В назначенный час собрались мы трое: Севка, я и Федя. Не пришёл Мишка Фешин, его всё-таки не отпустили.
Конечно, жалко, но ничего, как говорят, не попишешь.
Сразу же направились к бане, в старинный кирпичный дом напротив рыбного магазина. Федя почувствовал себя главным - баня была для него невнове. Он проверил общую нашу готовность.
- Мыло, надеюсь, взяли?! - спрашивал он очень строго. - А мочалки?!
Мы были вполне готовы.
Василий Иванович встретил нас в белом халате, как доктор. Правда, тапочки у него были на босу ногу.
- Прошу, ребятки! - радушно хлопотал он. - Вас ждёт расчудесная банька.
Он сразу же повёл нас в раздевалку. Поставил на столик бутылки "пепси", три штуки! Но предупредил, что пить правильнее после бани, когда начнём одеваться.
- Это мой подарок! - объяснил Василий Иваныч.
Мы, конечно, поблагодарили.
Разделись моментально. Понеслись к двери.
- Будьте осторожней с горячей! - крикнул вслед Поликарпов-старший. - Ты, Федя, следи! Ты всё знаешь!
- Не боись! - крикнул ему весело Федя.
* * *
Ну и духота оказалась в бане!
Я помыл таз, как приказывал Федя, окатил скамейку кипятком. Севка сделал так же. Потом я налил два таза воды: в один встал ногами, в другой - опустил голову. И стал мылить.
- Готов спорить! - закричал радостно Севка. - Баню нельзя даже сравнивать с ванной!
И Байкин принялся так взбивать пену, что она поднялась над шайкой в виде густой пышной шапки. Тогда Севка стал накладывать на себя мыльные лепёшки.
- Превращаюсь в пирожное безе! - объявил Севка.
Мыло постепенно закрывало всё Севкино тело, свободного места не оставалось. Белая гора с двумя ногами, а не Байкин.
- Давай, Дырочкин, - не унимался Севка, - и тебя обляпаем. И Федьку. Будем снежные люди. Ты читал про снежного человека?
- Читал, - сказал я. - Только мы станем мыльные люди…
- Готов спорить, - опять завёлся Байкин, - нас от снежного человека никто отличить не сможет…
Спорить мне не хотелось, и я принялся себя штукатурить мылом. Получилось изрядно - этакий снежный холмик с дырками для глаз и рта.
Прыгаем друг перед другом, как первобытные люди, что-то хрипим и хохочем.
И вдруг кто-то уважительно так, вроде бы даже заискивая, меня просит:
- Вы меня не потрёте, мальчик?
Хороший человек, сразу видно. Не кричит, не требует - просит, да ещё на "вы". В таких случаях отказать невозможно.
- Отчего не потереть, - говорю. - Потереть можно. Только видите, мы в мыле.
- А вы обмойтесь, я подожду.
Мне отчего-то показалось, что голос у человека знакомый. Но откуда, скажите, можно встретить знакомого в бане?!
Смахнул я с лица пену, но глаза полностью всё равно не открыть, щиплет.
Гляжу через щёлки на человека, вижу: толстяк, красного цвета, животик складками, ручки пухленькие.
Мыло на мне постепенно тает. Стал я лучше различать дядьку. И вдруг я даже качнулся от удивления: ОН! Я его узнал мгновенно: наш ветеринар Кролик!
Стою, опустив руки, гляжу на ветеринара и молчу. Забыл даже, что я должен делать.
- Идите под душ, - уже требовательнее говорит он. - Обмойтесь. И приступим. Мне бы хотелось ещё посидеть в парилке.
Отошли мы к душу, а я всё ещё о своём "открытии" Севке сказать не могу.
- Байкин, - говорю шёпотом, - ты узнал… этого?
- Кого? - не понимает Севка, продолжая изображать снежного человека.
- Кролика.
Севка ничего не понял, зарычал, подпрыгнул в воздух.
- Ооо! Снежные люди тушёных кроликов обожают! Мы его сейчас же с тобой приготовим! Разводи костёр, брат мой!
- Дуралей! - говорю я. - При чём тут снежные люди?! Это же тот… ветеринар Кролик, погляди лучше!
Тут Севка поскользнулся и сел на пол.
- Ка-ак ветеринар?! - переспрашивает он с пола. - Да ты соображаешь, что говоришь, Дыркин?! Я же из-за этого Кролика чуть голову не оставил в вазе!
И вдруг как заорёт:
- Неужели я стану его тереть?! Ни за что!
Хорошо, что тот отошёл в сторону.
- Наоборот, - объясняю Севке. - Тереть мы его будем! И как можно сильнее.
Севка поглядел на меня удивлённо и наконец всё понял.
- А он нас не узнает?
- Без школьной формы - никогда!
Севка рассмеялся.
Кролик тем временем заново окатил свою скамейку, приготовился. Стал нас звать:
- Ну что вы так завозились?! Я жду!
Федя отошёл в сторону, моется. Не объяснять же ему, с кем мы здесь повстречались.
- Я лягу на скамеечку, - говорит ветеринар. - А вы, пожалуйста, постарайтесь.
Он разорвал надвое бумажную мочалку, протянул мне и Севке.
Взяли мы по части кроличьей мочалки, встали с обеих сторон скамейки, а начать тереть не решаемся.
- Ну? - поторапливает Кролик. - Чего ждёте? Смелее! Думаете, удобно лежать на каменной плите?!
От волнения у меня упадок сил произошёл. Положил я на Кролика мочалку, провёл по спине, даже следа не оставил. Вожу туда-сюда, а он не охнет. Лежит розовенький, жирненький, голову повернул, сощурился: нравится ему мыться. Выходит, за прошлые гадости мы с Севкой ещё его гладим. Ну и дела!
- Ах, хорошо! - чмокает Кролик. - Ух, приятно! - хрюкает он. - Как вас зовут, дорогие?
Зло берёт от его благодарности!
- Вася зовут, - бурчит Севка.
- А тебя?
- И меня - Вася.
- Надо же! - колышется Кролик под нашими мочалками. - Одни Васи!
А я думаю: "Что же делать?! Он от нашего "наказания" одно удовольствие получает!"
- Бочок потрите, - говорит Кролик. - И только чтобы не щекотно! Очень я щекотки боюсь.
Положил голову на скамейку, глаза зажмурил, стал ждать очередной порции наслаждений. Эксплуататор!
Севка закусил губу, навалился на Кролика с удвоенной силой.
- Молодцы! Старательные! - А сам опять что-то вроде "хрю-хрю!", что означает: "давно я не имел такой славной баньки!".
Я поднажал сколько мог. Нет, не охнул, не закряхтел, не взвизгнул.
- Ладно, хватит, - говорит Кролик и сползает со скамейки. - За мытьё - спасибо. Можно поставить вам по три с плюсом. А теперь - в парилку! Главное в бане - веник!
Севка присел на скамейку, дыхание переводит - устал!
- Не пойду париться, - говорит Байкин. - Мне бабушка запрещает.
- Здесь бабушки нет, - настаивает Кролик. - Я старший. А без парилки, считайте, что вы в бане не мылись. Пустой номер.
Взял нас за руки и повёл в парную. Сопротивляться стало бесполезно. Как говорится, силы не равны.
…Парилка, я вам скажу, кошмар! Вначале и вообще ничего не видно, но потом чуть-чуть начинаешь различать человека.
Кролик забрался на верхнюю полку, взял веник и не то чтобы себя стегает, а как-то трусит веником над собой мелко-мелко.
- Ах, замечательно! - говорит он. - Ух, прекрасно! - пофыркивает он. - Эх, давно не было такого великолепного пара! - восхищается он.
А мы всё стоим с Севкой внизу, подняться страшно!
- Берите веник, - протягивает он свой. - И начинайте!
Повернулся с кряхтением, подставил спину.
Стою с веником, гляжу на Кролика и думаю: с какого же начинать места? Нет у меня опыта. Для начала самую привычную, безопасную точку выбрал.
- Так? - спрашиваю.
- Хорошо, - говорит. - Только слабовато…
Броня у него, что ли?
Пришлось опять Феньку в тяжёлом её состоянии представить и опять что есть сил веником шарахнуть.
- Ну, а теперь отлично? - интересуюсь.
- До отлично, - говорит, - тебе далеко. Не очень плохо, такая оценка.
Поглядел Кролик вниз, отыскал отдыхающего Севку и, видимо чтобы показать всё моё бессилие, стал звать Байкина.
- Эй, Вася! Иди помогай другу! Там есть ещё один веник!
Вот уж позор на нашу голову! Прав Евгений Палыч, плохо мы мускулатуру наращивали!
С двумя вениками только громче стало: треск стоит в парилке, а результат нулевой.
Лежит розовенький Кролик, улыбается и не представляет даже, что это мы его наказываем.
- Спасибо! - благодарит Кролик.
Мы с Севкой только вздохнули.
* * *
Через несколько дней мы всей звездочкой собрались у служебного входа, - это со стороны Фонтанки. Юрий Петрович, Василий Иваныч, Екатерина Константиновна, Полина Герасимовна и мама - все ждали дедушку Фешина.
Без пяти одиннадцать он вышел.
- Ну, готовы? - спросил дедушка Фешин.
- Давно готовы! - закричали все.
- Сегодня цирк закрыт, - начал дедушка Фешин и для общего успокоения поднял руку. - Но! Это совсем не означает, что цирк не работает. Наоборот, артисты работают весь день, репетируют, готовят новую программу. Поэтому, - попросил он, - ведите себя тихо, не шумите, не мешайте артистам.
Севка, конечно, и здесь с вопросами встрял:
- А Гафур Кулеметов будет? Вы обещали. Дрессированные хищники?
- Кого обещал, те и будут, - сказал дедушка Фешин.
Все зашумели. Ещё бы! Попасть на репетицию к самому Гафуру! Гафур Кулеметов - знаменитое имя!
В цирке, уже в служебном гардеробе, пахло конюшней. Мне нравится этот острый как бритва запах.
За гардеробом холл, в котором сложен реквизит артистов, то есть их цирковые вещи: никелированные лестницы, тяжеленные гири, блестящие металлические шары, штанги, булавы.
- А можно нам попробовать поднять этот шарик? - спрашивает Мишка своего дедушку. Сегодня Мишка чувствует себя среди нас главным.
- Попробуй, - откуда-то сверху разрешает Мишке мужской голос.
Силач в борцовке стоит на лестнице и подкидывает шары. И когда он кидает, то мускулы на его руках сами становятся шарами. Потом силач начинает гонять шары по спине, и шары сами катятся со спины точно в его ладони. Правый шар - в левую руку, левый - в правую.
- Ловите! - пугает силач, и металлический грохот оглушает всех. Шары падают на листы железа.
Мишка кидается поднимать шар, но не может его оторвать от пола.
- Не задерживайтесь, не задерживайтесь! - торопит дедушка Фешин. - Сейчас на манеж выйдут медведи и тигры, нам нельзя терять ни минуты!
Но до манежа дойти не так просто. Дорогу пересекает человек на одноколёсном велосипеде. Вдруг он нагибается над Таткой и вынимает из её уха шарик от пинг-понга.
- Я не брала! - кричит Татка в испуге.
Шум вспыхивает невообразимый, каждый ощупывает себя.
У Василия Ивановича шарик обнаруживается в кармане, у меня - за пазухой, у Севки - за шиворотом.
- Ал-ле! - смеётся велосипедист и укатывает в неизвестность на своём колесе.
* * *
Оркестр сидел в своей ложе. Скрипач настраивал скрипку, пиликал и слушал.
Татка поморщилась и сказала:
- Фальшивит!
- Молчи! - прикрикнул на неё Севка. - Подумаешь, немного ошибся.
- Тебе - подумаешь?! - возмутилась Татка. - А мне больно, когда человек путает ноты. Я даже могу вскрикнуть.
Вдруг грянул марш! Прожекторы зажглись под куполом цирка, в проходах.
На манеж вышел артист Гафур Кулеметов. На нём блестящая чёрная куртка, атласные чёрные брюки и высокие чёрные сапоги.
- Красавец! - вздохнула Люська.
Кулеметов будто нас и не заметил. Повернулся к проходу и ударил бичом, вызывая на манеж тигров.
С рычанием выбежал полосатый страшила, лизнул дрессировщику руку.
Гафур дал ему кусок мяса.
- Ешь, Васька, - сказал Кулеметов, точно так же как я мог бы сказать своей Мотьке. Он потрепал ласково тигра. - Полезай-ка на тумбу.
Васька прыгнул на тумбу и, устроившись, стал зализывать лапу.
- Точно как Барсик, - зашептал Севка.
Кулеметов щёлкнул бичом, и на манеж выбежали ещё два страшилища: Бурш и Дама. Они сами вскочили на тумбы, даже не спросив разрешения у Гафура, и принялись мыться.
- А вон там, видите, униформисты с брандспойтами, - показал на цирковую охрану дедушка Фешин. - Если опасность, они включат воду. Цирк знавал большие трагедии, дети.
Через централку - так называют центральный туннель на манеж - выбежал бурый медведь, протянул лапу Гафуру.
- Здравствуй, Тим! - воскликнул Гафур. - Как спалось, братец?
Медведь присел, точно поблагодарил Гафура. Потом по ступенькам он взошёл на столик, улёгся на спину. Кулеметов вложил ему в лапы обруч.
- Ап! - ударил бичом Гафур Кулеметов.
За головой Тима стояла пустая тумба, на которую и должен был прыгнуть Васька.
Молодой тигр глядел в сторону Тима, переминался с лапы на лапу, но прыгнуть пока не решался. Он топорщил усы, открывал пасть, выгибался, как кошка.
- Ап! - повторил приказ Кулеметов.
Васька шевелил хвостом, бросал его то вправо - удар, то влево - удар.
Мы притихли. Было слышно, как нервно пыхтит Севка. Не скрою, и мне стало боязно за Гафура.
Бурш и Дама, старые тигры, безразлично следили за Васькой. Скука была на их мордах. Всем своим видом они будто бы говорили, что трюк ерундовый и им просто неловко за молодого друга.
- Ну и работка! - шёпотом сказал Василий Иваныч. - Лучше уж в бане!
Юрий Петрович сдержанно рассмеялся:
- Думаю, на манеже бывает жарче!
- Не хотел бы я оказаться там, с ними! - добавил дедушка Фешин.
Васька скалился, но не прыгал.
Униформисты приподняли брандспойты.
Тим по-прежнему лежал спокойно, зажимая лапами обруч.
- Ап! - ударил бичом Пулеметов.
- Зачем так раздражать тигра? Это же игра с огнём, честное слово! - сказала Екатерина Константиновна.
И в эту секунду тумба качнулась. Васькино гибкое тело словно бы удлинилось, коричневая полосатая дуга пересекла воздух, и я увидел Ваську на противоположной тумбе.
- Молодец! - похвалил Пулеметов. - Значит, можешь?!
И опять протянул тигру кусок мяса.
Севка восхищённо подтолкнул меня:
- Здо́рово, Александр?!
- Нормально, Всеволод!
Пулеметов повернулся к Буршу. В этот раз всё произошло моментально. Бурш прыгнул. За ним так же уверенно пролетела Дама.
Екатерина Константиновна облегчённо вздохнула - наблюдать за тиграми нужны крепкие нервы!
- Как только под эту музыку прыгают тигры?! - вздохнула Татка. - Скрипка невыносимо фальшивит.
Васька не хотел повторять трюк. Топорщил усы, загребал лапой. Наконец ещё раз "взял" обруч.
Теперь на столик лёг сам дрессировщик, поднял обруч.
- Ап! - над ним пролетели тигры. - Ап!!
На мотоцикле выехал Тим, остановился около Васькиной тумбы, приглашая кататься тигра.
Затем Тим подъехал к Буршу и Даме. Старики важно сошли в коляску.
Мотоцикл взревел и укатил с манежа.
- Ну как, Дыркин! - с восторгом пихнул меня Севка.
- Нормально, Бочкин!
Мы посмеялись.
- А Васька парень с характером! - заметил Юрий Петрович. - Я не хотел бы остаться с ним с глазу на глаз.
К нам подошёл Кулеметов, поздоровался и присел на бархатный валик манежа.
На его лбу блестели капельки пота. Видно, устал дрессировщик.
- А ваш Тим просто гений! - воскликнул дедушка Фешин.
- Прекрасный медведь! Умница! - поддержала его мама.
Гафур благодарно нам улыбнулся.
- Тим, конечно, блестящий артист… Но не скрою, что месяца два назад мы чуть не потеряли его для цирка…
- Как?! - закричали мы хором. - Почему? Этого быть не может!
- Расскажите! Что же случилось?!
- Видите ли… трюк у Васьки только стал получаться, но ещё недавно даже я в успех тигра не верил. Репетировали подолгу и однажды перебрали своё время, задержали других артистов…
- Ничего удивительного в этом нет! - сказал Юрий Петрович. - Когда бьёшься и не выходит, время летит незаметно.
- В том-то и дело! - подтвердил Гафур. - Но в тот день администратор цирка, человек пустой и недобрый, пришёл на работу пьяным.
Кулеметов вздохнул.
- Для цирка это ужасно! Медведи буквально звереют от запаха зелья…
- И что же случилось? - не выдержал Севка.
- Администратор вышел и грубо потребовал освободить манеж. Он громко ругался, топал ногами. Ни я, ни униформисты не заметили, как Тим оказался рядом. Секунда - и медведь уже мчался с администратором в охапку - униформисты даже не успели включить брандспойты - и выбросил администратора… в ящик с опилками, там у нас место цирковой помойки.
Полина Герасимовна мрачно сказала:
- Сто́ящего человека зверь в помойку не бросит. А вот пьяницу? Глаза бы мои на них не смотрели!..
- А я уже не пью, - крикнул в сердцах Василий Иваныч. - Ненавижу эту гадость!
Полина Герасимовна просияла.
Меня подтолкнул локтем Байкин. Мы многое знали, но говорить не имели права. Мы умели молчать - и этим гордились.
И тогда Екатерина Константиновна громко сказала:
- Хорошего человека зверь никогда не обидит!
- Конечно, - согласился с бабушкой Севка. - Мы это знаем по поведению наших собак и кошек.
Севка имел в виду Барсика, Мотьку и Феньку.