- Битье палкой редкость. Такое наказание применяют главным образом в Южной Америке, частично на Ближнем Востоке, а также в Сингапуре, Малайзии и на Филиппинах.
- Есть что-нибудь еще? - спросил Барри.
- Пока нет. Конечно же, мы проверим содержимое фильтрационной системы, надо только запастись терпением.
Работа криминалистов на месте преступления заключается в идентификации и индивидуализации. Индивидуализация возможна, когда найденные улики принадлежат одному-единственному конкретному источнику. Отпечатки пальцев, например, или пули, по которым в большинстве случаев можно определить оружие. Но окончательный ответ дает только анализ ДНК.
Огромное количество улик может быть только идентифицировано. Идентификация - это процесс отождествления улик по общим признакам. Скажем, металлическая стружка, найденная в проломленном черепе жертвы, после исследования определяется как металл, обычно используемый для отливки молотков.
Однако дорожки этих двух процессов могут и пересекаться. Предположим, у нас имеется подозреваемый. Мы выясняем, есть ли у него молоток. Оказывается, есть. Отметины на черепе жертвы соответствуют острому концу молотка подозреваемого, на котором при дальнейшем исследовании мы обнаруживаем ДНК жертвы. Затем снимаем отпечатки пальцев с рукоятки молотка и выясняем, что они принадлежат подозреваемому. Так, объединившись, идентификация и индивидуализация окончательно решают его судьбу. Это трудоемкие процессы, которые требуют не только технических знаний и опыта, но и способности логически мыслить и сопоставлять факты.
Я обнаружила очевидное - кровь в бассейне с водой - и предположила, что наш подозреваемый искупался в нем. Келли приняла к сведению эту информацию и, увидев мокрые следы на кафеле, привела нас к скрытым отпечаткам ног преступника.
Точность, с которой разгадывал преступления Шерлок Холмс, не что иное, как милая выдумка. На самом деле мы, как пылесосы, поглощаем все, что под руку попадется, и лишь затем пытаемся разобраться в находках.
Мы с Барри стояли на лужайке перед домом и ждали, пока Келли закончит разговор с фотографом Дэном. Вот-вот должен был подойти Алан с отчетом. Мне не терпелось домой.
Барри вытащил из кармана рубашки пачку "Мальборо". "Мои любимые", - подумала я, испытывая смутное сожаление.
- Хочешь закурить? - спросил Барри, протягивая пачку.
- Нет, спасибо, - ответила я, поборов возникшее желание.
- Ты бросила?
- Постою рядом с тобой, подышу.
- Ну, - великодушно ответил он, зажигая спичку, - если ты хорошенько попросишь, я даже могу выпустить дым тебе в лицо.
Барри прикурил, глубоко и с удовольствием затянулся. Я наблюдала, как он выдохнул огромное облако дыма, которое повисло перед нами в воздухе да так и осталось висеть.
Мои ноздри затрепетали, услышав сладостный запах…
- Завтра утром хочу навестить девчонку, - сказал Барри. - Было бы неплохо пойти вместе.
- Позвони мне пораньше на мобильный.
- Договорились.
Он снова затянулся и, кивнув в сторону дома, спросил:
- Ну и что ты об этом думаешь?
- Многое слишком запутанно. Ясно одно: за всеми его действиями кроется какое-то послание. Вопрос только в том, кому оно предназначено: нам или только ему. Хотел ли убийца, чтобы мы поняли значение пролитой им крови? Он действовал преднамеренно, или его заставили "голоса", звучавшие в голове? - Я повернулась лицом к дому. - Нам известно наверняка, что он слишком уверен в себе, силен и прекрасно осведомлен. Однако у нас пока нет информации, организованный это преступник или нет. И мы еще не знаем, чего он боится.
- Боится? - нахмурился Барри. - Что ты имеешь в виду?
- Серийные убийцы - люди самовлюбленные. Они не знают сочувствия. Жертв, способы убийства или пытки они выбирают исходя из собственных страхов, а не из страхов этих несчастных. Мужчина, который боится быть отвергнутым красивыми блондинками, похищает и мучает их с помощью зажженных сигарет до тех пор, пока они не признаются ему в любви. И все потому, что когда-то его белокурая мамочка тушила свои ментоловые сигареты о его пенис. Слишком упрощенно, но таков основной принцип. Способ и жертвы - вот и все, что у нас есть. Но меня мучает один вопрос: "Кто же здесь жертва: Сара, семейство Кингсли или все они вместе?" Ответив на него, мы сможем узнать ответы и на остальные вопросы.
Барри посмотрел на меня пристально и произнес:
- Сколько же мрачного дерьма крутится у тебя в голове, Барретт.
Только я собиралась ответить, как зазвонил мой мобильный.
- Агент Барретт? - услышала я смутно знакомый мужской голос.
- Кто у телефона?
- Эл Хофман, мэм. Я на "горячей линии".
"Горячая линия" - это что-то вроде справочной службы в ФБР. У них налажена связь со всеми, от заместителя директора и дальше по списку. Если кому-нибудь из Квонтико, например, срочно понадобится поговорить с кем-нибудь из наших, да еще в неурочное время, сразу же набирают их номер.
- Я только что принял странный анонимный звонок для вас.
- Кто звонил, мужчина или женщина?
- Мужчина. Говорил приглушенно, словно через мегафон.
- Что он сказал?
- Цитирую: "Передайте этой сучке со шрамами, что есть еще одно убийство. Здесь тоже свершилось правосудие". И оставил адрес в Гранада-Хиллс.
Я молчала.
- Агент Барретт?
- Эл, вы установили, откуда был сделан звонок?
Вопрос, конечно, формальный. После событий 11 сентября "горячая линия" автоматически отслеживает номер, но это считается секретной информацией.
- Он звонил с мобильного. Телефон наверняка левый, ворованный или одноразовый, который невозможно отследить.
- Все равно, дайте мне, пожалуйста, и номер, и адрес.
Хофман мне все продиктовал, я поблагодарила и нажала "Отбой".
- Что случилось? - спросил Барри. И я рассказала ему о звонке.
Целую минуту он не сводил с меня глаз.
- Чертовщина какая-то, дерьмо!!! Ты смеешься надо мной? Думаешь, это серьезно?
- "Здесь тоже свершилось правосудие". Очень близко, слишком много совпадений. Думаю, что серьезно.
- Воистину, этот придурок знает, как испортить воскресный вечер, - пробормотал Барри и в сердцах бросил сигарету. - Лем, передай Симмонсу, что я ухожу. А ты бери в охапку Келли. Полагаю, мы скоро узнаем разницу между болью и правосудием в версии этого парня.
Алана пока не было видно, и я ему позвонила.
- Я здесь, через три дома от вас, ем печенье у миссис Монаган, - ответил он. - Эта очень милая леди согласилась поделиться со мной своими наблюдениями.
В беседах со свидетелями Алан демонстрировал нездешнее терпение. Его совершенно невозможно было вывести из равновесия. "Милая леди, согласившаяся поделиться наблюдениями" - наверняка скандальная любопытная тетка, которая постоянно подглядывает за соседями и дня не проживет без сплетен.
Я рассказала Алану о звонке.
- Хочешь, чтобы я пошел с тобой? - спросил он.
- Нет, вы с Недом доедайте печенье и заканчивайте опрос соседей.
- Мы так и сделаем, но ты обязательно позвони и расскажи, что там произошло. И будь осторожна.
"Осторожным там делать нечего", - хотела съязвить я, как еще недавно ответила Дэйвсу, но не стала - очень уж серьезный был у Алана голос. Я просто сказала:
- Постараюсь.
Глава 12
По 118-й автостраде мы отправились на восток Лос-Анджелеса. Дорога, как обычно, была почти свободной. Я чувствовала себя отвратительно. Все меня раздражало, все вгоняло в тоску. Медленно, но верно день катился ко всем чертям.
- Почему ты? - спросила Келли, не дав мне насладиться чувством жалости к себе любимой.
- Почему я - что?
- Почему мистер Убийца позвонил именно тебе?
Я задумалась.
- Предположим, это входило в его планы… впрочем, вряд ли. Скорее всего он был там.
- Вернулся?
- Думаю, да. Он был там. Наблюдал. Видел, как мы приехали, и узнал меня.
Основное правило уголовного расследования: преступник всегда возвращается на место преступления. И тому есть сотни причин: выяснить, как идет следствие, еще раз пережить то, что сотворил, и почувствовать свою значимость.
- Мне кажется, убийца с самого начала задумал сообщить о втором преступлении. Он решил находиться поблизости, посмотреть, что к чему, а потом позвонить. Так уж случилось, что он увидел нас.
- Значит, он узнал тебя?
- К сожалению, - вздохнула я.
Барри включил поворотник, он хорошо знал и район, и дом, в который мы направлялись.
- Не совсем дрянная дыра, но местечко то еще. Я выезжал туда на самоубийство года четыре назад.
Мы повернули направо, на бульвар Сепульведа. Движение было интенсивнее, чем на автостраде. В воскресный вечер людям обычно есть куда пойти и чем заняться; жизнь здесь кипела.
- Интересно, это его очередное убийство? - произнесла Келли. - Думаешь, он вошел в раж и развлекался всю ночь?
- Я правда не знаю, Келли. Этот урод совсем меня запутал. Он выпустил кишки семейной паре, однако не тронул тело их сына и оставил в живых Сару. Он разрисовал комнату кровью и великолепно справился с задумкой накачать жертв наркотиками. С одной стороны, он производит впечатление психически больного, дезорганизованного, с другой - действует целеустремленно и все держит под контролем. Это сбивает с толку.
Келли согласно кивнула:
- И в бассейне он искупался, поддавшись порыву.
Убийцы ведь тоже люди, а люди - существа неоднозначные. Со временем мы поняли, что в их поведении существуют некоторые закономерности. Все серийные убийцы одержимы непреодолимым желанием убивать. А вот цели и методы у них могут быть совершенно разные.
Организованные убийцы, такие как Тед Банди, всегда планируют преступления и тщательно выбирают жертв. Они осторожны, действуют четко и хладнокровно, оставаясь невозмутимыми вплоть до самого убийства. Это превосходные актеры, способные незаметно влиться в ваше окружение, причем вам и в голову не придет, что они психически больны.
Дезорганизованные убийцы - совсем другие. Им трудно остаться незамеченными, поскольку своим странным поведением они частенько беспокоят соседей и коллег. Они не владеют самоконтролем, и потому им очень сложно придерживаться какого бы то ни было плана, рассчитанного на долгий срок.
Обычно дезорганизованные убийцы наносят многочисленные и чрезмерные телесные повреждения, отрезают половые органы и даже поедают отдельные куски своих жертв.
Тела обоих супругов убийца освежевал, как оленьи туши, - следовательно, был в ярости. Довольно странно, что в таком состоянии он смог оставить в живых Сару. И тем не менее он это сделал.
- Похоже, у него действительно имелся план, - заметила Келли. - Вероятно, все не так, как казалось на первый взгляд.
- По словам Сары, именно она его предполагаемая жертва. Но почему он так жестоко поступил с остальными? Что-то здесь не сходится. Какой в этом смысл?
- Смысл-то как раз есть.
Келли права. Смысл есть во всем. Серийных убийц не всегда можно поймать, однако, когда вы наконец осознаете, что ими движет, ничего нового в их действиях не обнаружите. Преступники могут оказаться намного умнее и страшнее, чем вы ожидаете, но в конечном счете все они одержимы манией насилия и неминуемо проявят свой "почерк". Это объективная реальность, избежать которой они не в состоянии, независимо от степени собственной проницательности.
- Я знаю. Так как насчет твоих болей - и болеутоляющих? - ляпнула я, сама того не желая.
- Резко ты сменила тему, - удивленно произнесла Келли.
Я взглянула на Барри.
- Врачи считают, что немного поврежден нерв. Они говорят, это лечится; правда, оптимизма у них уже поубавилось. А боль преследует меня уже почти полгода.
- Ты очень мучаешься?
- Проблема не в самой боли, а в ее постоянстве. Слабая, но ни на минуту не отпускающая боль, по-моему, намного хуже, чем резкие, внезапные приступы.
- А викодин помогает?
Я смотрела на ее улыбающийся профиль.
- Смоуки, мы ведь подруги - значит, должны быть откровенны. Скажи прямо, о чем ты хотела спросить?
Я вздохнула:
- Ты права. Конечно же, меня беспокоят последствия твоей привычки. Я боюсь за тебя.
- Понятненько. Что ж, откровенность за откровенность: зависимости не избежать. Думаю, если я перестану пить викодин, мне будет тяжко. А еще через три месяца, вероятно, станет только хуже. Честно говоря, если ничего не изменится, я буду вынуждена просидеть на таблетках всю оставшуюся жизнь, и на этом моя карьера закончится… Значит, подруга, твое беспокойство оправданно, причем ты не единственная. Давай так: ты будешь спрашивать меня о здоровье раз в месяц. А я обещаю честно отвечать, как обстоят дела, чтобы ты смогла прийти к верному решению. Но больше я не хочу это обсуждать, договорились?
- Господи, Келли, а ты точно делаешь все, что рекомендуют врачи?
- Ну конечно, - устало ответила она, - лечение необходимо… Я очень хочу справиться с болезнью, Смоуки. Моя жизнь - это моя работа, друзья, мои дочка с внуком и частые, доставляющие огромное удовольствие сексуальные встречи. И я совершенно счастлива. Если я потеряю работу, - Келли резко тряхнула головой, - я окажусь в весьма затруднительном положении. И давай прекратим этот разговор, я больше не вынесу.
- Ладно, - вздохнула я, глядя на нее. "Прекратим, раз тебе тяжело, однако надо этим срочно заняться".
И вот еще какая мысль не давала мне покоя: я должна составить рапорт и отстранить Келли от работы. Она знает: я так не поступлю. Келли так же беспощадна к себе, как и к истинности свидетельских показаний. И если она почувствует, что стала обузой, мне не придется выводить ее из игры. Она сама выйдет. Разумеется, если я отправлюсь в Квонтико, с профессиональной точки зрения это будет уже не моя проблема.
Барри свернул налево, на очередную тихую улочку. Мы подъехали к знаку "Стоп", тут же повернули направо и припарковались на автостоянке.
- Теперь я понимаю, что Барри имел в виду, - заметила Келли, глядя на здание сквозь лобовое стекло.
Это был старый многоквартирный комплекс, какие возводили в семидесятых, двухэтажный, с внутренним двориком, отделанный коричневым деревом, с грязной облупившейся штукатуркой на бетонном фундаменте. Дорожное покрытие на автостоянке потрескалось, разметка стерлась. Напротив дома торчали два переполненных мусорных контейнера.
Мы вылезли из машины.
- Мило, правда? - съязвил Барри.
- Я ожидала худшего, - ответила я, - но мне бы не хотелось здесь жить.
- Ты права. Впрочем, внутренний дворик был когда-то в порядке. Какая там квартира?
- Двадцатая.
- Второй этаж. Пошли!
* * *
Барри прав - дворик действительно выглядел прилично. Не скажу, что прекрасно, но по крайней мере лучше, чем само здание, - коробка коробкой. В центре даже скверик имелся. Во двор выходили двери всех квартир. И хотя сюда доносился городской шум, деревья и газончик создавали эффект обособленности. Предполагалось, что дворик станет этаким оазисом, но он получился очень маленький и слишком закрытый от посторонних глаз. Он скорее походил на клетку или на западню. А машины, припаркованные у входа, словно заняли круговую оборону.
- Двадцатая квартира наверху слева, - сказал Барри.
- Иди первым, - ответила я.
Мы вытащили оружие и стали подниматься по лестнице. Я обратила внимание, что почти во всех окнах горел свет, но каждое было зашторено, чем усугубляло атмосферу обособленности.
Дверь в двадцатую квартиру была второй справа. Прижимаясь к стене, Барри быстро направился к ней. Мы двинулись следом.
Приблизившись, Барри громко и требовательно постучал.
- Полиция Лос-Анджелеса. Откройте, пожалуйста.
Никто не ответил. Весь дом словно замер. Люди смотрели телевизор или слушали радио, но вдруг все затихло. Я буквально почувствовала, как обитатели дома прильнули к своим дверям и затаились.
Барри постучал еще громче.
- Откройте! Я из полицейского управления Лос-Анджелеса. Если не откроете, придется применить силу.
Мы подождали, и вновь никто не откликнулся.
- Судя по телефонному звонку, этого и следовало ожидать, - пожал плечами Барри. - Посмотрим, может, дверь открыта. Если нет, придется искать управляющего.
- Давай, - сказала я.
Барри взялся за ручку двери, и она провернулась в его руках.
- Готовы? - спросил он.
Мы кивнули.
Барри распахнул дверь и, скользнув вправо, сжал свой пистолет обеими руками. Я двинулась влево и сделала то же самое. Мы заглянули в гостиную, находившуюся рядом с кухней. На полу лежал старый грязный ковер неприятного бурого цвета. На небольшом пространстве у стены стоял черный кожаный диван, а перед ним - дешевый домашний кинотеатр с тридцатидюймовым телевизором. Телевизор был включен, но работал без звука. На экране крутился рекламный ролик.
- Эй? - позвал Барри.
Никто не ответил.
На дешевом, видавшем виды журнальном столике рядом с диваном я обнаружила разбросанные эротические журналы и баночку вазелина, а справа от них - переполненную окурками пепельницу.
- Ну и запашок тут, - пробормотал Барри и двинулся в глубь квартиры, все так же держа пистолет наготове. Я последовала за ним. Последней шла Келли. На кухне мы обнаружили только раковину с горой грязной посуды и старый холодильник, гудевший на все лады.
- Спальни там, дальше, - произнес Барри.
Мы быстро пересекли малюсенький коридорчик и прошли мимо уборной, облицованной белым кафелем. Там я увидела белую ванну, маленькую, грязную и пахнувшую мочой. На стене висело заляпанное зеркало.
Спальни находились рядом. Дверь в одну из них была открыта. Я увидела импровизированный кабинет. На старом письменном столе с железным основанием стоял компьютер с девятнадцатидюймовым плоским монитором, над ним нависла самодельная конструкция из полок, пустых, если не считать пары-тройки покетбуков и порнофильмов. Венчал конструкцию кальян для курения марихуаны. Колбу на четверть заполняла темная жидкость.
"Унылое и очень странное место", - промелькнуло у меня в голове. Единственное, что представляло здесь хоть какую-то ценность, - это диван, телевизор и компьютер. Все остальное было дешевым, ветхим хламом, как будто с помойки, недвусмысленно намекавшим на постепенную деградацию и убожество.
- Чем так воняет? - пробормотал Барри, кивнув на закрытую дверь второй спальни.
Я подошла поближе и вновь ощутила во рту резкий, насыщенный привкус меди.
- Я открываю, - сказал Барри.
- Давай, - ответила я, сжимая пистолет.
Сердце выскакивало из груди. Барри и Келли, судя по всему, чувствовали себя не лучше. Наверное, и у меня вид был соответствующий. Барри схватился за ручку, немного помедлил и распахнул дверь. Вкупе с запахами пота, фекалий и мочи на нас обрушился сильнейший запах крови. А на противоположной стене я увидела обещанную надпись:
Здесь свершилось правосудие