- Отсюда кое-что надо будет отправить на хранение.
Сароян вручила ему визитку.
- Отлично. Мы договорились. - Джонс положил руку на плечо Слоуна и повел его в холл, но приостановился и обернулся к детективу:
- Ваше лицо мне знакомо, мистер Планкетт. Вы уверены, что раньше мы не встречались?
Молья пожал плечами.
- Если только в "Ротари-клубе". Там много людей толчется. И еще боулинг. Вы увлекаетесь боулингом?
Джонс улыбнулся.
- Нет, боюсь, что нет. Возможно, вы просто напомнили мне кого-то из знакомых.
- Ну да, такое лицо, как у меня, нередко можно встретить, - сказал Молья.
- Простите, что я не смог пригласить и вашего друга тоже, - заговорил Джонс, когда они ждали лифта. - Это, конечно, можно было сделать, но пришлось бы несколько изменить план.
- Изменить план?
Лифт прибыл. Джонс пропустил Слоуна вперед и нажал кнопку вестибюля.
- Думаю, вы, Джон, убедитесь, насколько все мы здесь стараемся сделать так, чтобы расследование обстоятельств смерти Джо Браника было проведено скрупулезнейшим образом. - Он сделал паузу, словно собираясь произнести ударную фразу анекдота.
Двери лифта закрылись.
- Президент просил меня передать вам, что хочет побеседовать с вами лично.
55
Вклинившись в ряд за огромным, как танк, фургоном для перевозки спортивного снаряжения, Том Молья поднял трубку автомобильного телефона, по нынешним стандартам вполне допотопного, и, тыча в кнопки большим пальцем, набрал номер.
Со второго сигнала Марти Бенто снял трубку своего прямого телефона.
- Моль? Где ты? Франклин меня замучил - вынь да положь ему тебя! Говорит, что ты пошел в сортир бог весть когда и пропал. Он уж думал, ты в унитаз провалился. Мы здесь тянем спички, кому придется нырять туда за тобой.
- Как приятно, что все так обо мне заботятся. Имеешь соображения, зачем я ему вдруг так позарез нужен?
- Он хочет знать, куда ты запропастился, вот и все.
Когда Дж. Рэйберну Франклину надо было знать местонахождение Мольи, он обращался к Марти Бенто. Молья и Бенто покрывали друг друга. Франклину это было известно. Но все же он продолжал их пытать лишь затем, чтобы знали, что они у него на крючке.
- Ну а подробности?
- Ими он не делился, и я ухожу, так что мне недосуг больше выслушивать, как он зол на тебя.
- Когда ты уходишь?
- Сейчас. - В голосе Бенто прозвучали металлические нотки. - Я сейчас ухожу, Моль. И если раньше я еще не слишком торопился, то сейчас бегу без оглядки, потому что твой вопрос мне не нравится.
- Я просто спросил, Бенто.
- Чушь. Знаю я, куда ты клонишь. Ты опять с какой-то просьбой. Знаешь, Моль, единственный человек, допекающий меня больше Франклина, это Джинни. До конца лета мне надо побыть дома и уделить время детям. Джинни ужасно злится, что мы работаем по выходным.
- Сошлись на меня.
- Я так всегда и делаю.
- Неудивительно, что она меня недолюбливает.
- Ну, в данный момент она к тебе относится лучше, чем ко мне.
- Ты же знаешь, как это бывает, Бенто. Через десять минут после твоего прихода домой сын скажет, что собирается к другу поиграть в компьютерные игры, а дочка сядет на телефон. - Он сменил полосу. - Тем более что и просьба у меня небольшая.
- Знаю.
Молья решил, что услышанный им звук - это удар кулаком по столу.
- И тебя знаю как облупленного. Да что я, тебе в личные секретари нанимался, что ли?
- Мне надо от тебя только одно - чтобы ты проверил одного человека, - сказал Молья.
Бенто взял ручку. Он мог бы еще побрыкаться, но Молья все равно добьется своего. Как было всегда. Так уж лучше, не теряя времени даром, сделать что он просит.
- Давай. Выкладывай, - сухо сказал Бенто.
- Я твой должник!
- Вот как? Да я скорее в лотерею выиграю, чем ты отдашь мне свой долг!
- Фамилия Блер, имя Джон, пишется почему-то через два "н".
- Это тот парень, что звонил вчера?
- Тот самый.
- А в чем дело?
- Просто я провел с ним утро.
- Он ждал тебя в вестибюле, да?
- У тебя замечательные дедуктивные способности, Марти.
- Угу. А как твои дедуктивные способности? Слабо было самому все разузнать?
- Прости. Ладно. Слушай. У меня возникли подозрения. Этот парень сказал, что служил в морской пехоте. Будь добр, проверь списки личного состава - числился ли он там. Он также утверждает, что он адвокат из Бостона. Просмотри массачусетскую адвокатскую коллегию.
- А разве не бывает злостных нарушителей, практикующих вне коллегии?
Молья рассмеялся.
- Полно. Моя сестра - одна из них. И проверь документ Управления регистрации транспортных средств - не будет ли там фотографии. А еще прогляди чеки фирм, занимающихся прокатом. Не нападем ли мы там на его след. На бампере его машины на парковке я заметил билетик. Машина взята напрокат, но в фирме довольно мелкой. Проверь, не значится ли там клиент по фамилии Блер. Я перезвоню тебе через полчасика.
- С ума сойти, Моль, а больше ничего не нужно? Как насчет того, чтоб приготовить тебе сандвич или застегнуть ширинку, когда ты пописаешь?
- Против сандвича не возражал бы, - сказал Молья. - А что касается ширинки, это уж увольте.
56
Быстрым шагом в удушающей и влажной жаре они пересекли Пенсильвания-авеню. Слоун обливался потом, и сердце у него колотилось, как у приговоренного к смерти, шагающего к месту казни. В голове царила пустота. Он чувствовал себя так, будто его подхватило мощным потоком и, бессильного выплыть, влечет к неизбежному - к встрече с президентом Робертом Пиком. Пока, отдуваясь и пыхтя, как два паровоза, они покрывали пространство в пятьдесят ярдов между двумя зданиями, Риверс Джонс продолжал свой монолог, в котором расписывал на все лады обширные возможности Министерства юстиции. Слоун слышал лишь обрывки этого монолога, так как сосредоточенно вспоминал другой разговор - с Эйлин Блер. Блер сказала, что муж ее не любит политических сборищ, что он домосед. Значит ли это, что он не посещает этих сборищ или же не любит, но, так или иначе, бывает на них? Она сказала, что он не любит наведываться в Бостон, но, опять же, не наведывается или наведывается, но неохотно? Мало ли мужей, которые делают то или иное через силу. Эйлин Блер сказала, что ей случалось бывать в служебном кабинете брата, но о Белом доме она ничего не говорила. Надо думать, Джо Браник возил своих родных в Белый дом. Кто бы пренебрег такой возможностью? Браник был другом Пика со студенческих лет. Должно быть, Пик присутствовал у Браника и на семейных торжествах. Виделся ли он там с Джоном Блером? Вполне вероятно. Впрочем, Эйлин Блер - младшая в семье и между ней и братом не один год разницы. Может быть, ко времени появления Джона старший брат уже отделился от семьи. Господи, он не знает, что и думать, кроме того, что думать надо быстро.
Пройти через Западные ворота с Джонсом оказалось просто. Солдаты Особого отдела в формах проверили его на предмет оружия, но документов не потребовали - видимо, Джонс организовал все заранее. Он взял у охранника пропуск и вручил его Слоуну, и Слоун покорно прицепил пропуск к своей спортивной куртке, идя вслед за Джонсом к двери для посетителей в северной части Западного крыла. Фантастика. Перед ним Западное крыло. Он вступает в Белый дом. Поднявшись, как и Джонс, на четыре ступеньки, он очутился в портике, по бокам которого застыли два морских пехотинца. Тот, что стоял слева, сделал четкий шаг в сторону и распахнул дверь.
Джонс провел Слоуна по обшитому деревом длинному вестибюлю, украшенному портретом Пика и фотографиями, запечатлевшими встречи Пика с мировыми лидерами. Дальше была не слишком обширная приемная с американским флагом в каждом из углов и кожаными коричневыми диванами и такими же креслами вдоль стен. Слоун сел на диван, в то время как Джонс представился группе людей, работавших за конторкой. После этого он сел рядом со Слоуном, чтобы продолжить одностороннюю беседу.
В голове у Слоуна по-прежнему царила пустота, и времени заполнить эту пустоту у него не было. Не прошло и минуты после того как Джонс сел с ним рядом, как к ним приблизилась женщина средних лет в элегантном синем костюме с черной брошкой на отвороте - брошка эта напоминала огромного жука. Женщина склонилась к ним:
- Мистер Джонс, мистер Блер. Президент сейчас примет вас.
Она провела их через еще одну дверь и дальше по коридору. Там сновали люди - мужчины и женщины входили в кабинеты и выходили обратно в коридор. Женщина повернула направо и неожиданно остановилась. Прежде чем войти в дверь, она трижды деловито стукнула в нее, а войдя, придержала дверь, впуская и их.
Джонс вытянул вперед руку, повернувшись к Слоуну:
- После вас.
Слоуну хотелось бежать без оглядки. У него даже мелькнула мысль сделать вид, что ему плохо. Шансов забрызгать рвотой ботинки Джонса у него было достаточно. Но, покорившись неизбежному, он заставил себя войти.
Президент Роберт Пик сидел за огромным инкрустированным столом профилем к двери, зажав между плечом и ухом телефонную трубку. Судя по всему, он спешил закончить разговор. Перед ним была бронзовая статуэтка рыболова с радужной форелью на крючке; рыбий рот был полуоткрыт, голова вывернута. Несмотря на волнение, Слоун отметил про себя, что кабинет президента не так велик, как ему представлялось. Почти весь пол покрывал голубой ковер с выпуклой президентской печатью. Гостиный угол вмещал в себя два дивана, мраморный кофейный столик между ними и качалку. Слоун не мог не преисполниться почтения к истории, вершившейся здесь, и не вспомнить снимок из учебников: Джон и Роберт Кеннеди склонились друг к другу, лица их озабоченны и суровы - они запечатлены в кризисный момент выяснения отношений с русскими. Слоуну сейчас предстояло собственное выяснение отношений, и он решил не сдаваться без боя.
Профессия адвоката научила его принимать неизбежное. Во время судебных заседаний бывало так, что никакие слова или действия с его стороны не могли изменить участи его клиента. Они с ним могли быть правы, но признаны виновными. Их могли поддержать свидетели, а присяжные все равно выносили вердикт против них. Мысль эта, как ни странно, успокоила Слоуна. Если Роберт Пик знает Джона Блера, Слоун пропал. И сделать сейчас он ничего не в силах. Трепыхайся сколько хочешь, все равно ничего не изменится. Однако если Пик с Блером никогда не встречались, у Слоуна есть некоторый шанс. Просто судьба его совершила сейчас крутой поворот - неизвестно, к добру или к худу. Если ему требуется информация о Джо Бранике, то нет для этого места лучше.
Профессия адвоката научила его также хорошо различать реальность и видимость. Ведь это вещи совершенно разные. Для юриста, каким бы организованным и способным он ни был, невозможно быть всегда подготовленным. Хорошие юристы это сознают и делают все, чтобы выглядеть подготовленными. В судах существует определенная тактика выживания: отвечай только на прямой вопрос; если не знаешь ответа на прямой вопрос, переиначь вопрос так, чтобы он подходил к твоему ответу; старайся говорить общими словами, не вдаваясь в частности; выведай, насколько возможно, информацию, а выведав, будь за это благодарен - сядь и помалкивай; скажешь - помолчи. Чем меньше ты говоришь, тем меньше у тебя возможностей совершить ошибку.
Пик повесил трубку, секунду помолчал, словно мысленно переключался на другие рельсы, потом встал и обошел стол кругом. Походка у него была как у человека, страдающего неослабными болями в спине или коленях, как у спортсмена, расплачивающегося за былые спортивные подвиги. В отличие от Овального кабинета, сам Пик показался ему крупнее, чем на телеэкране, - ростом он был со Слоуна, но широкие плечи без труда несли вес куда как больший. Седоватый, без пиджака, с наполовину засученными рукавами рубашки, Пик был похож на главу строительной компании, вонзающего в грунт первую лопату на торжественной церемонии закладки фундамента. Он протянул руку Джонсу, и тот повернулся к Слоуну, чтобы представить его:
- Господин президент, разрешите вам представить Джона Блера.
Паркер Медсен повесил трубку. Звонки на мгновение прекратились, и он воспользовался этой краткой паузой, чтобы перевести дыхание. На своем веку он выдержал немало битв - всех не упомнишь, он закалил свое тело и дух нечеловеческой усталостью в знойных джунглях Вьетнама и Южной Америки, в бескрайних унылых песках Ближнего Востока, и когда заканчивалась очередная битва, он был не в силах заснуть, дать себе отдых. Взбудораженный адреналином мозг вновь и вновь прокручивал в памяти проделанную операцию, анализируя ее, рассекая на составные части, измысливая способы улучшить результат, сделать действия более эффективными. Ему нравилось, когда события происходили как было задумано, им задумано и организовано, когда каждый нес посильную ношу, выполняя приказ, не задаваясь вопросами и не испытывая колебаний. Наслаждение, которое это доставляло Медсену, превосходило даже сексуальное наслаждение, впрочем, наслаждение, которое получал Медсен в бою, было вообще ни с чем не сравнимо. Даже неуклонно повышаясь в звании, Медсен не оставлял своих людей - всегда шел с ними в бой, не отсиживался в блиндаже, уставясь в экран компьютера, когда его ребята рисковали жизнью на поле боя. Начинавший как солдат, Медсен остался солдатом. Видит Бог, он любил воевать.
Но теперь он чувствовал усталость. Альберто Кастаньеда, президент Мексики, нарушил его план. Сукин сын коварно отклонился от заранее намеченного, как это и свойственно мексиканцам. Что и объясняет, почему страна таких огромных размеров и с такими природными богатствами, страна, как выразился в свое время Генри Киссинджер, обладающая потенциалом, способным влиять на мировую политику, выполняет в ней роль статиста. Ее лидеры слишком неорганизованны, слишком безответственны. Потратить месяцы на секретные встречи, чтобы известие о переговорах не стало достоянием гласности - ведь меньше всего надо было раздражать ОПЕК или арабов, не заручившись пока альтернативой, - и что вдруг делает мексиканский президент? Появляется на пресс-конференции в Мехико и объявляет о достигнутой вчерне договоренности между Мексикой и Соединенными Штатами увеличить добычу нефти в Мексике и, соответственно, продажу ее Штатам. Теперь пресса требует подробностей.
После первого шока от ужасной оплошности Кастаньеды Западное крыло, перегруппировавшись, подняло мосты и затаилось. Медсен дал строжайшее указание пресс-секретарю Белого дома никоим образом не подтверждать заявления Кастаньеды и не давать официальных комментариев. Вначале надо было уточнить, что именно сказал и чего не сказал Кастаньеда. Попытки дозвониться до него успеха не имели. Но что сказал Кастаньеда, Медсен догадывался заранее. Главный переговорщик с мексиканской стороны Мигель Ибарон намекнул, что Мексика готова принять последнее предложение Штатов, ускорявшее встречу в верхах, хотя подтверждения еще не поступало. Но все было не так просто. Одно дело согласиться помочь Мексике увеличить добычу нефти, и совершенно другое - иметь возможность оказывать эту помощь на выгодных условиях. Это же не Ближний Восток, где нефть прет из каждой дырки, куда ни ткни. Медсен умолял об осторожности, но Роберт Пик, более всего озабоченный тем, что Кастаньеда выступил на первый план, и отчаянно нуждаясь в поддержании своего рейтинга и прояснении своей позиции насчет цен на нефть, еще и ухудшил дело тем, что запланировал вечером обратиться к народу, отчего журналистский котел закипел так, что вот-вот паром могло сорвать крышку.
Медсен потянулся, и в шее у него хрустнуло. Ноги его затекли, а ухо вздулось и покраснело от бесконечных телефонных переговоров - чиновники и политики звонили один за другим. Вот что он ненавидел в Вашингтоне - это необходимость согласовывать и пересогласовывать каждый шаг, а решив что-то, решать заново. Всем до всего дело. И каждый в своем праве вмешиваться. Неудивительно, что ничего не решается. Слишком много посредников, промежуточных инстанций, слишком многое приходится утрясать, чтобы довести до финала; каждый пустяк требует санкции президента, без него и задницу не подотрешь.
Но наступит и этому конец. Медсен покажет им, что такое настоящая власть, такая власть, какую Вашингтон еще не видывал. Решать будет он, и решения его будут выполняться.
Ожидая чернового варианта речи президента, Медсен взял со стола верхнюю газету из лежавшей там пачки. Стопка не рассыпалась. Он просмотрел заголовки и параграфы, отчеркнутые его помощником. После двадцати минут чтения он принялся за нижнюю газету - экземпляр "Бостон глоб". И моментально внимание его привлек заголовок над двумя колонками текста:
"Семья Браника хочет нанять частного следователя".
Он ухмыльнулся. Пускай. Пускай потратят деньги. Может быть, тогда успокоятся. Ни к чему их расследование не приведет, и они будут вынуждены взять назад свои слова насчет Министерства юстиции. Штатские и военные и к смерти относятся по-разному. Солдатам известно, что смерть всегда ходит рядом, они учитывают ее возможность. Люди живут и умирают. Одни умирают, служа своей стране, защищая ее основополагающие принципы. Другие умирают в преклонных летах. Но все же умирают. Умирают, потому что пришел их час. Солдаты воспринимают смерть как естественную часть природного цикла. Штатским это не дано. Они могут годами оплакивать своих умерших супругов, родителей, детей. Они сооружают святилища в память тех, кто почил раньше их, молят их о помощи, просят направить их на их жизненном пути. Когда умерла его Оливия, Медсен дал себе сорок восемь часов на то, чтобы привести себя в порядок, а потом двигаться дальше. Но он уложился в тридцать шесть.
Он прочел и заметку под заголовком "В Бостоне перед семейным гнездом Браников была проведена встреча с прессой". В заметке не сообщалось ничего интересного. Медсен хотел было уже отложить газету, но взгляд его переметнулся к фотографии, сопровождавшей текст. На фотографии он увидел женщину, стоящую перед микрофоном. Ее окружала группа людей. Что тебе клан Кеннеди! Подпись указывала, что женщина на фотографии - это Эйлин Блер. Немезида Риверса Джонса. Уяснив себе это, Медсен широко улыбнулся. Судя по его голосу, Джонс явно испытал облегчение, когда узнал, что Блер возвращается в Бостон, а разбирать кабинет Джо Браника пришлет вместо себя мужа. Медсен взглянул на часы. Вот сейчас, вероятно, Джон Блер беседует с Пиком. И все будет кончено. Семейство не станет больше раскапывать кладбище, которое он, Медсен, для них разбил.
Он опять взглянул на фотографию. Семейство окружило Блер, как сектанты окружают своего проповедника на сходке. Клан католиков-ирландцев встал как один на защиту своего члена, начиная с мужчины, стоящего непосредственно рядом с ней. Ее муж.
Джон Блер.