- Ну? - воскликнула женщина. - Дай-ка я тебя расцелую! Ты этого стоишь.
Хосе, берясь за карабин, строго сказал:
- Нам не положено целоваться с женщинами. Не приближайся!
- Пропусти ее, Хосе! - вмешался Рауль. - Она секретарь Фиделя.
Хосе заколебался.
- Кто важнее: секретарь или адъютант? - спросил он.
- Это в конце концов одно и то же, - улыбнулся Антонио.
- Ну, проходи.
Фидель, выйдя из хижины, сначала взглянул на солнце, потом на часы.
- Что же, бородачи, не разбудили меня? - нахмурился он. - И сами, вижу, проспали.
- Мы хотели тебя разбудить, но этому помешал твой адъютант Хосе, - сказал Рауль, скрывая улыбку под усами.
- Мне хотелось, чтобы ты немного отдохнул, - пролепетал Хосе.
- Спасибо! - Фидель похлопал его по плечу. - Теперь ты свободен! А нам пора уходить.
Услышав это, Хосе побледнел. С его губ сорвалось что-то похожее на стон. Низко опустив голову, он бросился бежать. Добежав до ручья, сорвал со щеки листочек цейбы и с ожесточением начал мыть лицо.
- Что с ним? - удивился Фидель.
- Ты обидел его, - сказала женщина. - Он сполоснул щеку, которую ты поцеловал…
Фидель порывисто рванулся к мальчику, и все, командиры и бойцы, последовали за ним.
- Ты хочешь идти с нами, Хосе? - спросил Фидель дрогнувшим голосом.
Мальчик кивнул головой, все еще не поворачивая к нему своего мокрого лица.
- Встань и посмотри на нас!
Хосе нехотя повернулся и поднял глаза.
- Известно ли тебе, Хосе, что у меня самая трудная должность на всем острове?
- Да.
- Думал ли ты о том, что мне каждый день приходится быть под пулями?
- Да.
- Ну ладно, собирайся. Пойдешь с нами.
Хосе растерянно взглянул на взрослых, все еще не веря своему счастью. Но, увидев грустные глаза Клаудио, виновато отвел свои. Он понял, что навсегда прощается с Максимо, Клаудио, Коно и со всеми товарищами, ему стало трудно дышать. Но Хосе переборол себя.
- Я уже собрался, - сказал он.
Первым по тропке пошел Фидель, за ним Рауль и Антонио. Женщина шла, тихонько напевая:
Аделанте, кубанос!..
Отряд бородачей молчал, с какой-то мужской, только им понятной грустью провожая уходящих на соседнюю гору, а может быть, и намного дальше…
Тропа мужчин
Так они и шли гуськом: впереди Фидель, за ним Рауль и великан Антонио. Шествие замыкали женщина и Хосе.
Что тут скрывать, Хосе вовсе не нравилось плестись позади всех, да еще в обществе женщины, - наверно, только ради приличия она обрядилась в повстанческую форму…
Его место - место адъютанта - подле команданте Фиделя. И нигде больше!
Он все надеялся, что команданте непременно вспомнит о нем и при всех укажет, где должен идти Хосе. Если бы мальчик не боялся непродуманным шагом в первый же день огорчить команданте, он давным-давно занял бы в этом строю надлежащее адъютанту место. Успокаивая себя, он думал: "Недолго осталось мне ждать!
Не вечно же плестись позади всех! Все утрясется! Непременно!"
Ободренный этой мыслью, он тихонько запел. Возникла новая песня:
Адъютанты не предают,
Адъютанты не умирают…
Услышав его бормотание, женщина замедлила шаг. Мальчик заметил это. Он подозрительно покосился на женщину и перестал мурлыкать. Недоставало еще, чтобы она заговорила с ним! Вот если бы сам Фидель вспомнил о нем или хотя бы его брат командир Рауль подозвал к себе, вот это было бы здорово!
Так из-за женщины и не суждено было родиться новой песне.
От нечего делать Хосе стал озираться по сторонам. Ему никогда не приходилось бывать в этих местах. Тропинка, по которой они двигались, была, судя по всему, удивительно сообразительная. Она будто знала все овраги, все пропасти и все самые удобные для восхождения склоны гор. Она не взбиралась на крутизны, не заводила в густые кустарники, где могла оказаться засада, и далеко обходила осыпавшиеся под ногами хрупкие породы известняка…
Фидель шел крупным мужским шагом, чуть покачиваясь. Хосе никак не мог приноровиться к нему. Порою приходилось бежать, чтобы не отстать от других. Идти было трудно, что и говорить, но Хосе скорее упадет от усталости замертво, чем попросит отдыха.
Он понимал, что с этого дня он вышел на мужскую тропу. Раз и навсегда.
Его душа ликовала. Он не прочь был встретиться с кем-нибудь из земляков, хотя бы с молчаливым Хуано или, например, - куда ни шло! - с боязливым соседом Санчо. Надо полагать, ни тот, ни другой ни за что не поверили бы своим глазам, увидев его. Кто бы мог подумать, что Хосе за каких-нибудь три месяца станет адъютантом самого Фиделя! А мальчишки сентрали - ну, те просто лопнули бы от зависти! "А если бы с глазу на глаз встретился на узкой горной тропке с сеньором Равело, управляющим всей сентралью? - подумал мальчик. - С тем самым, кто прикончил деда? Что бы ты сделал с ним? Как бы поступил?" На этот вопрос он не успел себе ответить.
- Авион! Самолет! - внезапно раздался повелительный голос Фиделя. - Ложись!
Хосе распластался на земле. Рядом с ним опустилась женщина. Рауль и Антонио тоже беспрекословно растянулись во весь рост. Только Фидель остался на ногах, напряженно вглядываясь в небо.
"Дело, выходит, не шуточное, - сообразил Хосе. - Зря бы Фидель не стал объявлять тревогу!.."
Самолет вынырнул из-за соседней вершины. Он стал кружить над горой, назойливый, противный, гундосый.
- Рыщет, дьявол! - проворчал Антонио. - Притом безнаказанно…
- Даже один-единственный пулемет сослужил бы нам хорошую службу, - вздохнул Рауль.
Фидель продолжал глядеть в небо, широко расставив свои ноги, обутые в зашнурованные башмаки. Как хотелось Хосе подойти к нему и встать рядом, так же широко расставив ноги! Мужчине не подобает ложиться перед лицом врага. Мальчик пуще прежнего возгордился своим командиром: такого не согнешь! Фидель не из тех, кто склоняет голову перед противником, пусть этот противник даже сидит на военном истребителе!
И внезапно где-то совсем недалеко раздался оглушительный взрыв, потом второй. Третья бомба упала почти рядом…
Хосе впервые испытал, что такое бомбежка. Взрыв оглушил его. Мальчик съежился, уткнулся лицом в жесткую и сухую землю. Еще бы минута - и он, пожалуй, заревел бы во весь голос. Но тут, к счастью, вспомнил, что рядом с ним женщина. Перед ней, конечно, не дело показывать страх. Мужчины не ревут.
Хосе чуть повернул голову, краешком глаза взглянул на удивительную женщину, которая даже под бомбами крепко держала себя в руках. Она безмятежно лежала на спине, следила за истребителем и улыбалась.
Команданте лежал впереди, рядом со своим братом, и о чем-то с ним разговаривал.
Успокоившись, Хосе начал рассуждать так: "Даже лежащий человек не перестает быть храбрецом! В самом деле, что без толку рисковать собою! Ей-ей, неразумно стоять во весь рост, когда в тебя швыряют бомбами…"
Не успел самолет скрыться за соседней вершиной, как все снова были на ногах. Фидель весело смеялся. А потом, внимательно оглядев всех своих спутников, спросил Хосе:
- Как дела, адъютант? Жив? Жив! - громко доложил Хосе.
- А у Челии, конечно, как всегда, полный порядок?
- Так точно, компаньеро Фидель, - улыбнулась женщина.
Хосе - смышленый человек. Он сразу догадался, кто важнее для Фиделя: он или Челия. Ведь команданте сначала поговорил с ним, с Хосе, и только потом вспомнил о женщине.
Вскоре самолет настиг их снова. На этот раз повстанцев надежно укрывала отвесная скала. Снова Фидель, приказав всем ложиться, остался стоять на ногах: кому-то надо было следить за противником…
- Летчик охотится за нашим штабом, это яснее ясного, - проговорил команданте. - Однако нас не так-то легко обнаружить с воздуха, будьте уверены!
Вражеский авион беспорядочно сбросил бомбы, а выходя из пике, открыл огонь из хвостовых пулеметов.
Хосе, как и подобает дисциплинированному солдату, последовал примеру других: лежал на земле. Однако его все время мучила совесть: "Подобает ли адъютанту валяться в надежном укрытии, когда командир рискует своей жизнью? Нет, не дело!" - ответил он сам себе.
Хосе быстро поднялся и, сделав несколько больших шагов, вплотную подошел к Фиделю. Его место тут, рядом с команданте.
- Хосе, в укрытие! - вдруг вскрикнула Челия. Мальчик даже не удостоил ее вниманием. Он исполнял свой долг. А когда человек находится на посту, он слушается только голоса своего сердца.
- Тебя убьют, Хосе!
Мальчик начинал сердиться на Челию. Фидель, оглянувшись, молча посмотрел на Хосе.
- Этот мальчик будет твоей верной тенью, Фидель, - сказал Рауль.
"Это хорошо или плохо - быть тенью?" - подумал Хосе и поочередно посмотрел всем в глаза: и Фиделю, и Раулю, и Антонио, даже женщине, пытаясь уловить тайный смысл того, что было высказано Раулем. Но люди смотрели на него строго и внимательно, будто увидели его впервые.
Хосе окончательно успокоился. "Раз Фидель не приказал мне снова ложиться, значит, полный порядок!" - обрадовано решил он.
По-видимому, командир Рауль сказал что-то хорошее. Мальчик был ему благодарен.
Обида
- Мы дома! - внезапно воскликнула Челия.
Хосе, бросив взгляд вперед, недоуменно спросил себя: где же хижина?
Сколько он ни смотрел, нигде не было никаких следов жилья: ни дыма, взвивающего над очагом, ни собак, неизменных друзей человека, ни засеянного поля. Нигде ничего…
Нет, Челия не шутила: повстанческий штаб, обосновавшийся в большой пещере, был так удачно замаскирован, что непосвященный человек мог пройти мимо, не обратив внимания на еле заметный вход в просторную катакомбу.
Здесь Фиделя ждали. Как только он показался, все поднялись ему навстречу. Военные отдали честь, а крестьяне, одетые кто во что горазд, не снимая шляп, дружно приветствовали:
- Буэнос диас, Фидель! Здравствуй, Фидель!
Рауль и Антонио, распрощавшись со всеми, пошли дальше - наверно, в свои отряды. У Челии были тоже какие-то обязанности: она сразу села писать. Только у Хосе не оказалось никаких обязанностей: будто все в одно мгновение забыли о его существовании.
Мальчик растерялся. Он разглядывал военные карты, висевшие повсюду, с любопытством уставился на радиста, принимавшего донесение.
Подошел крестьянин с одним глазом, видимо самый смелый среди них, громко проговорил:
- Ты бы, Фидель, помог нам достать трактор. Без него мы как без рук.
Фидель улыбнулся:
- Ты со мною разговариваешь так, будто не сеньор Батиста, человек-чудовище, сидит в Гаване, а я. Твоя просьба справедлива, но пока я бессилен. Неужели не видишь сам, что мы все еще не можем отбросить врага, который держит нас в этих горах и не пускает в долину?
Одноглазый был упрямым человеком.
- Кто же, кроме тебя, одолеет врага? - спросил он торжественно и сурово. - Скоро сам будешь требовать у нас хлеба, так где же мы его возьмем, если не станем пахать и сеять?
Хосе думал, что командующий не на шутку рассердился. В самом деле, где же он возьмет в горах трактор? Не сделает же сам! Но Фидель добродушно похлопал крестьянина по плечу.
- Я обсуждал с товарищами кое-какие вещи, в том числе вопрос о помощи крестьянам Сьерра-Маэстры. Я полон нетерпения, когда думаю о тракторах, о домах, которые надо построить для крестьян; я становлюсь нетерпелив, когда думаю о школьных городках, которые мы хотим построить для детей…
Хосе сосредоточенно вслушивался в каждое слово командира.
- Наши рубашки не раз еще пропитаются потом, - продолжал Фидель. - Будем трудиться двадцать четыре часа в сутки, без отдыха, без всяких поблажек…
И, как бы перебивая себя, он громко подозвал рослого бородача, увешанного гранатами и пистолетами.
- Аугусто, слушай меня внимательно: Хосе будет жить с нами. Приюти его у себя.
- Пойдем, компаньеро Хосе, - сказал Аугусто, увлекая за собой мальчика. - Я вожу команданте на машине и большой специалист по этой части, можешь верить моему слову. Вот почему я сплю возле машины. Места тут сколько хочешь. И воздуха достаточно. Не то, что в пещере…
Парень оказался словоохотливым; не переставая болтать, он достал из багажника открытую консервную банку и протянул Хосе:
- Компаньеро Хосе, есть хочешь?
- Не откажусь.
- Пища не ахти какая, но заморить червячка можно, - болтал Аугусто, заправляя машину горючим.
Позавтракав, Хосе взялся усердно помогать Аугусто. Не ожидая его приказаний, он протер тряпкой смотровое стекло, а потом - всю машину.
Вскоре Челия отослала шофера с каким-то поручением. Теперь никто не мешал Хосе следить за тем, что происходит в штабе. По-прежнему приходили и уходили люди. После обеда все больше стало появляться вооруженных людей.
Какой-то деревенский паренек приволок в штаб целый мешок свежей рыбы. И вот тут-то Фидель вспомнил о своем адъютанте.
- Вот тебе, Хосе, провиант, сделай так, чтобы все были сыты. Нас одиннадцать человек. Понял?
- Понял, мой командир.
В мешке оказалось пятнадцать крупных рыбин. Но как же разделить их на одиннадцать человек? Наконец мудро решил:
- Всем по рыбке, а все, что останется, команданте. Он самый главный, и пусть ему больше всех достанется. Так-то оно лучше будет!
Однако Аугусто, подоспевший к дележке, не одобрил арифметику Хосе.
- У нас, у барбудос, порядок иной, - засмеялся он. - Не делим ничего, а все, что есть, сбрасываем в один котел… Давай чистить рыбу, адъютант!
Обед получился отличный.
Наутро Аугусто сообщил, что предстоит наступление.
- Но об этом будем молчать, компаньеро Хосе, - сказал Аугусто, барабаня пальцем по своим губам и подмигивая.
Наблюдая суетливую жизнь штаба, мальчик убедился, что действительно надвигаются важные события. Самому ему в этот день пришлось два раза сходить в отряд Антонио, вместе с Аугусто принять от каких-то рабочих партию оружия…
В ночь перед наступлением команданте был задумчив Он сидел возле костра хмурый и молчаливый. В такое время надо оставить человека наедине с самим собою, не мешать ему. Хосе так и сделал, ничем не напоминал о своем присутствий. А вот женщина поступила иначе: она устроилась рядом с Фиделем и стала напевать веселые мотивчики.
Разве Фиделю в такую минуту хотелось слушать пачангу? Нет, ему в эту минуту никак не хотелось думать о пляске - в этом Хосе был уверен.
А на рассвете, когда весь штаб, кроме дежурных и караульных, спал, Фидель ушел на передовые позиции со своим секретарем, Челией. А своего адъютанта, Хосе, не взял.
Хосе не простил командующему эту обиду…
Он тогда еще не знал, что Фидель боялся рисковать жизнью своего маленького адъютанта. Он не знал, что женщина может быть настоящим другом и отличным солдатом… В этом возрасте еще многого не знаешь…
Ночью
- Ты, Аугусто, должен научить меня водить машину, - попросил Хосе.
С утра, как только Фидель ушел на передовые позиции и где-то вдали все чаще стали разрываться выпущенные из "базук" ракеты, Аугусто потерял душевный покой. Он метался из стороны в сторону: то забегал в пещеру к радисту за последними известиями с места боев, то возвращался к своему "джипу", который был в полной боевой готовности. Будто Аугусто ежеминутно ждал и никак не мог дождаться приказа, чтобы немедленно мчаться туда, в долину, где сейчас руководил боем Фидель. Аугусто говорил невпопад, ссорился из-за пустяков.
- Не приставай, компаньеро Хосе, - сумрачно произнес он, чтобы отвязаться от назойливого мальчишки.
- Аугусто, научи!
- Заткнись, компаньеро Хосе!
Но шофер еще не представлял себе, на что способен новый адъютант. Хосе не такой человек, чтобы легко отказаться от задуманного… А в его голове в это утро возник отчаянный план, для исполнения которого нужно было знать, как управлять рулем.
- Я не прошу о многом, ты только покажи, как заводится твой "джип"…
- Не испытывай моего терпения, компаньеро Хосе! - вконец рассердился Аугусто. - Нрав мой никудышный. И самое главное - боюсь своей силы. Ничего так не боюсь, как своей силы.
- И все-таки сделаешь то, о чем я прошу! Мальчик стоял на своем. Он был упрям, как его дед.
- Компаньеро Хосе, послушай: твои ноги еще не доросли до педали, а в руках твоих нет той силы, которая нужна, чтобы вести машину по этим хребтам да по оврагам.
- Ты смеешься, компаньеро Аугусто?
Но шофер снова убежал к радисту.
- Наши продвинулись на два километра, вива! - громко закричал Аугусто еще издали.
А через полчаса, узнав о продвижении вражеских танков, сумрачно задымил сигарой, не отвечая ни на какие вопросы. Конечно, лучше с ним не связываться.
Аугусто сидел хмурый и недоступный, пока его внимание не отвлекли частые артиллерийские залпы; они то приближались, то отдалялись. Наконец Аугусто не выдержал, резко вскочил на ноги.
- И как это Фидель не взял меня с собою! - вскричал он, всей пятерней вцепившись в свою роскошную бороду. - Будь я с ним, ничего бы не случилось! А без меня - не ручаюсь! И никто не может поручиться!
Хосе думал так же. С ним, с адъютантом, Фидель тоже мог спокойно пойти на любые испытания.
Через час от Фиделя пришло новое известие, и Аугусто начал приплясывать, точно во время карнавала:
- Мы захватили высоту 1316! Понимаешь, компаньеро Хосе, не вернули, а захватили! В этом все дело…
Воспользовавшись добрым расположением духа Аугусто, Хосе снова начал осаду:
- Ты, Аугусто, не называй меня больше своим компаньеро!
- Почему же? - насторожился шофер.
- Если бы я был настоящим твоим товарищем, разве ты не научил бы меня водить машину? Мало ли что может случиться в бою! Допусти на минуту, что мы оба несемся на "джипе". Вдруг тебя ранили, что же тогда с нами будет? Со мною, с машиной и, главное, с тобой?
- Не допускаю, чтобы в меня могла попасть пуля.
- А ты представь себе…
- Не представляю!
Немного помолчав, Хосе сказал:
- Ты, Аугусто, пожалуйста, не думай, что мне хочется, чтобы тебя ранили. Это случается само собой, в самое неподходящее время. Мне об этом наш повар компаньеро Клаудио говорил. Он человек бывалый.
- Ты, компаньеро Хосе, хочешь накликать беду?
- Нет, Аугусто. Я только объясняю тебе, как обстоит дело.
Если бы там, на поле боя, Фидель со своими бородачами не отвоевал еще две высоты, не менее важные, то вряд ли Хосе удалось бы сесть за руль. После такой внушительной победы суровый Аугусто сразу подобрел.
- Ну ладно, я тебя кое-чему научу, - сказал он, сдаваясь. - Но не думай, что я учу тебя из страха, что меня ранят, а ты будешь спасать меня на моей же собственной машине. Со мною, компаньеро Хосе, ничего подобного не случится.