"А что же Сара? Зачем он оставил ее в живых, в этой боли, вместо того чтобы убить? Самое важное: месть - глубоко личное чувство. Но при чем тут Сара?"
Я поняла, что не могу ответить на этот вопрос. Зато остальные мои выводы производили впечатление вполне логичных.
"Месть. Вот мотив его преступлений, и именно в нем причина выбора жертвы и метода убийства. А Сара - просто часть головоломки, которую я никак не могу разгадать".
Немного подумав, я решила, что больше мне нечего добавить к написанному.
"Разберемся с жертвами".
Я взяла другой листок и написала наверху:
Жертва Хосе Варгас.
Пятьдесят восемь лет, выходец из Аргентины.
(Примечание: выяснить, сколько времени он живет в США и как он здесь оказался.)
Поведение: бывший заключенный. Обвинялся в насильственных действиях, в том числе в отношении детей.
Я обратила внимание на очевидную связь: может, Варгас в свое время издевался и над убийцей?
В семидесятых подозревался в торговле людьми.
Способ убийства: перерезанное горло. Выпотрошен после смерти.
Вопрос: был ли Варгас каким-либо образом связан с Сарой и семейством Кингсли? Или только с убийцей?
Отсутствие связей между жертвами двух преступлений указывало на то, что убийца действовал по заранее продуманному плану, который сработал очень четко.
Я дважды перечитала список…
Похоже, Варгас продолжал насиловать детей (судя по найденной у него в квартире несовершеннолетней девушке, о которой пока нет никаких сведений).
Я еще раз прочитала свои записи и отложила листок. Схватила другой, написала вверху:
Сара Кингсли:
Приемная дочь Дина и Лоурель Кингсли. (А какая у нее настоящая фамилия?)
Шестнадцать лет.
Убийца оставил ее в живых. (Почему?)
Рассказала, что ее настоящие родители были убиты. (Проверить.)
Дополнение: ее настоящих родителей убил тот же преступник.
Странное обстоятельство: заявила, что преступник следит за ней многие годы.
Я снова посмотрела на потолок. Значимость Сары в этом деле была очевидна, бросалась в глаза. "Сара - единственный живой свидетель и утверждает, что знакома с убийцей. Вдобавок случай с Сарой отражает непоследовательность в поведении преступника. Он ее не убил. Он оставил девочку в живых, это входило в план его мести. И если то, о чем рассказала Сара, произошло на самом деле, убийца придерживался плана, который рассчитан на долгие, долгие годы. Он не параноик, способен контролировать свои желания и очень, очень умен. Тем хуже для нас. Подобных мстителей поймать гораздо труднее, чем сексуальных маньяков или ритуальных убийц. Не такие уж они и сумасшедшие".
В убийствах, совершенных из мести, как правило, больше ярости, чем пресловутого драйва. Они подразумевают полное истребление.
"Послания на стене, распотрошенные трупы не что иное, как признаки ярости. Здесь все сходится. Но кровавые рисунки на стене - это другое, это больше похоже на сексуальный акт. Чтобы было о чем вспомнить во время мастурбации. Мелочи. Самое главное - найти мотив для мести. А все остальное - это отклонения, которых у любого человека может быть предостаточно. Интересно, конечно, но бездоказательно".
И я вернулась к своим записям.
После убийства семейства Кингсли Сара требовала вызвать меня, однако встречу со мной планировала еще до того, как случилась трагедия.
"Почему со мной? По утверждению Сары, все станет ясно из дневника".
Я совершенно вымоталась. Хотела продолжить, но почувствовала, что на сегодня хватит. Сосредоточилась. "Итак, что у нас на завтра?"
Мы с Барри побеседуем с Сарой Кингсли.
Келли и Джин заканчивают обработку данных с места преступления в квартире Варгаса.
Каждый должен получить копию дневника Сары с предписанием его прочесть.
Хотя придется ждать до понедельника, мы должны собрать и тщательно проверить всю информацию о Саре и остальных жертвах и постараться найти ниточки, которые связывают этих людей!
Я прочитала свои записи и удовлетворенно кивнула. "У нас впереди долгий путь, но я уже поняла, с кем мы имеем дело. Я чувствую убийцу. Тем хуже для него. День еще не закончился, а я уже знаю, что он делал и почему".
Я положила ручку и позволила себе расслабиться. "Господи, как я устала! Скорее морально, чем физически".
Зазвонил мобильный. Определитель высветил "Томми". Я слегка приободрилась.
Томми Агилера был для меня больше чем друг, но еще не муж. Не просто любовник, а человек, которого я хотела бы видеть рядом с собой каждую ночь. Томми - моя надежда. Вот вкратце о нем. Он бывший агент секретной службы, а сейчас - консультант в частной охранной фирме. Мы познакомились, когда он еще работал агентом. Я расследовала преступление с участием сына сенатора от Калифорнии. Парень решил стать насильником и убийцей. Сенатор, будучи противником абортов, получал письма со страшными угрозами. Томми его охранял; в результате дальнейших событий ему пришлось застрелить "удачливого наследничка". Мои свидетельские показания оградили Томми от нападок и спасли его карьеру. Томми сказал мне тогда, что я могу рассчитывать на него в любую минуту. Я воспользовалась его предложением полгода назад. А потом произошла занятная история: я поцеловала его, а он меня. И даже больше - Томми меня раздел и, невзирая на мои шрамы, устроил мне сеанс страстной любви. Я разрыдалась, но это помогло мне исцелиться.
Да, Мэт был любовью всей моей жизни, родной душой и совершенно незаменимым человеком. Но я нуждалась в мужчине, который говорил бы мне комплименты и доказывал бы их состоятельность в поте лица. И Томми делал это с большим удовольствием. Мы занимались любовью три или четыре раза в месяц. Я много работала, он - тоже, и нас это устраивало. Удачное решение на тот момент.
Я взяла трубку.
- Привет, Томми.
- Как дела? Дай, думаю, позвоню. Не очень поздно?
Томми не слишком разговорчив. Дело не в стеснительности или бедном словарном запасе. Совсем нет. Просто он предпочитает слушать.
- Как ни странно, я только что пришла. Меня вызывали на место преступления.
- Я думал, ты в отпуске. Убираешься и все такое.
Томми был в курсе моих планов на выходные и знал, что ему не стоит приходить, пока я не выполню задуманного. Его способность понимать подобные вещи лишь подчеркивала глубину его терпения.
- Я и убиралась, но в доме с тремя трупами была девочка. С пистолетом у виска она требовала, чтобы вызвали именно меня. Пришлось забыть про отпуск.
- Ну и как?
- Было ужасно. Девочка осталась жива.
- Вот и хорошо, - ответил Томми и замолчал. - Я знаю, чем ты занималась сегодня. Не навязываюсь, но хотелось бы посмотреть, как ты.
"Действительно, как?" - подумала я и вздохнула.
- Довольно паршиво. Приедешь?
- Уже в пути, - ответил он и повесил трубку.
Меньше слов - больше дела. В этом весь Томми.
Томми постучал, я его впустила. Он взглянул на меня и, не сказав ни слова, подвел к дивану, усадил, сел рядом и крепко обнял. Я вздохнула и уткнулась лицом ему в грудь. Томми не утешал и не гладил по голове, но его сила и уверенность без слов давали понять, что он готов сделать для меня все, что угодно. Так я и сидела, положив голову на его могучую, словно скала, грудь, и чувствовала себя как у Христа за пазухой.
Томми - латиноамериканец, настоящий мачо, сильный и красивый, с гибким мускулистым телом танцора и жесткими руками убийцы. Он точная копия Келли, только в мужском обличье. Томми притягивает женщин как магнит, вызывая в них непреодолимое желание броситься в омут его темных настороженных глаз.
- Хочешь рассказать? - спросил Томми, нежно меня отстранив.
И я рассказала. Обо всем. О том, что было утром и что случилось днем, о Саре и растерзанных трупах Дина и Лоурель Кингсли, о ванне, наполненной кровью, и об убийстве Варгаса и неизвестной пока девочки.
- Действительно ужас! - произнес Томми.
- Да. И я не могла не взяться за это дело.
Он кивнул на листки, лежавшие на журнальном столике:
- Твои соображения?
- Угу.
- Я взгляну, ты не против?
- Если хочешь.
Томми собрал все листки, внимательно прочел, положил на место.
- Замысловато, - отметил он, качая головой.
- Так всегда бывает - поначалу. - Я посмотрела на него и улыбнулась: - Спасибо, что приехал. Мне уже чуть-чуть лучше.
- Всегда пожалуйста. - Он оглянулся. - А где же Бонни?
- Она у Алана и Элайны, до утра.
Томми задумчиво хмыкнул, и едва заметная улыбка заиграла на его губах. Я широко улыбнулась в ответ и пихнула его в грудь.
- Тихо, тихо, Томми! Я сказала, что мне лишь чуточку лучше, а ты уже вообразил бог знает что, как будто я без одежды!
Он еще раз хитро улыбнулся:
- Вообще-то я тебя всегда так представляю.
Шутки шутками, но, взглянув ему в глаза, я поняла, что за этой игривостью кроется нечто большее.
Как я уже говорила, Томми предпочитал слушать. Впрочем, он не просто слушал, а воспринимал. Глазами, ушами, всем сердцем. Он предлагал мне заняться любовью, потому что слышал, чувствовал меня, как никто другой, и знал, что я нуждаюсь в его утешении и разрядке.
Мы потянулись друг к другу, и губы наши встретились. Отчаяние лишь обострило мои чувства, и волна непреодолимого желания накрыла меня с головой. Обхватив Томми за затылок, я еще крепче прильнула к его губам и просунула ему в рот язык. Я словно пробовала Томми на вкус и прижималась так крепко, что оказалась у него между колен. А он, скользнув рукой мне под блузку, проник под бюстгальтер и твердыми мозолистыми пальцами прикоснулся к моим соскам. Ощущение было настолько острым, что я застонала и почувствовала его возбуждение.
Я всегда ценила секс хотя бы за то, что примитивное, первобытное чувство может сочетаться в нем с безграничной нежностью. Малая толика грубости и животной страсти в итоге доставит вам огромное удовольствие. И если вы чувствуете себя грязной, если чувства растрепанны, а напряжение не отпускает (именно в таком состоянии была я), секс придется вам как нельзя кстати.
Я откинула голову, все еще обнимая Томми за шею. А он, с затуманенными страстью глазами, продолжал гладить мои соски.
- Возьми меня! - крикнула я охрипшим голосом. - Сорви с меня одежду, перегни через диван и войди в меня прямо сейчас!
Он остановился на мгновение, пытаясь поймать мой взгляд, чтобы убедиться в сохранности моего рассудка.
Томми оторвался от меня, усадил на диван, вцепился в блузку, грубо задрал ее и, стянув через голову, отшвырнул. Быстро избавил меня от бюстгальтера. Немного помедлил, любуясь моей грудью. Бросил спиной на диван и стиснул в объятиях. Грубо, но совершенно не больно заставил изогнуться всем телом и запрокинуть голову так, что я едва не задохнулась от восторга. Приблизившись губами к моим соскам, он достаточно долго ласкал языком и посасывал их, заставляя меня изнывать от желания. Затем расстегнул мои джинсы и снял их вместе с трусиками. Теперь я была полностью раздета и лежала, раскинув ноги, влажная и возбужденная, как распутная девка.
Губы Томми спустились ниже, стали ласкать меня между ног, и я закричала, дрожа от наслаждения, моментально пронзившего мое лоно. Я потеряла счет времени; я смутно понимала, что происходит вокруг, ощущала себя порочной, словно Ева, познавшая грех, и похотливой, как кошка во время течки.
Томми прекратил свои ласки и встал. Сквозь дымку оцепенения я наблюдала, как он раздевается, увидев же его без одежды, зарычала, как последняя блудница, и вся подалась к нему, когда он натянул презерватив. А он схватил меня за запястья, привлек к себе, приподнял, перевернул в воздухе и положил животом на подлокотник дивана, так что лицом я уткнулась в подушки.
Я чувствовала, как он вошел в меня сзади и, положив одну руку мне на бок, а другой схватившись за плечо, все глубже и глубже проникал внутрь, с лихвой удовлетворяя моим требованиям. Как дикий, необузданный зверь.
Мне так нужна была его несокрушимая сила, и она нахлынула на меня всей мощью прилива, а отступив, унесла с собой трупы и воспоминания о них. Я отдалась Томми без остатка и взамен получила то, о чем мечтала, - простое, безыскусное очищение. Я испытала несколько оргазмов, прежде чем Томми достиг своего; когда это случилось, он напрягся всем телом и крепко вцепился пальцами в мое плечо, но не поранил, лишь причинил мгновенную сладкую боль. Все закончилось; мы оторвались друг от друга, упали на диван и вновь обнялись, изнуренные, удовлетворенные и дрожащие.
- Класс! - произнес он, посмотрев на меня.
Я согласно улыбнулась и заглянула ему в глаза.
- Спасибо, Томми!
- Всегда пожалуйста, - ответил он, и хитрая улыбка вновь заиграла на его губах, - в любое время!
Я улыбнулась и поцеловала его в шею.
Дрожь потихоньку прошла. Мысли о трупах все еще копошились, но уже далеко, где-то на задворках сознания.
Томми высвободился из моих объятий и пошел на кухню. А я провожала его восхищенным взглядом, не в силах налюбоваться. Он принес себе пиво, а мне - бутылку воды, уселся рядом, и мы вновь обнялись. Сделав глоток, я принюхалась.
- Пахнет сексом.
- И как же он пахнет?
- Как… - И я улыбнулась, откинув голову. Слова пришли сами собой: - Как свежий пот и вымытый член.
- Пикантно и поэтично, - заметил Томми и поцеловал меня в шею. - Ты потрясающая женщина.
- Признайся, что ты любишь меня за то, что я умная.
- Нет. Мне нравится, что ты умная, но люблю я тебя за твою попу.
- За задницу.
- Что?
- Ты сказал "попа", как в детском саду. Скажи "задница".
- Не могу.
Я повернулась и удивленно взглянула на него:
- Ты смеешься надо мной?
- Нет.
Я заглянула ему в глаза и, поняв, что он не шутит, тесно прижалась к нему спиной и захихикала.
- А ты, оказывается, пай-мальчик, прямо бойскаут. Вот не знала.
- Опытный скаут, честно говоря.
Я не вытерпела и затряслась от смеха. Мои прикосновения переросли в нечто большее, и Томми доказал, что уж значок "За сексуальную доблесть" у него есть наверняка.
Прошел час. Обнаженные, мы лежали на ковре, закинув ноги на журнальный столик.
- Я вот думаю: неужели это все мне? - радостно сказал Томми.
- Такой был гадкий день… и все же не бывает худа без добра.
- Поговорим об этом? У меня есть кое-какие соображения.
Я посмотрела ему в лицо:
- И какие же?
- Ты сказала, жертвы истекали кровью в ванне. Ты знаешь, что для этого они должны были оставаться живыми. Так?
- Угу.
Кровь не польется из трупа. Сердце ведь уже остановилось.
- Но убийца должен был их усмирить. Ты что-то говорила про наркотики. Думаю, ты права. Держу пари, он воспользовался препаратом, расслабляющим мышцы. Таким образом, жертвы знали о том, что с ними происходит. И это еще больше возбуждало преступника. - Томми пожал плечами. - Всего лишь мысли.
Я провела рукой по завиткам волос на его груди. Он не мохнатый, как плюшевый мишка, а как раз такой, как мне нужно.
Я поняла, что Томми прав. Я лишь в общих чертах описала ему события прошедшего дня, а он уже успел их проанализировать и сделать вывод об умственных способностях преступника, о его желаниях и чувствах, которые он испытывал, утоляя эти желания.
"Я думала о наркотиках, но мышечные релаксанты - более конкретная вещь… Стоит взять на заметку. Томми, дорогой, когда ты успел об этом поразмыслить? До того, как мы занимались любовью, или после? Может, во время? А я бы снова не прочь… Люди, которых я видела сегодня, в большинстве своем были мертвы. Но я-то - нет. Секс - это способ почувствовать, что ты еще жив".
Моя рука скользнула ниже и кое-чем завладела.
- Все догадки я проверю завтра, - сказала я. - А сейчас я хочу тебя. Так что соберись с силами, как тебя учили на секретной службе, и выполни свой долг.
Он легонько ущипнул меня за сосок, поставил на пол бутылку пива… и еще один час мы провели, доказывая, что живы.
Мы лежали обнявшись, изнуренные, опустошенные и счастливые.
- Знаешь, что я подумал? - сказал Томми, нарушив наше уютное молчание.
- Похоже, ты действительно размышляешь во время секса!
- Все самые умные мысли приходят ко мне, когда я голый.
- Ну и?
- И боль, и правосудие объединяет один мотив.
- Да, я знаю.
- Правда? - удивился он.
- Мотив старый и совершенно избитый, - сказала я. - Ненависть.
- Подумать только, ведь я мог тебя опередить.
Я поцеловала его в шею.
- Не расстраивайся. Но когда же ты нашел время подумать об этом?
- Оргазм прочищает мозги, - широко улыбнувшись, ответил Томми.
- Значит, тебя осенило?
Он закатил глаза.
И вдруг я осознала, что мне стало лучше, гораздо лучше. Было так плохо, а Томми позвонил и приехал. Мы любили друг друга и разговаривали о работе, и… И меня поразила еще одна мысль: "Господи, неужели мы вместе?" Эта мысль показалась непривычной, чужой и в то же время успокаивающей и давно знакомой. Когда вы замужем или женаты много лет, появляется ощущение надежности, уверенности в том, что дома вас ждут. Если кто-нибудь вас подведет, предаст или умрет на ваших руках, вы всегда найдете поддержку у родного человека. Он никогда не оставит вас в беде. Лишиться его - значит потерять часть себя и каждую ночь умирать от желания, ощущая обманчивое присутствие на опустевшей кровати.
Неужели мы переступили эту грань? Ту, которая отделяет легкомысленные связи от серьезных отношений?
- Ты что-то хотела сказать? - спросил Томми.
- Да нет, просто… - я тряхнула головой, - просто подумала… о нас. Не обращай внимания.
- Не делай этого.
- О чем ты?
- Если ты думаешь о чем-нибудь, не стоит говорить, что твои мысли ничего не значат. Можешь не рассказывать, только не говори, что это не важно.
Я внимательно посмотрела ему в глаза и обнаружила в них лишь искреннее участие и ни грамма раздражения.
- Извини, я просто размышляла… - У меня перехватило дыхание. Почему так трудно сказать это вслух? - Томми… мы - вместе?
- И это все? - спросил он и улыбнулся. - Конечно, вместе.
Я даже охнула в ответ.
- Послушай, Смоуки, я не говорю, что настало время жить под одной крышей или пожениться. Но безусловно, мы вместе. Так мне кажется, во всяком случае.
- О Боже!
Он изумленно тряхнул головой.
- Ты была замужем много лет, для тебя слово "вместе" значит любовь и брак. Ты привыкла к тому, что "вместе" - значит любовь и брак. Но я тебя не люблю.
Что-то оборвалось у меня внутри, я даже почувствовала тошноту.
- Не любишь?..
Он протянул ко мне руку и погладил по щеке.