?! - застонал от восторга Байкин, который обожал читать все городские афиши на стенах и тумбах и был всегда в курсе событий.
Екатерина Константиновна всплеснула руками:
- Сходить на репетицию в цирк не откажется даже наш дедушка-профессор!
Но Севка опять не удержался:
- Если дедушку отвлекают от работы, он бывает опаснее всех тигров!
- Сева, ну какой же ты болтун! - нахмурилась бабушка, но всё-таки улыбнулась.
Папа вдруг повернулся к Василию Иванычу:
- А вы… ничего не хотели бы предложить детям?
Василий Иванович закивал:
- Я очень хотел бы пригласить мальчишек в нашу образцовую баню.
Никто, как оказалось, не был подготовлен к такому полезному делу. Видимо, все забыли, что Василий Иванович - банщик.
- Но у наших ребят в квартирах есть ванны, - сказала моя мама.
- Баня повышает жизненный тонус, - возразил Василий Иваныч, - отодвигает преждевременную старость.
- Старость, как я понимаю, третьему "а" не угрожает, - усомнился дедушка Фешин.
- Старость надвигается незаметно! - напомнил Василий Иванович. И дедушка с этим согласился.
И тогда Поликарпов-старший воскликнул:
- Товарищи, предлагаю мыться в бане!
Никто не решился отказать Василию Иванычу: в конце-то концов, почему бы нам не помыться?!
- А мы?! Чем мы хуже?! - возмущалась Люська. - Я тоже за баню!
Но ни Татка, ни Майка Удалиху не поддержали.
- Разрешите? - напомнил о себе Пётр Петрович Удалов. - Предлагаю на каникулах показать детям настоящее производство, современный завод. Это всегда полезно и никогда не рано. Особенно ребятам будет интересно побывать в нашем цехе, поговорить с рабочими, осмотреть музей.
Предложение приняли единогласно.
* * *
На улицу мы с Байкиным выскочили первыми. Севка был по-настоящему счастлив.
- Дырочкин! - воскликнул он. - Готов спорить, это будут самые мировецкие каникулы в нашей жизни!
Чего же нам было спорить, если и я думал так же?!
Родители расходились. Шёл к автобусу дедушка Фешин.
Появились вместе Бойцовы, бабушка и внучка, обе спокойные и важные, будто и теперь они несли виолончель.
Перед уходом мама передала Поликарповым Феньку.
Федя подошёл к нам с Севкой. Постоял, словно бы разглядывая свой ботинок, сказал тихо:
- Отец дал всем… честное слово, как думаете?..
- Уверены! - воскликнули мы.
Федя дёрнул поводок и побежал с Фенькой через дорогу, догонять взрослых.
Он обернулся. Мы помахали ему вслед. Федя ответил.
Потом мама прощалась с Галиной Ивановной и Зинаидой Сергеевной, пожимала руку Юрию Петровичу и Севкиной бабушке Екатерине Константиновне. И глядя на их прощание, Севка вздохнул:
- А бабушка у меня мировая!
- Бабушка у тебя что надо! - поддержал я.
- Пойду помогу донести ей сумку, - сказал Байкин, хотя сумка у бабушки была совершенно пустая. - Что ни говори, Дырочкин, а бабушке моя помощь всегда приятна!
Люська, конечно, тут же подлетела к Севке.
- Севочка, - непривычно ласково произнесла она, - ты не дал бы мне поносить бабушкин орден?!
Мы возмутились.
- Орден нужно заслужить, Люся!
Удалова скривилась.
- Подумаешь, уже зазнались! - крикнула она. - Мне от вас и вообще ничего не нужно!
* * *
Галина Ивановна постукивала каблучками по паркету, на ней было синее платье в белый горошек, на шее новые бусы.
Сегодня последний день третьей четверти, последний урок русского языка, последний день последней недели!
Завтра - каникулы!
Галина Ивановна проходит вдоль колонок, кладёт каждому на угол парты листок чистой бумаги. Мы будем писать сочинение, но вот о чём, никто не знает.
Месяц назад мы писали: "Кого бы я взял с собой на необитаемый остров?"
Мне нравятся такие темы - фантазируй сколько угодно!
Я сразу назвал - Севку.
Галина Ивановна попросила отложить ручки, послушать.
- "Что бы я сделал хорошего людям, если бы стал взрослым?" - называет она. - Подумайте и напишите, а потом мы послушаем…
В этот раз я начал сразу. Мне всё ясно. Слова будто бы просятся на бумагу, сегодня я переполнен словами, их сколько угодно!
Рядом постукивают шариковые ручки. Но смотреть по сторонам некогда, я сочиняю!
Совершенно понятно, что каждому нужно сделать, когда он станет взрослым.
Во-первых, обязательно прекратить войну! Воевать глупо. Неужели трудно понять, мир куда лучше!
Во-вторых, я бы обязательно накормил всех, хлеба напёк бы целую гору - в Африке люди ещё голодают!
Я бы засеял землю пшеницей, все пустыри бы засеял, даже пустырь около нашей школы. Конечно, чуть-чуть для дорожек можно оставить.
Ракеты я бы обязательно переплавил: на ножи и вилки.
Военные самолёты я бы переделал в гражданские, а багажники, где лежат бомбы, я бы загрузил ананасами, арбузами, дынями. Какой-нибудь сумасшедший лётчик захотел бы бомбить землю - а у него вместо бомб дыни.
Детям я накупил бы игрушек. Пусть у каждого будет по велосипеду, по педальной машине, по автоматической железной дороге, по футбольному мячу, по ракетке.
Стоило бы подумать и о стариках и старушках, о них всегда обязаны думать молодые.
Нужны им лекарства? Пожалуйста, бесплатно лекарства. Можете есть хоть горстями.
Нужен телевизор? Берите сколько хотите цветных телевизоров. Смотрите хоть три программы.
Нужны стадионы? Пожалуйста, стадионы. Бегайте трусцой и чем ещё пожелаете.
А цветы? Без цветов жизнь не так красива!
Значит, если мир на земле, то нужно этот мир украсить, разбить сто тысяч клумб, цветников, оранжерей, открыть садоводства. Пусть на всех углах цветут розы, георгины, анютины глазки, иван-да-марьи, гвоздики, флоксы. Чем больше цветов, тем лучше.
Обязательно следует подумать о Бюро кругосветных путешествий. Ходить и ездить в гости - это очень полезно. Например, пионеры Африки или их октябрята едут к нам, когда у них слишком жарко. Да и снега они никогда не видали! Пожалуйста, надевайте лыжи - и в северные широты, катайтесь с гор сколько влезет. А мы? Я, скажем, замёрз в январе, беру самолётик - и в Африку, гуляю себе в джунглях, греюсь.
Или подумал, что нужно бы съездить на Амазонку, половить крокодилов - еду. А такой же, как я, третьеклассник из Аргентины или из другого государства решил половить корюшку в нашем городе в мае, бери удочку и стой на Неве.
Если всюду мир, отчего бы нам не поездить друг к другу?
Люська кончила и уже тянула руку. Ей не терпелось, наверное, получить последнюю в этой четверти пятёрку.
Галина Ивановна разрешила прочитать Удаловой.
"Когда я вырасту большая, - начала Люська, - то я сделаю так, чтобы все люди жили - не тужили.
Может, стану директором главного Дома торговли, в котором будет двадцать пять этажей, двести пятьдесят отделов, две тысячи пятьсот продавцов и два с половиной миллиона различных товаров - всё что угодно! Верите, радуйтесь!
А если для меня не найдётся свободного Дома торговли, то я не возражаю и против другого магазина, скажем, для новобрачных, в котором всегда веселье и праздник.
А если не будет магазина для новобрачных, то можно и большой гастроном, с мясным и рыбным отделом, с большим выбором конфет и различных кондитерских изделий. И тогда пусть вся звёздочка приходит ко мне хоть каждый день, я буду только рада, честное слово!
Жду у себя в магазине! Спросить директора Людмилу Петровну Удалову".
Люська, гордая, села, а Галина Ивановна и весь наш класс здорово посмеялись. Потом Галина Ивановна вытерла весёлые слёзы и влепила Люське законную пятёрку.
- Молодец! - сказала она. - Я, конечно, побываю в твоём магазине.
- Не пожалеете, - заверила Галину Ивановну довольная Люська.
* * *
Следующим напросился читать Севка.
"Когда я буду взрослым, - запел Севка, - то я стану, как моя бабушка, настоящим героем или, как дедушка, - учёным, а может, как Санин папа, научусь водить самолёты, и тогда я покатаю всех ребят нашего класса. А если на нашу Родину нападёт враг, то я пересяду на военный самолёт. И не сомневайтесь, Галина Ивановна, я защищу и вас, и мою маму, и моего папу, и мою бабушку, и моего дедушку, которые к этому времени, наверное, уже не смогут без меня защищаться".
Севка отложил листок и громко закончил:
- Спите спокойно, Галина Ивановна. Мы за мир во всём мире!
- А я сплю очень спокойно, - рассмеялась Галина Ивановна.
Потом она стала собирать наши листочки, так как прозвенел звонок, и сказала, что за прошедшие три четверти мы очень повзрослели, и что уже очень скоро нас будут принимать в пионеры, и она не сомневается, что к этому торжественному дню мы хорошо подготовимся.
- Я на вас надеюсь! - закончила Галина Ивановна.
- Надейтесь! - закричали мы хором.
* * *
Каникулы!
Весенние каникулы!
Спи сколько угодно! Но я встаю. И звоню Севке. Если Байкина не разбудить, то он и к ужину не проснётся.
Дел у звёздочки полно. Готовим в детском саду "Лисичка" праздник - новоселье. И хотя никто не назначал Люську главной, но все слушаются её советов и выполняют каждое слово. А как иначе?! Больше Люськи в этом деле никто знать не может.
- Завтра, - приказывает Удалова, обращаясь к каждому отдельно, - ты, Саня, принеси цветную бумагу. Ты, Тата, белые листы. Карандаши захватишь ты, Поликарпов. А ты, Байкин, тащи клей и ножницы. Мы с Майкой принесём краски.
Всем нравится Люськина чёткость.
- И прошу помнить, что вы взрослые люди, а они - малыши.
Она останавливает взгляд на Севке и учительским голосом спрашивает:
- Всё понял, Байкин?
- Всё, - рапортует Севка.
И мне начинает казаться, что независимый Байкин вроде бы побаивается Люську.
А может, даже он её теперь уважает.
* * *
Пока в "Лисичке" стучат молотки Василия Ивановича, Юрия Петровича и моего папы, пока туда завозят новую мебель, наша звёздочка занимается со старшей группой: клеим флажки, вырезаем картинки, красим.
Люська прохаживается между столами, проверяет сделанное.
- Не худо, Байкин! - похваливает она. - Погляди, Майка, а что делает у тебя этот рыжий?!
Все отрываются от работы.
Оказывается, малыш облизал кисточку и теперь сидит с синими губами. Чучело, а не рыжий!
- Я не рыжий! - обижается рыжий.
- Какой же ты?! - спрашивает Люська. - Если не рыжий, то красный. Такого редко встретишь!
- Я чёрный! - отвечает рыжий, и веснушки на его носу словно прыгают от счастливого смеха.
- Нет, ты синий, - уточняет Люська и подносит маленькое собственное зеркальце к его лицу.
Само собой выходит так, что мы все обращаемся к Люське, стараясь заслужить одобрение.
- Люся, а так можно клеить?
- Нет, нет, - останавливает она. - Накладывай поперёк, а ты - вдоль.
- Люся, достаточно?
Она оценивает работу:
- Пожалуй, прибавь в уголок красный кружочек…
- Так?
- Теперь другое дело!
Удивительно, сколько у Люськи вкуса! Как много она понимает!
Юлька Поликарпова сидит тихо, красит. Вижу, и она поднимает руку, и Юльке нужен совет.
- Люся, - спрашивает Юлька. - А у комара джинсы какого цвета?
- Комар девочка или мальчик?
Юлька решает:
- Мальчик.
- Крась синим, - говорит Люська.
- А у меня девочка, - кричит рыжий.
- Рисуй брючки из коричневого вельвета, а свитер - двухцветный, это модно.
Юлька и рыжий всё охотно исполняют.
Комары у них моднющие, как наш главный модельер Удалова Люська.
* * *
Дел прибавляется с каждым днём. Готовимся к концерту Татки Бойцовой.
- Что за артист без афиши?! - спохватывается Байкин.
Я соглашаюсь.
- Надо бы объявить получше! Татка у нас заслужила… Конечно, фамилию, имя, инструмент, на котором играет. Так всегда пишут, - перечислял я. - И программу.
Байкин тут же предлагает своё:
- А в конце, мелким шрифтом: "чай с пирогами".
- Но если пирогов не будет? - сомневаюсь я.
- Обязательно будут, - утверждает Байкин. - Помнишь, Полина Герасимовна обещала?
* * *
На следующий день афиша была готова. Байкин расхаживал гордый, пока Василий Иванович прикнопывал объявление к стенке. Заранее об афише не знал никто из наших, даже Люська и Татка.
ВЕЧЕР МУЗЫКИ!!!
НАТАЛЬЯ БОЙЦОВА
виолончель
После концерта
чай с пирогами
Администрация
В центре просторного зала вспыхнула люстра, превратив комнату детского сада в театр. Для маленьких поставили пару рядов маленьких стульев, большим сзади - большие.
Выкатили удобное кресло для Татки.
На стенах - флажки и рисунки, это всё наша работа.
В шесть вечера гости были уже в сборе. Включили всё электричество, даже настольные лампы, одну для Татки поставили на рояль.
Наша звёздочка и родители сели в конце зала, за малышами.
Василий Иванович сегодня был какой-то особенный. В чёрном костюме, в белой рубашке и галстуке с зелёными полосками. Сидел он торжественный и молчаливый.
Объявлять назначили Севку.
Байкин вышел, по-хозяйски оглядел зрителей, подвинул кресло для Татки, кивнул Зинаиде Сергеевне, сидевшей у рояля, что он, Байкин, готов. И крикнул:
- Выступа-ает заслуженная артистка третьего "а" класса На-та-алья Бойцо-ова!
Раздались дружные аплодисменты. Но Севка ждал, не уходил со сцены.
- Виолончель! - продолжал он. - Композитор Рахманинов. Аккомпанирует Зинаида Сергеевна.
Аплодисменты повторились.
Севка сел рядом со мной.
И тут вышла Татка! Я едва узнал её. Татка была в потрясающем платье с кружевами, в косах банты - такой красивой её никто никогда в классе не видел!
- Вологодские кружева! - подтолкнула меня Люська. - Суперкласс!
Я не ответил Удаловой, Люська есть Люська, её не исправишь!
Тем временем Татка поставила виолончель перед собой, села и совершенно исчезла за огромным своим инструментом. Впереди появился смычок, пальцы захватили тонкую деку. На секунду смычок коснулся струны. И всё стихло.
И зал словно бы наполнили чистые и прекрасные звуки!
Я вспомнил, как Севка советовал слушать музыку с закрытыми глазами. Звуки, утверждал Севка и даже готов был со мной об этом поспорить, могут сами вызывать в воображении неожиданные картины. "Целое кино можно увидеть, если слушать музыку!" - говорит Севка.
Но закрывать глаза я не решался. Вдруг уснёшь раньше, чем такие картины возникнут, да ещё вовремя не проснёшься?!
Впрочем, сегодня, я видел, никто засыпать не собирался.
Мама слушала Татку очень серьёзно. Папа и Юрий Петрович даже подались вперёд. Ясно, музыка нравилась обоим.
Вздохнула Екатерина Константиновна Байкина, возможно, она вспомнила своё боевое прошлое.
Отчего-то кивнул, а затем пожал дважды плечами грустный дедушка Фешин. Но кто может знать, какие заботы и мысли вспыхивают в голове администратора театра под волшебные Таткины звуки?!
Потом я перестал замечать людей. Куда-то исчезли папа, мама, Севка и Люська. Мне стало легко и свободно. Показалось, что я бегу по школьному стадиону, постепенно обгоняю ребят своего класса, рву ленточку финиша. Слышу мощные аплодисменты. "Сейчас меня похвалит сам Евгений Павлович!" - думаю я и тогда понимаю, что аплодируют совсем не мне, а Татке.
А вокруг такие радостные, совершенно счастливые лица. Юрий Петрович смеётся, жмёт руку Таткиной бабушке, что-то доброе говорит ей. Мама стоит около Татки, обнимает её за плечи. А в это время Зинаида Сергеевна пытается Татку отобрать у моей мамы и тоже обнять покрепче. Настроение у всех такое, что если бы Барсик и Мотька заглянули в зал, то они обязательно бы помирились.
А Полина Герасимовна вдруг признаётся, что Василий Иванович в последнее время стал такой хороший, что она от счастья и ног не чует. "Так и летаю от плиты к плите на своей кухне, - говорит она. - А благодарностями просто засыпали всю нашу книгу жалоб!"
Василий Иванович застенчиво машет рукой и бурчит:
- Да будет тебе хвастаться, Поля. Прочти лучше стихи, которые тебе пишут посетители в книгу…
- Прочтите, прочтите! - умоляют гости.
Полина Герасимовна краснеет, но её выручает Юлька.
- Я помню! - кричит она и читает:
Спасибо Поликарповой Полине,
Таких котлет я не едал доныне!
Все смеются и аплодируют Юльке, а мой папа обещает обязательно пообедать в столовой Полины Герасимовны.
- Милости просим! - приглашает она всех. - А пока отведайте пирогов здесь!..
Севка подмигивает мне, я - Севке.
* * *
На улице все долго не могут распрощаться друг с другом. Ещё бы! Распрощаться - это закончить праздник. Продолжаю слышать "спасибо", "прекрасно", "какая Таточка умница!", "какие молодцы вы, ребята!".
Мы скромно принимаем поздравления, в конце концов, какая у нас особая заслуга?!
И тут Василий Иваныч неожиданно восклицает:
- Дорогие родители! Я хотел бы на завтра пригласить мужскую половину звёздочки в нашу замечательную образцовую баню, поверьте, это тоже будет полезное для их здоровья дело…
Все замолкают. Мама, чувствую, не очень довольна. Бабушка Байкина тоже.
- Зачем же в баню, - решается возразить она, - когда есть ванны?!
- Но как вы можете сравнивать, Екатерина Константиновна?! - возмущается Василий Иванович. - Баня - это рай! А ванна - всё равно что большая суповая кастрюля! Так что вы, пожалуйста, меня не обижайте!
Родители замолкают. Никто не хочет огорчать лучшего банщика района.
* * *