- Прости, наверно, прозвучало грубо. Я совсем другое имел в виду. Я хотел сказать, что не произнесу этих слов, пока сам не буду в них уверен. Я еще не готов. Я знаю, такой момент настанет, если мы будем продолжать в том же духе. И в один прекрасный день я проснусь и пойму, что люблю тебя. Все к этому идет. Мы - вместе.
Я даже задрожала.
- Правда?
- Разумеется. Что ты об этом скажешь?
Я ласково прижалась к нему.
- Хорошо звучит, - ответила я, сознавая, что Томми не слукавил. Мне действительно понравилось.
Так будет лучше, честнее. И призрак Мэта не возражал.
"А как же Квонтико? Позволить Томми полюбить себя и оставить его ни с чем? Еще один довод, который нельзя не принять в расчет".
Хорошо, когда есть выбор. Однако я понимала, что сделать его непросто. Ведь своим решением я могу обидеть Томми.
"Проще всего взять и начать все сначала. Конечно, если я решу принять предложение, Алан, Келли и Элайна расстроятся и захотят меня вернуть. Но нас связывают давние и слишком крепкие узы, и мы не потеряем друг друга из виду. С друзьями и родственниками можно жить врозь, а с парнем, который тебя полюбит, нет, - сказала я себе. - И не забудь о своей молчаливой приемной доченьке, о подруге, подсевшей на таблетки, и о "Раз2трислезыу3". Помни о доме, в котором не успела навести порядок, о подруге, которая только что победила рак, и о том, что могилы Мэта и Алексы здесь, а не в Виргинии. Кто принесет им цветы?"
- Знаешь, чего я хочу? - прошептала я Томми, заставляя призраков исчезнуть.
Он покачал головой.
- Чтобы ты отнес меня наверх и помог уснуть.
Не проронив ни слова, Томми взял меня на руки и понес на второй этаж. Мы прошли мимо комнаты Алексы, но я и не вспомнила, где нахожусь. Наконец в надежных объятиях я спокойно заснула. Томми понимал меня, он был со мной, мой верный страж, мой защитник от мертвых.
Глава 14
- Утром я звонил в больницу, - сказал Барри, когда мы шли с ним по автостоянке. - Говорят, что девочка оправилась от шока. Кроме синяков на запястьях и лодыжках, никаких телесных повреждений у нее не обнаружили.
- Ну, я нечто подобное и предполагала. - Я поделилась с Барри мыслями, которые пришли мне в голову ночью, в том числе и предположением о мести как о возможном мотиве.
- Любопытно. Чего я не пойму, так это присутствия Сары. Если вычеркнуть ее и Кингсли, все имело бы хоть какой-то смысл. Варгас долгое время занимался сексом с детьми. Может, он тоже колотил их палками по ногам. Один ребенок вырос, отыскал его и убил. Это даже объясняет, почему убийца так мягко поступил с девочкой: закрыл ей глаза, не изуродовал.
- Да.
- Но Сара и семейство Кингсли? Не понимаю, они-то тут при чем? - Барри пожал плечами. - И тем не менее действительно похоже на месть.
- Может, Сара прольет хоть какой-нибудь свет?
- Подожди секундочку, - нервно попросил Барри, когда мы подошли ко входу. - Я покурю.
Я улыбнулась, глядя на него.
- Тоже не любишь больницы?
Пожав плечами, он прикурил.
- Недавно в больнице у меня умер отец. С чего мне их любить?
Барри выглядел изможденным. Я заметила, что на нем та же одежда, в которой он был накануне.
- Ты что, вообще домой не заходил? - спросила я.
Он сделал несколько затяжек и покачал головой:
- Нет. Симмонс закончил почти в семь утра. А я еще должен был вызвать пару компьютерщиков. Они до сих пор там.
- Почему?
- Да у мальчишки, Майкла, или как там его, на компе установлена суперсложная защита. Мне давали кое-какие инструкции, но это выше моего понимания. Вот ввести неправильный пароль, который начисто сотрет весь жесткий диск, - всегда пожалуйста.
"Эй, попробуй-ка "Раз2трислезыу3". Чем черт не шутит!" - подумала я и произнесла не моргнув глазом:
- Интересно.
- Вроде у них получается. Говорят, это заказная работа, такую абы кто не сделает, только настоящий хакер. И представляешь, они считают, не мальчишка установил пароль.
- Почему?
- Слишком сложно. Что-то вроде криптографической защиты. Как у военных.
- Дело рук преступника?
- Не исключено.
- В ней может быть определенный смысл. Убийца что-то хочет нам сказать. Вот почему он исписал стены и сообщил о Варгасе.
- Обожаю, когда ребята так ловко работают. Значит, они вот-вот взломают чертову защиту.
- Еще что-нибудь нашли?
- У нас только следы от его ног и компьютер. Ни отпечатков, ни волос, ничего. Хотя следы вполне четкие. Мы настигнем его и обязательно поймаем. Как я уже сказал - порвем к чертовой матери. Трупы отправили к судмедэксперту, посмотрим, что там случилось. От Келли новости есть?
- Я с ней еще не разговаривала. Позвоню после встречи с Сарой.
- Может, здесь он тоже сглупил? - Барри еще раз глубоко затянулся. - Кстати о девочке. Я пока знаю немного. В семье Кингсли она появилась чуть больше года назад, ее настоящее имя Сара Лэнгстром.
"Сара Лэнгстром, - подумала я. - Не поевши, не выговоришь".
- Я навел справки, - продолжал Барри. - В пятнадцать лет ее арестовали за хранение наркотиков - курила марихуану прямо на автобусной остановке, средь бела дня. Больше на нее ничего нет. Утром я взял личное дело Сары в учреждении социальной защиты.
- Она сказала, что ее родителей убили, когда ей было шесть лет.
- Великолепно! Страсть люблю счастливые развязки. - Барри вздохнул. - Как ты собираешься с ней разговаривать?
- Совершенно искренне и прямо. - Я тряхнула головой. - Если девочка почувствует, что мы с ней лукавим, не принимаем ее всерьез, она перестанет нам доверять. Впрочем, вряд ли она сейчас нам доверяет.
- Логично.
Барри сделал последнюю затяжку и бросил окурок на асфальт.
Сара лежала в отдельной палате в детском отделении. У дверей Барри поставил охранника - все того же молоденького Томпсона.
- К ней никто не приходил? - спросил Барри.
- Нет, сэр, никто.
- Пусти-ка нас.
Внутри оказалось довольно мило для больничной палаты, хотя даже о самой распрекрасной из них я не могу думать без содрогания. Стены окрашены в мягкий бежевый цвет, а на полу нечто вроде ламината. "Лучше, чем неизбежный белый линолеум с зеленоватыми стенами", - призналась я сама себе. В большое окно лился солнечный свет (шторы были отдернуты). Кровать Сары стояла у окна. На звук наших шагов девочка повернула голову.
- О Господи, - еле слышно пробормотал Барри.
Сара выглядела маленькой, бледной и уставшей. Барри был явно потрясен - еще одно качество, которое мне в нем импонировало. Он, несмотря на службу, не сделался черствым циником.
Я подошла к кровати. Сара не улыбнулась, зато и прежнего равнодушия в ее глазах я не увидела. Уже хорошо.
- Здравствуй! Как ты себя чувствуешь? - спросила я.
- Устала, - произнесла девочка, пожав плечами.
- Это Барри Франклин. - Я кивнула на Барри. - Следователь, который занимается твоим делом. Он мой друг, и я попросила его взяться, потому что доверяю ему.
- Здравствуйте, - безразлично произнесла Сара, взглянув на Барри, а затем повернулась ко мне. - Я поняла, - печально вздохнула она, будто смирилась со своей судьбой. - Вы мне не поможете.
Я удивленно взглянула на нее:
- Сара, милая, следствие всегда ведет полиция. Так положено. Это не значит, что я осталась не у дел.
- Вы не врете?
- Нет.
Прищурившись, она подозрительно посмотрела мне в глаза, словно пыталась найти в них подтверждение сказанному.
- Ну ладно… я вам верю.
- Вот и славно.
Надежда пополам с отчаянием отразились на ее лице.
- Вы забрали мой дневник?
- Я не могла забрать сам дневник, - сказала я, тщательно подбирая слова. - У нас существуют определенные правила обращения с вещами, найденными на месте преступления. Но, - сказала я, чуть повысив голос, когда увидела ее поникшее лицо, - у меня есть фотоснимки каждой странички. Мне их распечатают сегодня, и тогда я смогу все прочесть. Как если бы читала сам дневник.
- Сегодня?
- Обещаю.
Сара еще раз окинула меня долгим подозрительным взглядом.
"Она мне не верит, - подумала я, - уже никому не верит. Кто в этом виноват? А ты действительно хочешь знать?"
- Сара, - произнесла я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно и ласково, - нам нужно задать тебе несколько вопросов. О том, что вчера случилось. Ты готова ответить?
И вновь этот взгляд, опустошенный и безразличный, взгляд много повидавшего человека. Так смотрят жертвы.
Ведь легче быть безразличным, чем жить в постоянной тревоге.
- Наверное, - ответила она безжизненным голосом.
- Ты не против, если Барри останется с нами? Все вопросы буду задавать я. А он просто сядет в сторонке и послушает.
- Мне все равно. - Сара махнула рукой.
Я пододвинула стул к кровати. Барри сел возле двери. Так, не навязываясь, он мог слышать каждое наше слово и дать возможность Саре забыть о его присутствии. Для жертвы вспоминать - процесс очень личный, все равно что делиться тайной. И Барри это знает. А еще он знает, что Сара должна быть совершенно спокойной, чтобы разделить свою тайну со мной.
Девочка отвернулась к окну и подставила лицо солнцу. Руки лежали поверх одеяла, и я обратила внимание на ее ногти, покрытые черным лаком.
- Сара, ты знаешь, кто это сделал? - задала я главный вопрос. - Знаешь ли ты, что за человек убил семью Кингсли?
- Нет, я не знаю, кто он, не знаю, как его зовут и как он выглядит, - произнесла девочка, продолжая смотреть в окно, - но он и раньше был в моей жизни.
- Когда убил твоих родителей?
Она кивнула.
- Ты говорила, тебе тогда было шесть.
- Это случилось шестого июня, - сказала Сара. - В мой день рождения, в мой самый счастливый день рождения…
У меня перехватило горло от такого откровения, и даже на секунду пропал дар речи.
- Где это произошло?
- В Малибу.
Я взглянула на Барри. Он кивнул и сделал пометку в блокноте, чтобы мы смогли выяснить все подробности этого старого преступления, если оно действительно было совершено.
- Ты помнишь, что именно тогда случилось? Когда тебе исполнилось шесть?
Я ожидала, что она задумается, но…
- Я все помню.
- Как ты поняла, что человек, убивший вчера семью Кингсли, является тем же человеком, который убил твоих родителей десять лет назад?
Она посмотрела на меня обреченно, но с выражением приглушенного гнева.
- Глупый вопрос!
- А какой же вопрос не будет глупым?
- Почему это тот же человек?
Ну конечно. Она права. Самый подходящий вопрос.
- Так ты знаешь почему?
Она кивнула.
- Хочешь мне рассказать?
- Я расскажу, только немного, обо всем остальном вы прочитаете.
- Договорились.
- Он, - произнесла Сара, преодолевая себя, словно пыталась найти подходящие слова, - он сказал мне однажды: "Я переделаю тебя по моему собственному образу и подобию!" Однако не объяснил, что это значит. Вот его слова: на меня и на мою жизнь он смотрит как скульптор на глину; я - его скульптура. Он даже придумал для нее имя… название.
- Какое же?
Сара закрыла глаза.
- "Загубленная жизнь".
Барри прекратил писать, а я уставилась на Сару, пытаясь переварить услышанное. "И все-таки он организованный. Организованный, но одержимый особенным, всепоглощающим желанием. Месть - это мотив, а разрушение жизни Сары - ее неотъемлемая часть, причем немалая".
Сара продолжала рассказ, голос ее стал слабее и звучал будто издалека.
- Он многое предпринял, чтобы изменить мою жизнь, сделать меня несчастной и заставить жить в ненависти, чтобы я всегда оставалась одна. Чтобы меня изменить.
- Он когда-нибудь говорил почему?
- Говорил, в самом начале: "И хотя ты ни в чем не виновата, твоя боль - это мое правосудие". Я не поняла тогда. Не понимаю и сейчас. А вы? - Сара посмотрела на меня проницательным, испытующим взглядом.
- Не совсем. Мы считаем, что это своего рода месть.
- За что?
- Пока не знаем. Ты говорила, этот человек предпринимал некие действия с целью изменить твою жизнь, изменить тебя. Какие?
Сара долго, долго молчала. Не могу объяснить, что проскользнуло в ее глазах, только знаю: в них затаилось огромное горе, горе, к которому она привыкла.
- Это из-за меня, - еле слышно промолвила девочка. - Он убивает всех, кто ко мне хорошо относится или только собирается проявить доброту. Он убивает то, что я люблю, и тех, кто любит меня.
- И никому не удалось спастись?
В одно мгновение тихий голос Сары превратился в оглушительный рев, поразивший меня. Ее синие глаза засверкали.
- Все в моем дневнике! Только прочтите! Сколько же раз я могу об этом просить! Господи-и-и-и! Сколько?!
Она вновь повернулась к солнцу. Дрожа, трепеща и подергиваясь от переполнявшего ее гнева.
Я физически ощущала, как она уходит в себя.
- Прости, - ласково сказала я. - Обещаю, что обязательно прочту. Каждую страничку. Только мне необходимо выяснить, что случилось вчера. В вашем доме. Ты должна что-нибудь помнить.
Сара молчала. Ее гнев испарился. Она выглядела уставшей.
- Что вы хотите знать?
- Начни сначала. Что вы делали перед тем, как пришел убийца?
- Это было утром, около десяти. Я надела ночную рубашку.
- Ночную рубашку? Зачем?
Сара улыбнулась - и вновь это была улыбка старой уродливой ведьмы, которая поселилась у нее внутри.
- Майкл велел.
Я нахмурилась:
- Зачем?
- Да затем, чтобы трахнуть меня! - сказала она, склонив голову набок.
Глава 15
- Вы с Майклом занимались сексом?
Я гордилась собой в тот момент. Мне удалось задать щекотливый вопрос спокойным тоном и без осуждения.
- Нет, нет… Секс - это то, что происходит между двумя равноправными людьми и по обоюдному согласию. А Майкл просто трахал меня. Иначе он сказал бы правду Дину и Лоурель, и они отправили бы меня обратно.
- Он тебя заставлял?
- Не физически. Он меня шантажировал.
- Чем? Что ты такого сделала?
Сара бросила на меня полный недоверия взгляд:
- Сделала? Да ничего. Но разницы никакой. Майкл был безупречным сыном. Как же, капитан легкоатлетической команды! С родителями он вел себя безукоризненно. - Горечь в ее голосе стала язвительной. - А я кто такая? Беспризорница, которую взяли в дом! Майкл сказал, что, если я не буду заниматься с ним сексом, он подбросит наркотики мне в комнату. Дин и Лоурель были славными людьми и хорошо ко мне относились, но наркотиков они бы не потерпели. Отослали бы меня обратно. Я надеялась продержаться у них еще пару лет, пока восемнадцать не исполнится.
- Итак… ты занималась с ним сексом, когда он требовал?
- Девочкам тоже нужно кушать.
От ее тона, исполненного сарказма и самоуничижения, у меня защемило сердце.
- Он просто хотел, чтобы я делала ему минет. Ему нравилось меня трахать. - Сара посмотрела на свои руки. Они дрожали, в то время как ее лицо оставалось невозмутимым. - Недолго я оставалась девственницей. Кингсли даже и не подозревали. - Сара закатила глаза. - Да нет, я же вам говорила, они хорошо ко мне относились - но им действительно было приятно думать, что в их семье все превосходно. Дин и Лоурель… были добры ко мне, и я не хотела, чтобы они узнали о проделках Майкла. Это причинило бы им боль, а они заслуживали лучшего.
- Итак, ты надела ночную рубашку. А что случилось потом?
- Он появился в дверях моей спальни.
- Майкл?
- Нет, Незнакомец. Именно появился. Возник без предупреждения. С чулком на лице, как и раньше.
Поглощенная воспоминаниями, Сара на мгновение прикусила губу.
- В руке у него был нож. Он выглядел очень довольным, расслабленным. Улыбался. Радостно поздоровался, а потом… сказал, что у него есть для меня подарок.
Сара замолчала.
- Он сказал: "Жил-был человек, заслуживший смерть. Поэт-любитель, но очень одаренный. Он говорил много красивых слов, но внутри у него была чернота. Однажды я пришел к нему. Я пришел к этому человеку, приставил пистолет к голове его жены и приказал написать ей стихотворение. Я сказал, стихотворение будет последним, что она услышит, прежде чем я вышибу ей мозги. Он сделал то, что я сказал, и, возблагодарив Бога, я убил обоих. А когда они умерли, я вывернул обоих наизнанку, чтобы мир смог увидеть их черноту".
"Сообщение, - подумала я. - Он распотрошил их тела для того, чтобы все смогли увидеть, что они действительно собой представляют". Я отметила и религиозную направленность. "Фанатизм серийных убийц почти всегда указывает на безумие. Только не в этом случае. Жажда мести вызвана в убийце совсем не верой - нет, корнями она уходит в его детство".
- Он отдал тебе это стихотворение? - спросила я. - Это и был его подарок?
- Да, копию. Он сказал, что перепечатал его для меня, и заставил прочесть. Я положила листок в карман ночной рубашки после того, как прочитала. - Сара кивнула на прикроватную тумбочку. - Возьмите его, оно в выдвижном ящике… Незнакомец был прав, это хорошее стихотворение… особенно если учесть обстоятельства.
Я открыла ящик. Внутри лежал обыкновенный, сложенный вчетверо листок белой бумаги. Я развернула его и прочла:
ЭТО ТЫ
Когда я дышу, я дышу тобой.
Когда бьется мое сердце, оно бьется для тебя.
Когда пульсирует моя кровь, знай - это ты.
Когда восходит солнце или сияют звезды -
Все это ты.
Это ты.
Я ничего не понимаю в поэзии и не могу судить, хорошо это стихотворение или нет. Знаю только, что мне понравилась его простота, и я задумалась об обстановке, в которой оно было написано.
- Ведь это правда, вы понимаете? - сказала Сара.
- В чем правда?
- Если он сказал, что это так произошло… значит, так оно и было. - Сара закрыла глаза. - Незнакомец сказал мне, что на оригинальном листке чернила размазались из-за того, что поэт рыдал, когда писал свое стихотворение. И еще, бумага была испачкана кровью его жены. "Чудесные маленькие капельки, - говорил он, - которые брызнули в тот момент, когда я выстрелил в нее".
- Продолжай, - сказала я. - Что случилось потом?
Сара опустила глаза.
- Незнакомец спросил, как мне понравилось стихотворение. Казалось, он был искренне заинтересован. Я не ответила. Но он не возражал. "Приятно увидеть тебя снова. Твои страдания еще прекраснее, чем всегда".
- Сара, насколько достоверны твои воспоминания о том, что он сказал и как он это произнес? Только не обижайся.
- У меня есть дар запоминать и голоса людей, и смысл ими сказанного. Это не похоже на фотографическую память. Я не могу хранить в голове каждое слово, но я помню все. Я сосредотачиваюсь на человеке, когда он говорит, на том, как он произносит слова, на том, как он себя ведет.
- Очень хорошо, это нам поможет, - подбодрила я. - Какого Незнакомец роста?
- Шесть футов с небольшим.
- Черный или белый?
- Белый и всегда чисто выбрит.
- Он крупный? Я имею в виду, худой он или толстый? Сильный или слабый?