Слова показались мне наглыми, высокомерными и очень радостными. Под ними, на кровати, лежало то, что когда-то было мужчиной. А рядом с ним - девушка с неестественно белой кожей.
Мы опустили оружие. Опасности не было, угроза давно ушла.
Спальня оказалась такой же, как и вся квартира, - тесной и унылой. В углу валялась грязная одежда. От двуспальной кровати остался только пружинный матрас на металлическом каркасе. Ни передней, ни задней спинки не было и в помине, комода тоже.
Убитый был латиноамериканец невысокого роста (менее шести футов), абсолютно голый. Маньяк безжалостно выпотрошил его. Невероятная худоба жертвы говорила о пристрастии к никотину, темные, с проседью, волосы - о возрасте. Лет пятьдесят-пятьдесят пять, прикинула я.
На теле юной, лет четырнадцати-пятнадцати, девушки - белокожей, белокурой (волосы выпачканы), с маленькими дерзкими грудками и веснушками на плечах - мы не обнаружили никаких повреждений, кроме перерезанного горла. Ее лобок был чисто выбрит. Я заметила, что ее глаза, как и у Лоурель Кингсли, закрыты.
"Совершенно очевидно, они не родственники. Что же она делала здесь, в обществе немолодого мужчины, в грязной квартире с порнографическими журналами и вазелином в придачу? Интересно, нет ли еще какого-нибудь сходства, пусть едва уловимого, между этим преступлением и убийством семейства Кингсли? Маньяк оставил тела обоих подростков нетронутыми, однако выпотрошил тела взрослых. Да, он убил детей, но не испоганил трупы. Почему?"
- Здесь мало места, - промолвила Келли. - Я бы не советовала входить в комнату до приезда криминалистов.
- Согласен, - откликнулся Барри, убирая пистолет в кобуру. - Тот же тип, а, Смоуки?
- Без сомнения.
На лице мужчины застыла гримаса крика или даже визга. Однако спокойное и безразличное лицо девушки производило более тягостное впечатление, у меня по спине даже пробежали мурашки.
- Ну, Смоуки, теперь у нас действительно работы выше крыши, и я официально прошу тебя о помощи.
Я заставила себя отвернуться от слишком спокойного юного лица.
- Ты понимаешь, что это значит? - спросила я Келли.
Она вздохнула, надув щеки.
- Позвоню, разбужу Джина.
Джин Сайкс руководил лабораторией ФБР в Лос-Анджелесе. Они с Келли когда-то работали вместе. Поработают и сейчас. Они исследуют каждый дюйм в этой квартире и обязательно найдут все, что только можно. Конечно же, найдут.
- Постойте, - выпалила я. Меня словно осенило. - Сколько времени прошло между убийствами?
- Судя по состоянию трупов, то, что мы имеем здесь, совершено почти на день раньше, - ответила Келли.
- Получается, после расправы в этой квартире убийца сразу же отправился в дом Кингсли? Странно!
- Почему?
- Ритуальные серийные убийства цикличны. Само по себе убийство - это кульминация цикла, за которой следует спад активности. Я имею в виду не просто подавленное состояние, а глубокую, отнимающую все силы депрессию. Однако наш красавец убивает в занюханной дыре, просыпается на следующий день и расправляется с обитателями особняка Кингсли. Я, конечно, ничего не исключаю, но такое поведение несвойственно серийным убийцам.
- Паршиво, - заметил Барри.
Когда Келли беседовала с Джином, мне позвонил Алан.
- Я закончил. У вас все в порядке?
- Смотря что ты считаешь порядком.
И я сообщила ему о втором убийстве.
- Он оказал нам огромную любезность.
Под "огромной любезностью" мы подразумеваем, что убийца, сообщив о втором преступлении, дает нам возможность не думать о первом. Часто на месте первого убийства просто не хватает улик, которые могли бы вывести нас на преступника. В таких случаях нам остается только ждать, когда убийца нанесет очередной удар, и надеяться, что на этот раз он будет менее осмотрительным. Или на третий, или на четвертый. Подобное ожидание приводит в уныние и вызывает чувство вины. "Огромная любезность" - это шутка, но в каждой шутке, как известно, есть доля правды. Ведь убийца "любезно" предоставляет нам еще одно преступление, в котором нам не нужно себя винить, поскольку оно свершилось раньше, чем мы взяли на себя ответственность. Однако с этого момента оно полностью ложится на наши плечи.
- Ты что-нибудь выяснил?
- Нет, никто ничего необычного не заметил. Ни чужих машин, ни людей. Но это как раз "те самые соседи" - сердцевина среднего класса.
Алан имел в виду статью, которую недавно мне отправил, - социологические изыскания в приложении к уголовным расследованиям. В статье отмечались изменения, произошедшие в технологии и восприятии возрастающего количества преступлений в сочетании с экономическими факторами, которые только усложняют нашу работу.
Раньше все стремились к объединению. Как правило, люди знали своих соседей и сразу же обращали внимание на чужака. Со временем все изменилось. Женщины вышли на работу. Информация о преступлениях и о преступниках благодаря телевидению стала доступной. Люди вдруг осознали, что их сосед может оказаться педофилом, а директор школы - насильником, и заняли круговую оборону. В наши дни, согласно этому исследованию, большинство представителей среднего класса - самая его сердцевина - лишены старого доброго чувства солидарности. Люди, как правило, знают имена своих соседей, и все. В бедных кварталах, напротив, люди стремятся держаться вместе. Состоятельные граждане крайне осмотрительны и стараются во что бы то ни стало обеспечить себе безопасность. Социологи пришли к выводу, что самым лучшим местом для преступника являются именно дома представителей среднего класса, поскольку каждый из них, словно остров, отделен от внешнего мира, а при таком раскладе, в отсутствии свидетельских показаний, расследование преступления полностью ложится на плечи криминалистов.
- Вообрази, - продолжал Алан, - через три дома отмечали детский день рождения. Гостей куча. А толку? Все в один голос твердят: "Никого подозрительного не видели".
Я задумалась.
- Может, убийца был одет в униформу.
- Сомневаюсь. Я спрашивал. Никто не упоминал ни электриков, ни газовиков, ни работников телефонных компаний. И потом, не забывай - был выходной. Какие коммунальные службы по выходным вкалывают?
- Человек в форме сразу привлек бы внимание.
- Вот-вот.
- Алан, но ведь наш преступник чертовски самоуверен! Он совершил убийство средь бела дня, когда все дома. Зачем?
- Думаешь, это что-то значит?
- Не думаю - уверена. Ему нравится посылать сообщения, вот он и пришел сюда, чтобы о чем-то сообщить.
- Но о чем?
Я вздохнула:
- Еще не знаю.
- Ты обязательно во всем разберешься. А каков план действий?
- Барри попросил нас о помощи. Итак, мы в деле… и отправляемся по домам. А завтра приедем сюда и продолжим.
- Ты уверена?
- Да. Я сама собиралась это сделать. У меня слишком много вопросов и совсем мало ответов. Мне нужно время, чтобы подумать, а криминалистам - чтобы сделать свою работу.
- Позвони завтра.
Я вышла из квартиры. Барри стоял, прислонившись к перилам. Ясное ночное небо было сплошь усыпано звездами. Однако красота ночи ускользала от меня. "Откуда так несет? Ну конечно, от меня. Я вся пропахла смертью".
- Есть соображения? - спросил Барри.
- Ни одного ответа, зато море вопросов.
- Например?
- Связи. Какое отношение семья Кингсли имеет к этим двум трупам? Почему маньяк не испоганил тела детей? Почему он закрыл глаза только женщинам? Почему он оставил Сару в живых, и какова ее роль в случившемся? Убийца орудовал в одиночку? - Я разочарованно развела руками.
- Да… И как ты собираешься действовать?
- Келли и Джин займутся квартирой, Симмонс - домом Кингсли. Завтра мы должны поговорить с Сарой. А еще у нас есть дневник. - Я помолчала. - Поеду, пожалуй, домой.
- Вот как? - удивился Барри.
- Да, вот так. У меня голова идет кругом. Я не дала девчонке вышибить себе мозги и видела сегодня слишком много трупов. Черепную коробку распирает от информации о нашем преступнике - причем противоречивой информации. Мне необходимо принять душ и выпить кофе, а потом все по полочкам разложить.
Барри поднял руки, как будто сдаваясь:
- Я пришел с миром.
И я усмехнулась, сама того не желая. Барри почти такой же остроумный, как Келли. Почти…
- Извини. Могу я попросить тебя об одной услуге?
- Разумеется!
- Выясни, пожалуйста, кто они - девочка и мужчина. Может, это наведет меня на мысли.
- Ну конечно! Я перезвоню тебе на мобильный. И пришлю сюда в помощь патрульных.
- Спасибо.
Из квартиры вышла Келли.
- Джин и его команда в своем репертуаре, ленивые и раздражительные.
И я передала ей наш с Барри разговор.
- Отпуск, я так понимаю, закончился?
- Давно уже.
Глава 13
"Сколько жизней можно прожить за один-единственный день?"
Я была дома, одна. Бонни осталась ночевать у Алана с Элайной. Было бы жестоко ее будить лишь за тем, чтобы она скрасила мое одиночество. Я только что приняла душ, села на диван перед выключенным телевизором (ноги на журнальном столике) и уставилась в пространство. Я с трудом избавлялась от этого дня. Все мысли, связанные с очередным преступлением, я научилась оставлять за порогом дома.
Как разделить два этих мира: жизнь и смерть? Как не дать им просочиться друг в друга? На эти вопросы каждый полицейский и каждый агент должен ответить себе сам. У меня не всегда получалось, но я справилась. Обычно я начинала с того, что заставляла себя улыбаться. И если могла - улыбалась. Если могла улыбаться - смеялась и, смеясь, оставляла покойников там, где им и положено быть.
Зазвонил мобильный.
- Привет, Барри.
- У меня есть новости о жертвах в квартире. Не знаю, как они связаны со всем остальным, но это интересно.
Я тут же схватила с журнального столика блокнот и ручку.
- Рассказывай.
- Мужчину зовут Хосе Варгас. Пятьдесят восемь лет, родом из солнечной Аргентины. Добропорядочным гражданином его не назовешь. Он отбывал срок за кражу со взломом, бандитское нападение, за попытку изнасилования и половую связь с несовершеннолетними.
- Славный малый!
- Да уж. Его подозревали в сутенерстве, растлении малолетних и жестоком обращении с животными, но осужден он не был.
- В жестоком обращении с животными?
- В сексуальном плане, по всей видимости.
- Какая гадость!
- В конце семидесятых были подозрения, что он замешан в торговле людьми, однако доказательств так и не нашли. Вот и все, что мне пока удалось узнать о мистере Варгасе. Вряд ли его будут искать.
- А девочка?
- О ней пока ничего не известно. Документов в квартире нет. Да, я обнаружил татуировку у нее на левой руке: какая-то надпись, по-моему, кириллицей, но утверждать не буду.
- Так девочка русская?
- Похоже. Хотя не обязательно из России. И еще. У нее на ступнях - шрамы. Такие же, как мы видели в доме Кингсли, только свежее.
Я почувствовала резкий всплеск адреналина.
- Очень важная новость, Барри. Шрамы - это ключ.
- Согласен. Вот и все, что пока у нас есть. Келли и Сайкс сейчас собираются в город. А я отправляюсь обратно к Кингсли. Утром перезвоню.
Я откинула голову и уставилась в потолок. Он был покрыт звукоизолирующей плиткой с эффектом поп-корна, которая считалась когда-то верхом совершенства, но давно вышла из моды. Мы с Мэтом хотели избавиться от нее, да так и не собрались.
"Шрамы, - подумала я, - шрамы и дети. Что бы это значило?"
В отсутствие свидетельских показаний, признаний убийцы и видеозаписей его преступления остается одно: собрать всю информацию (чем быстрее, тем лучше), тщательно ее проверить, упорядочить и попытаться понять. Рамки следствия не должны расширяться, их необходимо сузить.
Я сползла с дивана, уселась на полу напротив столика и вырвала несколько страниц из блокнота. Пора записать мысли и, положив записи перед собой, увидеть наконец, что объединяет эти два преступления.
Расположив листки горизонтально, на одном из них, вверху, я вывела:
Преступник.
Задумалась, покусала ручку и продолжила:
Методы:
Он перерезал горло всем своим жертвам.
Поступок глубоко личный. Пустил им кровь, а кровь для него очень важна и символично.
Он распотрошил тела взрослых после смерти.
А может, и до…
Поведение:
Он изуродовал только тела взрослых, а детей оставил в покое. Почему?
С женщинами он обошелся не так свирепо, как с мужчинами, и даже закрыл им глаза.
Он хотел, чтобы именно мужчины видели все. Почему?
Может, он гей?
Я задумалась: "Не преждевременно ли? У нас слишком мало сведений, чтобы делать подобные утверждения. И все-таки факт, что убийца более спокоен с женщинами, говорит сам за себя".
В ритуальном серийном убийстве почти всегда присутствует сексуальный подтекст, и пол жертвы в большинстве случаев соответствует сексуальной ориентации убийцы. Даммерс был гей, вот и убивал представителей своего пола. А мужчина с нормальной ориентацией убивает женщин. И так далее.
"Убивают тех, кто бесит или обманывает ожидания, - заметил однажды мой преподаватель. - А кто лучше предмета желания может возбудить ярость и горько разочаровать? Или, - продолжал он, - скажу грубее: кого убийца представляет себе, когда мастурбирует, - мужчину или женщину? Ответом станет пол его жертвы".
Я продолжала писать дальше.
Убийца нападал средь бела дня.
Зачем он так рисковал?
Он оставил Сару в живых. Вышел на связь с полицией. Все спланировал наперед.
Он что-то хочет сказать.
Послание, оставленное в комнате Сары: "Это пристанище боли". Послание, оставленное в квартире Варгаса: "Здесь свершилось правосудие".
(Почему "боль" для Сары, а "правосудие" для Варгаса? Это очень важно.)
Производит впечатление дезорганизованного.
Я перечитала этот вывод, покусывая в задумчивости ручку, и добавила:
Производит впечатление дезорганизованного - но впечатление ложное.
Теория: извлечение внутренних органов в этом случае не является показателем потери контроля. Это часть послания - так же как кровь и нападение средь бела дня.
Вывод:
Убийца - организованный. А признаки мнимой дезорганизованности - просто часть послания.
И вновь я вспомнила принцип Оккама: "Организованный убийца порой может казаться неорганизованным. Но не наоборот".
Он придерживался своего сценария, контролировал каждый шаг и был настроен решительно. Организованный.
Что мы знаем о нем:
На подошвах его ног есть шрамы, полученные, возможно, в результате истязаний (битье палкой), которые до сих пор применяют в Южной Америке, на Ближнем Востоке, в Сингапуре, Малайзии и на Филиппинах. (Кстати: Варгас из Аргентины. Совпадение?)
"Ну да, - подумала я, - сейчас тебе - совпадение…"
Примечание: У неизвестной девушки-подростка, найденной в квартире Варгаса, подобные шрамы на ступнях. Какая здесь связь?
Вспомнив об увиденном в доме Кингсли, я вернулась к "Методам" и добавила:
Неровность разрезов на телах мистера и миссис Кингсли - результат сексуального возбуждения?
"Неуверенность говорит о том, что действовал новичок, убийца, который еще волнуется, который еще не привык. Это совсем не похоже на мужчину, которого я себе представляла. Не думаю, что он волновался. Мне кажется, его руки тряслись от того, что он был слишком возбужден происходящим".
Он закрывает глаза женщинам и все же убивает их и даже потрошит. Он убивает детей, но глаза их оставляет открытыми, а тела - нетронутыми.
Я перечитала последний абзац. Едва уловимая мысль закопошилась в моем сознании, предпринимая слабые попытки выбраться на свет. Ощущение знакомое; в таких случаях нужно успокоиться и дать мысли созреть. "Почему такое деление? Мужчины хуже женщин, но женщины хуже детей". И вдруг меня осенило:
Его страдания связаны с мужчинами. Женщины как таковые не причиняли ему вреда, но и не защищали. И это все случилось с ним в детстве.
"У меня никаких доказательств, мне нечего рассматривать под микроскопом или на экране, но я знаю, что права. Я чувствую. Я его чувствую. Он боится мужчин и испытывает к ним чувство ярости. Он оставляет их глаза открытыми для того, чтобы они могли видеть все, что с ними происходит. Женщины умирают, они это заслужили, но их закрытые глаза - своеобразный намек на сочувствие. Мать не смогла защитить его от жестокого отца? Если она тоже страдала от подобного обращения, убийца мог презирать ее и в то же время сочувствовать ей.
Тела детей он не трогал, зато глаза оставлял открытыми, чтобы они могли видеть все, что он делал с ними, видеть, как жесток этот мир.
У девочки, найденной в квартире Варгаса, глаза закрыты, однако тело нетронуто. Может, дело в возрасте? Она почти женщина, но все-таки еще ребенок. Может, это его смутило?
Итак, что мы имеем?
Два убийства подряд. Ненависть к мужчинам. Обида на женщин, сочувствие к детям.
Это место - боль. Здесь свершилось правосудие…"
И на меня снизошло откровение. Не моргнув глазом я записала:
Речь идет о мести. Он мстит не за воображаемое оскорбление, а за настоящее зло.
"Одним - боль, другим - правосудие. И то и другое - месть. Все сходится - и выбор жертв, и выбор методов убийства", - взволнованно размышляла я.
Вот почему он является средь бела дня. Он говорит своим жертвам: "Вам нигде от меня не скрыться. Расплата настигнет вас даже днем, когда светит солнце, а вокруг гуляют соседи".
"Потому что расплата - справедлива, а справедливость непобедима. Гей он или не гей, уже не важно, сексуального мотива здесь нет, все упирается в прошлое. Он мстит за обиды, нанесенные ему в детстве; почти наверняка эти обиды носили сексуальный характер. Его страдания связаны с мужчинами".
Нарастающее волнение, охватившее меня, достигло апогея. И тут я столкнулась с необъяснимым.