Пик окинул Слоуна скорбным взглядом серо-голубых глаз и одарил его улыбкой, ставшей столь знаменитой за время избирательной кампании и так эксплуатируемой потом политическими карикатуристами. В глазах его не было ни узнавания, ни смятения.
- Джон. Как я рад. Хотелось бы только, чтобы встреча наша происходила по другому поводу.
Слоун почувствовал, как с плеч у него скатилась немыслимая тяжесть - словно тысяча бандитов, навалившихся на него, вдруг оставили его в покое.
- Господин президент, - сказал он, пожимая руку Пику. - Спасибо за то, что приняли меня. Могу вообразить себе, насколько загружен ваш рабочий день. Надеюсь, что я не слишком отрываю вас.
- Зовите меня Робертом, пожалуйста, и не надо извинений. В конце концов, это была моя идея. Эйлин не смогла встретиться со мной. А я так давно ее не видел.
- Она будет очень сожалеть, - отвечал Слоун. Он покосился на Джонса. - Мы не знали...
- Понимаю. Я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз, - сказал Пик. - Он бросил взгляд на Джонса. - Благодарю вас, Риверс.
Джонс повернулся к Слоуну и деловито пожал ему руку.
- У Западных ворот вас будет ожидать машина. Вас проводят. - Он протянул Слоуну визитку. - И не стесняйтесь звонить мне по любому поводу и в любое время.
Слоун взял визитку.
- Вы были очень любезны, мистер Джонс. Я весьма благодарен вам за знакомство и за ваши неустанные хлопоты. Я не премину передать это всем моим домашним.
Джонс просиял, как мальчишка, которого похвалили перед классом; сжав Слоуну плечо, он прошел в дверь, где его ожидала дама с брошкой. Дверь захлопнулась.
Пик повел Слоуна к одному из двух синих в бежевую полоску диванов. Сам он сел в качалку и минутку помолчал, наливая себе воду из стоявшего на мраморном столике графина.
- Мне надо выпивать не менее восьми стаканов в день из-за щитовидки, - сказал он. - На все эти процедуры уходит больше времени, чем на телефон. - Он предложил воды и Слоуну.
Слоун кивнул:
- Да, пожалуйста.
Стакан с водой ему поможет: будет чем занять руки - и даст возможность потянуть время, если это понадобится.
- Как Барбара? - как по заказу бросил реплику Пик.
Слоун взял стакан и пригубил его. Из газетных статей он знал, что жену Браника зовут Кэтрин. У Браника имелись две дочери. Но вряд ли Пик стал бы выделять одну из них. Путем исключения он пришел к выводу, что осведомляется президент о матери Браника, но рисковать он не мог.
- Как и следует ожидать. Очень переживает. Вот уж чего мы никак не могли предвидеть.
Грудь Пика неожиданно содрогнулась. Из заднего кармана он извлек платок и промокнул глаза, вдруг наполнившиеся слезами. Проявление чувств пришло неожиданно и неизвестно откуда. Слоуна оно застало врасплох.
- Простите. - Пик не сразу овладел собой. - Кроме Шерри, вы первый человек, с которым я говорю об этом с самого моего посещения Кэтрин, когда я передал ей горестную весть. Меня весть эта просто подкосила.
- Понимаю, - поддакнул Слоун. Несмотря на недавний всплеск эмоций, оценить глубину горя Роберта Пика он не мог. А когда пытался, это ускользало от него, подобно камешку, скачущему по воде.
- Мы с Джо знали друг друга сорок лет. И кажется, это было вчера - Джорджтаун и мы, молодые. В нас было столько честолюбия. - Он улыбнулся своим воспоминаниям, потом кашлянул. - Мы ведь говорили об этом, знаете? Говорили о том, что будем сидеть когда-нибудь в этом кабинете. И в первый раз, когда мы встретились здесь, мы выпили за наши мечты и за то, что они исполнились. - Пик тяжело вздохнул: - Не могу поверить, что его больше нет. Просыпаюсь утром с ощущением, что мне это привиделось в дурном сне. Но потом читаю какую-нибудь статью в газете или хочу задать ему вопрос на планерке, а его нет. - Он покачал головой. - Я так привык полагаться на него. Советоваться с ним.
Слоун молча кивал.
- Я и Кэтрин знаю почти столько же лет, что и Джо, - продолжал Пик. - Я ведь, знаете, был шафером у них на свадьбе.
- Да, - сказал Слоун.
- Самое трудное было сказать маленькому Джо, видеть его горе. Они были так близки. Я даже завидовал их отношениям. Господу известно, до чего я люблю своих дочек, но... когда Джо попросил меня быть его маленькому Джо крестным, я преисполнился гордости.
- Вы всегда были добрым другом, мистер президент. Я знаю, что и Джо так считал.
Пик покачал головой.
- Называйте меня Робертом, - опять повторил он. - А насчет "доброго друга" я совсем не так уверен. Был бы я действительно добрым другом, этого, быть может, не случилось бы.
Дверь в кабинет отворилась. Дама с убийственной брошкой внесла поднос с сандвичами и фруктами. Она поставила поднос на столик между ними.
- Риверс говорил, что у вас были планы относительно обеда. Я подумал, что, может быть, вы проголодались, - сказал Пик.
- Нет, я не голоден, но все равно - спасибо.
Последовала легкая пауза. Пик потер ладонью подбородок и, подавшись вперед, приступил к делу:
- Я хотел поговорить с вами начистоту, Джон. Боюсь, что расследование выявило кое-что весьма неприятное.
Слоун поставил на столик свой стакан с водой, положил ногу на ногу и сложил руки на коленях.
- Неприятное?
Пик встал, прошел к письменному столу, взял оттуда картонную папку и передал ее Слоуну; пока Слоун открывал папку и читал, Пик продолжал стоять.
- Это было обнаружено в портфеле.
Слоун вытащил исписанный от руки листок в пластиковой обложке. Доказательство. Письмо, в котором подробно рассказывалось о том, как любит Джо Браник жену и свою семью, как не хочет причинять им боль. Письмо было путаным - порою сердитым, порою неловким - речь шла о женщине. Слоун внимательно прочитал письмо, затем перечитал его вновь, стараясь запомнить его на случай, если придется говорить о нем с Эйлин Блер. Затем он положил листок обратно в папку. Видимо, ему полагалось изобразить шок. Он сделал, как подсказала ему интуиция.
- Не знаю, что и сказать, - произнес он после паузы.
Пик оттолкнулся от спинки своей качалки.
- Мне жаль, Джон, что неприятное известие сообщаю вам я, и в частности, поэтому я хотел встретиться с вами. Нехорошо было бы, если б вы узнали это от кого-то другого. Я приказал опечатать кабинет Джо и изъять многое из его личных бумаг.
- Так это было ваше решение?
- Я подозревал нечто в этом роде, - сказал Пик, указывая на письмо.
Слоун поднял на него глаза.
- Подозревали?
- Я знал, что у Джо роман, Джон.
Пик опять сел в качалку; он наклонился вперед, опершись локтями о подлокотники, сложив руки.
- Он продолжался некоторое время. Джо его не афишировал, но я солгу, если скажу, что ничего не знал. Кэтрин, как вам известно, не любила Вашингтон и здешнюю общественную жизнь. Джо обычно появлялся всюду один. Однажды между нами зашел об этом разговор. Джо сказал, что меня это не касается, а я слишком его уважал. Он был моим другом, но не сыном же. Какое право я имел его судить?
Слоун не сводил глаз с лица Пика, но прочитать что-то в его взгляде не мог. Несмотря на всю серьезность момента и слезы, которые пролил Пик в его присутствии, Слоун не ощущал в нем ни внутреннего смятения, ни беспокойства. Глядя на Пика, он вспоминал Дэна Разера на передаче новостей Си-би-эс: невозмутимость и отсутствие эмоций.
- Я буду откровенен. Когда все началось, меня больше заботило, как это отразится на моей администрации. Я боялся скандала. - Пик покачал головой. - Я был близорук.
Это явилось непредвиденным поворотом - как выступление на суде неожиданного свидетеля. Хорошо подготовиться, чтобы достойно парировать, было невозможно. Значит, главная задача - выудить как можно больше информации, ничем не выдавая паники.
- Кто эта женщина? - спросил Слоун.
- Она из Мак-Лина, - сказал Пик. - Никто из нас не застрахован от несбыточных желаний. Могу только представить, какую боль и разочарование почувствовал Джо, когда понял свою ошибку, не говоря уже об угрызениях совести.
- С ней кто-нибудь говорил?
Пик покачал головой, лицо его было сурово.
- Пока нет. - Он провел рукой по затылку. - Случай деликатный, Джон. Если Министерство юстиции начнет донимать ее, она может взять адвоката, и тогда поднимется страшный шум. Я не о своей шкуре теперь хлопочу. С этим покончено, я и без того на себя зол. Я забочусь о вашей семье, о семье Джо. Не хочу, чтобы пресса пинала его, как футбольный мяч, ведь Кэтрин и детям и так досталось с лихвой. Пусть помнят своего мужа и отца таким, каким они его знали - достойным любви и уважения. - Он в задумчивости откинулся на спинку качалки. - Последние день-два мне часто вспоминается Джон Ф. Кеннеди-младший и снимок, растиражированный тысячами газет, - мальчик тянется рукой под флаг, чтобы коснуться гроба отца. И я думаю о том, что ему пришлось пережить потом, за тридцать последующих лет. Неужели мало было, что он потерял отца? - И Пик достал платок, чтобы вытереть непрошеные слезы в уголках глаз.
В голове Слоуна роились вопросы, но он чувствовал, что и так переходит границу дозволенного, что ему пора сматывать удочки, элегантно раскланяться, прежде чем он совершит какой-нибудь промах. Он чувствовал это интуитивно, это подсказывал ему опыт. И все же он замечал, что продолжает давить, потому что в ушах его все еще звучал голос Эйлин Блер, призывавший его не верить:
"Но прежде чем вы начнете свой рассказ и станете тратить мое и свое время, разрешите мне сказать вам: мой брат не убивал себя, Дэвид".
И Слоун поверил ей.
- Могу я спросить, откуда вы все это узнали? Если пока еще никто с этой женщиной не беседовал, то откуда тогда информация?
Пик высморкался и вытер платком верхнюю губу, после чего опять выпил воды.
- Джо позвонил мне накануне вечером. Мы проговорили с ним около получаса в моих личных апартаментах. Уделить ему больше времени я не мог: должен был присутствовать на официальном обеде. - Пик вновь наполнил стакан и выпил воды. - Я предложил ему остаться у меня, но... Он был взволнован, нервничал... Был сам не свой... И все-таки я и подумать не мог... Не такой он человек, чтобы... - Голос Пика задрожал. Спустя секунду он овладел собой и продолжил: - Я хотел, чтобы он выпил кофе, собрался с мыслями, переночевал в Белом доме. Но он - ни в какую.
- Он сказал вам, где находится?
Пик поднял глаза так, словно заданный вопрос был неуместен.
- Где находится?
- Семья в недоумении. Мы не понимаем, почему со службы в тот день он ушел в три тридцать и с тех пор о нем не было ни слуху ни духу.
Движением головы Пик указал на папку. Слоун открыл ее. Внутри был перечень каких-то цифр, по виду телефонных номеров.
- Джо звонил мне по мобильнику из бара в Джорджтауне. Вот звонки, которые он сделал в тот день. - Открыв папку, Слоун стал изучать запись. Он заметил номер, часто повторявшийся - похоже, той женщины. Пик откашлялся, видимо, опять борясь со слезами. Он указал на страницы в папке: - Министерство юстиции запросило эту запись. Если они ее получат и начнут раскручивать это дело, журналисты пронюхают, а они уж своего не упустят.
Слоун вложил странички обратно в папку. Он понимал, что логичным было бы обсудить вопрос телефонных разговоров Браника, но интересовало его сейчас другое.
- Куда же он отправился? Расставаясь с вами, он не сказал, куда собирается ехать?
Пик поднял обе руки.
- Сказал, что поедет домой уладить какие-то дела. А куда он поехал - не знаю. Думаю, он отправился в Мак-Лин. Если б я знал, что у него есть оружие... Джо никогда не носил с собой оружия, никогда - за все годы, что я его знал. - Пик потер затылок и покрутил шеей. - Мне жаль, Джон, что пришлось сообщить вам такое, искренне жаль.
- Не сомневаюсь, что вам было нелегко. Я очень ценю вашу откровенность. Я и вся наша семья ее ценят. Многое становится ясным... снимается множество вопросов. - Однако вопросы оставались.
Внутренний голос Слоуна взывал к нему, моля его уйти, но он все гнул свою линию:
- Так что же теперь будет?
- Министерство юстиции соберет сегодня к вечеру пресс-конференцию. Мне нужно было только согласие семьи, - сказал Пик.
- Согласие?
Пик взял со стола еще один документ и передал его Слоуну. Это был проект заявления для прессы; текст был вполне обтекаемым. Результаты вскрытия были подвергнуты санитарной обработке, точно такой же, какой подвергся кабинет Браника. Министерство юстиции собиралось дать заключение, что Джо Браник собственноручно лишил себя жизни:
Медицинская экспертиза пришла к выводу, что следы пороха на руке и виске покойного доказывают факт самоубийства.
- Таков конечный вывод, - сказал Пик. - Остальное... м-м... несущественно. - Он наклонился вперед: - Министерство юстиции сообщит о том, что доказательств чьего бы то ни было злого умысла не обнаружено. Упоминания о наличии алкоголя в крови и прочих фактов, не имеющих отношения к непосредственной причине смерти, не будет. Заключение ограничится главным - соответствием пороховых ожогов оружию, из которого было произведено самоубийство. После этого заявления министерство прекратит расследование и закроет дело.
Слоун положил текст заявления в папку, присоединив его к другим документам. Вот и все - гладко, чисто, как кабинет Джо Браника. Афишировать полученные сведения семейству не захочется, им ничего не останется, как тихо ретироваться, а Министерство юстиции поможет им в этом.
Тому Молье на стол вскоре ляжет очередной тухлый завтрак.
И даже если все, что сообщил сейчас Слоуну Роберт Пик, - хитро сфабрикованная ложь, назначение которой заставить семейство перестать лезть с собственным расследованием в обстоятельства смерти Джо Браника, у Слоуна нет возможности это опровергнуть. Заключение экспертизы ограничится непосредственным установлением причины смерти, кабинет вычищен, записка из дела будет устранена. Единственный свидетель - девушка по вызову, которой нет особого доверия, но которая владеет целым арсеналом бомб, чей взрыв способен вырвать множество видных деятелей из их уютного кокона безопасности - при условии, что Слоун найдет эту девушку. Но пока что он даже не знал ее фамилии, Пик не назвал ее, а он не спросил об этом, дабы не вызвать подозрения. Однако...
Записанные телефоны!
Он взглянул на папку. Там ее телефон.
Дверь кабинета отворилась. Пик повернулся лицом к вошедшей женщине в синем костюме с брошью.
- Простите, господин президент. У вас начинается заседание.
Пик взглянул на часы, встал и повел женщину к двери.
- Пожалуйста, скажите им, что я уже иду.
Слоун открыл папку и быстро вытащил оттуда листок с телефонами. Сможет ли он запомнить? Обычно ему это удавалось, но в данном случае надеяться на память и рисковать он не мог. Продолжая одним глазом следить за Пиком, он быстро сложил листок и украдкой сунул его во внутренний карман. Листок оттягивал карман, словно был свинцовым.
Пик повернулся к нему.
- Простите, Джон...
Слоун как ни в чем не бывало вынул руку из кармана, встал.
- Я понимаю. Вы и так потратили на меня уйму времени, благодарю вас.
И он вручил ему папку.
Из папки торчал уголок листка.
Пик открыл ее.
Сердце у Слоуна екнуло. Он протянул руку.
- Спасибо, господин президент. Спасибо вам за все.
Пик выровнял странички и, как показалось, окинул их беглым взглядом, потом закрыл папку и положил ее на письменный стол. Он проводил Слоуна к двери, пожал ему руку.
- Я займусь организацией похорон, - сказал он.
- Наша семья будет вам очень благодарна, - произнес Слоун.
Внутренний голос панически кричал ему: Не высовывайся! Заткнись! Хватит вопросов!
Но у него имелся шанс, возможно последний. И он не мог себе позволить упустить этот шанс.
Не надо! Уходи! Пора уходить!
- Да, чуть не забыл... Мы пытаемся связаться кое с кем, с друзьями и коллегами Джо. Разбираем его вещи, хотим разыскать возможно большее число его знакомых.
- Чем могу вам помочь?
- Мы разыскиваем его товарищей по работе. К примеру, Кэтрин вспомнила об одном его знакомом, чернокожем, с которым он некогда работал.
Глаза Пика блеснули, в непроницаемой маске, которую он сохранял на протяжении всей беседы, обнаружилась едва заметная щель. Он чуть-чуть помедлил.
- Чернокожий... простите...
- Внешность очень запоминающаяся. Кэтрин помнит его прекрасно, а фамилию забыла. Она говорит, что работали они вместе с Джо очень давно, но в последнее время тоже общались.
Пик вытер ладонью рот, но что означал этот жест, было трудно сказать - не то забрезжившее воспоминание, не то озабоченность.
- Общались? И на какой предмет - не знаете?
- Нет. - Он кое-что подозревал и хотел разыграть эту карту. - Знаю только, что Кэтрин сказала, будто они работали на вас, что есть вещи, которые нам знать не полагается, но...
Пик кивнул.
- Правильно... По-моему, я догадался, кого имела в виду Кэтрин, хотя прошло столько времени... тридцать лет...
- Вы знали этого человека?
- Если речь идет о нем. Чарльз Дженкинс.
Есть! Фамилия у Слоуна в кармане!
- Чарльз Дженкинс, - повторил он.
- Да, но боюсь, что Кэтрин ошиблась, Джон.
- Ошиблась?
- Что они общались.
- Правда? Почему вы так думаете? - спросил Слоун, сразу же почувствовав разочарование.
- Потому что Чарльз Дженкинс действительно работал на меня. Это было в начале семидесятых, в Мехико. Но вскоре после того, как он начал на меня работать, мы стали замечать в нем некоторые особенности, странности поведения...
- Странности поведения?
- Чарльз Дженкинс был ветераном войны во Вьетнаме, Джон... словом, стали происходить вещи, весьма для нас огорчительные. По-видимому, пережитое на войне сильно на нем отразилось. Появились галлюцинации, он не всегда умел отличить реальность от воспоминаний времен войны. Он очень страдал от этого.
- Понимаю. А вы знаете, что стало с ним потом?
- В конце концов он вынужден был оставить агентство.
- И куда он делся?
- Точно не знаю. Но несколько лет назад пронесся слух, что он умер. Странно, если б Джо этого не знал и не сообщил об этом Кэтрин.
- Ну, так или иначе, спасибо вам, - сказал Слоун.
Он уже повернулся, чтобы уйти, когда дверь внезапно распахнулась и чуть не пришибла его. В кабинет вошел глава администрации Белого дома. Паркер Медсен.