* * *
Сняв наконец с ястреба шкуру, отец сразу стал набивать ее. Для этого ему понадобилась солома. Дело это оказалось таким интересным, что Атс никак не мог от него оторваться. Смотреть, как из кожи, которую только что снял отец, возникает совсем как живой ястреб, только что не летает, - ничего увлекательнее этого Атс вообще никогда не видел. Его так захватило это занятие, что он тут же решил: когда вырастет, тоже будет снимать с ястребов шкуры и набивать их соломой. Но он не осмелился прямо сказать об этом отцу, а только спросил осторожно:
- А я мог бы снять с ястреба шкуру?
- Почему же нет; научишься - сумеешь, - ответил отец.
Слова его не очень понравились Атсу. Ответы отца Атсу вообще не нравились. Он всегда поучал сына, только поучал. Атсу больше нравилось беседовать с мамой, ее ответы были гораздо интереснее. Вот и на этот раз Атс тоже пошел к маме и задал ей тот же вопрос, что и отцу.
- Сначала вырасти большой, тогда и сумеешь сдирать с ястребов шкуры и набивать их соломой, - сказала мама, а это был уже совсем другой разговор: просто надо вырасти, ничего больше; вот только на это понадобится время, так что придется немного подождать.
- Я хотел бы поскорее стать большим, - сказал Атс.
- Для этого ты должен хорошо кушать и много спать, тогда и вырастешь, - объяснила мама.
- Разве это помогает? - допытывался Атс.
- А как же иначе! - сказала мама, - Что же еще помогает, если не сон и еда.
Атс вернулся к отцу и спросил:
- Когда я вырасту, я сумею набить ястребиную шкуру?
- Ну, возраст тут не всегда помогает, - ответил отец. - Разве мало людей старше меня, которые не умеют снять шкуру с птицы и набить ее соломой. Ты должен вырасти и выучиться, вот тогда сумеешь. Так уж устроена жизнь. Обязательно учись, если хочешь уметь делать что-то.
- А лиса тоже должна учиться? - спросил Атс.
- А как же, лисе без науки тоже не обойтись, - ответил отец. - Вот наша Мосса сидела на цепи, потому смолоду ничему и не научилась, ничего теперь не умеет; вот и возвращается всякий раз обратно на цепь. Все должны учиться. Птицы и те петь учатся. Старые поют, а молодые за ними повторяют.
Теперь Атс вконец расстроился. Выходит, значит, расти не расти, учиться все равно надо. Утешало его одно: если все должны учиться, придется и ему не отставать. Что он, хуже Моссы на цени или трясогузки на гребне крыши? Впрочем, на этот раз Атс довольно быстро забыл про свои огорчения, связанные с необходимостью учиться, потому что отец закончил работу и отправился в сарай, чтобы подвесить там ястреба; сарай хорошо продувало ветром, который должен был высушить чучело ястреба, чтобы оно не испортилось.
- Он так и будет всегда здесь висеть? - спросил Атс отца.
- Когда чучело высохнет, мы поставим ястреба в комнату на шкаф, пускай сидит себе там, раскинув крылья.
Его ответ вполне устроил Атса. Спросил-то он неспроста: ему очень хотелось узнать, как поведет себя Мосса, если поставить перед ней чучело ястреба. Здесь в сарае Атс никогда не дотянулся бы до него, для этого пришлось бы подставлять тяжелую стремянку, поднять которую ему было не под силу. Снять же ястреба со шкафа - с этим он вполне мог справиться. Но его интересовала еще одна вещь, и, чтобы выяснить ее, он сказал отцу:
- Ну и тяжелый он, наверно.
Отец, когда услышал вопрос Атса, уже поднялся на несколько ступенек по стремянке. Он спустился на землю, протянул мальчику ястреба, висящего на веревке, и Сказал:.
- На, возьми его, попробуй, сможешь ли удержать.
Атс попробовал подержать птицу одной рукой и сказал:
- Нет, не смогу.
- Возьми двумя руками, - посоветовал отец. - Что ты за мужчина, если тебе даже чучело не удержать.
Атс взялся за веревку двумя руками, и - надо же! - ястреб показался ему теперь совсем не таким уж тяжелым. Он вполне мог держать его.
- Пусть высохнет, - сказал отец, - тогда станет еще легче…
И в самом деле, чучело стало гораздо легче. Когда отец недели через две снял его, чтобы отнести в комнату и поставить на шкаф, он дал его опять подержать Атсу.
- Ой, какой легкий! - радостно воскликнул мальчик. А про себя подумал: "Вот теперь я смогу снять его со шкафа и показать Моссе". Атс еще не забыл про свой план.
Теперь ему не давала покоя другая забота: когда выбрать время, чтобы свой план осуществить? Ждать пришлось долго. Иногда ему делалось совсем невтерпеж, и тогда в голову приходили совсем уж невероятные идеи: встать в полночь с постели так тихо, чтобы мама и пана не услыхали, забраться на стул, со стула на стол, дотянуться до ястреба, снять его со шкафа и неслышно выскользнуть за дверь.
Но такие мысли приходили ему в голову лишь на короткое мгновение. Он тут же понимал, что все это невыполнимо: у мамы сон чуткий: стоит ему, Атсу, только пошевелиться в своей постели, как она открывает глаза и спрашивает, что случилось. Конечно, другое дело, если бы мама поддержала его план, но она ни за что не согласится, в этом Атс был твердо уверен. Так что придется ему одному попробовать выполнить свое намерение.
В конце концов на помощь Атсу пришел случай: как-то лису опять пустили в комнату.
- Пускай половит тараканов, - сказала мама. - Только чтобы заслонка у плиты была закрыта, не то Мосса опять вся в саже перепачкается.
Пока Мосса сновала по комнатам и кухне, мама занималась своими делами, наказав Атсу присмотреть за лисой, чтобы она не прыгнула в окно или еще чего-нибудь не натворила.
- Хватай ее за поводок, иначе тебе с ней не справиться, - наказывала мальчику мама, выходя во двор. Но скоро она услышала отчаянные вопли о помощи, несущиеся из комнаты. Мама бегом кинулась в дом.
- Мосса! Мосса! Оставь его сейчас же! Слышишь, Мосса! - кричал Атс, заливаясь слезами, когда мама переступала порог дома.
Она с размаху захлопнула за собой дверь и вбежала в комнату. Сначала она никак не могла понять, что здесь происходит; но комнате летели перья, Мосса забилась под кровать, а Атс стоял возле нее и кричал во всю мочь. Но скоро мама все поняла: чучело ястреба попало в лапы лисы, и она, по-видимому, трепала его. Мама только не могла взять в толк, как все это могло произойти. Да и думать ей было некогда, она тут же представила себе, что скажет отец, если лиса разорвет чучело птицы. И, схватив у плиты кочергу, она кинулась к кровати. Без лишних разговоров она так стукнула Моссу, что та сразу выпустила ястреба и выскочила из-под кровати. Мама взяла чучело в руки, чтобы разглядеть его поближе.
- Смотри, как она ему шею разодрала, - показывала она Атсу, - Что теперь папа скажет!
Атс тоже подумал об этом и громко заплакал.
- Как же это лиса достала ястреба со шкафа? - дивилась мама.
- Я только хотел посмотреть, что она будет делать, когда увидит чучело, - плакал Атс, - а она как вырвет его у меня из рук - и шасть с ним под кровать. Я и запрещал ей, и кричал на нее, а она ничего не слушала, только рычала!
- Хорошо хоть, что ты закричал и я прибежала к тебе на помощь, - .сказала мама. - Но норку ты все-таки заслужил. Папа очень дорожит этим ястребом, он всем о нем рассказывает и всем показывает. Даже помещик как-то приходил смотреть, когда ястреб еще в сарае висел. Кто-то даже хотел купить его, но папа не продал, так он ему нравится. И вот на тебе! Ты снимаешь его со шкафа и отдаешь Моссе.
- Не говори папе, что я это сделал, - попросил Атс.
- Это не поможет, - ответила мама, - папа все равно узнает, что ястреб побывал в чьих-то руках: у него же шея разодрана - посмотри, вон солома торчит. Или ты думаешь, что я буду из-за твоих проделок обманывать отца?
- Ты только скажи ему, что это ты сняла ястреба, хотела его почистить или потому что он тебе мешал, а лиса и набросилась на него, - упрашивал Атс.
- Ну нет, - отказалась мама, - ты виноват, ты и отвечай, а то в другой раз что-нибудь еще похуже натворишь.
Теперь Атс залился такими горькими слезами, что он и сам не помнил, когда так ревел. Но мама даже не пыталась его успокоить, она продолжала бранить его, а сама тем временем нашла иглу, продела в ушко черную нитку и стала зашивать ястребу шею. Атс все ревел, не замечая, что шея ястреба уже починена. Увидел он это, только когда все уже было готово. И тут он ничего не мог с собой поделать: вместо плача на него напал смех. В глазах еще стояли слезы, но плакать совсем уже не хотелось.
- Теперь никто и не узнает, что ястреб побывал в когтях у лисы, - твердил Атс, разглядывая дело маминых рук.
- Ну, папа догадается, стоит ему только посмотреть, - сказала мама.
- Но ты же ему ничего не скажешь?
- Я-то не скажу, а вот ты должен сказать, - ответила мама.
- Зачем же я стану ему говорить, если ястреб опять целехонек? - удивился Атс.
- А затем, чтобы ты запомнил, что такие вещи делать нельзя, - сказала мама и твердо решила настоять на своем.
Когда отец вернулся домой, мама завела речь о том, что Атс хочет признаться в одном своем проступке. Сердце у мальчика забилось сильнее. Он надеялся выбрать подходящий момент, а теперь приходилось говорить без всякой подготовки. И он не успел еще рта раскрыть, как слезы сами потекли из глаз; так, плача, он и подошел к отцу.
Прошло немало времени, пока отец понял, что произошло. Он подошел к шкафу, снял с него своего ястреба, чтобы оценить ущерб, нанесенный лисой.
- Теперь уже ничего не видно, мама зашила, - бормотал Атс, плетясь следом за отцом к шкафу.
Отец долго разглядывал чучело. И наконец сказал:
- Только потому, что мама так хорошо его починила, я тебя на этот раз прощу. Но запомни: это уже последний раз. Если ты еще что-нибудь натворишь, пеняй сам на себя.
Такие слова Атс слышал от отца не впервые. Поэтому он и не придал им особенного значения. Важно было, что он сегодня избежал наказания.
* * *
С тех пор как Мосса благодаря тому, что у Атса заболел живот, впервые освободилась от цепи, ей это удавалось сделать еще два раза, теперь уже собственными силами. Можно подумать, будто Атс подал ей дурной пример. Мама так и сказала однажды:
- Вот что ты наделал - научил Моссу рвать цепь.
Но отец считал, что ржавчина все больше разъедает звенья цепи, оттого Мосса так легко и рвет ее. Отец давно уже обещал принести новую цепочку, но на это все не хватало времени.
Новая цепь была тем более необходима, что последний раз Мосса воспользовалась своей свободой, чтобы совершить преступление: она загрызла курицу, самую лучшую во всем курятнике, как утверждал сосед. Задушенная курица была якобы чистейшей итальянской породы, она и неслась круглый год, и на яйца садиться не рвалась.
Пришлось леснику заплатить за курицу. Покупка новой цепи обошлась бы дешевле. И все домашние стали приглядывать за лисой, чтобы она опять не запутала цепь и не порвала бы ее. Прошло много времени, и лисе уже ни разу не удавалось вырваться на свободу.
Но как-то в воскресенье леснику Кирепу вместе со всей семьей пришлось уехать из дому на целый день. Знакомая старуха обещала подоить коров и накормить свиней, но с лисой возиться отказалась. Да и то, подумали хозяева, мало ли кто может прийти во время их отсутствия и выпустить лису или вообще унести ее. И они стали совещаться, куда ее девать, чтобы не надо было из-за нее тревожиться. Наконец все сошлись на том, что лучше всего устроить лису на чердаке. Отнесли ей туда еду и воду, а саму привязали к стропилам. Сделать все это было тем более просто и удобно, что лестница на чердак вела прямо из кухни. Так Мосса получила на время новое пристанище, которое, как казалось, очень заинтересовало ее. Лиса сразу же заметила, что пол на чердаке был покрыт толстым слоем песка, который она немедленно попробовала поскрести в двух-трех местах.
- Пусть себе пылит, коли ей это нравится, - сказал лесник. - Главное, сюда к ней никто не проберется, да и она сама тоже никуда не денется.
- А не выберется ли она как-нибудь из-под стрехи, если ей удастся разорвать цепь? - заволновалась мама.
- Не выберется. Чего-чего, а этого бояться нечего, - сказал папа.
И со спокойной душой они уехали из дома, и за весь день никто даже не вспомнил о Моссе. Как же все удивились, когда, подъехав к воротам, Атс испуганно закричал, указывая рукой куда-то вверх:
- Мама, смотри, где Мосса! Смотри, вон она откуда выглядывает!
Онемев от изумления, открыв рты и вытаращив глаза, отец и мать уставились на дом. Они глазам своим не верили: голова Моссы высовывалась сквозь покрытую дранкой крышу, да к тому же на такой высоте, что невозможно было понять, как могла она туда забраться. Может, уселась на перекладине между стропилами? По нет, тогда голова ее была бы еще выше. На чем же тогда?! Ведь там, куда могла добраться на своей цени лиса, сидеть было решительно не на чем.
- Видно, тут нечистая сила руку приложила, - проговорил наконец лесник, так и не найдя никакого объяснения.
Он послал Атса открыть ворота, подъехал на лошади к крыльцу и пошел за ключом, лежавшим в тайнике, чтобы посмотреть, куда забралась лиса, что голова ее так высоко торчит над крышей. Поднявшись по лестнице на чердак, он даже присвистнул от удивления.
- Идите посмотрите, что Мосса тут натворила! - позвал он.
Впрочем, он мог их и не звать, Атсу с мамой самим не терпелось увидеть, что случилось. Они уже стояли на лестнице и в следующее мгновение были на чердаке.
- Ну и ну, вот так куча! - изумился Атс.
- Вот так чудеса! - дивилась мама. - Она же весь песок соскребла в кучу.
Так оно и было: весь песок, покрывавший пол чердака, Мосса сгребла в одну кучу и восседала на ее вершине, обозревая сквозь дыру в крыше всю округу. Услышав голоса, она втянула голову на чердак, посмотрела, что там происходит, потом просунула голову обратно и продолжала спокойно сидеть в прежней позе.
- Скажи, пожалуйста, что ей по вкусу пришлось! - проговорил отец.
- Отсюда далеко видно, - сказал Атс и добавил: - Почти так же далеко, как с елки на том берегу реки.
- Ну, едва ли так далеко, - заметила мама.
- Но дальше, чем из-под большой елки, - сказал Атс.
- Это уж точно, - подтвердил отец. - Ну ладно, пойдем, пусть сидит себе и смотрит. Я распрягу лошадь, поставлю телегу в сарай, а там уж надумаю, что с ней делать.
Папа, мама и Атс один за другим спустились с чердака, а Мосса осталась сидеть на куче песка, высунув голову сквозь крышу.
Пока отец хозяйничал во дворе, мама занялась на кухне приготовлением еды; уже в дороге все стали жаловаться на пустой желудок. Прежде всего она начала растапливать плиту. Но странное дело: труба не хотела тянуть, весь дым шел обратно в кухню.
- Старые люди говорят: когда солнце светит на трубу, она не тянет; но ведь солнце давно за лес зашло. Что за напасть такая? - бранилась мама со слезящимися от дыма глазами, открывая настежь двери и окна.
Отец, увидев, как из окон и дверей валом валит дым, подумал, не случилось ли несчастье, бросил лошадь и пришел взглянуть, что тут происходит.
- Что за костер ты развела? - спросил он маму.
- Труба совсем не тянет, весь дым обратно идет, - ответила она.
- Что ж с ней стряслось? - удивился отец. - Утром тянула.
- Утром тянула, - подтвердила мама.
- У тебя обе вьюшки открыты? - спросил отец.
- Обе и до самого конца! - ответила мама.
По папа, как видно, не очень поверил ее словам; переступив порог, он вошел в кухню, чтобы самому проверить, в чем там дело. Но и он нашел, что все в порядке, а дым валил по-прежнему. Тогда он вышел во двор посмотреть на трубу: над ней не вилось ни единой струйки.
- Чем дальше, тем хуже, - пробормотал отец в недоумении. - Погоди немного, вот управлюсь с делами, посмотрим, что там стряслось.
Мама вышла во двор, потому что дым щипал ей глаза. А Атс, утверждавший, что дым ему нипочем, только чуть-чуть в носу щекочет, как челнок сновал с кухни во двор и со двора снова на кухню, где было так интересно бегать в густом, дыму. Он не помнил другого такого замечательного дня: сначала голова лисы, высунувшаяся сквозь крышу, а теперь дым на кухне, да такой густой, что от одной стенки до другой ничего не видно. Атс снял пиджачок и стал им размахивать.
- Что ты делаешь? - спросила мама.
- Выгоняю дым из кухни, что ему там делать, - ответил Атс.
- Перестань, дым и сам уйдет, - сказала мама.
Но Атс считал, что дым сам не уйдет, и продолжал размахивать пиджаком с таким усердием как будто делал невесть какое необходимое дело. Но тут мама спросила:
- Каким это ты пиджаком размахиваешь - старым или новым?
Атс сделал вид, будто не слыхал вопроса: мама уже давно велела ему переодеться, но он тотчас забыл об этом.
- Ах ты плутишка! - воскликнула мама, не дождавшись ответа. - Ты так извозишь в дыму и саже свое новое платье, что оно станет хуже старого! Марш в комнату и закрой за собой дверь!
Делать нечего, пришлось Атсу перестать гонять дым, но он так спешил снять воскресную одежду, что у него не хватило времени сложить вещи на стул, не говоря уже о том, чтобы повесить их на вешалку и убрать в шкаф, и позднее мама нашла его новые брюки на полу. Но толку от этой спешки не было никакого.
Когда он вернулся на кухню, чтобы разгонять дым теперь уже старым пиджаком, оказалось, что дым почти весь уже сам вышел через открытые двери и окна. А нового не прибавлялось: мама залила огонь водой, чтобы наконец освободиться от дыма.