Молья предостерегающе поднял руку, сделав знак остановиться. Он скрылся в двери, за которой, как рассудил Слоун, должен был находиться личный кабинет Хо, потом появился опять, отрицательно покачал головой и указал пальцем в глубь комнаты. Они прошли туда, миновав большой стальной контейнер с многочисленными выдвижными ящиками, и заняли позиции возле задней двери. Слоун сжал дверную ручку, вспоминая безжизненное тело Мельды и ожидая кивка Мольи. Потом он рванул дверь. Молья ворвался туда, держа наготове пистолет.
Ванная. Пустая.
На секунду они замерли в нерешительности. Молья оглядывал помещение, теребя щетину на подбородке, потом взгляд его остановился на лежавшем на металлическом противне теле в зеленом чехле. Слоун сразу же понял, о чем он думает. Если коронер отбыл домой, разве мог он оставить тело на столе? Они прокрались обратно через комнату, не сводя глаз с зачехленного тела. Периферическим зрением они уловили тень, расползавшуюся на полу, как пролитые чернила. Дверца стального контейнера с шумом открылась, и оттуда как выстрелило металлическим поддоном, похожим на внезапно высунутый язык какого-то неведомого гигантского хищника; движением этим их обоих сбило с ног, и тело на поддоне, сев, испустило крик.
Простыня упала, и крик превратился в хохот.
- Сукин сын! Наконец-то я тебя уел! После стольких... - Лицо человека на поддоне стало белым как мел.
Молья присел, изготовившись, целя в лоб человеку на поддоне.
- Том?
Молья опустил свой "Зиг" и, ухватив человека за ворот рубашки, стащил его с поддона. Ноги у него дрожали и подгибались.
- Черт побери, Питер, я тебя чуть не ухлопал! О чем ты только думал!
Питер Хо выглядел испуганным, оторопелым.
- Я просто пошутил, Том!
Не глядя на него, Молья кружил по комнате, как зверь, запертый в клетке зоосада, он еле выговаривал слова, то и дело осеняя себя крестным знамением:
- Господи Иисусе, Питер! Господи Иисусе! Пропади ты пропадом! Черт тебя возьми!
Хо перевел взгляд на Слоуна, но и Слоун не мог найти слов: сердце его билось где-то в горле.
Молья рухнул в кресло на колесиках, как боксер по окончании раунда, уничтоженный физически и морально.
- Прости, Питер... Черт... Прости меня...
- Да что такого случилось, Том?
Молья отъехал в своем кресле, встал.
- Мне надо выпить. У тебя еще сохранилась та бутылка "Столичной"?
Хо достал из шкафчика стерильные мензурки, а из отделения холодильника - бутылку водки и налил каждому по порции. Они выпили залпом. Хо дважды наполнял мензурки, пока Молья рассказывал ему о двух незнакомцах в лесу и соображениях Слоуна о том, что за многими из произошедших событий стоит Паркер Медсен.
- Бенто сказал, что ты звонил насчет того, что Риверс Джонс узнал про вскрытие. Я уж думал, что найду тебя на одном из твоих столов.
Слова эти сильно расстроили Хо.
- Угу, - только и вымолвил он.
- Что в точности сказал Джонс?
Хо покачал головой.
- Бушевал и орал. Грозился, что лишит меня лицензии, требовал ответить, почему я не выполнил его прямого указания прекратить работу и воспротивился ему.
- Он сказал, каким образом узнал это?
- Видимо, их коронер обнаружил следы произведенной биопсии. Я отрицал, но потом мне надоело слушать крики этого мерзавца. И я послал его. Может подтереться этой лицензией. Я вернусь к частной практике - это куда выгоднее.
- Ладно, Питер, ладно, - сказал Молья, стараясь его успокоить.
- Господи, Том, ты и вправду думаешь, что они попытаются меня убить?
После того что произошло в лесу, Слоун был абсолютно уверен, что ответом на этот вопрос служит недвусмысленное "да".
- Никто не собирается тебя убивать, Питер. Но я все-таки посоветовал бы тебе взять, не откладывая, пару деньков отпуска. Съездишь куда-нибудь с женой и детьми, встряхнешься.
- Я уже думал об этом после звонка сестры.
- Какой сестры?
- Сестры Джо Браника.
- Эйлин Блер? - удивился Слоун.
Хо повернулся к нему.
- Да, она так назвалась.
- И что ей было надо? - спросил Слоун.
- Интересовалась результатами вскрытия. Может быть, я был еще на взводе после разговора с этим кретином Джонсоном, но факт тот, что я сказал ей кое-что из того, чего не должен был говорить. Сказал, что любые результаты вскрытия, о которых ей сообщит правительство, она может подвергнуть сомнению. Что я имею основания считать, что ее брат - не самоубийца. А уже повесив трубку и успокоившись, я решил, что, может быть, совершил глупость.
- Ну, что сделано, то сделано, - сказал Молья.
- Они хотят меня убить.
- Никто не собирается тебя убивать, Питер. Куда ты хочешь поехать?
- Ребята совсем меня замучили - просят отвезти их в "Диснейленд", с прошлого года просят, когда ты сорвал мне летний отпуск.
- Место оживленное - хорошо!
На лице Хо вдруг отразился испуг.
- Позвоню-ка я домой!
Молья положил руку ему на плечо.
- Все в порядке, Питер. Я послал к твоему дому наблюдение.
- Лиза с ума сойдет от страха. Лучше я домой поеду. Должно быть, она трясется там.
Они помогли ему обратно загрузить тело в холодильник. Потом Хо прошел к себе в кабинет и вернулся уже в голубой ветровке. Слоун и Молья прошли за ним к задней двери и спустились по двум пролетам лестницы, не прерывая разговора.
- А чего ты, собственно говоря, сегодня так задержался? - осведомился Молья. - Ты же никогда не остаешься после пяти.
- Писанину кое-какую надо до конца месяца представить. Я вечно откладываю это до последней минуты, а потом три вечера - у меня аврал. А тут со всей этой кутерьмой я запоздал, поэтому и музыку не включил и мог расслышать, как вы подъехали. Я выглянул в окно и увидел, как ты вылезаешь и бежишь к задней двери. Я решил, что ты опять хочешь пугнуть меня. - Хо был уже на нижней площадке. - Я обещал тебе, что велю Бетти эту дверь запирать.
- Ты говоришь это уже который год, и я не думал, что обещание будет выполнено.
Они вышли на парковку. Повернувшись, Хо запер замок на ключ.
- Как и я не думал. Но вот что я тебе скажу: побывав в этом холодильнике, я склоняюсь к мысли о кремации.
- Ты чуть не получил такую возможность.
- Но ведь я тебя уел, разве не так?
- Верно, уел, да так, что и сказать невозможно.
- Расплата - она того стоит.
Молья улыбнулся.
- Я это попомню.
Хо двинулся по площадке к своему "блейзеру". Молья скользнул за руль джипа Бенто. Слоун потянул за ручку двери, противоположной водительской. Внезапно его посетила некая мысль, и он повернулся к Питеру Хо, отпиравшему свою машину:
- Я ведь ей не сказал.
Молья перегнулся через сиденье.
- В чем дело?
Слоун наклонился к нему.
- Я не сказал Эйлин Блер, что Хо делал вскрытие.
- Что?
- Эйлин Блер, сестра Джо Браника... Я ей не говорил, что Хо произвел вскрытие. Она думала, что этого не было. Думала, что вмешалось Министерство юстиции. Ей незачем было звонить и интересоваться результатами...
Но Молья уже отстегнул ремень безопасности и торопливо вылезал из машины, громко зовя Хо, однако коронер округа Джефферсон успел скользнуть на сиденье "блейзера" и захлопнуть дверцу.
- Хо!
77
Брюер перечитал газетные статьи, те самые, которые навечно остались с Чарльзом Дженкинсом, остались, как остается раковая опухоль - ее можно вылечить, но до конца она не исчезнет. С годами газетные страницы пожелтели и выцвели, под пальцами они рвались, но Дженкинс хорошо помнил содержание статей, особенно двух из них.
МЕКСИКАНСКАЯ БОЙНЯ
"Ассошиэйтед пресс"
Оахака, Мексика. - Не меньше 48 человек - мужчин, женщин и детей, жителей горной деревушки, затерянной в джунглях Оахаки, Мексика, стали жертвами того, что мексиканские власти именуют "кровавой баней" - они были замучены, изнасилованы и убиты.
Называя это событие самой ужасной резней, когда-либо случавшейся в Мексике на всем протяжении ее бурной и исполненной жестокостей истории, мексиканская газета "Ла Журнада" винит в нем все усиливающуюся войну между беднейшими слоями населения, борющимися за улучшение условий существования, и проправительственными военизированными формированиями.
Командующие мексиканских вооруженных сил решительно отвергают как свою причастность к этой расправе, так и планирование ими каких-либо операций с целью сломить сопротивление революционно настроенных банд в южной части Мексики, где эти банды, как предполагается, используют гористый рельеф местности и труднопроходимые джунгли, чтобы уходить от преследования правительственных и проправительственных войск.
Как сообщается, в живых из подвергшихся нападению не остался никто.
Дженкинс пролистнул окончание статьи и, перевернув страницу подшивки, указал на другую, такую же вырезку - статью, появившуюся двумя неделями позже первой.
МЕКСИКАНСКАЯ БОЙНЯ, ВИДИМО, НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ДЕЛОМ РУК ВОЕННЫХ
"Ассошиэйтед пресс"
Оахака, Мексика. - Мексиканские властные источники ссылаются на имеющиеся у них доказательства того, что нападение на деревню в джунглях Южной Мексики, штат Оахака, вопреки распространенному мнению, не было совершено отрядами правительственных войск, но было организовано настроенной самым жестким образом организацией, известной как Фронт освобождения Мексики (ФОМ).
Считающаяся самой радикальной из революционных группировок, ФОМ и ее руководитель, так называемый Эль Профета (Пророк), не так давно взяли на себя ответственность за серию нападений на правительственные войска и официальных лиц в южных штатах Мексики. Мексиканская военная разведка - аналог ЦРУ - пока что не очень успешна в своих попытках прекратить насилие и выявить главарей организации.
Официальный, близкий к правительству источник сообщил, что нападение осуществляли члены ФОМ, хорошо вооруженные и одетые в черно-серую форму, которую обычно носит военизированное формирование "Los Halcones". Мотивы этого преступления ФОМ не совсем ясны, но официальные лица утверждают, что их целью было возбудить страсти в среде мексиканской буржуазии и девятимиллионной армии мексиканских бедняков и заставить их обратить оружие против правительства и армии.
Если верить сообщениям, нападение это будет иметь далеко идущие и неприятные последствия. Мексиканские официальные источники утверждают, что событие это укрепило решимость мексиканского правительства выследить преступников в гористой и труднопроходимой местности и что здешние обитатели, еще недавно поддерживавшие главарей ФОМ, уже выдали властям нескольких подозреваемых.
- Это довольно обычная тактика, - сказал Дженкинс. - Не можешь отыскать человека, постарайся возбудить против него гнев его ближайшего друга. Это и израильтяне делали, и мы в Афганистане.
Брюер снял очки для чтения, но продолжал держать их в руке. Казалось, он был потрясен.
- Так это Пик устроил?
- Пик отдал приказ. А устроило подразделение, которое называется "Когти".
- Наши?
- Наши.
Брюер потер себе подбородок.
- Господи! Зачем?
- Второй войны, мистер Брюер, американцы бы не выдержали, и Роберт Пик не собирался позволять коммунистическим идеям укореняться у себя на задворках, особенно когда у президента возникло намерение использовать мексиканскую нефть. Пик всегда имел политические амбиции. И отец его учил всегда и во всем добиваться наивысшей награды. И мешать ему в его поползновениях не должен был никто - и уж, конечно, не какие-то там радикалы из захолустья, провоцирующие беспорядки в горных районах. Пик должен был обеспечить стабильность в стране на случай, если бы арабы проявили прозорливость и заставили президента раскрыть карты.
- Но деревня? При чем тут женщины и дети?
- Вы совершаете нечто, повергающее в ужас и страну, и мир в целом, а затем обвиняете в этом организацию, которую вы пытаетесь уничтожить, и тогда защищавшие главаря сдают его. В какой-то степени это увенчалось успехом, но проблема заключалась в том, что никто, кроме, может быть, нескольких приближенных, не знал, кто же он, Эль Профета. В этом отношении он был весьма хитер.
- И Эль Профета собирается убить Роберта Пика - отомстить ему за резню?
- Да.
- Каким образом? Объясните мне, как он сможет приблизиться к нему, чтобы это сделать?
- Я же говорил - мы его пригласили.
У Брюера вытянулось лицо.
- На саммит?
- Неужели вы полагаете, что он вот уже тридцать лет скрывается в подполье, мистер Брюер? Алекс сказала, что переговоры велись в строжайшей тайне. Следовательно, чтобы добиться того, чего он добился, Эль Профета должен быть видным деятелем - либо вооруженных сил Мексики, либо ее правительства. И в том, и в другом случае он войдет в состав делегации. Он будет присутствовать на церемонии. Тридцать лет Эль Профета ждал такой возможности. Он ее не упустит.
- Но он должен знать, что охрана будет крайне озабочена проблемой безопасности и глаз не спустит даже с делегатов. Как он собирается пронести оружие?
Дженкинс покачал головой.
- Этого я не знаю. И поэтому, думаю, Джо пытался разведать не то, как он это сделает, а кто он есть.
- Но это же против всякой логики: если Джо пытался установить личность этого человека и тем, вероятно, спасти жизнь Роберту Пику, зачем Пику его убивать?
- Потому что Пик не знал. То, что составляет силу таких людей, как Роберт Пик, есть одновременно и самая существенная из их слабостей. В них все подчинено одному интересу - эгоистическому. Когда Пику стало известно, что Браник имеет досье и предпринимает поиски, он сделал вывод, что Джо хочет его разоблачить, раскрыв его преступление в той деревне. Иной причины хранить досье, кроме как использовать его против него, Пик представить себе не мог. И я полагаю, что поэтому-то Пик и пригласил Браника опять работать на него. Не из дружеских чувств, а потому, что Пик боялся осведомленности Браника.
- Привлекай к себе друзей, а врагов привлекай еще ближе, - сказал Брюер.
- Именно. Одного не мог понять Пик, не мог, потому что его собственному сознанию это было совершенно чуждо, - что Джо Браник никогда не предал бы его, не нарушил кодекс молчания. Джо верил в нерушимость клятв и всегда поступал как должно.
- Тогда зачем понадобилось ему после стольких лет откопать это досье? - удивился Брюер.
- Я и сам задавался этим вопросом.
- Ну и каков ответ?
- Он в папке, которую завещал мне Джо. Устройте мне встречу с Робертом Пиком, и я предоставлю этот ответ вам обоим.
78
Сильнейший взрыв сотряс парковочную площадку, разнеся асфальт подобно землетрясению, сбив с ног Слоуна и бросив его назад, на спину. С неба посыпались куски металла и осколки стекла, языки пламени, как щупальца гигантского спрута, со всех сторон охватили "блейзер". В воздух взметнулись облака черного дыма, запахло жженой резиной, потянуло жаром.
Сев, Слоун увидел, как Том Молья, прикрыв курткой голову, ковыляет к останкам "блейзера". Он с трудом поднялся, пытаясь преградить ему дорогу, но Молья оттолкнул его и продолжал идти, потом низко пригнулся и исчез в черном дыму. Вынырнул он оттуда, волоча тело Питера Хо. Слоун ринулся к нему, подхватил руку, и они потащили через площадку совершенно безжизненное тело. Выбравшись на тротуар, они упали на асфальт, заходясь в приступе кашля, выплевывая черную мокроту, судорожно глотая воздух. От огня и дыма лицо Хо почернело, но кое-где заметны были розовые пятна содранной кожи. Лицо было мокрым от пота. Взрывом его ногу буквально вырвало из коричневого мокасина.
Молья, прижав к себе бездыханное тело друга, горестно раскачивался, грудь его сотрясалась от беззвучных рыданий. А Слоуна, как толчок в грудь, прошибло сознание вины. В голове его сверкнула молния, и он, как в темную дыру, полетел в бездну. Но на этот раз его приняла в свои объятия женщина. Теплая и живая, она качала его, тихонько напевая что-то, гладя его волосы. Он ощущал тепло ее груди, рук, ласкающих, успокаивающих его, он ощущал нечто, до сих пор неведомое, то, чего он был лишен всю свою жизнь, чего он так жаждал и не находил, - любовь. Чистую, беззаветную и неподдельную любовь.
Он узнал ее.
- Не знаю, кто они, - сказал Молья, подняв на него взгляд, - и не знаю, как я их разыщу, но я это сделаю. А сделав, подвешу за яйца!
Слоун стоял на переднем крыльце дома Тома Мольи вместе с тремя полицейскими в форме - юноши неловко толклись рядом и переминались с ноги на ногу, не зная, что делать и что сказать, как дальние родственники на похоронах. Патрульные машины ждали на улице с включенными моторами и зажженными фарами. Мигалки и воющие сирены, заставившие соседей вылезти на улицу, теперь бездействовали.
Молья присел на корточки и обнял дочь. Она была в синей курточке с надписью "Диснейленд" на спине и держала в руке розовый чемоданчик. Детектив прижимал ее к себе, вдыхая запах ее волос и целуя девочку. Потом он схватил в охапку Тиджея, настоявшего на том, чтобы надеть черную с серебром отцовскую куртку - форму команды "Оуклэнд рейдерc", хотя куртка эта была ему ниже колен. Он тоже был с чемоданчиком, из молнии которого торчала лапа какого-то игрушечного зверя. По щекам мальчика струились слезы - обоим детям было непривычно видеть мать и отца такими встревоженными.
- Слушайся маму, а я приеду к вам, как только смогу, - сказал Молья, стараясь успокоить сына.
- Почему ты сейчас не можешь поехать, а, папа? Я хочу, чтобы ты поехал с нами прямо сейчас!
- Но я обязательно приеду. Приеду попозже.
- Я хочу сейчас! - упрямился мальчик.
Молья прижал сына к груди.
- Мне надо работать. Я же должен оплатить колледж вам обоим.
- Не хочу я ни в какой колледж! Колледж - это глупость.
- Это ты говоришь глупости. Сейчас не хочешь - потом захочешь. В колледже хорошенькие девочки.
- Терпеть не могу девочек!
- Я там встретился с твоей мамой.
Тиджей озадаченно потер нос. Похоже, понятие "хорошенькая девочка" он никак не связывал с матерью.
- Поцелуй за меня бабушку, - сказал Молья.
Мальчик поморщился, словно пососал лимон, вскинул глаза на мать, которая стояла, ожидая его, скрестив руки и тиская в ладонях салфетку-"клинен", потом он наклонился к отцу:
- У нее изо рта плохо пахнет, - шепнул он на ухо Молье.
- Поцелуй ее в щеку, - шепнул ему в ответ Молья, - и не играй с дедушкиными паровозиками. Ты знаешь, что он сердится за это.