Глава 22
Сэм обмяк. Линда, опустошенная, еще чувствовала под пальцами его пульс, он становился все слабее и вскоре совсем затих. Она ощущала кровь Сэма на руках. Нет, крови не было, просто ей так казалось. Линду охватил ужас. Будто крыльями гигантской летучей мыши он окутал ее сознание.
- Ты отлично справилась, Линда!
"Почему его голос не изменился? - удивилась она. - Он всегда звучит одинаково. Как может он быть довольным и невозмутимым, когда происходит такое?" Линда содрогнулась, едва сдержав рыдание. Может, на самом деле Незнакомца не существует. Он ведет себя как глиняный болванчик, оживленный с помощью магии, но лишенный души. Линда внимательно посмотрела на дочь, и сердце ее упало. Сара сидела с открытыми глазами, однако их взгляд был пустым, бессмысленным и потусторонним. Она раскачивалась взад-вперед… Ее крепко сжатые губы побелели. "Понимаю, что ты чувствуешь, малышка", - в отчаянии подумала Линда.
- Я знаю, как тебе больно, - сказал Незнакомец успокаивающе. - Мы должны раз и навсегда остановить твои страдания. - Он наблюдал за раскачивавшейся Сарой, из уголка его рта даже потекла слюна. - Я сдержу слово. Если ты сделаешь то, что я тебе велю, я не причиню ей боли.
"Ты уже причинил, - подумала Линда, - но, может, ей все-таки повезет, если она останется в живых? От душевной травмы можно излечиться, а из мертвых уже не восстать".
Незнакомец подошел к Сэму сзади, достал из кармана куртки ключи и, присев на колени, снял наручники с его лодыжек и запястий. Тело Сэма повалилось и глухо ударилось об пол, словно мешок с песком.
- А сейчас, - сказал Линде Незнакомец, - я дам эти ключи тебе. Будь добра, сними сама наручники с ног.
Линда повиновалась.
Левой рукой незнакомец вытащил из-за пояса пистолет.
- Я положу его на пол, вот здесь, - сказал он. Затем подошел сзади к Саре и приставил свой пистолет к ее затылку. - Сейчас я начну считать. На счет "пять" ты должна вышибить себе мозги, иначе я выстрелю Саре в затылок, а потом буду насиловать и мучить тебя несколько дней подряд. Ты поняла?
Линда вяло кивнула.
- Вот и хорошо. Оружие - штука мощная. Когда ты дотронешься до него, тебе покажется, что оно передало тебе часть своей силы. Ты даже можешь решиться на смелый и безрассудный поступок. Но не обольщайся. Стоит только стволу пистолета двинуться в мою сторону, и я убью Сару. Догоняешь?
Линда не отвечала, лишь пристально смотрела на него.
- Линда, - терпеливо сказал Незнакомец, - ты слышала мои слова?
Линда вынудила себя кивнуть.
"Сэм, меня нет, - пронеслось у нее в голове. - Я уже мертва".
Она взглянула на пистолет, лежавший на ковре. На пистолет, который скоро будет держать в руках, который позволит ей вновь соединиться с Сэмом и сохранить Саре жизнь (она так на это надеялась!).
- Я позволю тебе то, что позволил и Сэму. Можешь произнести только одну фразу. Твоя последняя возможность поговорить с дочерью.
Линда взглянула на Сару, на свою бледную, дрожащую и такую красивую доченьку. "Запомнит ли она мои слова?" Линде оставалось только надеяться, надеяться на то, что слова ее укоренятся в сознании Сары, а позже всплывут и поддержат ее. Может, они придут к ней во сне?
- Я всегда буду рядом, Сара, я буду наблюдать за тобой с облаков.
А Сара все раскачивалась взад-вперед.
- Очень мило, - сказал Незнакомец. - Спасибо за краткость.
И вновь на нее накатил гнев. Линда рассвирепела, как дикая кошка.
- Придет день, и ты сдохнешь, - прошептала она, дрожа от ненависти. - Смерть твоя будет долгой и мучительной. Ты поплатишься за нас с Сэмом и за прочих.
Незнакомец пристально посмотрел на Линду и улыбнулся:
- Судьба - штука любопытная. - Он пожал плечами. - Возможно, ты и права. Но это будет потом. А сейчас… я начинаю считать. Я стану считать неторопливо, пока не дойду до пяти.
- Мои последние мысли будут о том, чтобы Господь послал тебе долгую и мучительную смерть.
Бесполезные слова, они ничего не изменят, но другого сопротивления Линда оказать не могла. Незнакомец, похоже, ее даже не слышал.
- Один, - сказал он.
Линда заставила себя успокоиться и взглянула на пистолет, лежавший на полу. "Ну вот и все".
Мир вокруг Линды стал постепенно исчезать. Словно кто-то выключил звук жизни. Она слышала лишь биение собственного сердца и медленный счет Незнакомца. ""Один" уже был. Затем будет "два". Потом "три". "Четыре". А потом?.. Дам ли я себе услышать слово "пять"? Или нажму на курок раньше? Зачем ждать, смелей…"
"Один" все еще эхом отдавался в сознании Линды, когда она двинулась к пистолету. Ей было слышно, как от него вибрирует воздух. Время словно растянулось, и каждая секунда жизни со всей четкостью предстала перед ней. В жизни больше страданий, чем удовольствия. Линда это чувствовала как художник и пыталась выразить в каждой картине и скульптуре.
Резкость изображения. Именно она дает нам понять, что мы еще в игре. Линда встала на колени, подняла пистолет и убедилась в том, что его ствол не направлен в сторону Незнакомца.
- Два.
Звук потряс Линду - Незнакомец этим "два" будто дал ей пощечину. Ярость прошла. Линда изумилась холоду стали. Неестественно гладкая, сталь ничего хорошего не предвещала.
"Дуло направляют на врагов, - подумала Линда, глядя на пистолет. - Кто-то ведь придумал это орудие убийства. Сделал эскиз, прикинул так и этак: "А давайте возьмем кусок стали, наполним его стальными пулями и будем уничтожать людей"".
- Три.
Эту цифру Линда восприняла почти бесстрастно. "А пистолет-то с глушителем, как у террористов и наемных убийц. Тайная смерть. Всего лишь кусок металла, - подумала она. - Ни больше ни меньше. Бесчеловечный. Не стоит наделять его человеческими качествами, он для того, чтобы целиться и стрелять. Как говорят моряки, это - мое оружие, есть много ему подобных, но это - мое…"
- Четыре.
Время остановилось. Не просто замедлилось - застыло. Линда замерла, словно окаменела. А затем в ее сознании, сменяя друг друга, как вспышки стробоскопа, стали возникать картины.
Сэм на полу.
Вспышка.
Сэм в ее объятиях.
Вспышка.
Сэм кладет телефонную трубку. Его лицо побелело. Смотрит на нее. "Мой дед умер". Слезы. И Сэм снова в ее объятиях.
Вспышка.
Лицо Сэма над ней, его затуманенный взгляд, полный любви, желания и райского наслаждения…
Она умоляет его продолжать, еще секунду, еще и еще… "Это именно то ощущение, - изумилась Линда, - когда ты уже на пике страсти, но держишься из последних сил, стараясь продлить удовольствие, отодвинуть манящий, ослепляющий взрыв. В такие мгновения перестаешь дышать, сердце замирает".
И вновь вспышка.
Сара.
Сара смеется.
Сара плачет.
Сара живая.
"О Боже! Сара, любимая доченька". С последней вспышкой Линда вдруг осознала, что любви дочери ей будет недоставать больше всего. Ее пронзило страстное, безудержное желание жить. Если боль сравнить с дождем, то в сердце Линды бушевал океан этой боли. И она выплеснулась пронзительным воем, сдержать который Линда была не в состоянии, предсмертным криком, от которого замирают в полете птицы. Даже Незнакомец поморщился, правда, чуть-чуть.
- СараСэмСараСэмСараСэмСараСэм!
Вспышка.
В комнате, как приглушенный удар грома, раздался выстрел, который начисто разнес Линде левую сторону головы. На мгновение Сара перестала раскачиваться.
Линда ошибалась. Ее последние мысли были не о смерти, а о любви.
Привет, это я, теперешняя Сара. Повествуя о прошлом, я иногда буду возвращаться в настоящее. Иначе мне не справиться.
А что касается моей мамы… Может, ее последние мысли были о страхе, а может, еще о чем-то, я не знаю. Я не знаю наверняка. Она, папа и я были там, и он был вместе с нами, и это правда. Он заставил маму убить папу и застрелиться самой прямо у меня на глазах, это правда.
Правда ли, что моя мама была такой бесстрашной перед смертью, так думала и так страдала? Не знаю. Но ведь не знаете и вы… Я уверена, моя мамочка просто дышала любовью. Она говорила когда-то, что наша семья - часть ее искусства, что без меня и папы ее картины получались бы мрачными и безрадостными. Мне нравится думать вот о чем: в свой последний час мама была уверена, что ее усилия действительно спасут мне жизнь, ведь так и произошло, а случившееся после не имеет значения. Доподлинно мне неизвестно, посвятила ли мама свои последние мысли любви. Но свои поступки - несомненно.
Глава 23
Дрожащими руками я закрыла дневник и взглянула на часы. Три часа ночи. Надо сделать перерыв. Я только коснулась мытарств Сары, а меня уже всю трясло. Она не ошибалась, у нее действительно был талант. Она так живо все описала, противопоставила черный юмор пролога счастливым дням своей жизни. Мне стало ужасно тоскливо, я почувствовала себя грязной и выжатой как лимон.
"Как она назвала свой рассказ? Путешествие в пропасть?" В моем воображении возникла картина: неестественно огромная, полная луна и мрачные твари, утоляющие жажду на дне этой пропасти. Я даже вздрогнула, сердце сжалось от страха. Ведь то ужасное, что произошло с Сарой, недалеко ушло от кошмара, пережитого Бонни…
Я взглянула на мою приемную доченьку. Она спокойно спала сладким сном, положив руку мне на живот. Стараясь не потревожить Бонни, я тихонько высвободилась из ее объятий. Ротик Бонни приоткрылся, она свернулась калачиком и ровно задышала. Не проснулась.
Первое время Бонни просыпалась от малейшего шума. Слава Богу, теперь она спит крепче. Значит, поправляется потихонечку. Правда, еще не говорит, но все-таки поправляется.
Я выскользнула из постели, на цыпочках вышла из спальни и спустилась на кухню. Там я открыла шкафчик над холодильником и достала… бутылку текилы - мою слабость, мой маленький грех. Дружок "Хосе Куэрво", не напиток, а песня… Я посмотрела на бутылку и задумалась. "Нет, я не алкоголик. Много я размышляла об этом утверждении, сравнивала его с другим: мол, ни один сумасшедший себя таковым не признает. И без колебаний могу сказать: я не алкоголик. Я выпиваю два или три раза в месяц. Я могу приятно захмелеть, но никогда не напиваюсь до поросячьего визга. Это правда, хотя, как подсказывает внутренний голос, до смерти Мэта и Алексы я не успокаивала себя алкоголем. Ни разу".
Мой двоюродный дед с папиной стороны любил крепко выпить.
Это был совсем не дружелюбный и забавный пьяненький дедок. Не походил он и на жалкого непризнанного художника. Он был жестокий, отталкивающий и приносил одни неприятности. От него несло перегаром и черт знает чем еще. Однажды, когда собралась вся наша семья, он схватил меня за руку с такой силой, что остался синяк. Он едва не приложился своим вонючим ртом к моему испуганному лицу (мне тогда было всего восемь) и стал говорить какие-то гадости, значения которых я не понимала. Подобные вещи, увиденные в детстве, производят неизгладимое впечатление. И этот эпизод я запомнила на всю жизнь. Когда я выпиваю и мне начинает казаться, что я перебрала, в моем сознании возникают слезящиеся глазки и небритая рожа дядюшки Джо. Никогда не забуду ужасный запах виски, и гнилых зубов, и сальный, коварный взгляд. Боюсь, если мне суждено стать пьяницей, выглядеть и вести себя я буду не лучше.
Все хорошо, текила поднимает мне настроение и доставляет удовольствие. Я ведь не напиваюсь. Я просто обретаю некоторую… легкость. Такое действие текила оказывает всегда. Вот и сейчас, плеснув в стакан на два пальца, я задумалась: "Проблема в том, что это вошло в привычку. Я продолжаю выпивать, хотя боль о потере семьи притупилась. Сейчас текила помогает мне справиться со страхами, а иногда - и с чрезмерным напряжением. Опасность кроется не в том, что я хочу выпить, а в том, что мне необходимо выпить. И это настораживает".
- За разумное объяснение, - пробормотала я и, подняв стакан, залпом осушила его. Мне показалось, будто я проглотила огонь или по меньшей мере растворитель, даже глаза из орбит чуть не выскочили… но это было приятное ощущение. В удовольствии весь смысл.
"Хосе Куэрво, да, до-до-до, да-да", - тихонько напевала я. Собралась было выпить еще, но передумала, закрутила крышку, убрала бутылку в шкаф и сполоснула стакан, чтобы избавиться от запаха. "Слишком много опасных признаков: выпиваю одна, тайком… Ладно, пора смириться. По крайней мере у меня все под контролем. Надеюсь, когда контроль этот потеряю, хотя бы смогу себе в этом признаться".
Я задумалась на мгновение. "Почему повесть Сары так меня тронула? Какая необходимость сейчас обращаться к мистеру Куэрво? Да, история ужасная, но я и раньше подобное слышала. Не только слышала - пережила! Так почему именно история Сары поразила меня? Бонни догадалась об этом раньше: потому что Сара как Бонни, а Бонни как Сара. Бонни маленькая художница, а Сара писательница, обе потеряли родителей, и у обеих искалечены души. Если Сара обречена, не значит ли это, что Бонни тоже? Подобное сходство только разжигает мои страхи. Страх - вот с чем я боролась. Наш разговор с Элайной несколько уменьшил степень моего беспокойства о Бонни. Однако страх не просто беспокойство. Меня охватывает паника, я начинаю учащенно дышать, закрываюсь в ванной, сажусь на пол и, обняв колени, трясусь как в лихорадке. Посттравматический стресс - возможно, такой диагноз поставил бы психиатр. Думаю, я права. Впрочем, хватит об этом. Я обязательно справлюсь со страхом и, надеюсь, не причиню вреда Бонни".
Я давно поняла: в такие минуты надо отвлечься и подумать о посторонних вещах. Но мысль, пришедшая мне в голову в тот момент, вряд ли могла быть полезной: "Раз2трислезыу3".
"Почему, Мэт? Почему я примирилась с потерей Алексы, но не могу примириться с потерей тебя? Почему я не в состоянии тебя забыть?"
Он покачал головой.
"Потому, что ты - это ты. Тебе нужно знать. Ты так устроена, так тебя создал Бог или кто-то еще".
Конечно, Мэт прав. Тут и дневник Сары, и наш пароль, и будущее. Желание знать движет мной, заставляет идти вперед, преодолевая страх. Желание знать, как все закончится. Что будет с Бонни, с очередной жертвой… Да с чем угодно.
А как насчет моей собственной истории? Квонтико - еще одна щекотливая тема. Стоило подумать - и она возникла передо мной… в образе слона с мудрыми печальными глазами. Поглаживая его серую шкуру, я вдруг осознала, что на самом деле волнуюсь из-за другого, а именно: тема эта беспокоит меня меньше, чем следовало бы.
"Вот она я. Мне предложили теплое местечко, потому что мое лицо уже не годится для плакатов и афиш. Вот она я, сижу и размышляю о переезде, который разлучит меня с семьей, разрушит новые и, вполне возможно, серьезные отношения с Томми и оставит в прошлом этот дом и воспоминания, с ним связанные. А я думаю лишь о том, что нельзя упускать такой шанс.
Казалось бы, перспектива оставить друзей и привычную жизнь должна раздирать меня на части. Но нет, ничего подобного. Почему? Ведь мне стало лучше, определенно лучше! Я решилась избавиться от вещей Мэта и Алексы - уже достижение. Отсутствие ночных кошмаров - тоже. И в том, что я смогла пусть малую часть себя посвятить другому мужчине, не Мэту, есть доля успеха. Так почему создается впечатление, что меня это мало беспокоит?
Пока я поняла только, что здесь не обрету душевного равновесия. Может, я обманываю себя и мои мысли не что иное, как следствие возросшего волнения, попытка научиться ходить, несмотря на беспомощность? А может, что-то сломалось во мне и я уже не способна на глубокие чувства?
Но объясняет ли это мою тягу к спиртному?.. Ладно, хватит, пора прогнать слона".
И слон пошел прочь, очень тихо, бросив на меня мудрый печальный взгляд: "Да, это правда, у слонов хорошая память, такая же длинная, как хобот, и, хотя у нас нет клыков, воспоминания тоже могут ранить".
Я облизнула пересохшие губы. Воспоминания… Они лишат меня сна и не принесут радости…
- Эй, слоник, постой, - крикнула я, - вернись!
И он вернулся - в конце концов, это мой собственный слон. Вернулся и терпеливо на меня посмотрел.
- Я поняла, только что поняла, почему. Ведь, несмотря на все мои достижения… я до сих пор не обрела счастья. Понимаешь?!
Слон погладил меня хоботом и вновь одарил печальным и мудрым взглядом. Он все понимал.
- Я не расстроена и не собираюсь покончить с собой, но это не значит, что я довольна жизнью!
"Ты права, - говорили его мудрые, печальные глаза, - воспоминания могут ранить".
"Да, - подумала я. - Особенно воспоминания о потерянном счастье. В том-то и дело: ведь я познала истинное счастье. Настоящее, переполняющее счастье до мозга костей, до глубины души. И нормальных, обычных отношений мне уже недостаточно. Я чувствовала себя как наркоман, резко завязавший с наркотиками, для которого яркий, сияющий мир внезапно стал тусклым. Не скажу, что дурным и безрадостным, но, по сути, мир потерял для меня краски! И я не уверена, что Томми, Элайна, Келли, Алан и даже Бонни помогут мне их вернуть. Я очень нежно отношусь к этим людям, но сомневаюсь, что они сумеют заполнить пустоту и вновь сделают меня счастливой. Скверно, эгоистично? Зато честно. Вот почему меня привлекает Квонтико. В корне изменить свою жизнь, познать что-то новое, необычное - возможно, именно это мне сейчас действительно необходимо. Грубо и даже жестоко разрушить все и полностью измениться".
Тяжело ступая, слон потащился прочь, хоть я его и не просила. Я совсем не стыжусь, что разговариваю со своей метафорой после глотка текилы.
"Поможет ли Квонтико решить мою проблему? Кто знает! Господи, как хочется курить!"
Я вздохнула и вновь отдалась бессоннице. Ну хватит уже о личном, пора заняться работой. Старый как мир, но очень верный способ. Не идеальный, конечно, он тем не менее поможет избавиться от тревожных мыслей.
Я потащилась наверх, взяла свои записи, села в гостиной на диван и постаралась собраться с мыслями.
Я взяла страницу с заголовком "Преступник" и дописала: "Преступник, он же Незнакомец".
Я задумалась о прочитанном в дневнике Сары и начала писать. Не упорядоченно, как в прошлый раз, а, скорее, спонтанно.
Ему причиняли боль - он мучил других. Месть. Хотя вопрос все равно остается: Почему Сара?
"Логично было бы предположить, что он заставляет Сару платить за поступки ее родителей. Но он сказал Сэму и Линде, что в этом нет их вины. "Вы не виновны, но ваша смерть - мое правосудие". Может, Сара выбрана им случайно?"
Я покачала головой. "Нет. Связь существует". И вдруг у меня в голове прояснились некоторые детали. Я вспомнила, кому и что он тогда говорил… Меня словно током ударило. "Если рассказ Сары точен, Незнакомец сказал Линде, что ее смерть станет его правосудием. Именно Линде".
И вдруг мне вспомнилась фраза, которую я слышала от Сары сегодня утром: "Во имя отца, и дочери…"
"Месть не случайна, преступник обожает свои послания. Это не оговорка". И я записала:
А что, если месть направлена на другое поколение. Вчера, когда Незнакомец обрызгал Сару кровью, он сказал ей: "Во имя Отца, и дочери, и Святого Духа".
А Линде он говорил: "Ты не виновна, но твоя смерть станет моим правосудием (возмездием)". Может, речь идет об отце Линды? О дедушке Сары?
Я прочитала эти строки еще раз и вновь ощутила прилив энергии.