Дядя Яша покачал головой и утерся ладонью - его прошибла слеза: хорошие все-таки письма.
- Ревешь? Правильно делаешь!
- А что, бить будете? - встрепенулся дядя Яша.
- А ты как думал, простим? Мы к тебе по-хорошему, доверили такое дело, а ты что вытворяешь?! Хорошо, что есть у меня верные клиенты, которые мне твои письма показали… Зачем ты писал их? Вспомни, ведь сам согласился нам помогать!
- Я согласился? - возмущенно воскликнул дядя Яша.
Чур погрозил ему.
- У нас магнитофон был. Твой разговорчик мы на пленочку для милиции записали.
Дядя Яша обмяк, как мешок.
- Даю тебе еще три дня, они могут стать последними в твоей жизни. Не вздумай брыкаться - ты у нас на прицеле!
Дядя Яша чихнул, вокруг него образовался небольшой вихрь. Вихрь подхватил Кривого и домчал до перекрестка.
Постанывая от страха, дядя Яша тащился по дороге. Он думал о своем одиночестве - ведь некому рассказать, некому!
Пять невидимых и молчанка
После уроков состоялось классное собрание на тему "Драка в раздевалке".
Любовь Ивановна присела на последнюю парту:
- Начинай, Сорокин!
Сорокин начал вяло - все силы в раздевалке остались. Он говорил, что драка - позор для отряда. Всегда можно договориться - не обязательно кулаками!
- А сам чего? - закричал Цаплин. - Всю макушку мне оттяпал! - Цаплин погладил рукой свою острую макушку. Все засмеялись, особенно девчонки: их эта драка не касалась, и смеху у них скопилось много.
- Сорвалось! - признался Сорокин и потупился.
- Подумаешь, подраться нельзя, что ли? - спросил Борька и блеснул глазами. - А я их приемчиками самбо!
- Не хвастайся! - одернул его Сорокин. - Ты, Красномак, поджигатель! Ты драку затеял!
- Я?! Да врешь ты все! Это Федоров! Он начал! Из пионеров его! Он Стародубцева излупил ни за что.
В классе сделалось тихо. Красномаку стало не по себе: при чем тут "из пионеров"? Все дрались. Он заткнул уши и сидел теперь, как немой, хотя от него требовали объяснений. Любовь Ивановна встала с федоровской парты:
- Петя, хотелось бы тебя услышать!
- Мне говорить? - удивился Петя. Он никак не ожидал, что ему говорить придется. - Я не знаю, я - новенький.
Он хотел этим ограничиться, но внезапно его прорвало:
- Да лучше нашего класса и не найти! Все у нас замечательно. И ребята, и пионерская работа, и дружба. Ребята у нас даже за руку здороваются! И никто не задается!
- А Федоров? - перебил его кто-то.
- И Федоров тоже, - сказал он, утихая. - А насчет драки - это же не специально, а так получилось. При чем тут исключение из пионеров? Все дрались и все виноваты. Мне наш класс нравится!
- И Тряпичкина? - поднял голову Борька.
- И Тряпичкина, - совсем тихо сказал Петя, не понимая, какое отношение Тряпичкина имеет к драке.
- Ребята! - включился Сорокин. - С дракой надо кончать. Кто против драки?!
Все проголосовали против драки, кроме Федорова.
- Федоров - особенный! - заметил Миша.
- Заткнись! - сказал Федоров.
Тут удивилась Любовь Ивановна.
- Саша, неужели тебе больше нечего сказать товарищам? - обратилась она к Федорову.
Федоров тяжело поднялся и встал над партой, словно неизвестной породы дерево, непонятно как сюда занесенное. Он сгорал от стыда.
- Чего говорить - и так все ясно! - буркнул он. Теперь ему действительно стало ясно, что он в классе - самый плохой.
- Садись, - сказала Любовь Ивановна. - Драка в раздевалке - безобразие! Мне стыдно, что мои ученики выясняют отношения кулаками. Ссора Федорова и Красномака внесла разлад в жизнь класса. Ни я, ни вы не можем заставить их снова стать друзьями, но мы можем потребовать от них, чтобы они уважали нас. Вы, Федоров и Красномак, не одни - в классе таких сорок человек, и своей ссорой вы мучаете их всех. Помните об этом и постарайтесь быть добрее друг к другу!
- И мне быть добрее? - нарочно прорычал Венька медведем. Класс грохнул от смеха.
- И тебе, Жбанов. Старайтесь дружить и помогать друг другу!
- Ты пиши, Петрова, пиши! - сказал Сорокин Нине, которая была секретарем.
- Это записывать не надо, - возразила Любовь Ивановна. - Этим жить надо!
- Ну не пиши, а живи! - сказал Сорокин.
Домой все шли понурые. Неинтересно стало в классе. В прошлом году все делали вместе, и бумагу, и лом собирали с песнями. А в этом - не запеть прошлогодних песен!
Тряпичкина подождала, пока Петя оденется.
- Зачем при всех-то говорить, что я тебе нравлюсь?
- Я правду сказал. Мне все в нашем классе нравятся.
- Но я же девочка. Девочка, девочка! - не слушая его, трещала Тряпичкина.
Длинная челка упала ей на лицо, и она захлебнулась ею.
- Почему я тебе нравлюсь, ну скажи? - спросила она, откинув челку назад.
- Ты - красивая! - сказал Петя, не задумываясь.
- Это кто - красивый? - подошел к ним Борька.
- Я, - неуверенно сказала Тряпичкина.
- Ты? - не поверил Борька. - Сплошная страшила! Ты его не слушай - он врет!
Петя рассердился:
- Я за свои слова отвечаю!
Борька остановился посреди улицы и закричал:
- Ха-ха! Красивая! Тогда и я - красавец! Утиль Тряпло!
Тряпичкина не выдержала насмешек и побежала. Платок у нее съехал на макушку, а волосы поднял холодный ветер. Петя хотел побежать за ней.
- Куда ты? - дернул его Борька.
- Она простудится!
- Ну и пусть, - сказал Борька. - Подумаешь!
Петя понял, что с Красномаком ему не справиться и остается одно.
- А я, Борька, к Новому году женюсь на ней! - сказал он отчужденно.
- Ты спятил! - закричал Борька. - Не делай этого! Не смей! - затряс он Петю, отбросив портфель в сторону. Портфель упал в лужу, но Борька не обратил на это внимания.
- Я слово дал, - сказал Петя.
- На слово - плюнь!
- Нельзя. Я привык слово держать.
- Я ее отлуплю! Она у меня и думать забудет! Это у них вся порода такая - Тряпичкиных! Все им замуж надо! Вот ее сестра Витьку Розова окрутила. Плакался он тут, на школьной площадке, сам слышал! Всю, говорит, душу вынула и растоптала!
Петя испугался, как про душу услышал. Он отдаленно помнил, что душа ему нужна была для какого-то важного дела.
- Понимаешь, ей главное - фамилию сменить! "Дай, - говорит, - мне твою фамилию".
- Вот ненормальная! А у меня почему не попросила? Моя фамилия лучше! Красномак! Что, мне фамилии жалко?! Давай я ей мою фамилию дам - и пусть катится! А зачем ей красивая фамилия?
- Чтобы не дразнили Тряпичницей и Утилем.
- Чем жениться, давай я лучше дразнить ее не буду. Хоть и трудно будет отвыкнуть - сколько лет привыкал! Постараюсь для тебя, Петрушка!
- Постарайся уж, пожалуйста!
Невесть откуда подошел Федоров.
- Ты, Стародубцев, извини - я неправ тогда был, на лестнице, неправ! - быстро сказал он. - И вчера тоже. Больше мы к вам не полезем. Но и вы нас не трогайте. Вы для нас будете все равно как невидимки, а мы - для вас!
- В молчанку, значит?! - спросил оторопелый Борька.
- В молчанку! - подтвердил Саша, - метнулся за угол школы и пропал.
- Вот артист! - засмеялся Борька. - Здорово на него собрание подействовало. - И добавил с грустью: - На него вообще все так здорово действует!
Борька вытащил портфель из лужи, и разошлись они, молчаливые, по домам.
"Надо ускорить наши темпы…"
- Надо ускорить наши темпы! - сказал на совете отряда Миша Сорокин. - Сколько твое звено, Стародубцев, сдало бумаги и лома?
- Лома - пятьдесят один килограмм, а бумаги - нисколько. - Петя покраснел. - Мы наверстаем!
- Наверстаем! - передразнил Миша. - Через три дня - мой отчет на совете дружины!
- Поверь, сегодня возьмемся, честное слово!
- Ладно, - подобрел Миша. - А ты чего, Петрова? На уроке трещишь, а как дело спрашивают - слова не услышишь без погонялки!
- У меня дела налаживаются, - сообщила Нина. - Федоров и компания обещали заняться ломом!
- Ну ладно! Значит, ускорим! По домам! - сказал Сорокин.
Петя вышел на школьный двор вместе с Ниной. Шел снег.
- Петрова! Ты куда? - окликнул ее Миша.
- И правда! Мне - в другую сторону. Петя! До свиданья!
Петя вздохнул и посмотрел вслед Нине. Он смотрел так долго, что у него слиплись ресницы. Он протер глаза от большого тяжелого снега и увидел Тряпичкину. За ней еле виднелся Ванька-ключник.
- Развздыхался. А сам говорил, что я красивая!
- У тебя красота - своя, а у Нины - своя.
- Не нравлюсь, значит?
- Почему? - удивился Петя и отнял у Тряпичкиной ее тяжеленный портфель. А ей смешным показалось, что Петя - такой худой и слабый - ее портфель понес. Но хорошо это было - пусть лучше ее портфель несет, чем Нинкин!
- Знаешь, я Любовь Ивановне рассказала про нашу женитьбу, а она сказала - глупости!
Петя оледенел. Ввязала сюда Любовь Ивановну! Теперь в классе засмеют, проходу не будет! А он, дурак, слово сдержать хотел!
- Петя, куда ты? - закричала Анжела. Она догадалась, что Петя обиделся. Ей показалось, что он навсегда уйдет под мокрым снегом. И от хорошей дружбы вода останется, вот и все!
- Это еще какая женитьба? - грозно спросил Ванька-ключник и отогнул коричневое ухо шапки, чтобы лучше слышать. Им овладело мрачное, не испытанное до сих пор чувство. Не знал, как оно называется.
Анжела на него внимания не обратила:
- Петя, не уходи!
Ванька ощутил в себе богатырские силы. Он обогнал Петю, резко повернулся и, как баран, ударил ему головой в живот.
Петя повалился, корчась от боли.
- Что ты наделал?
Анжела бросилась к Пете и стала его поднимать. Петя становился на ноги и снова падал. Новое пальто было в грязи, черная мокрая дорога лежала на брюках. Ванька стоял тут же испуганный. В голове у него, как будто будильник, звенели отцовские слова: "Будь моя воля, я б его убил! Два месяца как свадьба, а Веру бросил!"
Так отец говорил всякий раз, когда Вера плакала. До Витьки Розова Ванька добраться не мог - тот в Ригу укатил, но до Петьки Стародубцева!..
- Это не для тебя, а для матери с батей! - сказал Ванька и вытер мокрое лицо. - Я твоих всех женихов бить буду, за вас - дураков!
- Балбес, балбес, двоечник! Ничего ты не понимаешь! Петя ни при чем, я сама виновата!
- Вот и Верка так говорит, что сама виновата, и ревет все время! Скажу отцу, что ты… об чем думаешь - он тебе быстро волосы повыдерет! Рубль давай, а то хуже будет!
Ванька подставил грязную ладошку, и туда упала холодная тяжелая монета, сэкономленная на завтраках.
- Вставай, ишь разлегся! - на ходу крикнул Ванька. - А еще жених называется!
Петя кое-как встал. Боль в животе немного приутихла, но дышать было трудно. Обхватив живот руками, Петя тащился по улице. Анжела несла два портфеля. Вот уже и дом его показался. Мама стояла у парадной. Она искала сына среди прохожих.
- Мама!
Мама к нему повернулась и ахнула.
- Что с тобой? Ты весь грязный!
- Упал. Поскользнулся. Хорошо еще - Анжела помогла портфель донести.
Мама выхватила у Анжелы портфель.
- Какая крупная девочка! Неужели из четвертого класса?!
- Я в пятом должна учиться - сидела в первом два года! Поправляйся, Петя!
- Не забудь про темпы, Анжела!
Мама схватила Петю и повела домой. Она твердила Пете, что уж если с девочками дружить - только с хорошими.
- Они все хорошие! - сказал Петя. - И при чем тут дружить - пройтись, что ли, нельзя!
Анжела стояла внизу расстроенная. Вдруг Ванька Пете живот высадил! Что тогда? И Петю жалко, и Ваньку!
Когда дверь за Петей захлопнулась, ждать стало нечего. Она вспомнила рубль, который сгоряча отдала Ваньке, и совсем расстроилась.
- И вправду, надо ускорить наши темпы, - сказала она себе и понеслась, как полная луна над городом, искать грабителя.
У постели больного
Борька снова болел: сестренки принесли из детского сада свинку.
- Свинью, значит, домой притащили? - спросил он их строго.
- Свинку, свинку. Вадик Губошлепов заболел.
- Да вы поймите - у меня дела в школе. Я не могу! - сказал Борька. - Я ведь самый там главный!
- Раз главный, то чего к тебе друзья не придут? Вот Саша совсем что-то нас забыл! - сказала бабушка.
- Я с ним раздружился. С ним неинтересно, не то что с Петрушкой!
- По корысти, значит, дружба была, а не по сердцу?
Бабушка ответа не дождалась. Борька задумался, почему раньше ему интересно было дружить с Сашей, а теперь - с Петей?
Наверное, потому, что раньше Саша главный был, а с Петрушкой наоборот - главным он сделался. А главным быть - это самое важное! А Саша и Петрушка - совсем разные. Саша - как кусок стекла - все сквозь него видно, и режешься. А Петька? Да вроде капустного листка! А сам он кто? Да вроде пожарника. Отец еще рассказывал… "Жил на свете пожарник. И все время ему пожар чудился. Все страны исходил - а пожаров нигде не видно. Тогда пошел он к врачу и говорит:
"Доктор, спать не могу, есть не могу - все мне пожар чудится!"
Врач осмотрел его, выслушал, обстучал, а потом и говорит:
"Откройте рот!"
Открыл рот пожарник, а там у него языки пламени.
"Так у вас, дорогой, пожар внутри!"
Так и у тебя, Борис, внутри какое-то беспокойство!"
"Конечно, беспокойство, - думал Борька. - Учеба - раз! Соревнование по отметкам - два! А вдруг Петрова по лому обогнала и по бумаге? У нее в звене сам Федоров!"
Зазвонил звонок.
- Вы свинкой-то болели? - спросила бабушка, прежде чем впустить гостей.
- Я болела!
- И я болел! - сказал Петя, снял шапку и уставился на Борькину бабушку. А та ему:
- Что, лицо у меня грязное? Некогда мне в зеркало глядеться!
Петя смутился.
- Лицо у вас чистое и хорошее.
Борькина бабушка засмеялась:
- Вот спасибо на добром слове. Будто век ждала. Ты, конечно, Петя, а ты кем будешь?
- Анжела Тряпичкина.
Бабушка заахала:
- Наш-то однажды всю ночь про тебя говорил и про всякую утиль и лом.
- Бабушка, с кем это ты? - капризно закричал Борька из комнаты.
Он лежал на кровати. Шея у него была вздутая. Голова, между прочим, гудела. Врач приказал спокойно лежать, чтобы осложнений не было. Организм был ослаблен ветрянкой.
- Как ослаблен? - удивился Борька. - А шея какая здоровущая! Разве у ослабленных такая шея бывает?
Оказалось, бывает.
- Товарищи к тебе пришли!
Борька осторожно повернул голову: к нему направлялись Петя и Тряпичкина. Борьке стало стыдно, что они увидят его таким поросенком, и он недовольно спросил:
- Ну чего явились? Поболеть нельзя человеку! - и нырнул с головой под одеяло.
Откровенно говоря, Петя пришел к Борьке посоветоваться насчет записки, которую получил на уроке от Веньки Жбанова: "Если не трус, приходи сегодня к Слепому Льву за металлоломом". Но Борькин прием его расстроил, и он тихо сказал:
- Навестить пришли, узнать.
Наступило долгое молчание.
- Чего молчите? Говорите про школу! - донесся глухой голос.
- В школе, - Петя откашлялся, - все по-старому. Привет тебе от Сорокина, Сизова и Нины…
- Боречка! - раздалось вдруг с маленьких кроваток. И над кроватками выросли две головы. Это были две настоящие розовые свинки.
- Здравствуйте! - поздоровался Петя и привстал.
- Ой, Петя! - обрадовались две свинки. Тут и Борька вылез из-под одеяла. Он как будто оттаял, когда услышал голоса сестер.
- Не везет мне, Петрушка, не везет мне, Тряпичкина! Наболелся я за все годы!
- Видим, видим - ты прямо как ненормальный! Мы у тебя полчаса, а ты только сейчас заговорил как человек, - с обидой сказала Анжела.
- Да я и есть ненормальный! Хрю-хрю! Эй, свинки, станцуем "три поросенка"!
И три свинки Красномаки принялись прыгать и визжать. Гости смеялись до упаду. Пришла бабушка и разогнала и хозяев и гостей…
На улице Петя сказал решительно:
- Я пошел к Слепому Льву!
- К Слепому? Один? Да там знаешь как страшно! Но если ты пойдешь, то и я!
- Вдвоем там делать нечего!
- Как нечего? - всполошилась Анжела. - А одному там есть чего?
- У меня там встреча!
- А как же металлолом? Надо ускорить наши темпы.
- Там и ускорю!
Петя повернулся и пошел к пустырю.
"Куда ты? - кричало все внутри. - Пропадешь!" Но он шел и не останавливался.
- Я с тобой! - не выдержала Тряпичкина. Она догнала его и пошла рядом. Анжела взяла Петю за руку. Он крепко сжал ей руку. Теперь они шли, как настоящие товарищи, на одно общее дело.
На город опускался вечер, расцвеченный светофорами и огоньками такси. В отблесках земного освещения небо резко темнело. У Слепого Льва оно становилось совсем темным. Серая мгла лежала на бывшем пустыре.
У Слепого Льва
- Струсил, не придет! - сказал Венька, начиная замерзать.
Ребята стояли на куче заржавелых прутьев, труб и всякого хлама. Гаражи - игрушечные домишки без окон - были разбросаны повсюду. Им не терпелось объединиться в одно огромное железное стадо.
- И на что тебе Стародубцев сдался? - спросил Саша, поглядывая на Веньку и не узнавая его. Венькино лицо отяжелело и стало похожим на замок, какие во множестве висели на гаражах.
- Руки чешутся узнать, откуда ему известно про пароль?
- Я тебе говорю, он ничего не знает!
Венька тяжело замолчал. Его сильно смутило - чего это Федорову вздумалось заступаться за Стародубцева?
Саша торопился. Было поздно. А еще надо в магазин бежать - мама просила подготовить встречу для дочки Ивана Даниловича.
- Мне некогда! Давайте скорее лом искать, - сказал он.
- Где-то я тут видел обод от колеса. Пойду поищу. Я - мигом! Если что - топайте, я догоню! - ответил Венька и побежал за гаражи. Федоров с Цаплиным с грохотом потащили к школе ржавые трубы.
"Где-то был обод. А сколько он потянет? Двести, триста, тысячу?"
Венька представил, что против его фамилии стоит единица с нулями. Нулей много-много. И все они обозначают… Он очень любил, чтобы обозначало.
Неожиданно Венька услышал чужие жуткие голоса. Веньку страхом полоснуло. Он отбежал за гараж и там спрятался. Ему еще страшнее стало. Вдруг до него донеслось:
- Никого нет, Петя, бежим! Ты уже доказал, что не трус! И я - не трус!..
Венька узнал идущих, и страх как рукой сняло. Темнота больше не казалась зловещей. Он слился с ней и невидимым предстал перед Стародубцевым и Тряпичкиной.
"Что бы такое сделать? - пронеслось у него в голове. - Припугнуть их надо как следует! Может, тогда и про пароль узнаю!"
Согнувшись Венька стал пробираться между домиками. Сверху падало мокрое небо.
- Хга-а-а-а-а! - заорал он.